Хитрости

Глава 10

Как только он увидел её, то сразу понял, что с ней будет веселее, чем с остальными. Что-то в её глазах. Что-то в её улыбке. Что-то в том, как она плюхнулась на барный стул, скрестив ноги, опёрлась локтем на стойку, положила подбородок на руку и озорно посмотрела ему в глаза - весёлая девчонка, это он понял сразу.

«Так-так-так, привет, Шерил», - сказал он.

«Так-так-так, привет вам», - сказала она.

«Бармен», - сказал он, - «узнайте, что будет леди.»

«Бармен, мне это нравится», - сказала Шерил.

Весёлая девчонка. Он знал это.

«Так что же это будет?» - спросил он.

«Что вы пьёте?»

«Джин с тоником.»

«Мне то же самое», - сказала она.

«Джин с тоником для леди», - сказал он Ларри и тут же добавил: «Один парень заходит в бар...»

«Вы уже рассказывали об этом», - сказал Ларри.

«Это ещё один случай. Парень заходит в бар и говорит: «Видите вон ту кошку?» Все смотрят на кота. Большой кот с огромным хвостом. Парень говорит: «Я готов поспорить с любым мужчиной в заведении, что мой пенис длиннее хвоста этого кота.» Все хотят поспорить с ним. Стодолларовые купюры появляются отовсюду. Парень говорит бармену...»

«Джин с тоником», - сказал Ларри, - «три бакса, выгодная сделка.»

«Вы должны научиться не прерывать рассказ», - сказал он.

«Досказывайте», - сказала Шерил.

«Парень говорит бармену: «Ладно, измерьте нас.» Бармен достает рулетку, подходит к коту, измеряет его хвост и говорит: «Четырнадцать дюймов.» Парень кивает и говорит: «Хорошо, теперь измерьте мой пенис.» Бармен измеряет пенис. «Восемь дюймов», - говорит он. «Ты проиграл.» Парень смотрит на него. «Простите», - говорит он, - «но как именно вы измерили хвост кошки?» Бармен говорит: «Я приложил один конец ленты к его заднице, а другой - к кончику хвоста...», и парень говорит: «Не могли бы вы измерить мне также?»

Шерил разразилась хохотом.

Ларри сказал: «Я не понимаю. Вы должны мне три бакса.»

Он заплатил за напиток. Шерил всё ещё смеялась.

Весёлая девчонка.

«Как вас зовут?» - спросила она.

«Роберт Редфорд», - сказал он, что было не так уж далеко от истины, поскольку его действительно звали Роберт.

«Я вам верю», - сказала она и подмигнула Ларри. «Как люди вас зовут? Роб? Боб? Бобби?»

«Бобби», - сказал он, что было абсолютной правдой.

«А как ваш хвост соотносится с хвостом этого кота, Бобби?»

«Хочешь узнать?» - сказал он.

«О-о-о-о, да», - сказала Шерил и закатила глаза.

«Думаешь, это будет весело, да?» - сказал он.

«Думаю, это было бы очень весело», - сказала она. «Я расскажу вам о том, что умею, Бобби. Ручной секс...»

«Пока нет», - сказал он.

«Ну, видите ли, Бобби, я рабочая девушка. Поэтому, хотя нет ничего приятнее, чем сидеть здесь всю ночь с вами...»

Он положил на барную стойку двадцатидолларовую купюру.

«Допустим, мы начинаем рассчитываться», - сказал он.

«Вы имеете в виду нас с вами? Или вас и Ларри?»

«Ты и я. Двадцатка твоя. На эту купюру покупаю двадцать минут - по доллару за минуту. Мы поговорим о продлении, когда счётчик закончится. Как тебе это, Шерил?»

«Без проблем», - сказала она и забрала купюру.

«Четыре бакса из этой суммы – мои», - сказал Ларри и протянул руку. Шерил скорчила гримасу, но отдала ему двадцатку и наблюдала за тем, как он идёт к кассе, чтобы дать сдачу.

«Так откуда вы, Бобби?» - спросила она.

«Совсем недавно? Чикаго. До этого - Канзас-Сити.»

Играет безрассудно. Именно этими были два города. Но именно это и делало игру такой захватывающей. Игра на предельном риске.

Ларри вернулся со сдачей. «Вот твои шестнадцать», - сказал он, протягивая ей три пятёрки и одну долларовую купюры.

