Хитрости

Глава 6

Эйлин вышла из дамской комнаты и направилась в самый дальний конец бара, где на стене был установлен телевизор. Быстрое скольжение проститутки на каблуках, много задницы и лодыжек. Она даже не взглянула на Энни, сидевшую со скрещёнными ногами у кассового аппарата в конце бара. Двое или трое мужчин, сидевших за столиками вокруг заведения, повернулись, чтобы посмотреть на неё. Она быстро обвела их взглядом, не улыбаясь и не заискивая, и села на табурет рядом с парнем, который смотрел на экран телевизора. Она всё ещё была в ярости. В зеркале за барной стойкой она могла любоваться пылающим отпечатком его руки на своей левой щеке. Подошёл бармен.

«Назови напиток», - сказал он.

«Ром-кола», - сказала она. «Полегче с ромом.»

«Иду», - сказал он и потянулся за бутылкой дешёвого рома, стоявшей на полке за его спиной. Он положил лёд в стакан, разлил по нему ром, наполнил стакан колой из шланга. «Только три бакса», - сказал он, - «выгодная сделка. У вас есть счёт?»

«Я заплачу сейчас», - сказала она и полезла в свою наплечную сумку. Пистолет 44-го калибра лежал под шёлковым платком, прикладом вверх. Она достала кошелёк и заплатила за выпивку. Бармен задержался.

«Я Ларри», - сказал он. «Это моё место.»

Эйлин кивнула, а затем сделала глоток напитка.

«Ты новенькая», - сказал Ларри.

«Ну и что?» - сказала она.

«Так что я получаю часть», - сказал он.

«Ты получаешь дерьмо», - сказала Эйлин.

«Я не могу позволить проституткам болтаться здесь, если только я не получу часть.»

«Поговори с Торпедо», - сказала она.

«Я не знаю никого по имени Торпедо.»

«Не знаешь, да? Что ж, поспрашивай. У меня такое чувство, что тебе не понравится с ним разговаривать.»

«Кто такой Торпедо? Тот чёрный чувак, который тебя лупил?»

«Торпедо Холмс. Поспрашивай. А пока отвали.»

«Видишь даму, сидящую в конце бара?» - сказал Ларри.

Эйлин посмотрела на Энни.

«Я вижу её.»

«Она тоже новенькая. Мы мило побеседовали, как только она пришла. Я получаю двадцать процентов от её действий, просто за то, что позволил ей посадить свою задницу на этот табурет.»

«У неё нет Торпеды», - сказала Эйлин. «Ты отвяжешься от меня или мне позвонить?»

«Иди и позвони», - сказал Ларри.

«Мистер», - сказала Эйлин, - «ты просишь больше, чем стоишь.»

Она соскочила с табурета, длинные ноги потянулись к полу, подхватила сумку, взвалила ее на плечи и повернулась к телефонной будке. Наблюдая за ней, Энни подумала: Боже, как она хороша.

В телефонной будке Эйлин набрала номер горячей линии в 72-го полицейского участка.

Альварес взял трубку.

«Скажи Робинсону, чтобы вернулся сюда», - сказала она. «Бармен меня достаёт.»

«Сигнал принят», - сказал Альварес и повесил трубку.

Детектив второго класса Элвин Робинсон работал в 73-м полицейском участке, рядом с парком и зданием окружного суда. В команде 72-го участка были уверены, что его не выявят как полицейского здесь, в Зоне Канала, и использовали его сегодня только для того, чтобы подтвердить полномочия Эйлин как добросовестной проститутки. Он не стал частью резервной команды, хотя Эйлин, возможно, и хотела бы иного. Её всё ещё раздражало, что он так сильно ударил её, хотя она понимала, что он стремился к реализму, и в «кадиллаке» по дороге сюда он говорил как жёсткий, надёжный коп, знающий своё дело.

Не прошло и десяти минут после её звонка, как он вошёл в бар. Под широкополой шляпой он окинул помещение вызывающим взглядом, и все присутствующие отвернулись. Он крутым сутенёрским шагом подошёл к месту, где сидела Эйлин, и положил руку ей на плечо.

«Это он?» - спросил он и повернул голову в ту сторону, где Ларри наполнял банку томатным соком. Эйлин лишь кивнула. «Ты», - сказал Робинсон и указал пальцем. «Иди сюда.»

Ларри не спеша подошёл к нему.

«Ты доставляешь моей лисице неприятности?» - сказал Робинсон.

