Гридень. Начало

Глава 12

У половцев так же было построение в две линии. В первой большинство степных воинов были облачены в кольчуги. Это были усачи. А вот безусые шли во второй линии. Берегут кипчаки свой молодняк, наверное, как все это делают. Вот только, у противника молодняка в разы больше.

Они реально клюнули на такую вот примитивную ловушку? Но глаза не обманывали, сотня, или около того, степняков, устремилась вперед на наши повозки. Да, обоз и малая его защита казались очень лакомым призом, но есть же наша полусотня, уходящая вправо, есть полусотня Вышаты, которая маневрирует влево. Еще остаются два десятка ратников, собственной охраны князя. Там же гарцует взволнованный княжич. Князь находится слева и будто в резерве, чуть в стороне от событий.

— Изготовиться! — кричал Никифор, явно возбужденный предстоящей схваткой. — Строй держать, вперед не лезть, но и не отставать!

Наша двурядная линия выровнялась и недвусмысленно показала, развернувшись по фронту в сторону летящих на обозы половцев, что готова атаковать неприятеля во фланг. То же самое сделали воины Вышаты с противоположной стороны. Но они явно чуть запаздывали. Удар с двух флангов по врагу, на встречных? Тактически мы уже победили. Осталось только завершить бой своей победой.

— Улла! — прозвучал новый боевой клич.

Эти звуки можно было бы не услышать, они доносились издалека, но облако пыли, все более нарастающее далеко слева говорило о том, что противник не идиот, он подготовил свою ловушку. Первым под удар засадной степной сотни, не меньше, должен был попасть отряд личников князя.

— Держать строй! — орал Никифор и его слова дублировались десятниками.

Не только я понял, что еще далеко не все решено, что степняки выложили свой козырь и теперь остается понять, у кого туз на карточном столе, а кто зашел с короля. Мы в меньшинстве, безусловно, но есть другая карта, которая поддерживает наш козырь, даже я бы сказал две карты. Первая — это то, что сотня половцев, так рьяно мчащаяся сейчас на обоз, вот-вот войдет в зону с расставленными ловушками. А вторая карта — это доспехи, наши брони.

Половецкие воины были облачены в кольчуги в лучшем случае один из четырех. По вооружению так же их воинство пестрело. Кто-то был с искривленной саблей, некоторые с пиками, заметил я и пару всадников, которые были с тем, что я окрестил, как булавы. Отсутствие единообразия не позволяло противнику бить системно, например стеной конных с пиками.

Мы стали набирать скорость и тут стала заметна плохая выучка части из нашей полусотни. Опытные ратники умело управляли конями, когда надо «подбадривая» своих копытных товарищей шпорами. А вот новики и кое-то из младшей дружины терялись и с набором скорости чуть выпадали из линий.

Как я ни старался оставаться в линии, не получалось. Начал грешить сперва не на себя, как наездника, а на коня, у половцев забранного, который не приучен к строю. Но не только я таким неумехой оказался. Боброк, тот новик, с которым я сперва повздорил, а после так и завел приятельские отношения, управлялся со своим скакуном хуже моего. Ничего нет радостнее в жизни, когда у кого-то получается еще хуже… Времени вот только на радость нет.

Между тем, сотня половцев, атакующая по центру, добралась до ловушек. Еще до первых ям, с десяток степных коней резко затормозили, а кто и встал на дыбы. Словили-таки некоторые степняки чеснок и теперь даже можно было жалеть животинку, которой больно и она уже не так хочет везти своего кровожадного наездника в бой. Вот и не нужно! А коняку подлечить можно, но уже после, когда животное станет трофеем.

Те воины, что шли позади попавших на чеснок, не всегда успевали на скорости аллюр три креста, отвернуть от замешкавшихся соплеменников. А еще это был по большей части степной молодняк, даже безусые, в отличие от их старших товарищей, возможно, наставников. Уровень управления конями у противника сильно разнился.

