Граф Лазарев. Том V

Глава 19

Следующим утром я чувствовал себя значительно лучше. Бок уже практически не болел — императорский целитель и правда был мастером своего дела. Да и вообще, я всегда приветствую утро, когда оно — полдень. Стрелки часов и высоко стоящее за окном солнце недвусмысленно свидетельствовали, что я проспал больше суток.

Рядом с моей кроватью сидел невысокий парень в белом докторском халате. Похоже, тот самый помощник целителя, который вчера дежурил рядом с конюхом. Увидев, что я открыл глаза, паренек оживился.

— Вы проснулись!

— Да, я тоже это заметил, — заверил я, садясь на кровати и отмахиваясь от протянутой руки. Какой из меня граф, если я не в состоянии встать сам?

— Вот, выпейте, это придаст вам сил. — Молодой целитель пододвинул ко мне кружку уже знакомого отвара, пахнущего гнилыми апельсинами. Похоже, за все время существования этого мира здешняя медицина разработала только один целебный напиток. Ну или весь медицинский цех в полном составе просто меня не любит.

Поморщившись, я все-таки влил в себя отвар. Один из четырех отпущенных Анной дней уже прошел, так что сил мне нужно набираться как можно быстрее.

Я осторожно спустил ноги с кровати. Вроде, падать носом в ковер, позоря честь дворянского рода, пока не собираюсь. Пришла мысль все-таки опереться на руку помощника целителя, но я ее отбросил. Вот помощь моих прекрасных дам я бы принял с удовольствием, только где они? Могли бы, кстати, и посидеть у моей постели.

— Ко мне кто-нибудь заходил, пока я спал?

— Сударыня Лидия, сударыня Дарья, ваш начальник охраны, мальчишка из слуг, кажется, его зовут Петр, — перечислил помощник. — И еще гоблин, Башмак, вроде бы?

— Сапог, — поправил я. — А где сейчас Дарья с Лидией? И, кстати, тебя-то как зовут?

— Михаил, — представился помощник целителя. — Ваши дамы отдыхают. Сударыня Дарья вчера днем уехала к отцу и только сегодня утром вернулась, а сударыня Лидия буквально час назад еще сидела у вашей постели. Думаю, она сейчас в саду.

Правильно, кровожадный хазафис же не вырастет сам по себе, чтобы пожрать все живое. Ладно, вытаскивать Дарью из постели, а Лидию с ее любимой клумбы пока не стану.

— А это что?

Рядом с кроватью на тумбочке лежала аккуратная стопка листов.

— Сударыня Дарья привезла сегодня утром. Сказала, вы захотите прочесть.

А, ну да, новый отчет братьев Мартыновых. Я аккуратно сложил его, сунул в карман рубахи и встал. Изучу за завтраком.

— Анатолий Иванович запретил вам вставать, пока он вас не осмотрит! — воспротивился Михаил.

— Ничего, я прекрасно себя чувствую, — заверил я, хотя голова немного кружилась.

— Но ваше состояние…

— Нормальное у меня состояние. — Я уже распахивал дверь спальни. Михаил, поняв, что спорить бесполезно, поплелся следом.

Путь мой, долгий и полный опасностей из разряда «внезапно споткнуться и упасть», лежал в столовую. Михаил преданно следовал за мной, готовый в любой момент подхватить под руку. Конечно, еду можно было приказать подать и в спальню, но я и так провел слишком много времени в кровати.

Увидев меня, кухарки тут же засуетились. Я приказал подать чего-нибудь вкусного и побыстрее и опустился в кресло, положив на стол «Записки о компосте». Посмотрим, что тут у нас.

Через пятнадцать минут на столе появился суп, а голова у меня разболелась. Расшифровка книги шла полным ходом, но пока ничего действительно полезного обнаружить не удалось. Листы, слабо пахнущие духами и кое-где измазанные помадой (насыщенная же у Мартыновых жизнь) сообщали целую кучу сведений о порталах и одновременно ничего путного. Классификация, размер, цвет (в том, что в красный лезть не надо, я уже однажды убедился по милости Рабодара на собственном опыте). Ото всех этих, безусловно, бесценных для магической науки знаний мне не было никакого толку. Лучше бы написали, как открыть портал прямо над головами братьев Долгоруких и выпустить оттуда стаю кирпичей.

