Граф божьей милостью

ГЛАВА 8

— Этого еще не хватало! — Я выругался и бросился одеваться. — И какая еще кровь невинных вдов и детей? Вдов я точно понаделал, но баб и детишек никто не трогал. Впрочем, какая уже разница…

Ордер на арест от Генеральных Штатов Нидерландов — это очень серьезно. Просто архисерьезно. Это означает одно: чертовы бюргеры почувствовали в себе такую силу, что замахиваются на ближайших людей Максимилиана. Один раз я уже ставил уродов на место, но сейчас при мне нет трех рот лейб-гвардии. Даже одной нет. Ну и что делать? Прорвемся силой — придется галопом линять из Нидерландов и забыть навсегда о своей миссии. Если сдаться — сидеть мне в казематах черт знает сколько, пока Максимилиан найдет возможность вытащить. Это если не удавят прямо в камере. Подобного варианта развития событий я себе даже в страшном сне не представлял.

Вбив ноги в ботфорты, я выскочил из комнаты.

— Сир, мои все на местах! — доложился Альмейда.

Из своих комнат вылетели Логан с Деннисом, держа обнаженные мечи в руках.

— Сколько их?

— Трое. — Мосараб обескураженно развел руками.

— Трое? — Я не поверил своим ушам.

— Совсем сдурели? — Братец Тук вытаращил глаза на мосараба.

— Это несерьезно… — возмущенно заявил де Брасье. — Во-первых, это прямое неуважение к его сиятельству, а во-вторых, не полные же они дураки отправлять трех стражников арестовывать человека, у которого в свите людей больше в пять раз.

— Сейчас разберемся. За мной… — скомандовал я и вышел во двор поместья.

— Гентский Палач, сдавайся! — опять громко засипели за воротами. — Сопротивление бесполезно, со мной целых два фламандца! А-а-апчхи, Господи, прости…

— Меня брать? Два фламандца? Два? Совсем рехнулись… — зло пробормотал я, взводя замок на пистолете. — Прикажу всех высечь…

— Сир! — Ко мне подлетел запыхавшийся Луиджи. — Это… это…

И тут я наконец узнал голос…

— Де Бурнонвиль?

— Ага, сир! Он самый! — быстро закивал эскудеро. — Господин де Бурнонвиль. Я сверху хорошо рассмотрел.

— Убью, сволочь! — в сердцах пообещал Логан и погрозил кулаком воротам. — Я чуть в шоссы не напрудил с перепуга…

— Тьфу, idiota kusok… — облегченно выругался я. — И почему я не удивлен…

Людовик де Бурнонвиль сеньор де Фленна, в свое время был одним из ближайших соратников Карла Смелого. Его, в числе других дворян, я как раз и выкупал из лотарингского плена, а Логан ездил договариваться к Рене. Воистину благороднейший человек, отчаянный храбрец и верный друг, но… Его шуточки стали при бургундском дворе воистину притчей во языцех. Как сейчас помню, при первой осаде Нанси этот гад влетел в шатер, в котором мы с другими командирами рот пробавлялись винцом, и истошно заорал, что лотарингское войско уже под лагерем. А потом ржал словно жеребец, когда мы ломанулись из-за стола. Как только выяснилось, что это шутка, дурачок сразу получил восемь вызовов на поединок. И только заступничество Карла и искреннее раскаяние спасли его от смерти. И обещание неделю поить всех за свой счет. Как он с такими приколами до сих пор живой, сам не понимаю.

— Сейчас я тебя повеселю… — вполголоса пообещал я, а потом громко рявкнул команду: — Первая шеренга, целься…

За забором немедля раздался встревоженный голос де Бурнонвиля.

— Эй-эй, подождите, Жан, не стреляйте!!! Это же я… а-апчхи, прости господи… это же я, ваш старый товарищ…

— Gad ты, а не товарищ… — буркнул я и скомандовал: — Открывайте калитку…

— Жан! Как же я рад вас видеть! — Людовик широко раскрыл объятия при виде меня. — Дайте же я вас обниму! О! Шевалье ван Брескенс, вы тоже здесь! Апчхи…

— Я когда-нибудь вас убью! — пообещал я ему в сердцах.

— Вы не поняли, что это шутка? — искренне озадачился де Бурнонвиль и опять чихнул.

— Ладно, proehali… — Я позволил себя обнять, а потом увлек его во двор. — Идемте, нечего внимание привлекать. Так что вас ко мне привело в столь поздний час?

