Гридень 5. Огнем и Словом

Глава 9

— Дзынь, — почти в полной тишине сорвавшийся камушек, падающий на каменную мостовую с высоты второго этажа, издал столь пронзительный звук, что я невольно поморщился.

Обидно будет, если сейчас нас обнаружат. Уже пройдено около ста шагов вглубь Венецианского квартала, осталось меньше половины и резко закончатся и баррикады, и воины, спящие прямо на мостовых или даже бодрствующие. Мы не стали прорываться боем, это было бы убийственным решением. Нужно действовать нелинейно. Поэтому в одном из домов, из тех, что служили, словно крепостные стены, была просто открыта задняя дверь.

То, что может показаться «простым», в ходе данной операции, конечно же, вовсе не легко осуществить. Нужно было зачистить дом, сделать этокрайне быстро и бесшумно, что уже нетривиальная задача, но, учитывая заснувшего вражеского наблюдателя, все вышло более-менее без проблем. Это если не считать ушибленную ногу одного бойца моей группы. Его пришлось оставить на месте.

Следующей проблемой было выйти из дома, для чего пришлось взять под контроль крышу. А там пятеро вражин, из которых двое не спали. Сработали, хотя и нашумели. Один из венецианцев кулем скатился с крыши после того, как был сражен арбалетным болтом. Шумно получилось, но, учитывая, что все остальные вражеские бойцы нейтрализованы, допустимо. На этом участке нет тех, кто мог бы всполошиться. Иные враги в соседних зданиях.

Контроль над крышей давал возможность оценить обстановку внутри Венецианского квартала. Да, мы можем просто выйти через дверь и окажемся внутри периметра условного вражеского лагеря. Однако, чтобы это сделать, нужно знать о наличии врага рядом с домом.

Когда уже настроился на движение, когда в крови бурлит адреналин, худшей пыткой является ожидание. Нетерпеливо, переминаясь с ноги на ногу, я ждал, когда придут сведения с крыши. И какое же было разочарование, что за домом все чисто и лишь пятеро бойцов, укрывшись своими плащами, спят. Почему-то хотелось убить еще больше венецианцев.

Узнав о том, что они также стали причиной угасания русской торговли, я стал их ненавидеть. Правда, до сих пор не понял, что раньше произошло: Русь перестала создавать те продукты, что нужны были Византии, или же Руси перекрыли торговлю и она перестала производить, может так статься, что во всем виноваты викинги, закончившие ограбления Европы. И пусть рациональным мышлением понимаю, что слишком много было процессов из-за которых угасла торговля на Руси, но вот захотел найти виноватого, чтобы без сомнений с ним воевать, нашел — Венеция.

«Час волка» — самое сладкое для сна время. Так что эти «храпуны», спящие сразу же за дверьми сыграли за нас. Во-первых, они так храпели, что шум передвигающихся бойцов тонул в громком храпе. Во-вторых, замыкающие незатейливо перерезали им глотки, уменьшая количество врагов.

Дальше — проще. Делай то, чего от тебя не ожидают, и тогда все должно получиться. Полверсты, если не больше, мы двигались почти строем. Отряд в три десятка бойцов в накидках с крестами не вызывали особого недоумения. Ну, идут союзники, пусть себе идут. Мало того, на мне было облачение рыцаря Дзиани. И я, словно таран, пробивал дорогу для остального отряда, воины которого мало внешне отличались от венецианцев. В полутьме не понять, кто именно идет. С рассветом вопросов у венецианцев было бы куда больше, так как светлые лица явно русской наружности отличались от смугловатых южноевропейских типажей.

— Стой! Сеньор рыцарь, вам туда нельзя! — в ста метрах от компактно расположенных зданий, где, судя по оперативной информации, находились заложники, наше продвижение остановили.

— Вы не узнаете меня? — надменным голосом, стараясь говорить без акцента на итальянском языке, спросил я.

Наступила пауза. Лицо офицера, преградившего дорогу, стало меняться от озадаченного вида к проявлению страха. Что-то я сделал не так. Акцент выдал? Или может быть этот командир хорошо знаком с Дзиани? Причина того, почему венецианец стал пятиться назад, понятна. Он распознал подставу.

«Эх, а так все шло гладко!» — подумал я и рванул на венецианца с ножом.

