Гримстоун

Глава 19

Реми

— Куда мы идем? — спрашиваю я Дейна.

Он ведет меня по пляжу, очевидно, имея в виду какой-то пункт назначения, хотя все, что я вижу — это длинная полоса черного сверкающего песка, которая в конечном итоге приводит к раскинувшемуся курорту Оникс.

Залив имеет форму растущего полумесяца, город Гримстоун находится на его южной части, а курорт — на самой северной. Дейн отводит меня в место примерно на полпути между ними.

— Ты мне доверяешь? — он говорит.

— Больше, чем следовало бы.

— Хорошо. Оставь свою обувь.

Мы уже сняли обувь и носки, чтобы пройтись по влажному темному песку, неся их под мышками. Я оставляю свои чуть дальше по склону, на случай, если начнется прилив.

Дейн берет меня за руку и начинает заходить в воду. Волны омывают наши лодыжки, холодные и пенистые.

— Куда ты меня ведешь? — спрашиваю я немного нервно. — Я не хочу купаться.

Сомневаюсь, что в заливе тепло в июле, не говоря уже об октябре, и я все еще полностью одета, мои джинсы закатаны до колен.

— Мы не будем купаться, — говорит Дейн, уверенно шагая вглубь.

Только вода на самом деле не становится глубже — когда мы входим в бухту, песок под моими ногами остается ровным, а волны доходят мне не выше голеней.

— Что это?

— Песчаная коса, — говорит он. — Местные жители называют это Адским местом.

— Как так вышло?

— Ты увидишь.

Мы продвигаемся вглубь залива, пока все, что нас окружает — это плоская темная вода. С пляжа, должно быть, кажется, что мы с Дейном идем по волнам. Я могу представить наши силуэты с берега, Дейна, все еще держащего свой черный зонт над нашими головами, как будто зонт — это механизм чуда.

— Это безумие, — бормочу я, глядя на водную гладь вокруг.

Я цепляюсь за руку Дейна, очарованная и немного испуганная. Самые большие волны бьют меня по коленям, чуть не сбивая с косы. Чем дальше мы уходим, тем уже он становится, теперь его едва хватает, чтобы мы могли идти бок о бок.

— Вот почему в бухте нельзя плавать на лодке, — говорит Дейн. — Повсюду песчаные отмели.

Это самое близкое место, где я была к курорту. Отсюда я могу видеть шезлонги в черно-серую полоску, расставленные на аккуратно подстриженном песке, и несколько похожих на палатки домиков с прозрачными черными навесами. Оникс — современное здание, почти полностью выполненное из темного глянцевого стекла. На мой взгляд, оно похоже на логово злодея, но самый дешевый номер в нем стоит 1200 долларов за ночь, так что, думаю, я недостаточно шикарна, чтобы его получить.

— Ты когда-нибудь там останавливался? — я спрашиваю Дейна.

Он равнодушно оглядывается.

— Я был внутри. Никогда не оставался на ночь.

Это вызывает у меня укол ревности и странный прилив возбуждения.

Я украдкой бросаю взгляд на Дейна.

— Ты что, трахался с туристками?

Он пожимает плечами.

— Это все упрощает.

Я представляю его в одной из этих шикарных комнат с какой-нибудь великолепной, богатой женщиной, и все мое тело становится горячим, как будто я проглотила горящий уголь.

Все в Дейне дорогое и изысканное — его кашемировый V-образный вырез, шерстяные брюки... Даже зонт с костяной ручкой выглядит так, словно принадлежит нефтяному магнату.

Я бы едва ли чувствовала себя комфортно, прогуливаясь по этому концу пляжа. Я выросла в окружении богатства, но не пробовала его на вкус уже десять лет. Я знаю достаточно, чтобы понять, насколько я чужая.

— Что не так? — говорит Дейн.

— О... — я издаю легкий смешок, адресованный самой себе. — Я подумала, что тебе следовало бы лежать на одном из этих шезлонгов с какой-нибудь богатой наследницей.

— Почему? — Дейн хмурится.

— Потому что посмотри на себя...

Я поднимаю взгляд на его невероятно красивое лицо, на его развевающиеся на ветру волосы с серебристыми прядями, на его элегантную руку, сжимающую зонтик.

Дейн берет меня за подбородок двумя пальцами и удерживает так, что я вынуждена смотреть ему в глаза и не могу отвернуться.

— Что я тебе говорил насчет того, чтобы говорить о себе свысока?