— Я с поручением от его высочества герцога Максимилиана Бургундского! — Людовик сразу стал серьезным. — Вас немедленно вызывают к себе. Со всеми вашими людьми. Остальное объясню по пути, времени у нас совсем нет… апчхи… Простите, Жан, сам не знаю, где простудился…

Через несколько минут мы уже летели на рысях в сторону Гента. И повод для столь срочного вызова был весьма серьезный. Как стало известно герцогу сегодня вечером, а точнее, его теще, на утро было назначено собрание Генеральных Штатов, на котором они в очередной раз намеревались отобрать у Максимилиана опеку над его же сыном Филиппом.

— И какова моя роль? — поинтересовался я у де Бурнонвиля.

— Увы, я только посланник… — Людовик, извиняясь, пожал плечами.

Впрочем, я и без его ответа уже догадался. Самому герцогу и его людям давить зарвавшихся бюргеров очень не с руки — так и до общего народного восстания недалеко. Фламандцы — народ гордый и свободолюбивый. И донельзя упертый. Поэтому кому как не мне подавлять очередной мятеж. Опять же потом будет очень удобно все свалить на Гентского Палача, известного изувера и душителя свобод. Точно так же, как произошло в первый раз. Я стращал, а покойная Мария Бургундская миловала, зарабатывая авторитет у горожан.

По-хорошему, надо бы всех послать и валить из Гента подальше, но… Но, черт побери, на кону стоит гораздо более важное дело. Так что свою услугу я продам очень дорого. К тому же совершенно незачем чрезмерно свирепствовать, можно обойтись строгой дипломатией. Если получится, конечно.

В город въехали беспрепятственно, оказывается, подконтрольную Штатам городскую стражу на этих воротах уже сменили верные герцогу наемники.

Еще полчаса бешеной скачки по узким улочкам, и мы добрались до резиденции Максимилиана. Охрана сразу же препроводила меня в кабинет герцога, в котором, помимо него, обнаружилась еще и Мергерит.

Макс был небрежно одет и выглядел сильно озадаченным, причем, судя по красным глазам, вдобавок не спал пару суток. Вдова покойного Карла сидела в кресле и, вальяжно откинувшись на спинку, мелкими глоточками смаковала гиппокрас. Выглядела гораздо лучше и спокойней, чем ее зять.

— Ваше сиятельство… ваше сиятельство… — исходя из обстоятельств, я счел уместным только короткий поклон, общий для зятя и тещи.

— Мой старый друг! — Герцог порывисто шагнул ко мне и радушно обнял. — Оставьте условности. Как же я рад вас видеть!

Максимилиан — отличный вояка и полководец, прямо хоть куда, но никогда не был хорошим актером, хотя в этот раз исполнил свою роль исключительно достоверно. Или действительно был мне рад. Что особо и неудивительно — проблем у него накопилось выше крыши. А некий граф де Грааве — известный решала.

Мергерит мне просто кивнула.

— Ее сиятельство… — герцог поклонился теще, — …любезно сообщила нам суть вашего дела, Жан. Идея мне симпатична…

«Давай рожай быстрей… — неожиданно зло подумал я. — Из тебя дипломат, как из меня барабанщик…»

Но Максимилиан не внял моим мысленным увещеваниям и добрых полчаса распинался на тему возможного военного союза с Наваррой. Общий смысл сводился к тому, что с некоторой долей вероятности Бургундские Нидерланды могут вступить в союз, но свою лепту в борьбу с Пауком будут вносить только на поприще отвоевания оккупированных франками своих территорий. Но опять же чисто гипотетически. Со многими условиями, которые он не озвучил.

Мегги только морщилась, слушая витиеватые потуги зятя.

— Однако… — Максимилиан состроил скорбную рожу, видимо подойдя к кульминации своего спича, — сейчас обстоятельства не благоприятствуют не только возобновлению военных действий с руа франков Луи, но даже подробному обсуждению нашего союза…

— К вашим услугам, сир… — устав от разглагольствований, намекнул я. — Позволю себе напомнить, что я ваш вассал по баронии Гуттен.

— Максимилиан, позвольте я обрисую ситуацию… — Мергерит заговорила первый раз за нашу встречу.

— Прошу вас. — Герцог облегченно вздохнул.

— Насколько вам уже известно, Жан, — начала герцогиня, — сегодня утром состоится собрание Генеральных Штатов, на котором они собираются оспорить право опеки над дофином Филиппом. Мы имеем определенное влияние на делегатов, но, к сожалению, не над большинством. То есть, боюсь, решение все-таки будет принято, что, в свою очередь, сделает абсолютно невозможным наш вероятный союз с Наваррой.