«Если вы покажете здесь четырнадцатидюймовый член», - сказала она, - «Ларри захочет получить двадцать процентов от него.»

«Я ещё ни разу не видел никого с четырнадцатидюймовым», - сказал Ларри.

«А вы искали?» - спросила она и, подмигнув Бобби, положила купюры в сумочку. «Ларри проверяет мужской туалет на предмет четырнадцатидюймовых.»

«Один солдат в мужском туалете принимает душ», - сказал Бобби. «Все остальные парни в его роте...»

«Это ещё одна шутка?» - сказал Ларри.

«Кажется, я просил вас не прерывать мои рассказы», - сказал Бобби.

«Истории, подобные вашей, - ...»

«Тихо», - сказал он.

Он произнёс эти слова очень тихо.

Ларри посмотрел на него.

«Вы понимаете?» - сказал он. «Когда я рассказываю историю, ведите себя тихо.»

Ларри заглянул ему в глаза.

Затем он пожал плечами и отошёл в другой конец бара.

«Он это заслужил», - сказала Шерил. «Позвольте мне дослушать историю, Бобби.»

«Один солдат принимает душ. Все остальные парни из его роты толпятся вокруг кабинки, заглядывают в оную, пытаясь рассмотреть его. Это потому, что у парня пенис длиной всего в дюйм. Наконец, парень больше не может этого выносить. Он поворачивается к ним и кричит: «В чём дело? Вы никогда раньше не видели никого со стояком?»

Шерил снова разразилась хохотом.

С другого конца бара Ларри скорчил кислую гримасу и сказал: «Очень смешно.»

«Так какой из этих у вас, Бобби?» - спросила Шерил. «Четырнадцатидюймовый или чудо в дюйм длиной?»

«Я думал, что мы не будем спешить», - сказал он.

«Послушайте, это ваши деньги», - сказала Шерил. «Заказывайте столько времени, сколько вам нужно.»

«Мне казалось, что мы здесь развлекаемся», - сказал он.

«Мы», - сказала она.

«Разве это не весело?»

«Мне нравятся ваши истории, Бобби», - сказала она.

«Ты весёлая девушка», - сказал он. «Я могу это утверждать.»

«Мне так говорили, Бобби.»

«Наверняка тебе нравится делать новые и захватывающие вещи, не так ли?»

«О, конечно», - сказала она. «Однажды я даже делала это с полицейской собакой.»

«Я не это имел в виду. Я имел в виду новые вещи. Захватывающие вещи.»

«Ну, для меня это было в новинку. Представляете, шесть парней смотрят, как я делаю это с полицейской собакой? Это было ново.»

«Может, это и было что-то новенькое, но я готов поспорить, что это не было захватывающим», - сказал Бобби.

«Должна признать, когда пёс опустился на меня, это было довольно возбуждающе. У него был такой шершавый язык, знаете? Как наждачная бумага. Думаю, можно сказать, что это было возбуждающе. Я имею в виду, если забыть о том, что это был пёс, что было, конечно, отвратительно.»

«Шерил», - сказал он, - «я думаю, что ты потрясающая, правда. Нам будет очень весело вместе, вот увидишь.»

«О, я уверена.»

«Мы собираемся сделать несколько новых и очень интересных вещей.»

«Я жду не дождусь», - сказала она.

«Много смешного», - сказал он.

«Я уже нахожу вас очень забавным», - сказала она.

«Один карлик заходит в мужской туалет», - говорит он. «И там, у одного из парней стоит...»

Вторая вечеринка была ещё лучше, чем первая.

Паркер проводил время на полную катушку.

На первой вечеринке он напился настолько, что поверил, будто на самом деле является писателем, выдающим себя за копа, который только хочет быть писателем. На этой вечеринке он никому не сказал, что он коп, потому что здесь никто не был в костюмах, это была не такая вечеринка. Но даже без маскарада он прекрасно проводил время. Может быть, потому что здесь были самые разные интересные люди, в основном женщины. А может, потому что все эти интересные женщины находили его интересным.

Это очень поразило его.

Он думал, что просто ведёт себя как обычно.