Почти что сразу появились и те степные хищники, которые попались в волчьи ямы, или же их кони ломали ноги на ямах и без заостренных кольев. В это время когда мы уже были на расстоянии в метров сорока от противника и я уже приподнял свое копье для удара, чуть не случился «дружественный огонь». Больше десятка стрел, выпушенных из-за опрокинутых повозок, устремились в толпу замешкавшихся степных воинов. Русские лучники били даже не навесом, а почти прицельно, но некоторые стрелы пролетали совсем рядом с нашим построением.

Я не видел, да и не старался рассмотреть, вылетел ли арбалетный болт из укрытия. Но, почему-то хотелось, чтобы Спирка взял свою кровь. А еще и я готовился взять кровь чужую.

— Ага! А! А! — заорали воины нашей полусотни.

Никакого тебе «Ура», хотя я именно этот кличь использовал. Может он раньше станет именно русским и чуть меньше будет ассоциироваться с тюркским «Алла» и «Ур» [По словарю Даля, есть иные мнения]. Нет, товарищи бойцы, скоро будем кричать русское «Ура», уж этого я буду добиваться принципиально. Так и для меня проще воевать, в большей степени ощущаю преемственность Родины, то, что она одна в любом времени одна. Вот благодаря таким триггерам и стирается сомнение, что нынешние русские княжества — это не есть Россия. Нет, все тут- Россия, пусть булгары, кипчаки, даже византийцы, еще об этом не догадываются. Я-то знаю, что это так.

Первая наша линия лихо врубилась в дезорганизованного врага и для второй волны было проблемно найти свою жертву. Думаю, что мой противник нашел меня, а не я его. Я видел своего врага. Сам он был темно-русый, с длинными усами, как в мультфильме про казаков. А еще вражина ухмылялся. Он, наверняка, увидел во мне новика, молодого, неопытного воина. Частично оно было именно так, но с рядом особенностей.

— Ух… А… — на выдохе я совершил свой первый удар в реальном бою в новой реальности.

На скаку, чуть привстав в стременах, которые были почти что на длине вытянутых ног, я приподнял копье, которое взял хватом чуть ближе к концу древка, еще чуть наклонился вперед и ударил обряженного в в кольчугу вражину. Он так же наставлял на меня свою пику, но я выиграл в длине оружия. Возможно те десять-пятнадцать сантиметров, которые я отыграл за счет хвата смогли обеспечить мне победу в первом такого рода поединке. Все же силушка моя богатырская, да тренировки хвата копья сказали свое слово. Без понимания техники удара, которое преподал мне еще Богояр, тренировок последних дней, перехватить копье к концу, увеличивая рычаг тяжести, не вышло бы.

Я так сильно ударил, что пробил кольчугу врага и копье погрузилось в человеческую плоть. Не первая жизнь, которую я забрал, потому остается сожалеть только об одном — не получалось быстро вынуть копье и оно так и осталось в теле вражеского воина. Теперь топор. Не нравится мне это оружие. Думал выбрать кистень, но с последним нужно было бы еще больше потренироваться.

Бой разбился на поединки. Первый удар и ловушки сделали свое дело и враг не только не сумел использовать свое некоторое временное численное преимущество, но и быстро стачивался. Были те степняки, большей частью бездоспешные, которые явно растерялись и жались внутрь образовавшегося полукруга. В это же самое время с позиций обоза стали выходить лучники, они пробегали метров десять-двадцать, бесстрашно приближаясь к месту схватки, и уже на этом расстоянии были способны прицельно бить по врагу.

Когда-то в кино я видел, как лучники втыкают в землю стрелы, чтобы после стрелять, как из пулемета. Мои нынешние соратники так не делали, правда у двоих были заостренные колчаны, вот их они и воткнули в землю. Наверняка, если воткнуть наконечник в землю, а земля — суглинок, или чернозем, то стрела отяжелеет от налипшей земли, тогда измениться и баллистика.