— Вот вы где, граф! Я ведь говорил, что вам нужен постельный режим?

В столовую с недовольным видом входил императорский целитель. Вот ведь зараза, похоже, Михаил меня сдал. Не смог уговорить несознательного графа остаться в постели и решил пожаловаться в вышестоящую инстанцию. То-то он отказался от предложения отобедать и куда-то исчез.

— Не беспокойтесь, я здоров, как бык, — заверил я. По крайней мере, аппетит у меня точно был здоровый: как раз в этот момент я уплетал пирог с грибами.

— Тушеная говядина, Ваше Сиятельство! — объявила кухарка, внося в столовую ароматно пахнущее блюдо.

— Конечно, не как тот, которого сейчас подают, — пошутил я, но на целителя моя ирония впечатления не произвела. Похоже, они при дворе Романова все такие скучные.

Старик подошел ко мне, пощупал пульс, заглянул в лицо и даже заставил открыть рот и высунуть язык. Результат целителя, похоже, удовлетворил, поскольку он сменил гнев на милость.

— Хорошо, можете несколько раз в день выходить из комнаты. Но все равно большую часть времени вы должны проводить в постели! Будь моя воля, я бы вообще забрал вас в лечебницу, но Анна сказала, что вы будете против.

Да Блэйд хорошо меня знает! Или, что более вероятно, хорошо знает целителя и понимает, что вытащить меня из-под его опеки для работы на благо отчизны будет непросто.

— А в сад выходить можно? — Я тут же попытался отвоевать себе побольше территории. — Свежий воздух всегда действует на меня благотворно.

— Ненадолго. Не более получаса и обязательно в сопровождении Михаила! Или моем, если я буду свободен.

Я смиренно кивнул. Все равно не буду выполнять рекомендации этого зануды. Более того, даже если я захочу, мне это вряд ли удастся. Ни один день графа Лазарева еще не обошелся без приключений, а приключения обычно имеют свойство поднимать тебя с постели и отправлять в дальние дали, как минимум за пределы дома.

— Кстати, граф, я не советовал бы вам ближайшую неделю есть тяжелую пищу. Вам пришлось принять очень много лекарств, надо беречь желудок.

Я пододвинул поближе тарелку с пирогами.

— И всячески избегать стрессов. Покой, только покой.

Ну уж это у меня не выйдет даже при самом искреннем желании. Стресс, кажется, с рождения является основой моего существования.

— Вообще, Виктор, я написал вам список рекомендаций на ближайшие две недели. Боюсь, завтра я уже должен буду вернуться к другим своим пациентам. Здесь останется Михаил, он проследит за вашим выздоровлением.

Целитель протянул мне исписанный аккуратным почерком лист, я бегло пробежал его глазами. Вопреки ожиданиям, в нем было указано много замечательных и во всех отношениях приятных вещей. Жаль только, что все они соседствовали со словом «не».

— А кофе пить почему нельзя? Я еще понимаю, почему коньяк под запретом.

— В кофе содержится кофеин, — с невозмутимым видом ответил целитель. И то верно.

— А чай? Чай-то за что пострадал?

— Чай можно, но не больше одной чашки в день. В нем тоже содержится кофеин.

Я еще раз перечитал список. По всему выходило, что единственный способ вылечиться для меня — вернуться в спальню и не выходить оттуда, предварительно запасшись водой и черствым хлебом.

От изучения бесценных рекомендаций меня отвлек неожиданный гость. В столовую в сопровождении Петьки входил не кто иной как Сапог.

Гоблинам не было запрещено заходить в дом, поскольку это бы не соответствовало моим прогрессивным взглядам на межвидовое равенство. С другой стороны, обстановка в доме тоже была прогрессивная, а, главное, дорогая, и визиты команды Сапога она переживала крайне плохо. Гоблины ничего не ломали целенаправленно, они просто сами по себе представляли разрушительную силу. Если кто-то из зеленых и изящная фарфоровая тарелка оказывались в одном помещении, тарелка неизбежно разбивалась, даже если к ней, казалось бы, никто не притрагивался.