«У тебя есть телефон в этой твоей кисейной тележке?» - сказал Ларри, не сдаваясь, хотя в жизни не видел более злобного негра. Теперь все в баре смотрели на них. Парни за столиками, и тот, что минуту назад смотрел телевизор.

«Я задал тебе вопрос», - сказал Робинсон.

«Я прочитал ей правила, приятель», - сказал Ларри. «Те же самые правила, что...»

«Не надо «приятель»», - перебил Робинсон. «Я тебе не приятель, и я не живу по правилам. Если ты никогда не слышал о Торпедо Холмсе, то тебе нужно быстро учиться. Никто не отменяет мои действия, чувак. Никто. Если только ему не нужна какая-то другая доля, которую я буду очень обязан предоставить. Понял?»

«Я говорю тебе...»

«Нет, ты мне ничего не скажешь, мистер. Ты слушаешь, вот что ты делаешь.» Он потянулся к бумажнику, достал из него потрёпанный листок глянцевой бумаги, развернул его и разгладил на стойке. «Это из журнала «Лос-Анджелес» (ранее «Вестник Южной Калифорнии», ежемесячный журнал – примечание переводчика)», - сказал он. «Узнаёшь эту фотографию?»

Ларри посмотрел на цветную фотографию крупного чернокожего мужчины в красном шёлковом халате для отдыха, нагло ухмыляющегося в камеру. На заднем плане виднелась роскошная комната. Надпись под фотографией гласила: Томас «Торпедо» Холмс у себя дома.

Робинсон решил, что сходство было хорошим. Но даже если бы это было не так, он был твёрдо уверен, что большинство белых людей, особенно таких деревенщин, как эта, считают, что все негры похожи друг на друга. Томас «Торпедо» Холмс отбывал десятилетний срок в Соледаде (исправительно-учебное заведение, государственная тюрьма, расположенная неподалёку от одноимённого города в штате Калифорния – примечание переводчика). В статье не упоминалось о задержании и приговоре, потому что она была написана тремя годами ранее, когда Холмс был слишком высокомерен для своего собственного блага. О копах в печати не пишут, даже в Лос-Анджелесе.

«Полагаю, ты не умеешь читать», - сказал Робинсон, - «поэтому я быстро введу тебя в курс дела.» Он стащил статью с барной стойки, пока она не стала предметом пристального внимания, сложил её и снова сунул в бумажник. Эйлин сидела со скучающим видом. «Вот что говорится в этой статье, чувак, что даже лучшие копы в Лос-Анджелесе не могут меня и пальцем тронуть, вот что говорится в этой статье. И то же самое применимо и здесь, в этом городе, никакой закон не может меня тронуть, никакой дерьмовый бармен не может.»

«Это место принадлежит мне!» - сказал Ларри.

«Ты меня слушаешь, чувак, или ты болтаешь? Я тебе говорю, что я ни с кем не веду дела, ни с законом, ни с другими девушками, и, самое главное, с тобой.»

«Это не Лос-Анджелес», - сказал Ларри.

«Ну, не херня?» - сказал Робинсон.

«Я имею в виду, что у меня здесь свои правила.»

«Хочешь, чтобы я засунул тебе в задницу твои правила, чувак? Вместе с банкой томатного сока? Чувак, не искушай меня. Эта маленькая девочка будет сидеть здесь столько, сколько захочет, понимаешь? И если я буду доволен её обслуживанием, то, может быть, буду время от времени подвозить других девочек, чтобы придать этой грёбаной помойке хоть какой-то класс.» Он снова достал бумажник. Он бросил на стойку пятидесятидолларовую купюру. «Это на всё, что она захочет выпить. Когда это закончится, я вернусь с новой. Лучше молись, чтобы я не вернулся с чем-то с острым концом. Ты понимаешь, о чём я, чувак?»

Ларри поднял купюру и положил оную в карман рубашки. Он решил, что одержал моральную победу. «Что это за силовое дерьмо?» - спросил он, улыбаясь, играя на публику, показывая, что не отступил. «Мы же два джентльмена, разве мы не можем поговорить без угроз?»

«Ты мне угрожал?» - сказал Робинсон. «Я не слышал, чтобы мне кто-то угрожал.»

«Что я имел в виду...»

«Мы закончили, чувак? Будешь впредь хорошо обращаться с Линдой?»

«Всё, что я сказал даме - это...»

«То, что ты сказал, ни черта для меня не значит. Я больше не хочу от неё звонков.»

«Я не против, чтобы здесь была симпатичная девушка», - сказал Ларри.

