Хитрости - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Эван Хантер (Глава 3) #5

Глава 3

Все полицейские участки в этом городе были похожи друг на друга. Даже новые участки через некоторое время становились похожими на старые. Пара зелёных шарообразных светильников, обрамляющих ступеньки входа, патрульный, дежурящий снаружи на случай, если кто-то решит войти с бомбой. На каждом из светильников белыми цифрами было написано: 72. Менялись только цифры. Всё остальное оставалось таким же. Эйлин могла быть на другом берегу реки и в центре города в восемьдесят седьмом участке.

Обшарпанные деревянные входные двери, застеклённые в верхней половине. Сразу за дверями находилась комната для сбора личного состава. Справа высокий стол, похожий на судейскую скамью, перед ним латунные перила высотой до пояса, идущие по всей длине. За ним сидел сержант. На стене за его спиной - фотографии мэра и комиссара полиции, а также плакат с предупреждениями Миранды-Эскобедо (юридическое требование в США, согласно которому во время задержания задерживаемый должен быть уведомлен о своих правах, а задерживающий его сотрудник правопорядка обязан получить положительный ответ на вопрос, понимает ли он сказанное, правило введено решением Верховного суда США в 1966 году с целью обеспечения права не свидетельствовать против себя, с тех пор любая информация, полученная от задержанного в ходе допроса до того, как ему были зачитаны его права, не может считаться допустимым доказательством – примечание переводчика) на английском и испанском языках. Большой американский флаг на стене напротив стола. На доске объявлений под ним - плакаты с объявлениями о розыске. Она бросила взгляд на сержанта, который лишь кивнул, и направилась к железным ступеням в дальнем конце комнаты.

Стойка с зарядниками для раций на стене, на каждом блоке надпись «Собственность 72-го участка». Лестница, ведущая вниз, к камерам в подвале, и вверх, к детективному отделу на втором этаже, табличка с надписью в виде руки, указывающая путь. Она поднялась по ступенькам, по обе стороны от неё - яблочно-зеленые стены, облупившаяся краска и разводы от рук. На ней были удобные туфли на низком каблуке, свитер-кардиган поверх белой хлопчатобумажной блузки и коричневая шерстяная юбка. В сумке находились вещи проститутки, а также её аппаратура.

По коридору мимо комнаты для допросов, канцелярии, мужских и женских туалетов, раздевалок, через широкий дверной проём и до деревянной перегородки с зелёными металлическими шкафами для бумаг, прислонёнными к ней изнутри. Остановилась у калитки в перилах. Сверкнула глазами в сторону парня, сидящего за ближайшим от калитки столом.

«Эйлин Бёрк», - сказала она. «Я ищу Шэнахана.»

«Вы нашли его», - сказал Шэнахан, поднялся на ноги и обошёл стол, протягивая руку. Он был не таким крупным, как описывала его Энни, - пять футов одиннадцать дюймов или около того, может, сто семьдесят фунтов, может, сто восемьдесят. Эйлин хотелось, чтобы он был побольше. Чёрные волосы и голубые глаза, зубастая ухмылка, таких отец Эйлин называл чёрными ирландцами. «Майк», - сказал он и крепко пожал её руку. «Рад, что ты с нами. Заходи, хочешь кофе?»

«Звучит неплохо», - сказала она, и, пройдя за ним через калитку в перилах, подошла к его столу. «Светлый с одним сахаром.»

«Сейчас приготовлю», - сказал он и подошёл к наполненной водой кофеварке «Silex», стоящей на горячей плите. «У нас есть только растворимый», - сказал он, - «и порошковые сливки, но сахар настоящий.»

«Достаточно неплохо», - сказала она.

Он насыпал в чашку растворимый кофе и сливки, залил горячей водой, насыпал сахар той же белой пластиковой ложкой, размешал и отнёс чашку к себе на стол. Она всё ещё стояла.

«Садись, садись», - сказал он. «Я позвоню Лу, скажу, что ты здесь.»

Он посмотрел на часы.

Без десяти минут семь.

«Я подумал, что вы с Энни могли бы приехать вместе», - сказал он и поднял телефонную трубку. «Хорошая женщина, Энни, я работал с ней в отделе ограблений.» Он нажал на кнопку на базе телефона, подождал, а затем сказал: «Лу? Эйлин Бёрк здесь, не хочешь вернуться?» Он прислушался. «Нет, пока нет.» Он снова посмотрел на часы. «Угу», - сказал он. «Ладно, хорошо.» Он положил трубку обратно на подставку. «Он будет здесь», - сказал он Эйлин. «Он в канцелярии, подумал, что ты захочешь просмотреть отчёты по этому делу. Мы работали над этим вдвоём, Лу и я, но не то, чтобы у нас были такие уж шикарные результаты. Вот почему убойный отдел нас прикрывает, а?»