Хотелось и здесь сделать все тихо, без звона стали и долгого боя, но не вышло. Трое сопровождающих вражеского командира отреагировали быстро. Они, прежде чем попытаться извлечь свои мечи или же вскинуть заряженные арбалеты, стали кричать во все горло.

— Аюто, периколо! — закричали трое воинов прежде,чем быть сраженными арбалетными болтами.

У меня не вышло сразу убить командира заставы, но, пока я извлекал свою саблю, он оказался утыканным болтами.

— Прицельно стрелять! — вызверился я на своих бойцов.

Треть арбалетов были разряжены, а впереди бой.

Срочно были взяты нужные вещи из наплечных мешков, что были у каждого воина свои. Чуть в стороне также послышались звуки сражения. Наверняка, это Стоян начал действовать открыто, скорее всего, расценив обстановку, когда мой отряд обнаружен. Теперь вперед, быстро!

— Самострелы на взвод и делай как я! — выкрикнул я и быстро побежал в сторону расположения заложников.

Отступать точно нельзя. Многие спят и есть шанс успешного штурма здания.

— Тзынь, — арбалетный болт ударил меня в живот, но отскочил, оставив только неприятные ощущения, будто палкой боднули.

Держит панцирь, отличная все же броня. И пусть очень жарко и я изливаюсь потом, так как стеганка под панцирем очень теплая, но это я переживу. Уже пережил. Не будь на мне хороших доспехов, уже корчился от боли, умирая, так как шить кишки или запаивать их, никто тут не умеет, тут вовсе полевой хирургии практически нет. Если только не в моем войске, но и я не смог сильно продвинуться в этом направлении.

— На десять часов! — закричал Ефрем, не отстающий от меня ни на шаг.

Выучил своих по часам ориентировать. Часов нет, а ориентация есть.

Я повернул голову влево и увидел не меньше полусотни вражеских бойцов, бегущих на нас. Накидки на этих воинах говорили о том, что нам придется столкнуться с элитными мечниками, которыми пугали все пленники. Было бы интересно сразиться с кем-нибудь изних. Может, это, действительно, мастера искусства, предшествующего «испанской дестрезе», но не сейчас.

— Уходим направо, Мирон, поджигай порох! — выкрикнул я и вся группа стала удаляться в противоположную сторону от спешащих убить нас мечников.

Получалось, что мы передвигаемся параллельно зданиям с заложниками. И сейчас только выигрываем время для себя и для контратаки. Мирон должен справиться, он тренировался на ходу поджигать промасленную тряпку с бочонком пороха. У него есть и четверо подчиненных, которые также обучались работать с порохом. Не долго обучались, даже без взрывов, с наполненными бочонками с песком, но тут важно былоумудриться на ходу поджечь условный фитиль. Пусть кресала у бойцов проверенные, хорошо высекающие искру, но ситуация, мягко сказать, нервная, нестандартная.

— Есть три! — выкрикнул Мирон, сообщая, что три бочонка уже готовы к использованию.

— Движение сто шагов и всем стоять! — приказал я.

Бочонки были просто брошены на дорогу, по которой мы и убегали. Рассчитать, чтобы они взорвались по приближению противника было невозможно, тут только надеяться. Между тем, расчет был не столько на поражающие свойства заряда, это пойдет как бонус и там есть камни, которые должны разлетаться метров на тридцать, если судить по единственным испытаниям. Я думал ошеломить, контузить звуком, удивить и устрашить противника. А после добрая сталь поможет уничтожить преследователей и, как я понял, главных охранников заложников.

— Бух-бу-бух! — Константинополь познал впервые грохот пороха.

Звук был столь громким, что и у меня частичнозаложило уши. А мы были в метрах ста двадцати от эпицентра взрывов. Три последовательных «бабаха» ошеломили и противника, и моих воинов, но русичизнали, пусть и примерно, чего ожидать, а вот противник нет. Помножим все это на религиозный экстаз и…

— Разворот! — закричал я. — Бей их!

Я был впереди своего отряда, оказался позади его. Не смог всего разглядеть, но, когда подбежал к противнику и все же обагрил свою саблю венецианской кровью, понял… Я создал страшное оружие. Для местных реалий — это… Как бы не объявили пособником дьявола. Ладно, если это сделают враги, так и свои могут запросто окрестить.

Вокруг валялись тела убитых, даже на первый взгляд,натренированных, вражеских воинов. В честной схватке мой отряд, численно уступающий противнику, был бы уничтожен, пусть и мы бы половину венецианских мечников извели, от этого мало утешения. А вот использовали три небольших, скорее, малых, бочонка с порохом, и результат ошеломляющий.