«Хорошо. И я не против, чтобы она была здесь», - сказал Робинсон и широко улыбнулся, как будто ел арбуз. Он снова положил руку на плечо Эйлин. «Теперь, дорогая», - сказал он, - «полегче с соусом. Потому что папа припас тебе несколько вкусных конфет, когда ночь закончится.»

«Увидимся, Торп», - сказала она и подставила щеку для поцелуя. Робинсон коротко и многозначительно кивнул Ларри, а затем крутым сутенёрским шагом направился к двери и вышел к белому «кадиллаку», стоявшему у обочины.»

С другого конца бара Энни сказала: «Хотела бы я иметь такого мужчину.»

Третье ограбление винного магазина произошло в то время, когда Элвин Робинсон изображал «собак и пони» (в США «шоу собак и пони» это разговорный термин, уничижительно обозначающий чрезмерно разыгранное представление, презентацию или событие, призванное повлиять на мнение – примечание переводчика) для владельца бара «У Ларри», но полиция отреагировала к девяти тридцати, а Карелла и Мейер прибыли на место происшествия только в девять тридцать пять, и к тому времени Робинсон уже ехал обратно в семьдесят третий участок.

На этот раз никто не погиб, но не из-за отсутствия попыток. Марта Фрей, сорокалетняя женщина, владевшая и управлявшая магазином на пересечении Калвер и Двадцатой, рассказала, что четверо из них в клоунских костюмах, остроконечных клоунских шапках с помпонами и белых клоунских масках с красными носами и широкими ухмыляющимися ртами начали стрелять, как только они вошли. Она схватилась за сердце и упала за прилавок, как она надеялась, очень удачно имитируя смертельно раненного человека. Пока они обчищали кассу, ей пришло в голову, что кто-нибудь из них может решить всадить ей в голову «куп-ди-грейс» («удар милосердия», с французского coup de grâce, разновидность смертельного удара, который наносится охотником раненому животному, либо же солдатом своему раненому противнику – примечание переводчика), как она это называла, пока она лежала и изображала опоссума. Никто из них этого не сделал. Она считала чудом, что осталась жива: четыре маленьких пистолета начали стрелять неожиданно, причём все одновременно. Она подумала, может, они всё-таки попали в неё? Может быть, она сейчас в шоке и не знает, что в неё попали? Видели ли детективы на ней кровь?

Мейер заверил ее, что она всё ещё цела и невредима.

«Не могу поверить, что они в меня промазали», - сказала она и осенила себя крёстным знамением. «Должно быть, Бог присматривал за мной.»

Или это так, или они нервничают, подумал Карелла. Третий раз за четыре часа даже опытный профессионал может испугаться. Не меньше, чем горстка школьников.

«Вы видели, кто был за рулём машины?» - спросил Карелла.

«Нет», - сказала Марта. «Я подсчитывала кассу за ночь. Обычно по пятницам я закрываюсь в девять, но сейчас Хэллоуин, проходит много вечеринок, у людей не хватает выпивки, и они в последнюю минуту бегут в магазин. Это было, наверное, через двадцать минут после обычного времени закрытия, когда они пришли.»

Фургон «мобильной лаборатории» подъехал к магазину.

«Техники пробудут здесь некоторое время», - сказал Карелла. «Они захотят проверить, есть ли что-нибудь в этой кассе.»

«Там ничего нет, это точно», - скорбно сказала Марта.

«Они вам что-нибудь сказали?» - спросил Мейер. «Когда они вошли?»

«Просто «кошелёк или жизнь!». Потом они начали стрелять.»

«Не сказал ли они: «это настоящее оружие» или что-нибудь в этом роде?»

«Ничего.»

«Привет, парни», - сказал один из техников. «Опять детские шалости?»

«Опять со школы?» - спросил другой техник.

«Как насчёт того, когда они очищали кассу?» - спросил Мейер, не обращая на них внимания.

Один из них сказал: ««Держи её открытой, Элис». Наверное, он имел в виду сумку для покупок.»

«Элис?» - сказал Карелла. «Девочка?»

«Да, женщина», - сказала Марта.

Карелла подумал, что феминизм заходит слишком далеко.

«Ну, эта маленькая девочка...», - начал он говорить, но Марта тут же вмешалась.

«Женщина», - сказала она. «Не маленькая девочка. Это были не дети, детектив Карелла, а малютки.»

Он посмотрел на неё.