Она отметила это молча. Ей не хотелось, чтобы подкрепление затаило злобу из-за вмешательства убойного отдела. Некоторые копы обращались с тяжёлым делом, как с больным ребёнком. Ухаживали за ним, измеряли температуру каждые десять минут, меняли простыни, подавали горячий куриный суп. Если кто-то ещё приближался к нему, будьте осторожны. Она надеялась, что здесь дело обстоит иначе. Ей хотелось, чтобы в семьдесят втором попросили о помощи, а не она свалилась на них.

«Как тебе кофе?», - спросил Шэнахан.

Она не притрагивалась к нему. Теперь она подняла чашку. Все кофейные чашки в участках выглядели одинаково. Грязные. В некоторых отделах детективы рисовали на чашках свои инициалы, чтобы можно было отличить одну грязную чашку от другой. Она отпила кофе. На ободке чашки появился отпечаток её помады. Возможно, он останется и через месяц.

«Хорошо?», - сказал он.

«Да, прекрасно», - сказала она.

«А вот и Лу», - сказал он, глядя мимо её плеча на перила. Она повернулась в кресле как раз вовремя, чтобы увидеть, как через калитку проходит невысокий мужчина с оливковым лицом. Небольшие усы под носом. В правой руке толстая папка с документами из манильской бумаги (бумага из манильской пеньки, в основном используют как упаковочный материал, для производства плетёной мебели, и для обмотки кабелей – примечание переводчика). По её оценке, его рост был пять футов девять дюймов. Двигался как тореадор: узкие плечи и талия, изящные руки. Но об этом никогда нельзя было сказать наверняка. У Хэла Уиллиса из восемьдесят седьмого участка рост был всего пять футов восемь дюймов, но он мог опрокинуть любого грабителя на задницу за три секунды.

«Бёрк?», - сказал он. «Рад вас видеть.» Никаких признаков акцента. Американец во втором или третьем поколении, предположила она. Он протянул руку. Лёгкий, быстрый захват, почти мгновенное отпускание. На его лице не было улыбки. «Лу Альварес», - сказал он. «Рад, что вы с нами, помощь нам пригодится.»

Это лицемерная манера поведения? Или искреннее приветствие? Хотела бы она знать. Ведь сегодня на кону будет стоять её задница.

«У меня здесь папка», - сказал он, - «возможно, вы захотите взглянуть на неё, пока мы ждем Роулз.» Он взглянул на часы. До семи оставалось ещё пять минут, но он угрюмо кивнул. Было ли это признаком того, что он считал всех женщин привычно опаздывающими? Эйлин взяла у него папку из манильской бумаги.

«Вы можете пропустить фотографии», - сказал он.

«Почему?»

Альварес пожал плечами.

«Как хотите», - сказал он.

Она рассматривала фотографии, когда вошла Энни.

«Привет», - сказала Энни и взглянула на часы.

Ровно в семь.

«Привет, Майк», - сказала она, - «как поживает «Хамелеон»?»

«Comme-çi, comme-ça (с французского языка «так себе» – примечание переводчика)», - сказал Шэнахан и пожал ей руку.

Мы называли его «Хамелеон», - объяснила она Эйлин, а затем сказала: «Энни Роулз», и протянула руку Альваресу.

«Лу Альварес.»

Он взял её за руку. Казалось, ему неловко пожимать руки женщинам. Эйлин вдруг обрадовалась, что сегодня с ней будет Шэнахан.

«Почему «Хамелеон»?» - спросила она.

«Человек с тысячью лиц», - сказала Энни и посмотрела на фотографию в руках Эйлин. «Мило», - сказала она и скривилась.

«Не обращайте внимания на фотографии», - сказал Альварес, - «фотографии не могут говорить. У нас есть показания пары девушек, работающих в Зоне, они дают нам довольно хорошее представление о том, кого мы ищем. Убойный отдел давит на нас с первой минуты. Это потому, что мэр поднял шум в газетах о наведении порядка в Зоне. И вот убойный отдел сваливает это на нас. Если ты поможешь нам закрыть это дело», - сказал он Эйлин, - «я лично вручу тебе медаль. Отолью её сам из бронзы.»