«А также сделает герцога Максимилиана вообще никем в Бургундских Нидерландах, а твое влияние, милая Мегги, сойдет почти на нет… — про себя добавил я. — Так что вопрос союза глубоко вторичен…»

Но вслух озвучил совсем другое, прямо поинтересовавшись:

— Что я могу сделать, ваше высочество?

— Зачинщиков всего трое, но они имеют большое влияние на остальных… — Герцогиня состроила брезгливую гримасу и, сделав многозначительную паузу, продолжила: — Пожалуй, мы сможем воспрепятствовать нежелательному нам решению, но только если их удастся вывести из игры…

И уставилась на меня, приглашая самому дополнить смысловой ряд.

Я не заставил себя ждать, но высказался совсем не так, как от меня ожидали:

— Не вижу особых сложностей. Думаю, у вас достаточно верных людей, которые исполнят любую вашу волю.

Мергерит тяжело вздохнула.

— Все сложно. Мы можем приказать… — герцогиня зло ухмыльнулась, — просто устранить их, но это не решит проблему, мало того, может всколыхнуть население Гента. К тому же его высочество не может быть замешан в деле. Ни он, ни его люди. Вы с вашими талантами — идеальная кандидатура.

— Я понял, ваше высочество. Пожалуй, все решаемо. Но каким образом это будет содействовать делу, по которому я прибыл?

— Будет! — твердо пообещал Максимилиан. — При нашем большинстве Генеральные Штаты следующим же решением одобрят союз с Наваррой. Однако рамки нашей помощи я уже озвучил — только действия в Артуа и Пикардии, не более того. И при возможной победе — беспрекословный возврат этих земель в наши владения.

— И эскадра боевых нефов в двадцать пять вымпелов! — нагло потребовал я. — Такую легко выделит один только Антверпен.

Максимилиан зло уставился на меня, но после повелительного взгляда Мергерит вяло кивнул.

— Итак… — я в очередной раз склонился перед ним в поклоне. — Ваше высочество, я принимаю ваше предложение, однако только при соблюдении некоторых условий. Зовите секретаря, мне срочно нужен ваш указ о назначении меня коннетаблем Гента. Но только временным. Сразу после выполнения задания я сложу полномочия. Если что-то пойдет не так, вы никого не назначали, мало ли кем я представлялся. И немедля доставьте мне сюда фра Георга из святой конгрегации города вместе с его подчиненными. Но и это еще не все. Ваши войска должны будут срочно блокировать казармы городской стражи, а в мое личное подчинение потребуется не менее пятидесяти верных людей. Также прошу предоставить мне всю информацию по мятежникам. Фамилии, адреса, вообще все, что есть на них…

Возражений не последовало. Уже через десять минут секретарь с поклоном вручил мне красивую грамоту с шикарной сургучной печатью на витой веревочке, всю исписанную красивым почерком с завитушками. Должность я истребовал для того, чтобы иметь законное основание пресечь мятеж и в некоторой степени — для прикрытия своей задницы.

Следом в мое распоряжение предоставили полсотни немецких наемников родом из Швабии. Великолепно экипированных и вооруженных до зубов, эдаких романтиков меча и топора с большой дороги. В подавляющем большинстве — благородного происхождения, но своими рожами очень напоминающих обыкновенных разбойников.

Следом появился неприметный чиновник в черном и предоставил все имеющиеся компрометирующие материалы на Уве ван дер Сюрта, Томаса ван дер Воорта и Ульриха Гекеренвена, то есть на тех деятелей, что мутили воду против Максимилиана. Честно говоря, компра немного разочаровала, но кое-что полезное в предоставленной информации нашлось. Как выяснилось, с ван дер Сюртом и ван дер Воортом я уже был заочно знаком; они возглавляли ополчение Гента в битве при Гинегате. Прибыли все такие расфранченные, в великолепных доспехах, куда тому благородному сословию. Вдобавок пригнали с собой целый обоз телег для того, чтобы добычу грузить. А как только гарнизон города Теруана сделал вылазку, ударив нам во фланг, моментом слиняли с поля боя, бросив своих людей. Впрочем, те тоже улепетывали с неменьшей скоростью. После того как битва закончилась, я собирался порвать уродов, так как отдуваться за них пришлось моим людям, но Максимилиан запретил. Но не суть — не получилось тогда, порву сейчас с превеликим удовольствием.

А вот третий бюргер оказался типичной темной лошадкой, на него почти ничего компрометирующего не оказалось. Но не беда, как говорится: был бы человек, а статья найдется.