«Я работала на канате в компании «Ринглинг» (Цирк братьев Ринглинг, Барнума и Бейли, американский цирк, основанный в 1871 году под названием «Величайшее шоу на Земле» – примечание переводчика)», - сказала она. «Сломала бедро при падении и ушла навсегда. Но я всё равно узнаю лилипутов, когда вижу их. Это были лилипуты.»

«Что я тебе говорил, Баз?» - сказал один из техников. «Я должен был принять твоё пари.»

«Карлики», - сказал другой техник. «Я буду сукиным сыном.»

Я тоже, подумал Карелла.

Но теперь они знали, кого ищут.

И теперь у них есть хоть какое-то описание.

Пичес и Паркер были единственными, кто не был в карнавальных костюмах.

«Кем вы должны быть?» - спросил мужчина, одетый как ковбой.

«Я полицейский», - сказал Паркер.

«Я - жертва», - сказала Пичес.

«Будь я проклят», - сказал ковбой.

Паркер показывал свой полицейский жетон всем, кого встречал.

«Похоже, это настоящий Маккой (американская идиома, означающая что-то настоящее, неподдельное, отличающееся высоким классом и качеством – примечание переводчика)», - сказал один из пиратов.

Пичес задрала юбку и показала режиссёру немого кино чёрно-синий след на бедре.

«Я - жертва», - сказала она.

Однажды ночью она получила этот синяк, ударившись о стол по дороге в ванную.

Режиссёр немого кино, одетый в джодпуры (облегающие брюки для верховой езды – примечание переводчика) и с мегафоном, сказал: «Вот это ножка, милая. Хочешь сниматься в кино?»

Девушка с ним была одета как Теда Бара (Теодосия Барр Гудман, американская актриса, звезда немого кино, промоутеры распространяли мнение, что её имя это анаграмма фразы «арабская смерть», однако на самом деле Теда это укороченная форма её настоящего имени, а Бара среднее имя её бабушки со стороны матери – примечание переводчика). «Это анаграмма арабской смерти», - сказала она.

Паркер заглянул в переднюю часть её облегающего атласного платья с низким вырезом, сказал: «Вы арестованы» и показал ей свой полицейский жетон.

На кухне Дракула и Супермен, Скарлетт О'Хара (главное действующее лицо романа «Унесённые ветром» – примечание переводчика) и Клеопатра нюхали кокаин.

Паркер не стал показывать им свой полицейский жетон. Вместо этого он нюхнул несколько дорожек вместе с ними.

Пичес сказала: «Для полицейского ты довольно забавный.»

Впервые за долгие годы кто-то сказал Паркеру, что он забавный, как полицейский или кто-то ещё. Он крепко обнял её.

Она сказала: «О-о-о-о».

Белый человек в чёрном костюме, одетый как Эдди Мерфи в костюме детектива из Детройта в фильме «Полицейский из Беверли-Хиллз», сказал: «Я коп» и показал Паркеру фальшивый полицейский жетон.

«Я лучше промолчу», - сказал Паркер и снова обнял Пичес.

«Как я понимаю», - сказал Клинг, - «мы отправимся туда, как только освободимся со смены. Может быть, доберёмся до Зоны около полуночи или чуть позже.»

«Угу», - сказал Хоуз и посмотрел на настенные часы.

Без десяти минут десять. Меньше двух часов до того, как начнёт прибывать новая смена.

«Им даже не нужно знать, что мы там», - сказал Клинг. «Мы берём один из седанов и просто ездим по улицам.»

Они сидели за его столом и разговаривали шёпотом. В другом конце комнаты Браун получал описание Джимми Брейна. Он был готов поставить на кон, что именно ученик Себастьяна Великого убил его и изрубил на куски.

«Этот парень очень опасен», - сказал Клинг. «Уже троих уделал.»

«И ты думаешь, что им может понадобиться помощь, да?» - сказал Хоуз. «Энни и Эйлин?»

«Чем больше, тем лучше», - сказал Клинг.

«Белый или чёрный?» - спросил Браун.

«Белый», - сказала Мари.

«Его возраст?»

«Тридцать два.»

«Рост?»

«Около шести футов.»

«Энни даже не упоминала о том, что собирается поехать», - сказал Хоуз. «Я разговаривал с ней недавно.»

«Она получила звонок из отдела убийств только сегодня поздно вечером. В том-то и дело, Коттон. Они вытащили всю эту чёртову штуку из коробки «Крекер Джек» (американский бренд закусок, состоящих из попкорна, кукурузных шариков и арахиса, покрытых карамелью и ароматизированных патокой – примечание переводчика).»

«Вес?» - сказал Браун.