«Я надеялась на золотую», - сказала Эйлин.

«Тебе лучше взглянуть на другие фотографии», - сказал Шэнахан.

«Ей не нужно на них смотреть», - сказал Альварес.

«Почему?», - спросила Эйлин.

«Ты пытаешься её напугать?»

«Я пытаюсь её подготовить.»

«Ей не нужно смотреть на фотографии», - сказал Альварес.

Но Эйлин уже нашла их.

На этих фотографиях были запечатлены изрезанные лица, перерезанные горла.

На них виднелись ужасные увечья.

«Использовал нож сверху до низу», - сказал Шэнахан.

«Угу», - сказала Эйлин.

«Зарезал первую девушку в подъезде в двух кварталах от бара.»

«Угу.»

«Вторую в переулке на Девятой Восточной. Последнюю - на берегу канала.»

«Угу.»

«Я хочу сказать, что нужно быть осторожной», - предупредил Шэнахан. «Это не тот чудак, который прыгает по старушкам в парке. Это чёртов зверь, и он настроен по-деловому. Если у вас возникнут хоть малейшие проблемы, кричите. Я буду там в мгновение ока.»

«Я не побоюсь закричать», - сказала Эйлин.

«Хорошо. Мы не пытаемся ничего доказывать, мы просто хотим поймать этого парня.»

«Я тот, кто его поймает», - сказал Альварес, - «я отрежу ему яйца.»

Эйлин посмотрела на него.

«Что тебе сказали другие девушки?», - спросила Энни.

Она не хотела, чтобы Эйлин продолжала изучать эти фотографии. Разок взглянуть на них было предостаточно. Она взяла фотографии из её рук, бегло просмотрела и положила обратно в папку. Эйлин вопросительно подняла на неё глаза. Но Альварес уже говорил.

«Если вы знакомы с Зоной Канала, то знаете, что большинство девушек работают на улице», - сказал он. «Подъезжает машина, девушка высовывается в окно, они договариваются о цене, и она выполняет работу, пока сутенёр возит их по кварталу. Это как «имеешь рот, будешь путешествовать», вот что это такое. Но рядом с доками есть бар, где вам предложат проститутку чуть более высокого класса. Мы говорим о сравнительном уровне. Ни одна из этих девушек не является элитной шлюхой.»

«И что насчёт этого бара?», - сказала Энни.

«Он называется «У Ларри», на пересечении Фэйрвью и Четвёртой Восточной. Девчонки, работающие на машинах, время от времени заходят туда, сходить в туалет, подправить лицо и всё такое. Но есть и девушки чуть моложе и чуть красивее, которые тусуются там в поисках клиентов. Опять же, мы говорим о сравнении. Девушки снаружи получают всего пять баксов за рукоблудие и десять за минет. А те, что работают в баре, получают вдвое больше.»

«Дело в том», - сказал Шэнахан, - «что три девушки, которых он разрезал, работали в баре.»

«Так вот куда вы меня помещаете», - сказала Эйлин.

«Так будет безопаснее для всех», - сказал Альварес.

«Я не ищу безопасности», - сказала она, нахмурившись.

«Нет, и вы кстати не настоящая проститутка», - сказал Альварес, рассердившись. «Если вы будете стоять на улице и отказываться от предложений, другие девчонки вмиг вас раскусят. Вы окажетесь там в одиночестве, не пройдёт и десяти минут.»

«Хорошо», - сказала она.

«Мне нужен этот парень», - сказал он.

«Мне тоже.»

«Не так, как мне. У меня дочь возраста этой малышки», - сказал он, ткнув пальцем в папку.

«Хорошо», - повторила Эйлин.

«Когда работаешь в баре», - сказал Альварес, - «у вас появляется возможность самой решать, что делать. Вы раньше изображали проститутку?»

«Да.»

«Хорошо, значит, я не должен говорить вам, как делать свою работу.»

«Правильно, не надо.»

«Но в Зоне есть злобные ублюдки, хоть и не все из них хотят вас выпотрошить. Вам лучше быть попроще. Это не просто прогулка в шёлковых чулках.»

«Ничего подобного», - сказала Эйлин.

Они оба уставились друг на друга.

«Что они о нём говорят?», - спросила Энни, вскакивая.

«В смысле?», - сказал Альварес.

