Гридень 5. Огнем и Словом

Глава 12

Императорский дворец был похож на муравейник. Все куда-то бежали, что-то несли, команды раздавались по многочисленным закоулками витиеватых зданий, которые были соединены в единое и названы «дворцом». Все же прежний дворец был более величественным, да и располагался в живописном месте бухты Золотого Рога. Однако, этот, новый, построенный на месте явления Богородицы, более идеологически и религиозно выверенный.

Готовилась встреча василевса с дедом Евдокии, королем Германии, Конрадом III. Немцы опередили французов и быстрее вышли к предместьям Константинополя, чтобы дальше переправиться в Азию.

Мануил не любил подобную суету, он от нее прятался за государственными делами, но чаще за тренировками. Две недели император не брал в руки оружие и соскучился по этому привычному занятию. С самого утра Мануил скакал на коне, боролся и оттачивал мастерство владения мечом. А после, когда пришли сведения, что немцы встречались с «ангелами», как не сложно догадаться, с отрядами Братства Андрея Первозванного, император решил поговорить о воеводе этой организации.

Василевс уже много собрал информации о Владиславе, но так и не сложил окончательно своего мнения и в отношении этого молодого мужа и в Братства, в целом.

— Что ты скажешь о воеводе Владиславе? — спросил император Мануил у евнуха Андроника.

Чиновник средней руки, понимая, какой ему выпал шанс — взобраться на самую вершину политического Олимпа, не спешил в ответами. В таком разговоре с самим василевсом, да еще не лежа на холодном полу, а имея дозволение говорить стоя, нужно продумывать все ответы. Одно слово может или возвысить, или навсегда перечеркнуть дорогу на вершину власти. Между тем, для Андроника не было ничего слаще, чем власть. Радость близости с женщиной, счастье иметь семью, у него отобрали, а внутренняя потребность для самореализации осталась.

— Молод, но ему в пору носить серебряные старческие волосы, ибо мудр, словно старец. Его поступки и слова, будто опытного мужа, словно все то, с чем он сталкивается, уже испытал ранее, или же он от кого-то узнал о такой истории… — начал свой рассказ евнух.

Андроник приставлен к воеводе Братства лишь по той причине, чтобы следить за действиями этого до крайности странного юноши. Противоречивые и странные сведения об этом человеке привезли послы Византии на Руси. Никифор, так тот и вовсе боялся мести. Как? Нобилиссим Никифор в Константинополе входит в десятку влиятельнейших людей! И он боится странного русского юноши, который еще и гость тут, а не хозяин?

Мануил не мог заподозрить Никифора в трусости, как и не было никакого смысла не верить армянину Арсаку, который многое из сказанного Никифором, подтвердил. И все, более существенных сведений о воеводе Братства не было, если только не спросить евнуха, приставленного к Владу. Так что роль Андроника возросла и с ним стали разговаривать сильные мира сего.

Евнух не стал скрывать то, что русский воевода вербовал его и что Андроник согласился. Этот факт был доведен до императорских ушей и Мануил оценил «византийство» чиновника.

Так что еще больше выросла роль евнуха, с которым удосужился заговорить даже император. А теперь, когда Владислав стал архитектором уничтожения венецианского засилья в Константинополе, когда этот юноша грамотно, а еще удивительно цепко, стал хвататься за добычу и ее распределение, стало окончательно понятно, что воевода– это некий уникум, ну или того хуже для Византии — богоизбранный человек. Хуже? Так он не ромей все-таки, а русич, понятно, что будет больше угождать своей родине.

— Что произошло в пандидактионе перед отъездом братского воеводы? Мне докладывали, но я хочу, чтобы и ты рассказал о реакции, эмоциях ученых людей, поделился своими наблюдениями. Долго ли готовился к этой встрече Владислав? — последовали очередные вопросы василевса.

Андроник вновь взял паузу, вспоминая собственные эмоции, когда присутствовал на беседе воеводы с ведущими философами, географами и математиками Византии. Евнух уже понял, а частью, так и почувствовал, что императору нравится слушать описание событий именно с точки зрения эмоционального восприятия Андроника.

— Были у него с собой три листа бумаги, нещадно свернутые в пять раз, на них написано… Я пока плохо читаю по-славянски, а там вовсе написано малопонятной скорописью. Вроде бы текст и легче читается, но привыкнуть нужно, многих букв нет, — с задумчивым видом, рассказывал евнух.

— Что написано было? — проявлял нетерпение император. — Упоминалось ли про мою жену? Или про меня?

— Не все прочитал… э… было написано «Открыть Пиндосию». Эта надпись была подчеркнута и рядом знаки были нарисованы вот такие, — Андроник прочертил в воздухе вопросительный знак.