Мечники частично были ранеными, частичнооглушенными и растерянными, когда на них, разрядив оставшиеся арбалеты, навалился мой отряд. Убивать человека, который держится за уши и даже не слышит о твоем приближении, а от дыма не видит тебя, легко. Это не поединок, это убийство. И пусть мы убийцы, пусть нас осудят «честные» бойцы, но на войне все средства хороши.

Минута и все, нет больше элитной полусотни мечников. Четырех бойцов потерял и я, все же не все враги окончательно растерялись в сложившейся обстановке и некоторые успели поразить и воинов Братства. Но такой размен был приемлем. Это война, здесь умирают.

Взрывы возымели дополнительный эффект. Те разрозненные группы венецианцев, которые поспешили в нашу сторону, стали разбегаться, устрашаясь непонятных, а оттого еще более ужасающих, взрывов.

— Ефрем, мне нужно знать, как дела у Стояна! — выкрикнул я, когда была выломана дверь в первое здание с заложниками и уничтожены еще десять охранников.

Задачей Стояна было взять соседнее здание под свой контроль. Там также были заложники. И, судя по тому, что я слышал ранее звуки боя, сотник приблизился к цели. А вот чем закончился этот бой, я не знал. Теперь с той стороны тишина.

— Все целы? — выкрикнул я на греческом языке.

Обращение было в темноту, где явно расположились битком набитые в комнате люди. Глаза не привыкли к такой тьме и я мало чего различал. Если бы тут схоронились охранники, они могли бы больше нанести нам урона.

— Кто ты? — ко мне, кряхтя и чуть передвигаясь, даже с помощью посоха, подошел старик.

— Воевода Братства Православного Андрея Первозванного, — отвечал я горделиво, нарочито громко, чтобы услышали все присутствующие.

— Мой род тебя отблагодарит, — сказал старик, а я стал рассматривать людей.

— Факелы зажечь! — выкрикнул я своим бойцам.

Темнота расступилась, как только был зажжен первый факел. В большой комнате, скорее, я бы ее назвал «залом», расположилось много людей. До тридцати человек точно. Тут воняло экскрементами и мочой, хрипло кричали дети, которые, видимо, сорвали голосакриками, стонали женщины. На тех людях, что были рядом со мной и которых я мог рассмотреть, были следы насилия. У некоторых женщин были порваны платья. Учитывая, что эта часть женщин была наиболее привлекательной, можно было сделать однозначные выводы, что их здесь насиловали. Причем, вполне возможно, что прямо здесь, чтобы иные видели «подвиги» террористов. Только так — террористов!

— У вас еда есть? — спросил тот же старик.

— Нет… почти нет, — отвечал я.

На самом деле у каждого бойца был кусок солонины и несколько сухарей, этого пайка должно было хватить на сутки интенсивной боевой работы. Делиться пайком? Сложный, на самом деле, вопрос. Ослабевший воин — это смерть для всех. Но, с другой стороны, как же не помочь детям. Взрослые обойдутся, а вот дети…

— Немного мяса и сухарей дам, но только детям. Потерпите еще немного. Если все пойдет по плану, уже должен начинаться приступ квартала, — сказал я и отдал необходимые распоряжения ближайшим воинам.

Со мной внутри здания были только пять человек, вот они, а также и я сам, отдали весь свой паек. У меня в суме были еще финики, так что детям еще и сладеньким полакомиться получится.

— Стоян занял соседнее здание. У него пятнадцать человек минус, четыре заложника минус. Один венецианский акаем резать стал людей, когда понял, что здание захвачено, — доложил через минут десять Ефрем.

Плохо, в группе Стояна было пять десятков человек и они должны были идти разными маршрутами. Может быть, что какая-то группа не вышла в назначенное время. Или потери при штурме такие? Не уточнил, и нет времени для анализа нюансов. После разбирать операцию будем.

Мои воины занимали оборону, заряжались арбалеты, в том числе и которые трофеились с убитых нами венецианцев. Любят они это оружие, хотя и тисовые луки попадались. У нас же еще было пять сложных луков, которые удалось пронести под плащами. Так что было,чем отбиваться и без оставшихся бочонков пороха.

Первый штурм уже наших домов начался через двадцать минут после того, как мы заняли здания с заложниками. Уже слышался перезвон колоколов, звуки боев на входах в Венецианский квартал, значит, все идет по плану и нужно лишь продержаться пару часов. Это сложно, но есть козыри.