Всё ещё злится. Полагая, что убойный отдел прислал ему дилетантку. Полагает, что её сразу же вычислят как подсадную. Да пошли вы оба со своими дочерями, подумала Эйлин. Я знаю свою работу. И это всё-таки моя задница там рискует.

«Эти девушки, с которыми ты разговаривал», - сказала Энни. «Что они сказали?»

«В смысле?»

«О парне, она имеет в виду», - сказал Шэнахан. «Это не Евангелие, Энни, возможно, это просто проститутки испугались, на что у них есть полное право. Но в ночи убийств они помнят парня, который сидел в баре. Пил с жертвами. С теми тремя, которых он разорвал. Один и тот же парень в три разные пятничные ночи. Большой блондин, ростом шесть футов, два-три дюйма, может быть, весит фунтов двести, каждый раз одетый по-разному, но сливающийся со всеми остальными в заведении.»

«В каком смысле?»

«Имеется в виду пятничная шпана. Никаких чуваков из пригорода, ищущих потасовок.»

«У вас случается что-нибудь подобное?», - спросила Эйлин.

«Время от времени», - сказал Шэнахан. «В Зоне они долго не задерживаются. Проститутки там не единственные хищники. Но этот парень выглядел как один из моряков с кораблей. Что, конечно, не обязательно означает, что он им и был.»

«Что-нибудь ещё мы должны знать о нем?»

«Да, он их развлекал.»

«Что вы имеете в виду?»

«Постоянно рассказывал им анекдоты.»

Эйлин посмотрела на него.

«Да, я знаю, о чём ты подумала», - сказал Шэнахан. «Стендап-комик с ножом.»

«Что-нибудь ещё?»

«Он носит очки», - сказал Альварес.

«Одна из девушек считает, что у него есть татуировка на правой руке. Возле большого пальца. Она единственная, кто упомянул об этом.»

«Что за татуировка?»

«Она не могла вспомнить.»

«Со сколькими девушками ты разговаривал?»

«Всего их четыре десятка», - сказал Альварес, - «но только две из них дали нам наводки.»

«В котором часу это было?», - спросила Энни. «Когда они видели его в баре с жертвами?»

«В разное время. То в девять, то в два часа ночи.»

«Ночь будет долгой», - сказала Энни и вздохнула.

Шэнахан посмотрел на часы.

«Нам лучше разработать стратегию», - сказал он. «Чтобы мы могли выдвигаться, когда он начнёт. Как только он выведет Эйлин наружу.»

Он оставил фразу без продолжения.

В тишине комнаты детективов тикали часы.

«Они знают тебя там, в Зоне?», - спросила Эйлин.

Шэнахан посмотрел на неё.

«Правда?»

«Да, но...»

«Тогда какого?..»

«Я буду в...»

«Какой толк от подстраховывающего, который... не может им быть?»

«Ты меня не узнаешь, не волнуйся.»

«Нет? Что говорит бармен, когда ты входишь? Здравствуйте, детектив Шэнахан?»

«Можем поспорить прямо сейчас, ты не узнаешь меня, когда я войду», - сказал Шэнахан.

«Не принимай пари», - сказала Энни. «Я узнаю тебя, если мне придётся кричать?»

«Тогда ты узнаешь меня. Потому что я буду там.»

«Ты в деле», - сказала Эйлин. «Но, если я тебя опознаю, то сразу пойду домой. Я выйду оттуда и пойду прямо домой. Понятно?»

«Я бы сделал то же самое. Но ты меня не узнаешь.»

«Надеюсь, что нет. Надеюсь, я проиграю пари.»

«Обязательно», - пообещала Энни.

«Мне не понравилось, что ты его застрелила», - сказала блондинка за рулём универсала. «В этом не было никакой необходимости, Элис.»

Элис ничего не ответила.

«Вы стреляете в воздух, чтобы напугать их, даёте им понять, что у вас есть возможность, вот и всё. Если тот человек, в которого вы стреляли, мёртв, остаток ночи для нас может быть испорчен.»

Элис по-прежнему ничего не говорила.

«Самое интересное», - сказала блондинка, - «в том, что молния никогда не ударит дважды в одну и ту же ночь. Вы слушаете, малыши?»

Никто из детей не проронил ни слова.

Цифровые часы на приборной панели показывали 7:04.