Наступил момент в сражении, когда я начал искать себе противника. Первая линия врубалась в неприятеля, оставляя вторую линию несколько без дела, в массовке. А, нет, вот товарищи враги показались. Я увидел, как группа из шести всадников, изловчившись скинуть с седла одного из наших соратников, намылилась драпать. Этот прорыв мог позволить не только выйти шести врагам из толчеи, вырваться, но их примеру последовали бы другие, что прибавило бы проблем. Пока враг столпился, половина противников не могут никак влиять на бой, чем достигается наше локальное численное преимущество.

— Боброк, Лис, — призвал я двух новиков, бывших рядом. — За мной!

— Куда? — вопрос Воисила, рубившегося впереди, потонул в общей какофонии звона стали, ржания коней и криков сражающих и умирающих людей.

Я услышал Воисила, но, спросит он меня позже, солгу, скажу, что ни вопросов и приказов не было. А новики послушали меня. Я знаю эту психологию. Молодым воинам важно быть ведомыми, слышать приказы. Когда не знаешь, что делать, дезориентирован, приказ, полученный уверенным голосом представляется желанным, своевременным. Это потом они будут спрашивать, по какому это праву я им приказал, а пока два молодых воина устремились за мной следом.

— Аж… — воскликнул я, когда стрела черканула по моей «железной тюбетейке», что гордо шлемом зовется.

Можно много смеяться над моим боевым головным убором, но он мне вот прямо сейчас жизнь спас. А вообще я на долю секунды отвлекся, вот и словил подарок. Пока разворачивал коня в сторону, где уже брали старт шесть степняков, взглянул вдаль, туда, где был князь. С удовлетворением отметил, что Вышата не стал заканчивать свой маневр и не присоединился к бою в центре, где, несмотря на первоначальное численное преимущество, мы продавливали степняков. Полусотня Вышаты направилась в сторону князя, чтобы присоединиться к нему и сдержать удар половцев, который столь хитро был придуман и мог перевернуть военную удачу в сторону наших врагов. Да, там так же не было численного преимущества за соратниками, но, как видно, не такой уж и матерый враг у нас.

— Копье! — потребовал я у Лиса.

Новик, скачущий по левую от меня руку безропотно передал мне древковое оружие, сам извлек меч. Лис — это я так его окрестил, можно сказать, дал позывной. На тренировке так назвал его наставник, за то, что новик пытался схитрить, ну и после я пару раз обращался к Акиму по прозвищу. Зверинец. Справа — Бобр, слева — Лис. Не самые страшные хищники, но нельзя сомневаться в своей победе.

Вот он, впереди, тот вожак, что нашел лазейку и пытается вывести свой молодняк из полукруга. Светловолосый половец чуть не отвлек меня своим шрамом на лице. Когда-то ему разрезали рот до уха.

Ударяю коня по бокам, вновь чуть привстаю на стременах, наклоняюсь вперед и… Удар.

— Мать… — выкрикнул я.

Мой противник в этот раз косвенно, но задел меня в левое плечо. Его пика скользнула, ушла в сторону, когда я подбил ее щитом. Этого можно было избежать вовсе, если бы более качество прикрылс. Еще один урок мне. А вот противник, который так же ускорился при столкновении и оставил своих пятерых безусых воинов чуть позади, был выбит мной из седла. В этот раз я не пробил доспеха воина, но точно выключил его на время из боя. А, если он не увернется от коней моих соратников, спешащих сзади, и они его затопчут, но усатый степняк и вовсе отправится… Даже не знаю, куда они, по их верованиям, отправляются после смерти.

Между тем, я, стараясь, не замечать боли в плече, вновь приподнял копье и направил уже на следующего воина. Тот был вооружен саблей и попытался отбить мое древковое оружие. Тщетно, пусть и несколько изменилось направление самого удара. Не в половецкую грудь вошло копье, но в живот. В бой вступили и мои товарищи. Степняки стали оказывать сопротивление. Они не стушевались, даже сравнявшись с нами в числе. Бобр на скаку смог первым своим рубящим ударом отсечь руку одному из противников.