«Около ста восьмидесяти фунтов? Что-то в этом роде.»

«Цвет волос?»

«Чёрный.»

«Глаза?»

«Карие.»

«Я имею в виду, стал бы ты выходить на улицу только с двумя запасными?» - сказал Клинг. «Если парень вооружён ножом и уже завалил троих?»

«Это не такие уж плохие шансы», - сказал Хоуз. «Три к одному? Все трое заряжены. Против только ножа.»

«Только, да? Я к тому, что, если Энни и этот Шэнахан будут держаться слишком близко к ней», - сказал Клинг, - «он не сделает свой ход. Поэтому они должны держаться на расстоянии. Но если он вырвется, кто будет прикрывать заднее поле?»

«Какие-нибудь опознавательные шрамы, отметины или татуировки?» - спросил Браун.

«Насколько я знаю, нет.»

«Какой-нибудь региональный акцент или диалект?»

«Он из Массачусетса. Он немного похож на Кеннеди.»

«Во что он был одет, когда вы выходили из дома сегодня?»

«Дайте мне подумать.»

Она сидела на скамейке под доской объявлений в отделе, сложив руки на коленях. Её лицо всё ещё было залито слезами. Браун сидел на скамейке, положив одну ногу на колено и держа в руках планшет. Он ждал.

«Синие джинсы», - сказала она. «И шерстяной свитер, без рубашки. Свитер с V-образным вырезом. Вроде как цвета ржавчины. И кроссовки. И белые носки, кажется. О, да. У него на шее что-то вроде медальона. Серебряный медальон, думаю, он выиграл его на соревнованиях по плаванию. На школьных соревнованиях по плаванию.»

«Носит его постоянно?»

«Я никогда не видела его без этого медальона.»

«Вы обсуждали это с Эйлин?» - спросил Хоуз.

«Да, я упоминал об этом за ужином», - сказал Клинг.

«Сказал ей, что хочешь пойти туда?»

«Да.»

«В Зону?»

«Да.»

«Что она сказала?»

«Она сказала мне, что справится с этим.»

«Но ты думаешь, что она не сможет, да?»

«Думаю, она справится с этим лучше, если в деле будут ещё несколько человек. Они и сами должны были это знать, в отделе убийств. А также в 72-м участке. Выставить двух женщин на улицу против адской угрозы.»

«Плюс Шэнахан.»

«Ну, я не знаю этого Шэнахана, а ты?»

«Нет, но...»

«Насколько я знаю...»

«Но нельзя же автоматически считать его бесполезным мешком с волосами.»

«Я не знаю, кто он. Зато я знаю, что он не будет заботиться об Эйлин так же сильно, как я о ней.»

«Может быть, в этом и заключается проблема», - сказал Хоуз.

«Носит ли он наручные часы?» - спросил Браун.

«Да», - сказала Мари.

«Вы не знаете, какой марки?»

«Одна из этих цифровых штучек. Чёрные с чёрным ремешком. Кажется, «сейко» (японская компания по производству часовой продукции, ювелирных изделий, прецизионных инструментов и точной механики – примечание переводчика). Я не уверена.»

«Ещё какие-нибудь украшения?»

«Кольцо. Он носит его на мизинце правой руки. Маленькое золотое колечко с красным камнем. Не думаю, что это рубин, но выглядит как рубин.»

«Он правша или левша?»

«Я не знаю.»

«Что ты имеешь в виду?» - сказал Клинг.

«Почему бы тебе не оставить это им?» - сказал Хоуз.

Клинг посмотрел на него.

«Они опытные полицейские, все до одного. Если убойный отдел или 72-й участок не отправили туда армию, то, возможно, потому, что они думают, что спугнут его.»

«Я не понимаю, как ещё два парня могут создать армию», - сказал Клинг.

«Эти ребята чуют ловушки», - сказал Хоуз, - «они как звери в джунглях. В любом случае, у них будут рации, не так ли? У Энни, Шэнахана? Может быть, даже у Эйлин. В Зоне будут крейсировать патрульные машины, они там не одни. Если кто-то из них позвонит в 10-13 (разработанные в 1937–1940 годах и расширенные в 1974 году десятичные коды являются кодами краткости, используемыми для представления общих фраз в голосовой связи, в частности, должностными лицами общественной безопасности США и в гражданских радиопередачах; полицейская версия десятинных кодов официально известна как APCO Project 14 Aural Brevity Code, исторически повсеместно использовались сотрудниками правоохранительных органов в США, но в 2006 году из-за отсутствия стандартизации федеральное правительство США рекомендовало прекратить их использование в пользу повседневного языка – примечание переводчика), то они не останутся одни.