Но, поскольку гоблины в дом не слишком-то и стремились, предпочитая свободное время проводить на улице, установился некий негласный договор. У них не отбирали право заходить в гости, а они в свою очередь не слишком им злоупотребляли. А еще, во имя сохранения хоть каких-нибудь тарелок, их всегда сопровождал кто-нибудь из слуг.

Во взгляде целителя ясно читалось, что общение с гоблинами следует тоже занести в список запрещенных мне вещей. Неудивительно: они ведь не постельный режим и не хлеб и вода. В руках Сапог нес глиняный горшок, источающий неизвестный мне аромат.

— Я принес для людишки подарок, — гордо провозгласил Сапог, устанавливая свою ношу на стол передо мной. — Доктор говорить, людишке надо много есть, чтобы поправиться.

Когда это они успели пообщаться? Хотя, судя по удивлённому взгляду целителя, речь шла о Михаиле.

Я опасливо покосился на непонятное варево. Не сказать, чтобы я был знатоком гоблинской кухни, но логика подсказывала, что отовсюду гонимые зеленые должны были научиться есть все, что не успело от них убежать. А в некоторых случаях даже догонять убегающее. Так что пробовать их национальные блюда мог либо кто-то очень голодный, либо очень смелый.

Дзинь!

Изящная чашка с чаем, который мне был уже пять минут как запрещен, свалилась со стола. Сапог, который, казалось, никак не мог достать ее своими коротенькими ручками, смущенно потупился.

— Извини, людишка. Я не хотел.

Служанка тут же кинулась собирать осколки. Эх, а ведь эта чашка мне нравилась. Я отодвинул пустое блюдо из-под пирогов на дальний конец стола — к нему я тоже питал теплые чувства.

— Людишка будет есть? — Сапог ткнул пальцем в принесенный им горшок с таким видом, словно вручил мне как минимум жаркое из райской птицы. — Я сам приготовил.

— А что это?

Я осторожно открыл крышку.

— Ты что, зажарил Лазаря?

Внутри в густой подливе плавал какой-то грызун.

— Конечно, нет, глупый людишка. Это наше любимое блюдо, крот на вертеле. Больные гоблины от него всегда поправляться. Ну или умирать, если плохо пожарить. Но я пожарил хорошо!

Да, теперь я и сам видел, что на хомяка несчастное животное не слишком похоже. Кого-кого, а крота я еще не ел. И, честно говоря, не собирался.

Сапог, расценив мое молчание как восхищенное, подбоченился. Вид у него был такой, словно он только что основал целую кротовую ферму. Не хочется обижать зеленого в лучших чувствах, но есть я это точно не буду.

— К сожалению, граф, жареное вам тоже пока нельзя. Особенно кротов.

Я с благодарностью покосился на целителя, но не удержался от шпильки:

— В них тоже содержится кофеин?

Сапог тут же сник.

— Но это только пока, — уточнил я, решив не расстраивать зеленого. — Я ведь скоро поправлюсь. Его можно оставить на несколько дней, положить в погреб, чтобы не протух?

— Можно. — На лицо гоблина вновь вернулась улыбка. — Но зачем погреб? Когда крот немного протухнет, он становится даже лучше!

Судя по лицу целителя, с приходом Сапога с его голове начал формироваться новый список медицинских рекомендаций, а может быть, даже небольшая монография. И первым пунктом в ней стояло: НИКАКИХ ГОБЛИНОВ.

Дверь снова распахнулась, и я почувствовал, как день резко становится лучше. В столовую входили мои жены.

На Дарье было очаровательное зеленое платье под цвет ее глаз, а на Лидии — длинный белый сарафан. Надеюсь, жены-то мне не запрещены или в них тоже что-нибудь содержится?

Я подошел к девушкам и поцеловал каждую в щеку.

— Наконец-то ты проснулся! Как ты себя чувствуешь?

— У тебя что-то болит?