Оказалось, что женщина, в чьей квартире они находились, отмечала сегодня свой шестьдесят третий день рождения, поэтому вечеринка и состоялась, не говоря уже о Хэллоуине. Её звали Сандра, и именно от неё Пичес ждала звонка сегодня вечером, и только поэтому она взяла трубку после того, как этот тяжело дышащий гадёныш снял трубку и позвонил. Сандра была её почти лучшей подругой, а лучшей подругой была женщина, устроившая костюмированную вечеринку. Тем не менее Сандра очень нравилась Пичес, особенно потому, что она никогда не ждала подарка на свой день рождения. Поэтому она была немного удивлена и раздосадована, когда Паркер в грубой форме высказала мнение, что никого старше шестидесяти лет не следует просить задуть все свечи на праздничном торте на одном дыхании. И ещё больше она удивилась, когда Сандра разразилась хохотом и сказала: «О, детка, как верно! Кому, чёрт возьми, нужен такой унизительный стресс-тест?»

Все смеялись. Даже Пичес.

Затем Сандра на одном дыхании задула все свечи, ущипнула Паркера за спину и спросила, хочет ли он, чтобы свечи и на его торте были задуты. «Причём все», - добавила она.

Все смеялись. Кроме Пичес.

Чуть позже, воодушевлённый тем, что многие из этих очень интересных женщин уделяют внимание его идеям, о чём он раньше даже не подозревал, Паркер рискнул пройтись по квартире и высказал одной даме-адвокату мысль о том, что любой человек, совершающий убийство, по меньшей мере немного сумасшедший и что поэтому защита в виде «законного безумия» не имеет смысла. Женщина-адвокат ответила: «Это очень интересно, Энди. На прошлой неделе у меня было дело, в котором...»

Это было поразительно.

Паркер сказал женщине в очках в роговой оправе и без лифчика, что считает порнографические фильмы более честными, чем ночные сериалы на телевидении, и эта женщина оказалась кинокритиком, который побудил его развить эту идею.

Паркер рассказал женщине-писательнице о том, что никогда не тратит на книгу больше пяти страниц, если к этому времени она его не зацепила. Женщина рассказала о важности начального и заключительного абзацев книги, на что Паркер ответил: «Конечно, это как прелюдия и послесловие», а женщина-писательница положила свою руку на его руку и заливисто рассмеялась, что не показалось Пичес совсем уж забавным.

Пичес всё больше раздражал тот факт, что Сандра пригласила её на вечеринку, где женщин было больше, чем мужчин, примерно две к одному, и где Паркер вдруг оказался в центре женского внимания. Ей больше нравилось, когда они были парой, притворявшейся копом и жертвой. Тогда у них было что-то общее. Теперь же Паркер, похоже, стал самостоятельным, неким танцором фламенко, которому предложили контракт на съёмку фильма, если он бросит свою толстуху-партнёршу. Это раздражало Пичес, ведь, чёрт возьми, именно она в своё время ввела его в шоу-бизнес!

Когда в двадцать пять минут двенадцатого вошла женщина-карлик, Пичес сразу же обратила внимание на мужчину, который был с ней. Крепыш, немного лысоватый, но с приятным лицом и, кажется, мягкими манерами. Пять футов и десять или одиннадцать дюймов, догадалась она, весёлые голубые глаза, приятный голос, который она услышала, когда он поздравлял Сандру с днём рождения. Сандра забрала их пальто и ушла, пробормотав что-то насчёт приятного общения. Пичес быстро подошла, пока другие акулы не учуяли запах крови в воде. Она представилась мужчине и карлице.

«Привет, я Пичес Малдун.»

«Квентин Форбс. Элис...»

А потом взяла мужчину за руку, прежде чем тот успел закончить имя карлицы, и сказала: «Пойдёмте, я предложу вам выпить», - и уплыла с ним, оставив карлицу стоять у двери, тоскливо и робко глядя в комнату.

Паркер никогда в жизни не видел более красивой женщины.

Он сразу же подошел к ней.

«Мир тесен», - сказал он.

И, к его огромному удивлению, ночь была полна сюрпризов - она разразилась смехом и сказала: «Я чувствую себя как пожарный гидрант, ожидающий мотористов. Где бар?»

Хэл Уиллис вошёл в комнату детективов без двадцати минут полночь. Смены обычно меняются в четверть первого, поэтому то, что он пришёл раньше, было неожиданностью. С недавних пор, как он стал встречаться с Мэрилин Холлис, он неизменно опаздывал. И неряшливо выглядел. Сегодня он тоже выглядел взъерошенным и производил впечатление человека, который вскочил с постели и надел брюки не далее, как пять минут назад.