«Они думают, что если ты сделаешь дело, то отправишься домой и заляжешь на дно на некоторое время. В этом и заключается вся прелесть. Если мы сегодня правильно разыграем карты, то вернёмся домой с сорока тысячами. В смысле, в пятницу вечером, понимаете? Эти винные магазины будут открыты, некоторые из них - до полуночи, ведь люди запасаются продуктами на выходные. Много золота в кассах, детки, всё на виду. Больше не придётся стрелять в людей, вы поняли?»

Дети ничего не сказали.

Глаза за масками метались, охватывая обе стороны проспекта. Из-за прорезей в масках все глаза казались восточными, даже голубые.

«Особенно ты, Элис. Ты слышишь меня?»

Элис, сохраняя неподвижность тела, кивнула.

«Вот он», - сказала блондинка, - «номер два», - и начала подгонять универсал к обочине.

Винный магазин был ярко освещён.

Надпись на стекле витрины гласила «Известные бренды вино и виски».

«Веселитесь, дети», - сказала блондинка.

Дети высыпали из машины.

«Кошелёк или жизнь, кошелёк или жизнь!», - визжали они старушке, выходившей из винного магазина.

Старуха хихикнула.

«Как мило!», - сказала она, ни к кому не обращаясь.

Внутри магазина дети оказались не такими уж и милыми.

Хозяин стоял к ним спиной, протягивая руку за полугаллонным (американский жидкостный галлон равен 3,78541 литра – примечание переводчика) «Джонни Уокер Ред Лейбл» (стандартный купаж шотландского виски, в состав которого входит 9 сортов выдержкой 3-5 лет – примечание переводчика).

Элис сразу же выстрелила в него.

Тридцатилетний менеджер по работе с клиентами, стоявший перед стойкой, закричал.

Она застрелила и его.

Дети обчистили кассу менее чем за двенадцать секунд. Один из них взял с полок бутылку «Канадиан клаб» (бренд канадского виски – примечание переводчика). Затем они снова выбежали из магазина, хихикая и крича «Кошелёк или жизнь, кошелёк или жизнь!».

«Алло, Пичес?», - сказал мужчина в телефонной трубке.

«Да?»

«Я пытаюсь дозвониться до вас весь день. Моя секретарша оставила ваш номер, но не сказала, в каком агентстве работаете.»

«Агентстве?»

«Да. Это Фил Хендрикс из «Камера Воркс». На следующей неделе у нас будут съёмки, и моя секретарша подумала, что вы можете подойти для этой работы. Сколько вам лет, Пичес?»

«Сорок девять», - сказала она без колебаний. Немного соврала. Вернее, соврала на одиннадцать лет, но кто считает?

«Прекрасно», - сказал он, - «это материал для каталога «Сирс» (Sears, Roebuck and Company, болееизвестнаякакSears, американскаякомпания, управляющаянесколькимимеждународнымисетямирозничнойторговли – примечание переводчика), полдюжины зрелых женщин, моделирующих домашние платья. Если вы дадите мне название вашего агентства, я позвоню им утром.»

«У меня нет агентства», - сказала Пичес.

«Нет? Ну, это странно. Я имею в виду, как давно вы работаете моделью?»

«Я не модель», - сказала Пичес.

«Вот как? Тогда что же имела в виду моя секретарша?»

На линии повисло долгое, озадаченное молчание.

«Это Пичес Малдун, не так ли?», - сказал он.

«Да», - сказала она, - «но я никогда не была моделью.»

«Ваш телефонный номер 349-40-40?»

«Этот номер. Но ваша секретарша, должно быть, ошиблась.»

«Вот ваше имя и номер телефона, написанные её почерком», - сказал он. «Но вы говорите, что вы не модель?»

«Нет, я медсестра.»

«Что?»

«Лицензированная медсестра.»

«Тогда почему же секретарша так записала?»

Снова озадаченное молчание.

«Вы когда-нибудь думали о работе моделью?», - спросил он.

«Ну, что вы, это несерьёзно.»

«Потому что, возможно, вы упомянули кому-то, что ищете работу модели, и это каким-то образом попало к моей секретарше. Это единственное, что я могу предположить.»

«Как зовут вашу секретаршу?»

«Линда. Линда Грили.»

«Нет, я не знаю никого с таким именем.»

«Вы говорили кому-то, что можете заинтересоваться модельным бизнесом?»

«Ну, вообще, люди всегда говорят мне, что я должна попробовать себя в модельном бизнесе, но вы же знаете, как люди говорят. Я никогда не воспринимаю их всерьёз. Ведь я уже не подросток.»

«Ну, сорок девять - это не совсем древний возраст», - сказал он и рассмеялся.