— Пиндосия? — задумчиво переспросил император. — Похоже на название страны, или края. Но я такого не знаю. Может далеко за рекой Итиль и уральскими горами есть такая страна?

Андронику не было чего ответить, он не знал, хотя некогда был прилежным учеником и географию учил.

Евнух, действительно, нашел возможность и покопался в личных вещах Владислава. Андроник считал это не предательством самого воеводы, служить которому обещал, пусть и за плату. Так, любопытство во благо себя и империи. Клятву верности воеводе же не давал, а слова… они лишь слова. Ну взял деньги и меха, так отплатил же за это.

Воевода рано или поздно, а, судя по тому, что знает евнух, так рано, уедет к себе. В то же время Андроникуехать некуда. Так что подыгрывать нужно было, прежде всего, своей родной Византии.

Много из той очень даже полезной информации, что предоставлял Андроник воеводе — это не его заслуга, евнуху конкретно указывали, что именно говорить русичу, как и когда это делать. Так что евнух становился все более богатым человеком, потому что воевода не обделял Андроника и стабильно платил за информацию, а другие платили за то, что евнух ее передавал. Это, прежде всего, Арсак и Никифор. Чем больше событий крутилось вокруг воеводы Братства, тем чаще фигура Андроника мелькала во дворце.

Но Андроник не тот человек, кто будет действовать лишь по чьей-то указке, евнух понял, что для него открылось окно возможностей, потому начал действовать, искать и находить свои козыри для собственной игры.

«Знал бы ты, васелевс, что знаю я!» — подумал Андроник, когда вычерчивал по феноменальной, как сказали бы в будущем, фотографической, памяти, все черточки и литеры, которые увидел на листах бумаги у Владислава.

Андроник знал, что нобилиссим Никифор содействовал измене жены императора. Достаточно было использовать тайну, что молодая императрица уже на третий день после венчания, спит с другими мужчинами. Пусть и всего-то с одним воеводой. Но евнух умел ценить информацию и пользоваться ею. Для него важнее знать, что в таком преступном деле, как супружеская неверность императрицы Евдокии, замешан нобилиссим Никифор. Есть чем шантажировать.

— Отнесешь это почитать ученым, после запишешься на доклад ко мне и расскажешь, что они скажут, — отдавая назад лист пергамента, на котором енухпо памяти написал многое из того, что видел у Влада, говорил император. — Ну, а теперь рассказывай, что же такого рассказал ученым воевода Братства!

— Перво-наперво он начертил карту мира… Сказал, что не всю, но и это было больше, чем знали наши географы. Даже Европа и твоя империя, василевс, были до мелочи вычерчены, — не без красок, с изменчивой интонацией, стал рассказывать Андроник.

Для Мануила рассказ превратился, в чуть ли, не в театральное представление. У евнуха был талант трепать языком и достаточно ума, чтобы знать, когда это можно делать. Порой он верил своим чувствам, предчувствиям. Сейчас был именно такой случай — император захотел красок в рассказе, чтобы были описаны даже удивленные лица многих, лично знакомых василевсу, ученых. Особенно Мануил заливался смехом, когда евнух описал лица двух из пяти бывших наставников василевса.

Владислав посетил пандидактион, высшее учебное заведение Византийской империи, ядро всей научной или околонаучной мысли восточных ромеев. И не только их. Что там с университетами в Европе? Один какой-нибудь открыли? Были учебные заведения, но пока еще не оформившиеся в нечто системное. Так, лишь корпорация неглупых людей. Как ремесленники объединялись в цеха, купцы в гильдии, ученые решили собраться в свою корпорацию, что и стало началом строительства системы высшего образования в Европе.

Нынче пандидактион — наиболее уважаемое в Европе учреждение образования и науки, нет достойных конкурентов. Об этом знали и ученые мужи Византии, среди которых были и европейцы и даже арабы.

И тут приходит внешне огромный, особенно в сравнении с физически нетренированными, толстыми или тщедушными, учеными, и разделывает их, как мясо для тушения, на мелкие кусочки. И что же оружием служит в этой схватке? Знания!

Первым делом Владислав начертал карту Евразии с обозначениями государств, островов, гор и рек с названиями как византийскими, так и неизвестными ромеям. Когда Влад это делал, ученые обступили его и заворожено, стараясь не дышать, наблюдали за откровением. Сперва было трое ученых, после их количество росло.

Тот, кто считал себя знатоком географии, был готов вступить в спор, так как имел собственные представления о том, где заканчивается Евразия, как выглядит Индия, что за ней нет ничего. А тут еще Африка…

— Там не может быть пролива! — воскликнул главный светила научной мысли Византии, Евфстафий Солунский. — И что это за линии?