Мы подпустили врага поближе, а после с крыши, с окон, похожих, скорее, на бойницы, со всех мест полетели во врага стрелы, болты. Такой отпор показался для штурмовиков избыточным, и они откатили.

Через пять минут стало понятно, что предыдущий штурм был разведкой-боем. Выставив вперед себя и над головами щиты, венецианцы пошли на приступ. Теперь оставалось доставать козыри. У меня — это порох, у Стояна — это амфоры с горючей смесью.

Три взрыва вновь ошеломили наступающих. Были среди них те, кто получил ранения, но опять же, многих контузило. Щиты были сброшены и теперь нападавшие получали стрелы и болты в свои часто плохо защищённыетела.

А после всем стало не до нас, остававшихся почти в центре Венецианского квартала без компании самих венецианцев. Не сказать, что я по ним сильно скучал.

Операция вступила в следующую свою стадию. Венецианский квартал подвергался штурму. Теперь не нужно было стесняться, заложники, как, наверняка, думал тот же Ивар, либо убиты, либо под защитой. Все равно нужно спешить.

— Воевода, наши корабли подходят, с ними греческие, — сообщил Ефрем, который сбегал на крышу и рассмотрел в уже алеющем рассвете обстановку.

— Дай Бог, что получиться кораблями разжиться, — прокомментировал я новость.

* * *

Рано утром, или еще даже ночью, делегация венецианцев прибыла на окраину квартала, прозванного Латинским или Венецианским. Европейцы настаивали на том, чтобы переговоры состоялись на их территории, и могли бы на это рассчитывать, если бы не одно обстоятельство: сам Мануил, порфирородный василевс, решил вести переговоры. Конечно же, предлагать императору свою территорию нельзя, если он уже от такого предложения отказался.

Так что, впечатленные тем, что сам василевс будет с ними разговаривать, венецианцы быстро выбрали делегацию из пяти наиболее знатных представителей и отправились на переговоры. Прежде всего, что хотели требовать латиняне, так, в знак доброй воли, чтобы был освобожден рыцарь Ордена Святого Марка.

Но никакие требования озвучить не получилось. Как только делегация оказалась в зоне действия варяжских стрелков, ее отсекли от Венецианского квартала и уничтожили. Одновременно с этим внутри квартала раздались три взрыва, заставившие некоторых посмотреть на небо в поисках кучевых облаков и молний, а других перекреститься.

Придя в себя после грома, венецианцы срочно отправили отряд для ликвидации большей части заложников. Это была бы плата за вероломство византийцев. Тела убитых пленников планировалось забросить за периметр, чтобы больше не было таких обманов. Убивать же всех заложников нельзя, иначе венецианцев начнут штурмовать.

Когда отряд прибыл к одному из домов с заложниками, венецианцы еще больше послали проклятий в сторону вероломных и лживых византийцев. В самом центре Венецианского квартала были какие-то воины, что захватили дома с заложниками.

Два штурма не привели к нужному результату, а снимать воинов с периметра было нельзя, там свое сражение разгоралось. Кроме того, вновь прозвучали взрывы дьявольского оружия и много смертей после этого. Было принято решение сконцентрировать больше отрядов у этих домов, а после начать их закидывать камнями из трех катапульт, которые удалось собрать венецианцам. Но сделать это только когда купируется опасность прорыва обороны.

Планы нарушил начавшийся штурм квартала. Огонь, горящие люди, паника и безжалостные воины, прозываемые варангами, или варягами. Нужно было спасаться. Но… в гавань вошел русский флот. Пусть это были ладьи, но на них много воинов, а еще на венецианских кораблях оставалось мало защитников.

* * *

Простая, но действенная конструкция уперлась в баррикаду и изнутри «двигающегося дома», словно открыв дверцу, из него высыпали воины, чтобы расчистить проход. Это оказалось неожиданным для венецианских бойцов, сосредоточивших огонь на варягах, которые стремились пробраться в один из домов по периметру. А еще венецианские арбалетчики и лучники, засевшие на крышах, ждали, когда им принесут факелы. Нужно было поджечь деревянную конструкцию, которая пока спасала варягов от стрел и болтов.

Разгрести завалы быстро не получалось, и Варяжская стража стала терять людей. Однако, даже под градом из стрел и болтов, работа не прекращалась. И скоро завал был разобран достаточно, чтобы протиснуться дальше.