— Все замечательно, — ответил я обеим женам сразу.

— Но в ближайшие дни графу нужен покой, — вставил целитель.

— И крот! — дополнил Сапог. — Мы всегда готовим крота, когда кто-то болеет!

— Прошу простить, но у нас к Виктору есть срочное дело, — перебила Лидия.

— Ты же хочешь, чтобы мы увели тебя из этой компании? — шепнула Дарья мне на ухо.

О да, очень хочу. Какие они у меня все-таки догадливые.

Третий день прошел без особых приключений. Целитель отбыл, а Михаил повсюду таскался за мной, периодически принимаясь занудствовать. Я несколько раз прогулялся в саду, изучил новые записи братьев Матрыновых (ничего интересного), почитал книгу. На четвертый день я почувствовал себя полностью здоровым. А значит, самое время отправиться в бордель.

Если в прошлый раз я промахнулся, собираясь открыть портал на площадь и попав в публичный дом, то сейчас ситуация была строго обратной. Появившись из ниоткуда в центре города под удивленный возглас, я невозмутимо направился к дверям нашего главного экономического предприятия.

— Вот же ж, благородный, а все туда же. Все вы мужики одинаковые, — послышался брюзгливый старческий голос в толпе.

— Я по делу, — строго сказал я, обернувшись к заинтересованно наблюдающему за мной народу.

На пороге меня встретила бордель-маман. Впрочем, можно было и не встречать. Мимо Рабодара, гордо стоящего в холле и вопящего на весь бордель, я бы при всем желании не промахнулся.

— И тогда этот сын свиноматки сказал мне, что самый могущественный маг в нашей губернии не я, а он! Знаете, что я сделал с этой компостной кучей⁈

— Здравствуй, Рабодар, — поздоровался я. Или в книге о порталах есть ну очень далекие отступления, или сейчас он болтает совсем не по теме.

Рабодар не удостоил меня приветствием.

— Так вот, этот выкидыш козы предложил мне устроить магическую дуэль, можете себе представить⁈ Он — мне! И тогда я его…

— Рабодар! — Я встал прямо перед магом. — Извини, что прерываю, но у меня к тебе срочное дело.

Каменный маг наконец-то соизволил обратить на меня внимание. Слегка ошалевшие братья Мартыновы вздохнули с облегчением.

— Ну чего тебе? Не видишь, мы заняты?

— Есть что-то новое по поводу книги? Я понимаю, что мне присылают записи, но последняя была вчера днем.

— У них спроси, — сварливо ответил Рабодар. Хоть сделать этого он никак не мог, создалось полное ощущение, что каменный маг ткнул пальцем в братьев Мартыновых.

Я повернулся к труженикам печатной машинки. Василий протянул мне аккуратно исписанный лист. На его рубахе был кокетливо приколот живой цветок.

— Это еще что такое?

Насколько я помню, Василий не страдал ни излишним романтизмом, ни любовью к флористике.

— Да так, ничего особенного.

Василий слегка покраснел. Зато его брат недовольно скривился.

— Принесите что-нибудь попить, — приказал я, усаживаясь на стул и раскладывая листы на маленьком столике.

Через минуту в холл, виляя бёдрами, вышла одна из работниц заведения с подносом. Причем, судя по ее боевому раскрасу и призывной улыбке, не просто работница, а прямо-таки ударница труда.

Увидев ее, Василий выпрямил спину и начал лихорадочно приглаживать волосы. Дмитрий закатил глаза.

— Чего желаете, Ваше Сиятельство? Воды, вина, чаю?

— Чай мне нельзя, в нем кофеин. Поэтому давайте именно его.

Я отодвинул листы на край стола, освобождая место для подноса. Налив мне чашку ароматного напитка, проститутка подошла к наборщику и верстальщику.

— А вам чего, мальчики?

— Воды, — буркнул Дмитрий, демонстративно отвернувшись.

— А мне, ну… э…

— Я знаю, что ты больше всего любишь чай, Вася, — промурлыкала девушка, устанавливая перед ним чашку. — Граф, что же вы все это время прятали от нас такого завидного жениха?