«Там становится немного свежее», - сказал он.

На нём было короткое пальто поверх брюк и спортивного пиджака, галстука не было, верхняя пуговица рубашки расстегнута. Ростом в пять футов восемь дюймов, он был самым низким человеком в отделе, даже ниже Фудзивары, который был японского происхождения, но Уиллис знал дзюдо и каратэ, и одурачил многих дешёвых воришек, которые принимали его за простофилю. Он снял пальто и повесил его на вешалку, бросил праздный взгляд на доску объявлений, а затем посмотрел на график дежурств, чтобы узнать, кто будет делить с ним смену. Сейчас он двигался, как человек под водой. Клинг приписывал эту вечную усталость Мэрилин Холлис. Эйлин говорила, что Мэрилин Холлис - это яд. Возможно, она была права. Клинг посмотрел на часы.

«Позволь мне ввести тебя в курс дела», - сказал он.

Он рассказал Уиллису о четверых подростках, которых застрелил Дженеро.

«Дженеро?» - сказал ошарашенный Уиллис.

Он рассказал Уиллису о четверых карликах, ограбивших ряд винных магазинов.

«Карлики?» - сказал поражённый Уиллис.

Он рассказал Уиллису, что Карелла и Мейер получили на двоих три пули и находятся в больнице Буэнависта.

«Ты поедешь туда?» - спросил Уиллис.

«Может быть, позже. Мне нужно съездить в Калмс-пойнт.»

Он снова посмотрел на часы.

«Браун и Хоуз расследуют убийство», - сказал он, - «все бумаги лежат на столе Брауна. Там же есть фотография жертвы, фокусника. Они нашли его в виде четырёх отдельных частей.»

«Четырёх частей?» - сказал ошарашенный Уиллис.

«Вот номер, по которому ты можешь связаться с ними в Коллинсуорте, если понадобится. У них есть данные на парня по имени Джимми Брейн.»

«Добрый вечер, джентльмены», - сказал О'Брайен от перегородки из реек, а затем протиснулся через проход в помещение отряда. «Зима на пороге». Он действительно был одет по-зимнему: в тяжёлое пальто и кашне, которые сейчас же снял и отнёс к вешалке. Уиллис был недоволен тем, что работает в паре с О'Брайеном. О'Брайен был неудачливым полицейским. Если ты едешь на вызов с О'Брайеном, то обязательно кого-нибудь подстрелят. О'Брайен в этом не виноват. Некоторые копы просто притягивали к себе сумасшедших с оружием. На Рождество, не так давно, ну, не так давно по участковому времени, где иногда час казался вечностью, О'Брайен и Мейер остановились, чтобы проверить человека, меняющего спущенное колесо на грузовом фургоне. Грузовой фургон? Работающий в Рождество? Мужчина оказался грабителем по имени Майкл Эддисон, который только что обчистил полдюжины домов в Смоук-Райз. Эддисон дважды выстрелил Мейеру в ногу. Позже Браун прозвал грабителя «Эддисон и Стил» (по-английски «стил» это «кража», отсылка к общественно-политическому и сатирическому журналу «Спектейтор», в переводе «Наблюдатель» или «Зритель», издаваемому Джозефом Аддисоном и Ричардом Стилом в Лондоне в 1711-1714 годах – примечание переводчика). Это было довольно забавно, но пули в ноге Мейера - нет. Уиллис, да и все остальные в отделе, были уверены, что Мейер попал под пули только потому, что был напарником О'Брайена. Но ведь сегодня вечером его снова подстрелили, не так ли? И работал он с Кареллой. Может быть, при такой работе тебя ждут пули, на которых написано твоё имя. В любом случае Уиллису хотелось, чтобы О'Брайен лежал дома в постели, а не находился с ним в комнате отдела.

«Стив и Мейер словили на двоих три пули, ты слышал?» - сказал он.

«О чём ты говоришь?»

«Какие-то лилипуты их подстрелили», - сказал Клинг.

«Ну и дела, лилипуты», - сказал О'Брайен.

Клинг снова посмотрел на часы.

«Я собираюсь проверить машину», - сказал он никому.

«Хочешь чашку кофе?» - спросил О'Брайен Уиллиса.

До начала Дня всех святых оставалось пятнадцать минут.