— Я не такая.

— Да, это так, — его пальцы впиваются в мой подбородок, а янтарные глаза сверлят мои. — Если бы я хотел трахнуть какую-нибудь богатую наследницу, я бы это сделал. Я там, где хочу быть, — он наклоняет голову, чтобы крепко поцеловать меня в губы. — Так что заткнись и наблюдай.

Ветер меняется, стихает. Волны выравниваются и меняют угол наклона. Облачный покров темнеет от серого до темно-фиолетового, в то время как свет меняется с серебристого на алый.

На самом деле мы не видим солнца, но оно, должно быть, садится — свет становится очень насыщенным, плоская, сияющая поверхность залива ярко-алая, как озеро крови. Мы с Дейном стоим на косе, по обе стороны от нас крутые черные скалы, вокруг пылающая вода.

— Боже мой... — я медленно поворачиваюсь на месте. — Это как будто стоишь внутри вулкана...

Рука Дейна скользит под пояс моих джинсов и ложится на мое обнаженное бедро. Он прижимает меня к себе, так что холодная вода вокруг наших ног — ничто по сравнению с теплом его тела.

— Я думал, тебе понравится.

Мне это не просто нравится — я опьянена насыщенным красным светом, чернильно-черным пляжем и умопомрачительными ощущениями от стояния посреди залива.

Я поворачиваюсь и целую Дейна, ощущая твердость его губ на своих, восхитительный вкус его рта, твердые бугры мышц под его одеждой…

Целовать Дейна совсем не то, что целовать Гидеона или Тома. С Гидеоном это казалось формальностью, чем-то, что мы делали перед сексом. На Тома словно напал мокрый и эластичный кальмар.

Целовать Дейна — все равно что выдыхать воздух из его легких — мгновенный кайф, который наполняет мое тело его запахом и вкусом. У меня кружится голова, а конечности становятся теплыми и тяжелыми.

Он как будто пробует меня на вкус, проверяет меня... Его язык касается моих губ, моего язычка, внутренней части моего рта…его рука скользит по моим волосам и вниз по спине, пока все мое тело не окутывается этим поцелуем, каждая частичка меня, кроме моих замерзших ног.

— Почему ты спорил с Томом? — бормочу я ему в шею.

— Ты знаешь почему.

— Я хочу услышать это от тебя.

— Ты хочешь услышать, как я скажу, что мы поссорились из-за тебя? — его улыбка вспыхивает, когда он хватает меня за волосы и запрокидывает мою голову назад, целуя мои губы, подбородок и всю шею вниз…

— Да, — говорю я шепотом, как мольба.

— Хорошо… Я видел, как он смотрел в окно твоей машины, и я специально спровоцировал его, потому что я ревную. Я ревную, что он может приходить к тебе домой, и я ревную, что он чинит твои фары. Я завидую, что он разговаривает с тобой, и я чертовски взбешен тем, что он посмел попытаться поцеловать тебя в тот момент, когда я ушел с вечеринки. Я хочу, чтобы ты принадлежала только мне, и мне все равно, даже если мне придется драться с каждым человеком во всем этом чертовом городе.

Это так чертовски приятно, что я могу кончить только от его голоса у меня в ухе.

Меня никогда не преследовал такой мужчина, как Дейн. Парни вроде Тома, много раз, но никогда от кого-то, кто заставляет меня чувствовать, что я едва могу дышать, когда он в комнате, как будто я сделаю все, чтобы заставить его посмотреть в мою сторону, как будто я бы пожертвовала часом разговора с кем-то другим ради минуты его общения.

Его поцелуй лучше любого секса, который у меня когда-либо был.

Я целую его и целую в кроваво-красной воде, пока снова не начинает дуть ветер и волны не поднимаются выше наших колен.

Я целую его, пока не чувствую обе его ладони на своем теле, его руки обхватывают меня, прижимают к себе. Мы целуемся, когда вода поднимается по нашим бедрам, а свет меняется с красного на фиолетовый. Его губы пожирают мои; его вкус — небо и океан.

— Ты потерял свой зонт, — говорю я, когда мы, наконец, отрываемся друг от друга. Я просто вижу, как он уплывает, пока не наклоняется и не погружается под воду.

— Неважно, — говорит Дейн. — Солнце все равно почти село. Но прилив усиливается.

Следующая волна едва не сбивает нас с ног. Мы шлепаем обратно к берегу, изо всех сил цепляясь за песчаную косу онемевшими пальцами ног. Свет быстро меркнет, и ветер усиливается, холодные капли дождя падают маленькими всплесками.