— Это меридианы, я смогу пояснить, для чего их нарисовал, — невозмутимо отвечал Владислав.

Ставший свидетелем спора одного из самых ярких умов современной Византии и молодого русича, Андроник животрепещуще рассказывал, как спокойно и очень убедительно стал доказывать свою правоту Влад.

— Как же спорил с самим Евфстафием? — будто ребенок удивился Мануил.

— Он даже не столько спорил, василевс, Владислав научал, будто Евфстафий ученик, а воевода наставник, — вторя эмоциям императора, с некоторой веселостью отвечал евнух. — А после Влад сказал, что иные земли столь обильны и богаты, что он не хочет за просто так рассказывать о них. Они далеки, но сделают любую державу великой, если этой державе удастся достичь берегов тех земель.

— Вот даже как? А не врет он? — василевс даже забыл о том, как подобает ему вести себя, сбросив маску надменности и величественности, он не сдерживаясь выказывал свою заинтересованность.

— Этого я сказать не могу, но воевода говорил, что на наших кораблях, или на венецианских, совершить такое путешествие крайне сложно, или вовсе невозможно. Но он знает, какие корабли можно строить, чтобы они шли под парусом даже против ветра, — прозвучала новая порция небылиц.

— Под парусом? Без гребцов? Против ветра? — василевс рассмеялся, но быстро посерьезнел. — Думаешь, Андроник, что такое возможно? Это же преимущество в большом море!

Евнуху польстило то, что василевс, назвал его по имени, потому чиновнику и властолюбцу сильно захотелось оставаться нужным, интересным, приносящим новости о чудесах.

— Да, василевс, такое возможно! — с чувством собственной значимости уверенно сказал евнух.

— Дальше! — потребовал император. — Нет, погоди!

Василевс хлопнул в ладоши и, будто из-под земли, материализовался слуга.

— Вина и фруктов. Финики не забудь! — повелел правитель и вновь обратился к Андронику. — Продолжай!

И евнух продолжил. Он рассказал, что видел книгу, что написана была Владом. Там было много цифири. Воевода сам лично пролистывал каждую страницу и объяснял, что к чему. Первое, наверное, самое главное, что Влад использовал арабские цифры, причем несколько видоизмененные. Он несколько часов доказывал, что именно такие цифры могут продвигать математику, что латинскими сложно углубляться в исследования.

— Этот спор уже был и продолжается. Русич смог что-то изменить и убедил использовать арабскую цифирь? — не теряя интереса, спрашивал император.

— Он предложил решить несколько уравнений, написанных латинскими цифрами и арабскими. Влад решил очень быстро и ловко. Как он сказал?.. А! «Теорема Виета», — чуть закатывая глаза, рассказывал Андроник.

— Не знаю такого… Виета. Впрочем понятно, что этот Влад и тут силен и разумен. Если отринуть все домыслы, что он благословлен, или, напротив, что служит дьяволу, а принять во внимание хитрость и ум самого Влада… — отставив золотой кубок с вином и кинув косточку от сладкого финика на пол, Мануил вновь явил взгляд властителя. — Зачем ему это? Думай, евнух! У меня уже сложилось впечатление, что многое, что он делает, не зря, за этим стоит хитрость. Как тогда с венецианцами…

Император замолчал, ему было неприятно понимать, что он, великий василевс, подставился под не самый сложный трюк. Мануил хотел, чтобы в разборках в венецианском квартале участвовали только наемники и члены русского Братства. В таком случае, василевс мог бы откатить ситуацию назад. Между тем, его уговорили пригласить венецианцев на переговоры. Парламентеров заманили в ловушку и всех перебили, чем «замазали» императора в грязи. Теперь уже не так правдиво звучат слова Мануила, что он не причем в том, что случилось с венецианцами.

Так что, отправленный навстречу крестоносцам, Владислав Богоярович та фигура, от которой василевс продолжал ждать подвоха. Знал бы он, какой 'подвох’подмахнул молодой воевода! Андроник знает. Но тайну соития Евдокии и воеводы Братства нужно не сейчас разыгрывать, а ждать удачного момента.

— Я думал, василевс, над тем, зачем и почему так поступает воевода. Тут у меня есть несколько ответов. Первое, он хочет привлечь к себе на Русь молодых ученых. Старики не поедут, а молодым, тем, кто еще учится, воевода уже сделал предложение. Обещает деньги и новые знания, получив которые от отработают у него, а после, через семь лет, могут вернуться в империю, — высказывал свои суждения евнух, но был перебит императором.