«Я не хочу, чтобы её снова порезали», - сказал Клинг.

«Ты думаешь, она хочет, чтобы её снова порезали?» - сказал Хоуз.

«Расскажите мне, что произошло до того, как вы вышли из дома сегодня», - сказал Браун. «Вёл ли он себя как-то иначе?»

«Как всегда», - сказала Мари.

«Он хорошо ладил с вашим мужем?»

«Да. Ну, он хочет стать фокусником, понимаете. Он изучает все фокусы знаменитых магов Дай Вернона (Дэвид Фредерик Вингфилд Вернер, канадский фокусник – примечание переводчика), Блэкстоуна (Гарри Блэкстоун, американский фокусник – примечание переводчика), Одли Уолша (американский полицейский и эксперт по мошенничеству в азартных играх – примечание переводчика), Томми Виндзора (американский профессиональный водевильный и клубный фокусник – примечание переводчика), Гудини (братья Гудини, знаменитые американские фокусники – примечание переводчика), Баллантайна (Карл Баллантайн, американский фокусник, комик и актёр – примечание переводчика), всех их. Он также следит за всеми новыми фокусниками, пытается изучить их трюки. А мой муж просто...»

Её лицо почти сломалось.

«Мой муж был очень терпелив с ним. Всегда готов был объяснить ему трюк, или карманный фокус, или сценическую иллюзию; помогал ему с его скороговоркой; находил время, чтобы показать ему и направить его. Я не знаю, как он мог сделать что-то подобное. Скажу вам честно, детектив Браун, я готова сообщить вам всё, что нужно, чтобы найти Джимми, но я не могу поверить, что он сделал это.»

«Мы тоже не знаем этого наверняка», - сказал Браун.

«Именно это я и имею в виду», - сказала Мари. «Я просто молю Бога, чтобы с ним тоже что-нибудь не случилось. Я просто надеюсь, что кто-то не убил их обоих.»

«Как вы с ним ладите?» - спросил Браун.

«Джимми? Я думаю о нём как о брате.»

«Никаких трений, да? Я имею в виду, вы втроём живете в одном доме?»

«Ничего подобного.»

«И что это значит?» - спросил Клинг. «Ты не пойдёшь со мной?»

«Я также не думаю, что тебе стоит туда ходить», - сказал Хоуз.

«Ну, а я пойду.»

«Она знает свою работу», - категорично заявил Хоуз. «И Энни тоже.»

«Она не знала, что делать, когда этот сукин сын...»

Клинг остановил себя на мысли. Он сделал глубокий вдох.

«Успокойся», - сказал Хоуз.

«Я пойду туда сегодня вечером», - сказал Клинг. «С тобой или без тебя.»

«Успокойся», - снова сказал Хоуз.

Браун подошёл к нему.

«Вот как я это понимаю», - сказал он Хоузу. «Ты принял заявление о пропаже, а я нашёл части его тела. Оказывается, это одно и то же дело. Я думаю, может, Дженеро стоит вернуться к патрульной работе, поискать на улицах все те подозрительные моменты, о которых беспокоятся грабители. А мы с тобой можем объединить усилия в этом деле, как тебе такая идея?»

«Звучит неплохо», - сказал Хоуз.

«Пойду скажу Дженеро», - сказал Браун и ушёл.

«Ты в порядке?» - спросил Хоуз Клинга.

«Я в порядке», - сказал Клинг.

Но он тоже ушёл.

На длинном столе в комнате для допросов была разложена карта участка. Мейер и Карелла сгорбились над картой. Они уже попросили сержанта Мерчисона проверить все цирки и карнавалы, которые могут оказаться в городе. Они не думали, что в это время года в городе может быть хоть один цирк или карнавал. А пока они пытались выяснить, куда в следующий раз отправятся лилипуты.

«Лилипуты», - сказал Мейер, покачав головой. «Ты когда-нибудь ловил лилипутов?»

«Никогда», - сказал Карелла. «Однажды я поймал карлика. Он был очень хорошим взломщиком. Залезал в вентиляционные отверстия.»

«В чём разница?» - спросил Мейер.

«Карлик - это человек необычайно маленького роста, но физически хорошо сложенный.»

«И что? У Допи и Дока (имена гномов из мультфильма – примечание переводчика) тоже были хорошие пропорции.»

«Это в кино», - говорит Карелла. «В реальной жизни у лилипута ненормальные пропорции тела.»