🎶 Fire — Two Feet

Мы промокли практически по пояс, в песке и дрожим, но как только мои ноги снова оказываются на суше, я тянусь к Дейну, а он тянется ко мне. Мы прижимаемся друг к другу, наши рты ненасытны, наши руки срывают одежду друг с друга.

Каждый дюйм его кожи, который я открываю, гладкий и чистый, в то время как я загорелая, в синяках, царапинах, мозолях и татуировках повсюду. Мы с Дейном совсем не похожи, или, по крайней мере, я так думала, но чем больше времени мы проводим вместе, тем менее противоположными кажемся.

Мы больше похожи на две половины химической реакции. Какими бы мы ни были порознь, вместе мы наэлектризованы.

Я хочу установить с ним контакт, я хочу понять его. Я знаю, что история, которую я слышала от всех остальных, не совсем верна, но я также не думаю, что он сказал мне правду.

Гримстоун — это соты тайн, как те черные пещеры в скалах, слишком темные, чтобы их разглядеть, но можно услышать, как шумит океан.…

Я хочу узнать его, я жажду этого. Весь день, пока я работаю, я думаю о Дейне, гадая, проснулся он или все еще спит, думает ли он тоже обо мне. Интересно, какие мысли мелькают в этих янтарных глазах, когда он смотрит на меня определенным образом…

На меня не похоже так сильно влюбляться; я никогда не делала этого раньше. Джуд был моим центром внимания. И теперь, возможно, я влюбляюсь в худшего из возможных людей, но это не выбор — каждый раз, когда Дейн прикасается ко мне, это как еда, от которой чем больше ешь, тем сильнее испытываешь голод. Это сводит с ума и опьяняет, и я не хочу, чтобы это прекращалось.

Он стягивает мою рубашку через голову и терзает мои груди, прижимая руку к моей спине, чтобы выгнуть позвоночник и наклонить мои сиськи прямо к своему рту. Его щетина царапает мою нежную плоть, в то время как его теплый, влажный язык ласкает мои соски. У него во рту может поместиться почти вся моя грудь, и он усердно сосет, одновременно разминая и сжимая другую сторону в руке.

Нежно, бережно он дергает за мой пирсинг, проводя серебряным ободком взад-вперед по моему напряженному, пульсирующему соску. Волна накатывает далеко на берег, обдавая мои ноги холодной пеной, в то время как его горячий рот заставляет мою кровь пузыриться, как газировку.

Свет быстро меркнет. Бледная плоть Дейна светится на фоне черного песка и глубокого сумеречного неба. Я не знаю, есть ли еще кто-нибудь на пляже, и мне все равно. Кажется, ничего не существует, кроме его тепла, его дыхания и его рук на мне.

Он движется вниз по моему телу от грудей к животу, облизывая и целуя, согревая меня всю.

Мои джинсы мокрые и липнут ко мне — он стягивает их только наполовину, прежде чем зарыться лицом между моих бедер. Он делает глубокий вдох, прижимаясь носом к моей киске, и вдыхает, закрыв глаза, наполняя легкие.

— От этого у меня слюнки текут...

Он лижет меня языком, и его рот более чем влажный, он теплый и тает, как масло, и я вся тоже таю, погружаясь в тепло и мягкость Дейна, которые кажутся потусторонними на фоне холодного песка и кусачих волн, бьющих по нашим босым ногам.

Мои лодыжки связаны джинсами у него за спиной, мои бедра трясутся у его ушей. Он приподнимает мои бедра руками и лижет мою киску, как обеденную тарелку, как будто ему никогда не насытиться.

Он наблюдает за моим лицом, эти золотистые глаза мерцают в темноте, его брови темные и лукавые. У меня никогда не было такой красивой киски, которую ел бы кто-то настолько привлекательный — каждый раз, когда я смотрю на него сверху вниз, меня бросает в дрожь.

Его рот заставляет меня стонать, а его руки на моей коже... С первого раза, когда он прикоснулся ко мне, я поняла, что от этих рук будут проблемы. Он уже знает мое тело так, словно изучал его по учебнику.

Он раздвигает мои половые губки большим и указательным пальцами, глаза загораются дьявольским торжеством, когда он видит пирсинг в моем клиторе.

— Я ждал этого...