«Ну, наверное, нет. Но люди пытаются подбодрить, знаете ли. Я не настолько красива, чтобы заниматься модельным бизнесом. Для этого есть определённый тип, знаете ли. Для модельного бизнеса.»

«Как вы выглядите, Пичес?», - спросил он.

«Ну, я не знаю, как на это ответить.»

«Ну, например, какой у вас рост?»

«Пять футов девять дюймов», - сказала она.

«Сколько вы весите?»

«Я могла бы похудеть прямо сейчас», - сказала она, - «поверьте мне.»

«Ну, нет на свете женщины, которая бы не считала, что ей не помешало бы сбросить несколько фунтов. Сколько вы весите, Пичес?»

«Сто двадцать», - сказала она. Немного соврала. Ну, соврала на десять фунтов. Хотя, на самом деле на двадцать фунтов.

«Это не то, что я назвал бы тучностью», - сказал он. «Пять футов девять дюймов, сто двадцать фунтов.»

«Ну, допустим, наверное зофтиг (с идиш, сленговое выражение о стройной и пышной женской фигуре – примечание переводчика).»

«Вы еврейка, Пичес?»

«Что?»

«Это еврейское выражение, зофтиг», - сказал он. «Но ведь Малдун не еврейская фамилия, не так ли?»

«Нет, нет. Я ирландка.»

«Рыжие волосы, не сомневаюсь.»

«Как вы догадались?», - спросила она и рассмеялась.

«И разве я не чувствую слабый южный акцент?»

«Я родом из Теннесси. Я не думала, что это до сих пор проявляется.»

«О, всего лишь след. Вот почему слово зофтиг звучало так странно из ваших уст», - сказал он. «Ну, мне жаль, что вы не модель, Пичес, честно. Мы платим сто двадцать пять долларов в час, а снимаем что-то около двух дюжин страниц, так что это могло бы принести вам неплохие деньги. Вы работаете медсестрой на полный день?»

«Нет. В основном я занимаюсь домашним хозяйством.»

«Тогда у вас может найтись свободное время.»

Он колебался.

«Но если у вас нет опыта, то даже не знаю.»

Он снова заколебался.

«Я просто не знаю», - повторил он. «Мы ищем группу зрелых женщин, которых можно принять за обычных домохозяек. Мы не снимаем здесь ничего гламурного, никакого сексуального белья, ничего подобного. На самом деле, ну, надо подумать. Но ваша неопытность может оказаться плюсом. Когда вы говорите, что вы «зофтиг», вы же не имеете в виду, что вы не выглядите слишком гламурно, не так ли?»

«Я бы не сказала, что выгляжу гламурно. Мне сорок девять, знаете ли.»

«Ну, а Софи Лорен сколько? Ей за пятьдесят, не так ли? И она, конечно, выглядит гламурно. Я хочу сказать, что мы не ищем здесь никаких Софи Лорен (София Костанца Бриджида Виллани Шиколоне, итальянская киноактриса и певица – примечание переводчика). Вы можете представить себе Софи Лорен в халате?» - сказал он и снова рассмеялся. «Давайте я запишу ваши размеры, хорошо? Утром я обсужу это с рекламным агентством, и кто знает? Вы сказали пять футов девять дюймов.»

«Да.»

«Сто двадцать фунтов.»

«Да.»

«Какие у вас другие размеры, Пичес? Сначала размер груди.»

«Тридцать шесть C. (обозначение в США: числовое значение в дюймах на основе измерения вокруг туловища женщины прямо под грудью, буквы от A до F для обозначения размера чашки с постепенным увеличением объёма по мере увеличения, каждая буквенная оценка эквивалентна разнице в один дюйм между расчётами груди и под грудью – примечание переводчика)»

«Хорошо, нам не нужен никто, кто выглядит слишком, ну, как бы так сказать, когда получаете некоторых из этих так называемых зрелых моделей, они большегрудые, но очень дряблые. Вы же не дряблая, правда?»

«О, нет.»

«А какой у вас объём талии, Пичес?»

«Двадцать шесть.»

«А ваших бёдер?»

«Тридцать шесть.»

«Звучит очень хорошо», - сказал он. «Ваша грудь упругая?» - спросил он.

«Что?»

«Ваша грудь. Простите меня, но я знаю, что рекламное агентство захочет это узнать. У них так много этих так называемых зрелых моделей, которые приходят с грудью до колен, что они немного пугаются. У вас хорошая и упругая грудь?»