К тому времени, как я разобрался с информацией, прибыл истребованный инквизитор священного трибунала фра Георг. Неожиданно молодой монах, примерно моего возраста, но весь какой-то невзрачный, плюгавый, больше похожий на заучку-ботана, чем на инквизитора. Его я дернул к себе не наобум — монаха порекомендовал кардинал де Бургонь, упомянув в числе самых надежных людей ордена и охарактеризовав в высшей степени лестно.

Несмотря на свою безобидную внешность, фра Георг оказался борзым не в меру.

— В чем дело? Кто вы такой? С какой стати меня сюда притащили? — ярился монашек, петухом наскакивая на меня.

Вместо ответа я взял его за локоть и утащил в другую комнату, где показал знак своего сана в ордене.

— Брат! — Монашек мгновенно угомонился и даже принял строевую стойку. — В чем суть дела?

— Я подозреваю неких людей в ересях…

— Кто? — Монашек тут же стал похож на охотничью собаку. — Яви мне имена, брат!

— Некие Уве ван дер Сюрт, Томас ван дер Воорт и Ульрих Гекеренвен.

— Странно… — Инквизитор удивленно покачал головой. — Это добропорядочные граждане. Нив чем предосудительном пока замечены не были.

— Увы, кому как не вам знать, что добропорядочность — совсем не гарантия верности матери нашей святой католической церкви. Не так ли?

— Не значит ли это… — фра Георг внимательно на меня посмотрел, — …что ереси надо изыскать.

— Пока нет, однако дознание должно быть проведено максимально тщательно. Это в интересах ордена.

— Будет исполнено, брат, — быстро согласился монах. — Я готов…

— В таком случае не будем медлить…

После некоторых размышлений я решил начать с ван дер Сюрта, а Логана с частью швабов послал к ван дер Воорту.

Личный состав скрытно выдвинулся на место, немецкие наемники быстро оцепили дом.

Вот тут надо сделать отступление. Почти любой средневековый зажиточный дом сам по себе является небольшой крепостью, и попасть в него против воли хозяев весьма непросто. Однако при некоторой сноровке и правильном подходе все-таки возможно.

Едва подошли к забору, как сразу же забрехали собаки. Судя по басовитому лаю, каждая — размером с доброго теленка.

— Альмейда, не спать! — зло прошипел я.

Тут же защелкали арбалеты, и лай мгновенно стих. Мосарабы быстро взлетели по приставленным к забору лестницам, а еще через пару минут изнутри открыли калитку. Помимо собак они угомонили двух сторожей, вооруженных алебардами. К сожалению, ключей от дверей дома при них не оказалось. Но к такому повороту событий мы были готовы.

— Работаем…

Четверо бойцов ухватили бревно, примерились, а потом с первого раза с грохотом вышибли окованную железными полосами входную дверь.

— Работаем! Никого не убивать!

Через десяток минут все уже было закончено. Всех домочадцев пинками подняли с постелей и согнали в большую комнату, а хозяина, тучного и лысого, как яйцо, мужика, оставили в спальне.

— Гентский Палач… — смотря на меня с диким ужасом в глазах, прошептал Уве и уже было собрался перекреститься, но один из мосарабов отвесил ему щедрого тумака.

— Мы знакомы? — вежливо поинтересовался я. — Увы, не припомню. Но не суть. Мэтр Уве, насколько мне известно, в вашем доме сейчас находятся два эмиссара от руа франков Луи. Где они сейчас?

Впрочем, уже через несколько секунд вопрос отпал сам собой. Луиджи и Клаус безошибочно вычленили среди дворни нужных людей и притащили их ко мне.

— Итак, кто вы такие? Советую не запираться. В противном случае сами понимаете…

Франки поначалу решили не внимать совету, но после определенных действий, предпринятых мосарабами, передумали. В самом деле, когда в непосредственной близости от твоей задницы находится раскаленная кочерга, сменить убеждения нетрудно.

— Я Симон Фуше… — с некоторым вызовом заявил крепкий мордатый мужик среднего возраста и кивнул на второго — пузатенького бородача. — А это — Гаспар Ноэ. Мы посланники от Генеральных Штатов Франции к Генеральным Штатам Нидерландов. Вы не имеете права нас задерживать.

Я одарил его наиболее поганой из своего арсенала ухмылкой.