Я чуть не подавился чаем. Посчитать Василия завидным женихом могла либо очень жалостливая, либо очень неразборчивая женщина.

— Потому что приличные люди по таким заведениям не ходят, — пробурчал Дмитрий. Похоже, он был не в восторге от цветущей личной жизни своего брата.

— У нас в типографии еще Радомир есть, уверен, он вам тоже понравится.

С этими словами я углубился в чтение.

За первые десять минут ничего полезного вычитать не удалось, но затем мой взгляд наконец наткнулся на что-то интересное. Замысловатое сочетание непонятных слов было подчеркнуто красным и выделено с двух сторон восклицательными знаками. Думаю, это не рецепт борща тысячелетней давности.

— Рабодар, а здесь что такое?

— Заклинание, — информативно ответил древний маг.

— Это понятно, но что оно делает?

— Господин маг сказал, что не знает, — ввернул Дмитрий.

— Все я знаю! — тут же возмутился Радобар. — Просто еще подумаю, рассказывать ли всяким убогим! Оно скрывает портал от магического сканирования. Видишь, тут сверху написано «виран рана ту де кебрис»? Это значит, что, если ты прочитаешь это заклинание, ни одна компостная приблуда тебя не засечет.

— Да это же отличная новость! — Я захотел даже обнять Рабодара, но решил, что это будет лишним. — Думаю, в ближайшие дни оно мне очень пригодится. Этот лист я забираю с собой. Ты уверен, что заклинание написано правильно?

— Господин маг говорил, что он сомнева…

— Во всем я уверен, дурья ты башка! — рявкнул Рабодар. — Что я, по-вашему, читать не умею⁈

— Точно уверен?

Реплики Дмитрия поселили во мне некоторое сомнение. Не хотелось бы, чтобы непонятное заклинание спалило меня на месте или выкинуло в жерло вулкана, когда придет время его использовать.

— Точно, точно! А будешь меня доставать, я вообще откажусь расшифровывать твою книгу!

Я недоверчиво хмыкнул, но все-таки убрал лист в карман. Доверия Рабодару после его фокуса со взрывающимся порталом нет, так что заклинание буду использовать только в самом крайнем случае.

Изучение оставшихся записей не принесло ничего интересного. Что ж, спасибо публичному дому, пойду к другому, к ювелирному. Я давно собирался туда наведаться.

— Все, как вы заказывали, граф. Сам лично выбирал, старался!

Я принял из рук ювелира изящный кулон с изумрудом под цвет глаз Дарьи и кольцо с рубином для Лидии. Я ведь обещал рыжей подарок. А, раз у меня две жены, то и подарки тоже должны ходить парами.

— Спасибо! Уверен, моим женам понравится.

— Правильно, ходют сначала по блудным девкам, а от законных жен подарками откупаются. Вот и мой такой же был, кобель старый, — пробурчали за моей спиной. Я обернулся. Та самая бабка с площади, сгорбившись, мыла в магазине пол.

— Да что ж вы, бабушка, сегодня такая вредная. — Я повернулся обратно к ювелиру. — Есть у вас что-нибудь для этой почтенной дамы?

Хозяин магазина удивленно поднял брови, но достал из-за прилавка дешевое, но симпатичное колечко. В честь выздоровления я сегодня добрый, пусть бабулька порадуется. Я протянул ему горсть монет и вручил кольцо бабусе.

— Вот вам для поднятия настроения. Чтобы не думали, что все мужчины плохие.

Старуха всплеснула руками.

— Спасибо тебе, милок! В смысле, Ваше Сиятельство! Вы извините, что я вас так, старая я, спина болит, вот и злюсь на всех. Только вы по борделям больше не ходите, не дело это для благородного.

— Уверяю, я был там исключительно по делу, — заверил я, и эффектно ушел в портал. Через мгновение я уже появился посреди нашей гостиной.

— Девочки, у меня для вас сюрприз! Я принес вам пода… А что вы такие хмурые?

— Только что звонили из дворца, — ответила за двоих Дарья, которая и правда была мрачнее тучи. — Кажется, случилось что-то плохое.