Пичес колебалась.

«Как, вы сказали, вас зовут?» - спросила она.

«Фил Хендрикс. Из компании «Камера Воркс». Мы профессиональная фотокомпания, здесь, на Холл-авеню.»

«Дайте мне, пожалуйста, ваш номер.»

«Конечно. Это 847-33-00.»

«А это для каталога «Сирс»?»

«Да, мы начинаем съёмки в понедельник утром. Мы уже подписали контракт с двумя женщинами, обеим за сорок, с хорошими упругими телами, одна из них раньше занималась моделированием нижнего белья. Сделайте мне одолжение, ладно, Пичес?»

«Какое именно?» - спросила она.

«Есть ли в комнате зеркало?»

«Да?»

«А телефон дотягивается туда? Туда, где зеркало?»

«Ну, это же прямо рядом на стене.»

«Встаньте рядом, Пичес, и посмотрите на себя в зеркало.»

«Почему я должна это делать?»

«Потому что мне нужно объективное мнение. Что на вас сейчас надето, Пичес?»

«Блузка и юбка.»

«Вы в туфлях?»

«Да?»

«Туфли на высоком каблуке?»

«Да?»

«А лифчик? Вы носите лифчик, Пичес?»

«Послушайте, этот разговор меня немного нервирует», - сказала она.

«Мне нужно ваше объективное мнение, Пичес.»

«О чём?»

«О том, хороша ли ваша грудь и упруга ли она. Вы видите себя в зеркале, Пичес?»

«Послушайте, это меня очень нервирует», - сказала она.

«Снимите блузку, Пичес. Посмотри на себя в лифчике и скажите мне…»

Она повесила трубку.

Её сердце колотилось.

«Уловка», подумала она. «Он обманул меня! Как я могла быть такой глупой? Поговорила с ним! Поверила его словам! Дала ему ответы на все вопросы, которые он задал.»

«Откуда он узнал моё имя?»

«Я значусь как П. Малдун, как он узнал?!»

«Автоответчик. Привет, это Пичес, я не могу сейчас подойти к телефону. Конечно. Сказал, что весь день пытался до меня дозвониться. Привет, это Пичес, я не могу подойти к телефону. Выяснил Малдун и номер из телефонной книги, узнал моё имя из автоответчика.»

«О, Боже, мой адрес тоже есть в книге!»

Предположим, он придёт сюда?

«О Боже!!!»

Снова зазвонил телефон.

«Не отвечу», подумала она.

Телефон продолжал звонить.

«Не отвечу.»

Звонок, звонок.

Но Сандра должна была позвонить по поводу вечеринки.

Звонок, звонок, звонок.

«Если это снова он, я просто повешу трубку.»

Она потянулась к телефону. Её рука дрожала. Она подняла трубку.

«Алло?», - сказала она.

«Пичес?»

«Это снова он? Голос был не похож на его.» «Да?», - сказала она.

«Привет, это детектив Энди Паркер. Не знаю, помните вы меня или нет, но я тот, кто разобрался с вашим сумасшедшим знакомым.»

«Как я рада вас слышать!», - сказала она.

«Как насчёт такого?», - сказал Паркер, положив трубку. «Сразу вспомнила обо мне и сказал, чтобы я поскорее приезжал!»

«Ты незабываем», - сказал Браун. Он сидел за своим столом и печатал отчёт о туловище, найденном за рестораном «Бургундия». Дженеро смотрел у него через плечо, пытаясь понять, как пишется «расчленённый».

В помещении отдела раздавался стук пишущих машинок.

Мейер сидел в своём элегантном спортивном пиджаке цвета загара и печатал отчёт о детях, которые захватили винный магазин и убили его владельца.

Клинг сидел за своим столом, печатая отчёт о краже со взломом, которая случилась три дня назад. Он думал об Эйлин. Он думал о том, что как раз сейчас Эйлин находится в Калмс-Пойнте, готовясь к выходу в Зону. Он подумал, что мог бы заглянуть туда сегодня вечером. Он посмотрел на часы. Семь пятнадцать. Может быть, когда он освободится в полночь. Посмотрит, что там происходит. Ей не обязательно было знать, что он там оглядывается. Третий запасной вариант никому не помешает.

«Так что», - сказал Паркер, - «если я никому не нужен здесь, то, пожалуй, переберусь туда.»

«Ты никому не нужен, верно», - сказал Мейер. «У нас тут два убийства, ты никому не нужен.»