— Насколько мне известно, сейчас официальным регентом Бургундских Нидерландов является герцог Максимилиан. Следовательно, как официальные посланцы сопредельного государства, вы сначала обязаны совершить визит в соответствующую инстанцию при дворе его высочества и только потом приступать к своей миссии. Не так ли? Ничего подобного вы не сделали, следовательно, являетесь шпионами и лазутчиками, но никак не посланцами. А лицо, вас принимающее, считается государственным изменником. Да-да, именно так, мэтр Уве. Надеюсь, вы понимаете, чем это грозит? Вяжите его.

Далее всех домочадцев заперли, дом поставили под охрану, а франков и хозяина препроводили в соответствующее учреждение, то бишь в темницу, для последующего тщательного дознания.

К счастью, вмешательства фра Георга не понадобилось, что сильно его расстроило.

Управившись, мы сразу переместились в дом второго клиента, который, как выяснилось, уже успел взять братец Тук.

Хозяин, еще крепкий старик в одной камизе, валялся связанный на полу. Рядом с ним жалобно всхлипывал молоденький парнишка, почти мальчик, со смазливой мордашкой и почему-то совсем без одежды.

— Что тут у нас?

— Мужеложец окаянный! — Шотландец презрительно сплюнул. — Застали прямо на горячем. По показаниям дворни, живет с пацаном как с женой. Пречистая Дева Мария, что творится? Сир, куда мы катимся? Тьфу…

Признаюсь, я особо не удивился. Официально церковь мужеложство горячо осуждает и строго карает, но, как ни странно, гомосексуалистов от этого меньше не становится.

— Ай-ай, мэтр Томас… — Я присел на корточки рядом с бюргером. — Надеюсь, вы понимаете, чем вам это грозит?

— Молю! — Бюргер умоляюще уставился на меня. — Я все отдам, сделаю все, что прикажете…

— Не стоит… — Я мило улыбнулся. — Впрочем, к этому вопросу мы еще вернемся. Фра Георг ваш клиент?

Монах молча кивнул.

А вот на этом наше везение закончилось. Дом третьего делегата пришлось штурмовать по-настояшему. Хозяин вместе со слугами и старшим сыном отбивался до последнего и бросил алебарду только после того, как пригрозили перерезать глотку жене.

Удалив всех из комнаты, я остался с ним наедине. Но разговора по душам все никак не получалось. Ульрих Гекеренвен оказался не робкого десятка.

— Мэтр Ульрих, мы уже взяли двух людей руа франков в доме вашего сообщника Уве ван дер Сюрта. Ваше намерение завтра, а верней уже сегодня, проголосовать за лишение герцога Максимилиана статуса регента является государственной изменой. Не стоит запираться, вы делаете себе только хуже.

— Да плевал я на руа Луи! — процедил фламандец, с презрением смотря на меня. — Нидерланды принадлежат народу, а не таким напыщенным болванам, как ты и твой герцог. Будь ты проклят, Палач! Всем рты не закроешь.

Я про себя выругался. Если в первых двух случаях особо напрягаться не пришлось, бюргеры поплыли и с радостью пошли на сотрудничество, то этому мне особо предъявить нечего. К тому же Ульрих популярен у народа, и, если его даже просто изъять из оборота на время, могут возникнуть проблемы. Шума мы наделали изрядно.

— Сир… — неожиданно в комнату просунулась голова одного из подручных фра Георга. — Простите, требуется ваше присутствие…

Оставив Гекеренвена с одним из мосарабов, я вышел.

— Брат… — Монах с торжеством продемонстрировал мне толстый том в переплете из потертой телячьей кожи.

— Что это?

— Еретическое сочинение Арнольда Брешианского. Нашли в комнате его старшего сына. И это еще не все. Он переводил его на фламандский язык.

— Я доложу магистру о вашем рвении… — пообещал я монаху, а сам задумался.

С одной стороны, случившееся играло мне на руку, с другой… Отдавать инквизиции Ульриха категорически не хотелось. Фламандец своей самозабвенной храбростью и взглядами стал мне симпатичен.

Немного подумав, я вернулся в комнату.

— Итак, мэтр, дело принимает совсем другой оборот. Вы знали, что ваш сын занимается еретическими практиками? У него в комнате нашли целое собрание запрещенных сочинений.

Фламандец страшно побледнел и отрицательно мотнул головой.

— Нет, не знал…

— Вы понимаете, чем это грозит ему?

— Понимаю… — тяжело прошептал Гекеренвен и вдруг с решимостью выкрикнул: — Но это все не его. Мое! Клянусь!!!

— Это благородный поступок, мэтр. Но он не поможет. Инквизиция займется всей вашей семьей. Но есть выход из ситуации…