В римско-католической и англиканской церквях первый день ноября - это праздничный день, в который церковь прославляет Бога за всех его святых, известных или неизвестных. Слово «hallow» происходит от среднеанглийского «halowen», далее от древнеанглийского «halgian», и означает «делать или выделять как святое; освящать, посвящать». «All Hallows' Day» и «Хэллоумас» - архаичные названия этого праздника; сегодня, за исключением старых романов, он называется Днём всех святых. Но всегда отмечался в первый день ноября, который в кельтские времена был первым днём зимы, временем языческих ведьм и привидений, мумий и маскарадов. Однако христианское происхождение имеют бдение (церковная служба, начинающаяся или продолжающаяся в ночное время в канун воскресенья и больших христианских праздников – примечание переводчика) и пост, которые совершаются накануне.

Накануне Дня всех святых христианка и иудейка несли бдение в коридоре павильона Эрнеста Атласа (доктор медицины еврейского происхождения, специалист по инфекционным заболеваниям, известный способностью ставить точный диагноз без применения современной техники – примечание переводчика) на четвёртом этаже больницы Буэнависта.

Христианкой был Тедди Карелла.

Иудейку звали Сара Мейер.

Часы на стене коридора показывали 11:47 вечера.

У Сары Мейер были каштановые волосы, голубые глаза и губы, которые ее муж всегда считал чувственными.

У Тедди Кареллы были чёрные волосы и карие глаза, а губы не могли говорить, потому что она родилась глухонемой.

Сара не видела синагоги изнутри уже больше лет, чем ей хотелось бы.

Тедди едва ли знала о местонахождении ближайшей церкви.

Но обе женщины молча молились, и обе молились за одного и того же мужчину.

Сара знала, что её муж вне опасности.

Этим мужчиной был Стив Карелла, который всё ещё находился на операции.

Поддавшись импульсу, она взяла руку Тедди и сжала её.

Ни одна из женщин не сказала друг другу ни слова.

Ни слова ни одна из женщин не сказали друг другу.

Они заметили его, как только вернулись в бар. Энни знала, что он их человек. Эйлин тоже. Они сразу же направились в дамскую комнату.

Чёрная проститутка в светлом парике стояла у раковины и смотрелась в зеркало над ней, подкрашивая губы. На ней было чёрное платье и короткая куртка из искусственного меха, слегка зауженная к середине и вокруг лодыжек. Эйлин была уверена, что она только что заявилась с панели на улице.

«На улице становится прохладно, не так ли?» - сказала женщина.

«Да», - сказала Энни.

«Я бы припарковалась здесь подольше, но Ларри получает двадцать процентов.»

«Я знаю.»

«Мой сутенёр впадает в ярость, когда я отдаю двадцать процентов от заработка.»

На переносице у неё был шрам от ножа.

Должно быть, когда-то она была красивой, подумала Эйлин.

«Последний раз пописаю», - сказала она и зашла в одну из кабинок.

Энни прикурила сигарету. Они беззаботно болтали о том, как холодно. Из-за закрытой двери кабинки донёсся голос чернокожей проститутки, которая сообщила, что в Буффало, штат Нью-Йорк, где она работала много лет назад, очень холодно. Они ждали, пока она спустит воду в туалете. Они ждали, пока она помоет руки в раковине.

«Приятного вечера», - сказала она и ушла.

«Он наш человек, не так ли?» - сразу же сказала Эйлин.

«Похоже на то.»

«Прицепился не к той проститутке.»

«Тебе лучше переместиться», - сказала Энни.

«Шерил это не понравится.»

«Надгробье ей понравится ещё меньше.»

«Узнает ли Шэнахан, что он здесь?» - спросила Эйлин.

«Он узнает, не волнуйся.»

Эйлин кивнула.

«Ты готова к этому?» - спросила Энни.

«Я готова.»

«Ты уверена?»

«Я уверена.»

Энни внимательно изучала её лицо.

«Потому что, если ты...»

«Я готова», - сказала Эйлин.

Энни продолжала изучать её лицо. Потом она сказала: «Тогда пойдём», - и бросила сигарету в один из унитазов.

Сигарета погасла с коротким усталым шипением.

Он рассказывал очередную шутку, когда Эйлин заняла табуретку справа от него.

Блондин. Шесть футов два-три дюйма. Двести десять фунтов. Очки. Татуировка возле большого пальца правой руки - синее сердце, перечёркнутое красным, пустое внутри.