— Для молодых, с теми знаниями, что они имеют и могут получить, крайне сложно добиться высот, а вот получив что-то новое, чего у нас еще не знают, молодые через семь лет затмят стариков и получат статус и деньги. На это расчет? — император усмехнулся. — Знает Владислав на какие болевые точки нажимать. Не все, но найдутся те, кто поедет с ним, чтобы хоть что-то получить новое. К арабам ездят, так что, на Русь не пойдут? Для того и демонстрация в пандидактионе знаний. Это могло быть полезно и для империи, когда наши ученые станут мудрее. Что еще? Ты сказал — первое!

— Второе, василевс, он постоянно говорит о какой-то «Пиндосии» или о «Пиндостане». Как-то проговорился, что открытие этих земель перевернет мир. Ему нужны ученые мужи, как и корабелы, чтобы создать корабли, новые, совершенные. Говорил, что чертежи кораблей есть, но там еще много дорабатывать нужно, что один он многоне понимает, — сказал Андроник и, видя, что император хочет что-то спросить, сделал паузу.

— Странное название «Пиндостан»… Варварством от него веет. Но как выйти, к примеру, из Медитерранского моря, если мусульмане контролируют Геркулесовы столбы? Хотя… — император просиял. — Норманны же дважды недавно разбили мусульманских пиратов. И я знаю одного норманна, жаждущего морских открытий…

— Вы думаете «скормить» эту информацию Роджеру Сицилийскому? Чтобы он послал свой флот не к вашим Афинам, или острову Корфу, а туда? Куда мы еще и не знаем? Польстился на призрачные богатства? — евнух понял задумку императора.

Мануил встал со стула, властно посмотрел на, ставшего мгновенно коленопреклоненным, евнуха и строго сказал:

— Ты слишком умен, Андроник, понял замысел, раньше того, как он созрел у меня в голове. Достаточно ли ты умен, чтобы молчать там, где это нужно?

— Мой василевс, я нем, словно рыба, — быстро отвечал евнух.

— Тогда тебе и готовить эту интригу. Пусть думают, что у нас не получается собрать сильный флот, дабы прорваться через Геркулесовы столбы к бесконечному океану. Но следует пустить слух, что есть земли намного богаче и моей империи и арабов. Золото кружит голову и Венеция польститься на такое, или же Сицилия, не важно. Нам нужно готовить свой флот, но сперва посмотреть на тех, кто достигнет той самой «Пиндосии», а после включаться самим. Может, никакой земли и нет, — раскрыл суть своей задумки император.

— Я оправдаю, василевс, твои надежды, все сделаю! — заверил императора евнух.

— Сделаешь, у тебя выбора нет. Или получится, или ты умрешь. Но ответь мне, евнух, есть ли третье, чего хочет добиться Владислав? Кроме банальной торговли? — спросил Мануил.

— Кроме денег, которые он рассчитывать иметь с твоей империи, это люди, ему нужно много людей. Нам полезно, чтобы всякие неблагонадежные, воинственные, люди, или даже разбойники покидали Византию, уходили в Братствло. Нужно, чтобы и тут оставалась часть Братства, а у тебя были те, кто сможет выполнять грязную работу, будто и не ты велел им. Пусть Братство имеет своих людей здесь, в империи, как нынче. Геркул остается и командует ими, — увлекшись ответами, выглядящими указаниями к действию, Андроник вызвал недоумение, если не гнев, василевса.

— Ты уже поучаешь меня, слуга? Может бытьзабылся? — с металлом в голосе говорил Мануил.

Андроник упал на пол и распластался на нем «звездочкой», вызывая у императора одобрительную ухмылку.

Не подымая евнуха, обходя его, лежащего, кругами, Мануил сказал:

— Тебе заниматься этим делом. Справишься со всем, я повышу тебя до личного помощника. Не упусти возможности!

Андроник еще лежал, болезненно ударившись подбородком о мрамор, а император покинул комнату, направляясь в тронный зал. Сегодня он принимает своего родственника, это германский король Конрад. Судя по всему, немец все же чувствует родство со своей внучкой, императрицей Евдокией, или же ему дипломатически выгодно признавать подобный факт. В любом случае, завтра Конрад прибудет в Константинополь и предполагается помпезная встреча короля.

Германские войска оказались чуть более организованными, чем те же французские, польские, генуэзские. Конрад III вел с собой отряды в основном наиболее верных и управляемых вассалов, иные, как саксонцы, оставались дома и намеривались начать войну со славянами. Но не обошлось без эксцессов и немцы уже видели «ангелов» и бежали от них, когда те летели на конях и издавали громоподобный грохот.