Он дразнит своим языком шпильку, слегка щелкая, пока мои ноги не начинают дрожать. Затем обхватывает губами мой клитор и нежно посасывает, в то время как мои глаза закатываются, пальцы ног вытягиваются, а облака над головой вспыхивают фиолетовыми молниями.

Я кончаю и кончаю, обеими руками зарываясь в его волосы, прижимаясь к его лицу, как животное. Слава богу, поднялся ветер, потому что я издаю такие дикие звуки, что мне нужен шторм, чтобы заглушить их.

Я скидываю джинсы и оседлываю лицо Дейна с противоположной стороны, чтобы расстегнуть ему штаны. Его член выпячивается, как белая кобра, весь в венах.

— Срань господня!

Дейн смеется.

— Он огромный, — говорю я, защищаясь. — Я удивлена.

— Ты удивлена? — я не могу видеть выражение лица Дейна, так как нахожусь лицом к лицу с его членом, но в его тоне есть что-то, чего я не совсем понимаю.

Очевидно, его это не беспокоит, потому что он снова зарывается лицом в мою киску, заставляя меня вскрикнуть и схватиться за его член для поддержки. Он такой толстый, что мои пальцы не могут обхватить его полностью. Я едва помещаю его в рот.

Головка его члена тяжелая, теплая и слегка солоноватая от морской воды. Я опускаю его, а не поднимаю, чтобы получить лучший угол обзора, и Дейн издает стон, от которого у меня мурашки бегут от головы вниз по позвоночнику.

Я сжимаю основание его члена и качаю головой вверх-вниз, насколько это возможно, что не очень далеко, его член врезается в заднюю стенку моего горла прежде, чем мои губы приближаются к пальцам.

Тем временем его язык проникает внутрь меня, его руки так крепко сжимают мои бедра, что я не могу пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы вырваться.

Это не похоже ни на какие шестьдесят девять, которые я знала, потому что я наполовину задыхаюсь, когда кончаю, его влажный рот пожирает мою киску, его член затыкает мне горло. Самым странным образом, легкое удушение — это то, что заставляет меня чувствовать себя так хорошо, вся кровь приливает к моему мозгу и остается там.

Сверкает молния, и хлещет дождь по нашей обнаженной коже. Мое тело такое горячее, что даже дождь вызывает оргазм, дрожь от холода и мурашки от оргазма пробегают вверх и вниз по моим конечностям неразличимыми волнами.

Я раздвигаю ноги, опускаясь на рот Дейна, колени зарываются в песок, когда я трахаюсь с его языком. Я насаживаюсь на его член снова и снова, густая слюна из моего горла покрывает головку, пока она не проскальзывает на дюйм глубже…

Дейн стонет прямо в мою киску, придавленный моим весом. Его бедра приподнимаются, и он проникает глубоко в мое горло, издавая рев, который вибрирует по всему моему телу. Я слегка отстраняюсь, и он извергается на мой язык, пульс за импульсом густой сливочной спермы, так много, что она переполняет мой рот и стекает по его стволу, капая бледными жемчужинами на черный песок.

Я скатываюсь с него и снова поворачиваюсь, так что мы лежим бок о бок на пляже. Следующая волна омывает нас по пояс, что на самом деле полезно как форма мгновенной очистки.

Дейн находит мою мокрую, покрытую песком руку и переплетает наши пальцы.

Мы смотрим на небо кипящего фиолетового цвета, оживляемое то тут, то там вспышками молний, которые освещают облака, когда над заливом раскатывается гром.

— Нам стоит двигаться? — я говорю. — На случай, если нас ударят?

— Месяц назад я бы этого пожелал.

Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Больше нет?

— Нет, — говорит Дейн, глядя на меня и слегка улыбаясь. — Не тогда, когда все только что стало интересным...

Он переворачивается на бок и касается моей щеки, целуя меня нежнее, чем когда-либо прежде.

Трепет в моей груди и беспокойство в животе — очень плохие признаки.

Никогда раньше я не испытывала ничего подобного к Гидеону. Или к кому-либо еще.

— Что не так? — говорит Дейн, слегка отстраняясь.

— Я боюсь того, как сильно ты мне нравишься.

— Ах, — он кивает, как будто понимает. — Я тоже.

Теперь, когда Дейн поцарапался о песок, я замечаю его солнечный ожог.

— Черт, мне не следовало так долго держать тебя снаружи...

Он качает головой, опускает меня на песок и снова целует.

— Я бы начал весь день сначала, начиная с этой минуты, и ничего не изменил.