«...и вот он говорит старику: «В чём дело? Почему ты плачешь? Старик продолжает сидеть на скамейке в парке и плакать. Наконец он говорит: «Год назад я женился на прекрасной двадцатишестилетней девушке. Никогда в жизни я не был так счастлив. Каждое утро перед завтраком она будит меня и делает минет, потом подает мне яичницу с беконом, поджаренные английские булочки и горячий кофе, а я возвращаюсь в постель и отдыхаю до обеда. Потом она снова делает мне минет перед обедом, подает мне горячий, вкусный обед, и я снова ложусь в постель и отдыхаю до ужина. А перед ужином она снова делает мне минет, подает ещё один потрясающий ужин, и я засыпаю до утра, когда она снова будит меня очередным минетом. Она самая замечательная женщина, которую я когда-либо встречал в своей жизни.» Парень смотрит на него. «Тогда почему ты плачешь?» - спрашивает он. А старик отвечает: «Я забыл, где живу!»

Шерил разразилась хохотом.

Эйлин думала о мёртвых проститутках, которых он резал.

«Этот парень великолепен», - сказала Шерил, всё ещё смеясь и наклоняясь, чтобы поговорить с ним. «Линда, поздоровайся с Бобби, он чудесный.»

«Привет, Бобби», - сказала Эйлин.

Потрясающее имя для убийцы-психопата, подумала она.

«Так-так-так, привет, Линда», - сказал он, повернувшись к ней.

«Мы с Бобби ведём счёт», - сказала Шерил. «Кстати, время почти вышло.»

«Правда?» - сказала Эйлин.

«Просто немного повеселились», - сказал Бобби.

«Настоящее веселье наступит позже, милый», - сказала Шерил. «Это всего лишь разминка.»

«Я слышал, что с рыжими очень весело», - сказал Бобби. «Это правда?»

«На меня никаких жалоб не поступало», - сказала Эйлин.

Она размышляла, как ей избавиться от Шерил. Если бы у них был счёт в баре...

«Но они сгорают на солнце», - сказал Бобби.

«Да, надо бы это проверить.»

«Просто не выходи никуда, кроме как ночью, вот и всё», - сказала Шерил. «Послушай, Бобби, не хочу показаться назойливой, но ваше время истекает. Вы сказали двадцать баксов за двадцать минут, помните?»

«Угу.»

«Так что посмотрите на часы. У вас осталась примерно минута.»

«Я вижу.»

«Ну, что скажете? Нам здесь весело, я права?»

«Очень весело.»

«Так как насчёт ещё двадцати, чтобы мы попали в субботу?»

«Звучит неплохо», - сказал он, но не стал доставать бумажник. Шерил поняла, что теряет его.

«На самом деле», - сказала она, - «почему бы вам не записать Линду на счёт тоже?»

«Спасибо, нет, я сегодня слишком много выпила», - сказала Эйлин.

«Это не счёт на выпивку», - сказала Шерил. «Это типа депозита. Что скажете, Бобби? Положите пару двадцаток на барную стойку, и вы купите нас обеих до четверти первого. Двойное удовольствие, двойное веселье. А потом, если вам всё ещё интересно, мы сделаем триаду.»

«Что такое триада?» - спросил он.

«Я прочитал это в книжке. Это как две на одного. Втроём.»

«Не уверен, что смогу справиться с вами двумя», - сказал он.

Но Эйлин заметила в его глазах внезапную искру честолюбия. Голубые глаза, как голубое сердце на татуировке возле большого пальца. Теперь он всерьёз рассматривает такую возможность. Вывести обеих на улицу, зарезать обеих, а потом, возможно, и третью, сделать сегодня хет-трик (достижение в ряде видов спорта и игр, связанное с числом три – примечание переводчика).

Она не хотела, чтобы кто-то из гражданских мешал ей.

Она должна была избавиться от Шерил.

«Я не работаю вдвоём», - сказала она.

Рискованно.

«С чего бы это?» - спросил Бобби.

«Почему я должна делиться этим?» - сказала она и положила левую руку ему на бедро. Он подумал, что она решила погладить его член. Но она обыскивала его в поисках ножа. И нашла его. Он лежал в правом кармане брюк и казался по меньшей мере шестидюймовым. А может, и восьмидюймовым.

По её позвоночнику пробежала дрожь.