«Можешь ли ты назвать всех семь гномов?» (Умник - Doc, Ворчун - Grumpy, Весельчак - Happy, Соня - Sleepy, Скромник - Bashful, Чихун - Sneezy и Простак - Dopey в американском анимационном фильме «Белоснежка и семь гномов» 1937 года – примечание переводчика) - спросил Мейер.

«Я даже не могу назвать Белоснежку», - сказал Карелла.

«Давай, попробуй.»

«Каждый может назвать семь гномов», - сказал Карелла.

«Давай, назови их.»

«Допи, Док...»

«Я сообщил тебе этих двоих бесплатно.»

«Грампи, Слипи, Снизи, блин... сколько уже их всего?»

«Пять.»

«Бэшфул.»

«Да?»

«И...»

«Да?»

«Кто седьмой?» - спросил Карелла.

«Никто не может назвать всех семерых», - сказал Мейер.

«Так скажи мне, кто он.»

«Подумай об этом», - сказал Мейер, улыбаясь.

Карелла сгорбился над картой участка. Теперь проклятый седьмой гном будет беспокоить его всю ночь напролёт.

«Первое нападение было здесь», - сказал он, указывая место на карте. «Калвер и Девятая. Второе - здесь. Всё еще на Калвер, в трёх кварталах к востоку. Следующее было на пересечении Калвер и Двадцатой.»

«Они работают в верхней части города на Калвер.»

«Так, у тебя есть расписание?»

Мейер открыл блокнот. «Первое в пять пятнадцать», - сказал он. «Второе - чуть позже семи. Третье - около сорока минут назад.»

«Какой получается интервал?»

«Пять-пятнадцать, семь-пять, девять-двадцать. Итого в среднем примерно два часа.»

«Пора бы им уже менять костюмы...»

«А может быть, мы имеем дело с тремя бандами, тебе это не приходило в голову?»

«В мире не так уж много карликов», - говорит Карелла.

«Ты уже вспомнил седьмого гнома?»

«Нет.» Он снова посмотрел на карту. «Значит, следующий раз должен быть дальше в центре города, на Калвер, и они должны попасть туда около одиннадцати, одиннадцати тридцати.»

«Если будет следующий.»

«И если они не ускорят график.»

«Да», - сказал Мейер и снова покачал головой. «Лилипуты. Я всегда думал, что лилипуты - законопослушные граждане.»

«Просто радуйся, что они не гиганты», - сказал Карелла.

«Ты понял», - сказал Мейер.

«А?» - сказал Карелла.

«Хэппи (одно из значений слова «хэппи» в переводе на русский это «радоваться» – примечание переводчика). Это седьмой гном.»

«О. Да.»

«Так что ты хочешь делать?»

«Сначала проверим что у Дэйва, может, он нашёл какие-нибудь цирки или карнавалы.»

«Это маловероятно», - сказал Мейер.

«Тогда давай ещё раз позвоним баллистикам, посмотрим, есть ли у них что-нибудь по пулям.»

«Возможно, мы и получим калибр», - сказал Мейер, - «но я не вижу, как это нам поможет.»

«А потом, я думаю, нам лучше отправиться в верхний город», - сказал Карелла, - «на Калвер, посмотреть, какие магазины могут быть выбраны для следующего нападения.»

«Ты рассчитываешь угадать подходящий?»

«Если только таковых не дюжина.»

«Ну, уже поздно, вряд ли будет много открытых мест.»

Карелла сложил карту.

«Итак», - сказал он. «Сначала заглянем к Мерчисону.»

Она всё ещё сидела на скамейке и тихонько плакала, когда к ней подошёл Хоуз.

«Миссис Себастьяни?» - спросил он.

Мари подняла голову. Лицо залито слезами, голубые глаза в красных ободках.

«Извините за беспокойство», - сказал он.

«Ничего, всё в порядке», - сказала она.

«Я хотел сказать вам, что мы нашли фургон, но до сих пор не нашли легковую. Вы сказали, что Брейн сегодня въехал в город на фургоне...»

«Да.»

«Так что, возможно, техникам удастся снять его отпечатки с руля. У него ведь нет судимостей?»

«Насколько я знаю, нет.»

«Мы прогоним данные его через компьютер и посмотрим, что получится. А пока, если техники что-нибудь обнаружат, и если мы найдём легковую машину, то, возможно, узнаем, тот ли это человек, который уехал на ней из школы. Сравним отпечатки с двух рулей, понимаете?»