Варягов уже ждали. На всех участках, через которые можно пробовать прорываться внутрь Венецианского квартала, стояли отряды копейщиков, сзади которых размещались лучники и немного арбалетчиков. Стрелять из арбалета навесом сложно и непродуктивно, а луки могли хоть чем-то помочь.

— Оттягивай! — закричал Ивар, самолично ведущий в бой своих воинов на одном из участков.

«Дом» откатился назад, ощетинился копьями, которые просунули в небольшие отверстия спереди. А после сразу двадцать сильных мужчин с криками и натужно стали толкать конструкцию в направлении строя копейщиков, постепенно разгоняясь.

Звуки сломанных копий, крики людей, которых снесло тараном конструкции. Но не это было важным. Главная задача маневра — это расстроить ряды копейщиков, а еще…

Предложение воеводы Влада использовать «Греческий огонь» в городе сперва было встречено с большой долей скепсиса и опаски. В городе распылять огонь? Но после предложенных мер предосторожности и решения использовать огонь только лишь для прорыва линии обороны, власти дали добро.

Два агрегата с медными трубами были сняты с кораблей. И теперь их установили на платформы из больших телег и одна такая конструкция ждала своего часа позади варягов, которые спешно отступали от своего’дома'. С помощью первой конструкции венецианцев оттеснили, с помощью другой, извергающей огонь, предполагалось их уничтожение.

— Давай! — скомандовал капитан греческого корабля, который хорошо знал, как именно использовать огнемет.

Как только варяги отступили, а воодушевленные первой победой, венецианцы хлынули вперед, стремясь забрать ранее оставленные позиции, струя огня устремилась на вооруженных людей. Латиняне горели, передавали пламя друг другу, как по эстафете. Началась паника. Ничего так больше человек не боится, как огня.

— Обливайся! — выкрикнул Ивар, и его воины стали опрокидывать на себя кади с водой.

А потом, натянув на лица смоченные тряпицы, варяги пошли на штурм. Мало кто мог сравниться в ближнем бою с этими воинами. Они не были отличными всадниками, многие из них не очень хорошо владели искусством стрельбы из лука, но что не отнять, так то, как варяги работали боевыми топорами и реже мечами. Делали это так эффективно, как никто пока.

Это против строя копейщиков сложно проломиться, хотя и такую задачу воины Ивара могли выполнить. Ну, а когда строй врага нарушен и внутри бушует паника, разить врага самое то. Тем более, что здесь не так много было венецианцев, которые специализировались на ближнем бое. Или были? Все же бой на корабле имеет свою специфику. Но варяги не задумывались о том, какие мастера им противостоят, они просто убивали своих противников.

Десять минут и оборона была прорвана на одном участке, где командовал сам Ивар. Чуть позже прорыв случился на еще одном участке. Враг бежал к порту, видимо, руководствуясь командой «спасайся, кто может!» Внутрь периметра хлынули не менее десяти тысяч варягов, а еще и три сотни конных воинов Братства, среди которых были переодетые под русичей сотня катафрактариев Арсака. До сих пор официально император не лез в разборки, византийские войны только безучастно взирали, как за них воюют.

Началось избиение, уничтожение. Насилие захлестнуло квартал. Ивару на силу удалось отсечь своих же бойцов от домов генуэзцев. Пусть они и не вышли, и не ударили в спину венецианцам, однако, не согласились помогать своим конкурентам. Так что жизни им будут сохранены, но выкуп должен быть. Нельзя быть чуточку своим и оказаться нейтральным в сложившейся ситуации. Тут или с нами, или против нас. Ну, а хочешь руководствоваться принципом: «ни нашим, ни вашим», так плати!

В порту так же шел бой. Русичи, поддержанные некоторым количеством варягов, хотели не допустить сожжения венецианских кораблей. Теперь стоял уже вопрос не о том, чтобы победить, а чтобы сохранить больше добычи, даже самих венецианцев, которых можно очень даже удачно продать в рабство тем же туркам-сельджукам.

Еще бы не рассориться между собой от полученных женщин и добычи. Но то, что варяги окажутся довольны замятней, точно. Были уже разговоры об уходе со службы, так как василевс задерживал выплаты. А сейчас и выплаты есть, и добыча… Ивар даже подумывал над тем, чтобы послать на родину и запросить дополнительные отряды.