«Скажи мне правду, Мейер», - сказал Паркер. «Ты думаешь, что эти два убийства будут раскрыты сегодня? За весь твой опыт ты когда-нибудь раскрывал убийство в тот же день, когда узнавал про оное? А?»

«Я пытаюсь думать», - сказал Мейер.

«За весь мой опыт такого не случалось», - сказал Паркер. «Если только вы не входите, а там преступник с дымящимся пистолетом в руке. В противном случае на это уходят недели. Иногда месяцы. Иногда годы.»

«Иногда столетия», - сказал Браун.

«Так к чему ты клонишь?», - сказал Мейер.

«Моя точка зрения, значит, такова», - сказал он, широко раскинув руки в сторону перил, когда Карелла проходил через калитку. «Стив», - сказал он, - «я очень рад тебя видеть.»

«Правда?», - сказал Карелла.

Это был высокий стройный мужчина с телосложением атлета, каштановыми волосами и карими глазами, слегка наклонёнными вниз, что придавало его лицу несколько восточный вид. Сегодня на нём была клетчатая спортивная рубашка под синей ветровкой, светлые хлопчатобумажные вельветовые брюки, коричневые лоферы (туфли без шнурков, союзка и мыски которых украшены приподнятым полукруговым швом – примечание переводчика). Он направился к своему столу и посмотрел в корзине, нет ли там телефонных сообщений.

«Как там?», - спросил Браун.

«Тихо», - сказал Карелла. «Ты нормально вернулся, да?» - спросил он у Клинга.

«Я поймал такси.»

Карелла повернулся к Паркеру. «Почему ты так рад меня видеть?», - спросил он.

«Потому что мой коллега, детектив Мейер Мейер, сидящий за своим столом в новом пиджаке и с лысой головой, жаждет раскрыть принятое им убийство, и ему нужен хороший напарник.»

«Подумаю над этим», - сказал Карелла. «Что за убийство, Мейер?»

«Какие-то дети захватили винный магазин и застрелили владельца.»

«Подростки?»

«Одиннадцатилетние.»

«Без шуток?»

«Ты должен купить леденцов», - сказал Браун, - «и приманить ими в ловушку.»

«Ну что, все уже разделились по парам?», - спросил Паркер. «У тебя есть Дженеро.»

«Большое спасибо», - сказал Браун.

«У Мейера есть Стив.»

«Я зашёл только выпить кофе», - сказал Карелла.

«А у меня есть Пичес Малдун.»

«Кто это?»

«Великолепная дипломированная медсестра, которая до смерти хочет меня увидеть.»

«Шестидесяти лет», - сказал Браун.

«Это старуха!», - сказал Дженеро, потрясённый.

«Скажи ему.»

«Ты когда-нибудь встречался с медсестрой?», - сказал Паркер.

«Я?», - сказал Дженеро.

«Ты, ты. Ты когда-нибудь встречался с медсестрой?»

«Нет. И с шестидесятилетними дамами я тоже не встречался.»

«Скажи ему», - сказал Браун.

«Нет ничего лучше медсестры», - сказал Паркер. «В книжном бизнесе, если в названии книги есть слово «медсестра», продаётся на миллион экземпляров больше.»

«Кто тебе это сказал?»

«Это факт. Мне это сказал один издатель. В его офисе, где украли все его печатные машинки, это было, возможно, год назад. Медсестра в названии продаётся на миллион экземпляров больше.»

«Я собираюсь написать книгу под названием «Голый и медсестра»», - сказал Браун.

«Как насчёт «Уйти с медсестрой»?», - сказал Мейер.

«Медсестра-22?», - сказал Карелла.

«Парни, давайте», - сказал Паркер. «Увидите меня завтра утром, я буду развалиной.»

«Думаю, тебе лучше остаться здесь», - сказал Браун. «Коттон там совсем один.»

«Берт может взять его в напарники, как только закончит печатать свою книгу.»

«Какую книгу?», - спросил Клинг, оторвавшись от пишущей машинки.

«Я», - сказал Паркер, - «собираюсь заняться расследованием убийства.»

«Десять лет», - сказал Браун.

«Мне показалось, было сказано «одиннадцать»», - озадаченно произнёс Карелла.

«Убийство. Десять лет назад. Он арестовал психа, убивавшего священников. Медсестра - его мать.»

«Детям по одиннадцать лет», - сказал Мейер. «Те, которые убили парня из винного магазина. Или двенадцать.»