«Да. Но... мы часто ездили на обеих машинах. Я имею в виду, что вы, вероятно, найдёте мои отпечатки и отпечатки Фрэнка вместе с отпечатками Джимми. Если вы вообще найдёте какие-нибудь отпечатки.»

«Да, это возможно. Но мы посмотрим, хорошо? Тем временем детектив Браун уже объявил в розыск Брейна, и мы будем следить за всеми железнодорожными станциями, автовокзалами, аэропортами, на случай если он решит выехать.»

«Вы будете наблюдать?»

«Ну, не Браун и я лично. Я имею в виду полицию. Бюллетень уже разослан, как я уже сказал, так что, возможно, мы получим какие-то результаты. Если он пытается выбраться из города.»

«Да», - сказала Мари и кивнула.

«Мы с Брауном собираемся сбегать в школу и узнать, не видел ли кто-нибудь, что произошло на той подъездной дорожке.»

«А там кто-нибудь будет? Я имею в виду, кроме учителей кто-нибудь будет там?»

«Что касается детей, да, их уже не будет, придётся подождать до утра. Но смотритель будет там, и, возможно, он что-то видел.»

«Это будет тот же самый смотритель, который был сегодня днём?»

«Не знаю, но мы всё равно проверим.»

«Да, я понимаю.»

«Тем временем я хотел бы узнать, что вы собираетесь делать. Есть ли у вас родственники или друзья в городе?»

«Нет.»

«Тогда вы вернётесь домой? Я знаю, что у вас не хватает денег.»

«Да, но в бумажнике Фрэнка были деньги.»

«Ну, в лаборатории будут делать анализы бумажника и всего, что в нём, так что я не могу вам этого позволить. Но если вы хотите, чтобы я одолжил вам на проезд в поезде или автобусе, то я спрашиваю, планируете ли вы вернуться домой, миссис Себастьяни. Потому что, честно говоря, больше вам здесь делать нечего.»

«Вообще не понимаю, что мне делать», - сказала она и снова начала плакать, уткнувшись лицом в уже промокший носовой платок.

Хоуз наблюдал за ней, чувствуя себя неловко из-за её слёз.

«Я не уверена, что хочу домой», - сказала она, приглушив голос платком. «С уходом Фрэнка...»

Фраза оборвалась.

Она продолжала всхлипывать в платок.

«Когда-нибудь вы должны вернуться домой», - мягко сказал Хоуз.

«Я знаю, знаю», - сказала она, высморкалась, шмыгнула носом и вытерла глаза тыльной стороной ладони. «Мне нужно будет позвонить матери Фрэнка в Атланту и его сестре, и, наверное, мне нужно будет организовать похороны. О Боже, как же они будут, и что будем делать?»

Хоуз думал о том же. Тело было разделено на четыре части. У тела не было ни рук, ни головы.

«В любом случае, придётся подождать до вскрытия», - сказал он. «Я дам вам знать, когда...»

«Я думала, они уже сделали это.»

«Ну, это был предварительный отчёт. Мы попросили предварительный отчёт, видите ли. Но судмедэксперт захочет провести более тщательное обследование.»

«Почему?» - спросила она. «Я уже опознала его.»

«Да, но мы имеем дело с убийством, миссис Себастьяни, и нам нужно знать, например, мог ли ваш муж быть отравлен до того, как тело было найдено.»

Он прервал себя.

Он слишком много говорил.

Это была просто скорбящая вдова.

«Судмедэксперт может многое нам рассказать», - неубедительно заключил он.

Мари кивнула.

«Так что... вы поедете домой?» - спросил он.

«Наверное.»

Хоуз открыл бумажник, достал две двадцатки и десятку. «Этого вам хватит», - сказал он, протягивая ей деньги.

«Это слишком много», - сказала она.

«Ну, просто для поддержки. Я позвоню вам сегодня вечером, чтобы убедиться, что вы добрались до дома нормально. И я буду на связи по ходу дела. Иногда такие вещи занимают некоторое время, но мы будем работать...»

«Да», - сказала она. «Дайте мне знать.»

«Я попрошу одну из патрульных машин подвезти вас», - сказал он. «Вы поедете домой на поезде или на автобусе?»

«На поезде.»

Она казалась оцепеневшей.

«Так что... когда вы будете готовы, я позвоню сержанту, и он подгонит одну из машин с улицы. Я бы отвёз вас сам, но мы с Брауном хотим заехать в школу.»

Мари кивнула.

А потом она подняла голову и сказала возможно, только себе: «Как же я буду жить без него?»