Закружились три пары в смертельной схватке. И я проигрывал свою. Не потому, что хуже управлялся топором, чем мой противник саблей. Все дело в управлении конем. Тут степняк был умелее и постоянно так получалось, что он заходил мне почти за спину. Приходилось напрягать тело и изгибаться, чтобы отбивать удары такого же, как и я юнца. Такого, да точно другого.

В какой-то момент мой противник настолько уверовал в свою победу, уже ухмылялся, от чего его узкие глаза, казалось вообще зажмуривались, и даже игрался со мной, как кот с мышью. Он увлекся своими атаками, каждая из которых была очень близка к моему поражению, потому не заметил, как я скинул щит, вынул левой, пусть и болезненной рукой нож и при следующем сближении я полосонул коня своего врага по шее, сразу же отводя своего скакуна.

Конь степняка заржал, взбрыкнул и не дал своему всаднику нанести мне, возможно, смертельный удар. Между тем, половец смог рубануть меня по спине и частью распороть кольчугу, вместе с тем принести мне не самый приятные ощущения. Как будто железным прутом по спине прилетело. Хорошо, что броня выдержала большую часть удара и я все еще живой.

— На, сука! — выкрикнул я и наотмашь рубанул очень даже умелого молодого степняка, оказавшегося ко мне спиной из-за взбунтовавшегося коня.

Топор по рукоять ушел в плоть моего противника, потому остался в нем. Я осмотрелся. Бобр, словно заправский маньяк рубил на куски своего противника, а вот Лис был ранен, по его голове стекала струйка крови и парень, пусть и отбивался, но было видно, что вот-вот, но пропустить смертельный для себя удар.

Направляю коня в сторону обидчика Лиса и просто врезаюсь в его врага, позволяя Лису сориентироваться и рубануть степного обидчика. В этот же момент к нам подскакали еще три новика, которые ранее оказались не у дел и не сразу увидели, что их одногодки нашли себе мужское занятие.

И в это же время, в четырехстах шагах в стороне, там где был князь, куда развернулась и полусотня Вышаты, столкнулись русские ратники и засадный отряд половцев-кипчаков… Сражение продолжалось…

— Куда? — спросил Бобр.

Его глаза горели ненормальным огнем. Передо мной стоял адреналиновый наркоман. Он только что взял свою долгожданную жертву и хочет повторить.

— Лис, ты как? — спросил я новика.

Лис не отвечал. Вот у него, в отличие от Боброка, глаза были мутными и зрачки закатывались. А после парня вырвало. Сотрясение, не иначе.

— Лис, ты к возам! — продолжал командовать я.

— А с чего ты велишь? — это подал голос один из новиков, которые не успели к нашей локальной битве.

— А ты это делать станешь? — ответил вопросом на вопрос я.

Говорил я отрешенно, крутя головой в разные стороны, чтобы понять диспозицию. Из полукольца смогли вырваться с десяток половцев и они уже улепетывали подальше. А вот оставшиеся, скорее, не сражались, а отмахивались. Ветераны нашей полусотни вошли в азарт и рубились с половцами, не стремясь отправиться на выручку князю. Именно там сейчас шла рубка, там решался вопрос о том, кто все же одолеет.

Мне можно было бы более и дергаться, не устремляться на несвежем коне на помощь князю, тем более, что не переоценивал свои действия и уже был частично недееспособным. Можно, но нельзя.

— Все? Более командовать никто не желает? — я решительно осмотрел новиков. — Тогда вперед, князь нынче рубится, а мы разговоры разговариваем. Копья для удара подберите!

Мы развернули своих коней, нас уже девять, не сказать, что сила, да и все новики, но нельзя в стороне стоять. Все переживания и вопросы после, сейчас главное — решимость и сила удара. Набирая скорость, я не видел, скорее чувствовал, как к нашему отряду примыкают другие воины, те, которые выходили из схватки по центру, кто видел, что русичи гибнут, что князь в опасности.