Шерил начинала нервничать. Её взгляд снова метнулся к часам. Прошло двадцать минут, а она не заметила, чтобы из его бумажника появились ещё двадцать баксов. Она испугалась, что уже потеряла его. Поэтому она повторила попытку, обращаясь теперь не к нему, а к рыжеволосой проститутке, сидевшей справа от него, так сказать, сестре милосердия, которая знала, как трудно заработать в мире, где человек человеку волк.

«Передумай, Линда», - сказала она.

В её голосе было что-то почти пронзительное.

«Пойдём, ладно? Будет весело.»

«Думаю, Линде будет веселее одной», - сказал Бобби.

Рука Эйлин всё ещё лежала на его бедре. Теперь уже не на ноже, как будто нож нашёлся случайно. Пальцы раздвинулись в сторону его промежности.

Шерил снова посмотрела на часы.

«Вот что я вам скажу», - сказала она. «Я сделаю так, что следующие двадцать минут будут стоить всего десять баксов, как вам это? Мы посидим здесь, я позволю тебе рассказать мне ещё несколько твоих шуток, будет очень весело, что скажешь?»

Последняя отчаянная попытка.

«Я говорю, что всё зависит от Линды. Что скажешь, Линда?»

«Я же говорила вам. Я не делаю этого вдвоём.»

Так просто. Избавиться от неё.

«Ты её слышала», - сказал он.

«Эй, да ладно, что за...?»

«Пока, Шерил», - сказал он.

Она сразу же встала с табурета.

«Ты просто дрянь, ты знаешь это?» - сказала она Эйлин и, сердито отвернувшись, подошла к столику, за которым сидели трое мужчин и пили пиво. «Кому я нужна?» - сердито сказала она и, выдвинув стул, села.

«Ненавижу, когда веселье обламывается», - сказал Бобби.

«Нам будет очень весело, не волнуйтесь», - прошептала Эйлин и крепко сжала руку на его бедре. «Хотите убраться отсюда прямо сейчас? Я получу десять баксов за ручную работу...»

«Нет, нет, давай немного поговорим, хорошо?» Он потянулся в правый набедренный карман и достал бумажник. Большой убийца, подумала она, держит бумажник у нагрудного кармана. «То же самое, что и с Шерил, хорошо? Бакс в минуту, вот двадцатка» - потянулся к бумажнику, вытащил купюру, посмотрел на часы: «Посмотрим, как пойдёт, ладно?»

«Что это?» - спросила Эйлин. «Собеседование?»

«Ну, я бы хотел немного узнать тебя, прежде чем я буду...»

Он прервал себя.

«До чего?» - сказала она.

«Знаешь», - сказал он, улыбнулся и понизил голос. «Я сделаю это с тобой.»

«Что бы вы хотели сделать со мной, Бобби?»

«Новые и захватывающие вещи», - сказал он.

Она посмотрела ему в глаза.

Ещё одна дрожь пробежала по её спине.

«Тебе холодно?» - спросил он.

«Немного. Погода внезапно меняется.»

«Вот», - сказал он. «Возьми мою куртку.»

Он вытряхнул плечи из пиджака. Твидовый. Под ним была надета голубая фланелевая рубашка, расстёгнутая у горла. Голубая, как его глаза и татуировка сердца возле большого пальца. Он накинул пиджак ей на плечи. От пиджака исходил запах смерти, такой же ощутимый, как запах дыма, витавший в воздухе. Она снова вздрогнула.

«Так что скажешь?» - спросил он её. «Бакс в минуту, тебя это устраивает?»

«Конечно», - сказала она.

«Хорошо, хорошо», - сказал он и протянул ей двадцатидолларовую купюру.

«Спасибо», - сказала она и посмотрела на часы. «Этого вам хватит до двадцати минут первого», - сказала она и засунула купюру в лифчик. Она не хотела открывать сумку. Она не хотела рисковать тем, что он заметит 44-й калибр в ее сумке, под шёлковым платком. Она собиралась этим пистолетом вышибить ему мозги.

«Ничего для нашего дружелюбного бармена?» - спросил он.

«А?»

«Я думал, он получает двадцать процентов.»

«О. Нет, у нас есть договорённость.»

«Ну, хорошо. Мне бы не хотелось думать, что ты его обманываешь. Ты ведь не обманываешь людей, правда, Линда?»

«Я стараюсь предложить хорошую цену», - сказала она.

«Хорошо. Потому что ты обещала мне много веселья, не так ли?»

«Покажу вам, как хорошо провести время», - сказала она и кивнула.

В другом конце комнаты Энни беседовала с брюнеткой, которая раньше работала в паре с Шерил. Место понемногу начало редеть. Эйлин догадалась, что скоро придёт новая смена - утренние люди, обитатели пустых часов. Он заплатил за двадцать минут её времени, но он бросил Шерил без оглядки, и она не могла рисковать потерять его для других девушек. Двадцать минут, если он не положит на стойку ещё один счет. Двадцать минут на то, чтобы вывести его на улицу, куда он вышел с тремя другими женщинами. Устрою ему настоящий праздник. Накажу его за то, что он сделал. Заставлю его заплатить за трёх женщин, которых он убил. Заставлю его заплатить и за то, что человек по имени Артур Хейнс сделал с её лицом... и телом... и духом.

«А где же все шутки?» - спросила она.

«Шутки?»

«Шерил сказала, что вы полны шуток.»

«Нет, Шерил этого не говорила.»

«Я думал, она сказала...»

«Уверен, что нет.»

Ошибка? Нет. В любом случае, надо немного отступить.

«Она сказала, что согласится на десять баксов, посидит здесь с вами и позволит вам рассказать ей ещё несколько анекдотов...»

«О. Да.»

«Так дайте и мне послушать.»

«Я бы предпочёл прямо сейчас поговорить о тебе.»

«Конечно», - сказала Эйлин.

«Потому что мне это интересно, знаешь ли. Узнавать о других людях, выяснять, что заставляет их работать.»

«Вы говорите как психиатр», - сказала она.

«Ну, мой отец - психиатр.»

«Правда?»

«Да. Практикует в Лос-Анджелесе. Там много клиентов. Вы знаете, что означает Лос-Анджелес?»

«Что?»

«Приют для лунатиков.»

«Я там никогда не была, так что не знаю.»

«Поверьте мне на слово. Все разновидности орехов в мире - знаете, как в фильме про парня, который зашёл в магазин орехов?»

«Нет.»

«Сильно заикаясь, он говорит клерку: «Я б-бы х-хотел к-купить ф-фунт орехов.» Клерк говорит: «Да, сэр, у нас есть очень хорошие бразильские орехи по три доллара за фунт.» Парень говорит: "Н-н-нет, это оч-ч-чень б-б-большая цена.» Тогда клерк говорит: «У нас также есть хороший миндаль по два доллара за фунт.» Парень говорит: «Нет-нет, это с-слишком д-дорого.» Тогда клерк говорит: «У нас есть арахис по доллару за фунт.», и парень отвечает: «Ф-ф-финиш». Клерк взвешивает арахис, кладёт его в пакет, и парень платит за него. Парень говорит: «С-спасибо, и ещё я х-хочу п-поб-благод-дарить вас за то, ч-что вы не уп-помянули о моём де-ф-ф-фекте.» Клерк говорит: «Всё в порядке, сэр, и я хочу поблагодарить вас за то, что вы не упомянули о моём уродстве.» Парень говорит: «К-к-как-к-ком ещё ур-р-род-дстве?» Клерк говорит: «Ну, у меня очень большой нос.» Парень говорит: «О, это ваш н-н-нос? У вас т-т-такие в-высокие ц-цены на орехи, что я п-п-подумал, что это ваш ч-ч-член.»

Эйлин разразилась хохотом.

Смех был искренним.

На короткое время она забыла, что сидит в баре с мужчиной, который, как она была уверена, убил трёх женщин и сделает всё возможное, чтобы убить и её, если она даст ему хоть малейшую возможность.

Смех удивил её.

Она давно так искренне не смеялась. Она не смеялась с той ночи, когда Артур Хейнс рассёк ей щёку и навязался ей в женихи.

Она не могла перестать смеяться.

Она сразу же подумала, не был ли этот смех всего лишь разрядкой нервного напряжения.

Но она продолжала смеяться.

Слёзы катились по её щекам.

Она потянулась в сумку за салфеткой, нащупала под шёлковым шарфом приклад 44-го калибра, и внезапно смех прекратился.

Вытирая глаза, она сказала: «Это было очень смешно.»

«Я буду наслаждаться тобой», - сказал он, улыбаясь, глядя ей в глаза. «Ты будешь хорошей.»