Хитрости

Глава 2

«Однажды я нашёл руку в сумке авиакомпании», - сказал Дженеро.

«Серьёзно?», - спросил Моноган без интереса.

Моноган был полицейским из отдела убийств. Обычно он работал в тандеме со своим напарником Монро, но сегодня ночью произошло два убийства в районе 87-го участка, в нескольких кварталах друг от друга, и Моноган был здесь, за рестораном на углу Калвер и Шестой, а Монро - в винном магазине на углу Калвер и Девятой. Обидно, ведь Моноган без Монро был всё равно что бублик без начинки.

«Отрезанную у запястья», - сказал Дженеро. «Меня чуть не стошнило.»

«Да, человека может вырвать, точно», - сказал Моноган.

Он смотрел в мусорный бак, где на зелёном пластиковом пакете всё ещё лежал окровавленный торс.

«Здесь нет ничего, кроме куска свежего мяса», - сказал он Брауну.

В глазах Брауна отразилась боль. Он лишь кивнул.

«Судмедэксперт в пути?», - спросил Моноган.

«Звонил ему десять минут назад.»

«Для этого случая вам не понадобится скорая помощь», - сказал Моноган. «Всё, что вам понадобится - это сумка для покупок.»

Он рассмеялся над собственным остроумием.

Он очень скучал по Монро.

«Выглядит как мужчина, не так ли?», - сказал он. «Я имею в виду, никаких бугорков, все эти волосы на груди.»

«Эта рука, которую я нашёл», - сказал Дженеро, - «тоже была мужской. Огромная рука. Меня чуть не стошнило.»

Сейчас в переулке было несколько полицейских в форме, пара техников обшаривали заднюю дверь ресторана, а женщина-полицейский в штатском из фото-отдела делала свои снимки. Знаки «место преступления» уже появились, хотя это не было местом преступления в самом строгом смысле этого слова, поскольку преступление почти наверняка произошло в другом месте. Всё, что здесь было, - это остатки преступления, кусок свежего мяса, как называл его Моноган, лежащий в мусорном баке, частичные останки того, что когда-то было человеком. Это, и все улики, которые мог оставить человек, доставивший туловище в это место.

«Удивительно, сколько расчленённых трупов можно встретить в этом городе», - сказал Моноган.

«О, парень, ты это мне говоришь?», - сказал Дженеро.

На Моногане был чёрный хомбург (мужская шляпа из фетра с продольным заломом наверху, загнутыми вверх полями и лентой по тулье – примечание переводчика), чёрный костюм, белая рубашка и чёрный галстук. Его руки были засунуты в карманы пиджака, виднелись только большие пальцы. Он выглядел как печальный, аккуратный гробовщик. Дженеро пытался выглядеть как модный детектив из большого города, переодетый в студента. На нём были синие брюки и свитер с оленьими узорами поверх спортивной рубашки с открытым горлом. Коричневые мокасины. Без шляпы. Вьющиеся чёрные волосы, карие глаза. Он немного напоминал глуповатого пуделя.

Моноган посмотрел на него.

«Это ты нашёл здесь эту штуку?», - спросил он.

«Ну, да», - сказал Дженеро, размышляя, стоило ли ему признаваться в этом.

«Есть ли другие части в этих мусорных баках?»

«Я не смотрел», - сказал Дженеро, решив, что и одной части было предостаточно.

«Хочешь посмотреть сейчас?»

«Не оставляйте отпечатков на крышках мусорных баков», - предупредил один из техников.

Дженеро накрыл руку платком и начал поднимать крышки.

Других частей не было.

«Итак, всё, что у нас есть, - это вот этот корпус», - сказал Моноган.

«Привет, ребята», - сказал судмедэксперт, поднимаясь по аллее. «Что у нас тут?»

«Вот эта грудная клетка», - сказал Моноган, указывая на туловище.

Судмедэксперт заглянул в мусорный бак.

«Очень мило», - сказал он и положил свой ранец. «Вы хотите, чтобы я объявил его мёртвым или как?»

«Вы могли бы посмотреть, что даст вскрытие, это было бы полезно», - сказал Моноган.

«Вскрытие покажет», - сказал судмедэксперт.

«Похоже», - сказал Моноган, - «кто-то уже провёл вскрытие. Что он использовал, можете сказать?»

«Кто?», - спросил судмедэксперт.

«Кто бы ни разрубил его на части.»

«Он не был гениальным нейрохирургом, это я вам точно говорю», - сказал судмедэксперт, глядя на рваную и зазубренную плоть на месте головы, рук и нижней части туловища.

«Так что это было? Тесак? Ножовка?»

«Я не волшебник», - сказал судмедэксперт.

«Какие-нибудь отметины, шрамы, татуировки?», - тихо спросил Браун.

«Ни одного, насколько я могу судить. Позвольте мне перевернуть это.»

Дженеро заметил, что медэксперт постоянно называет его «это».

Судмедэксперт перевернул его.

«Здесь их тоже нет», - сказал он.

«Ничего, кроме куска свежего мяса», - сказал Моноган.

На Хоузе был только лёгкий спортивный пиджак поверх рубашки, расстёгнутой под горлом, ни галстука, ни шляпы. Лёгкий ветерок ерошил его рыжие волосы; октябрь в этом году был похож на весну в Скалистых горах (основной горный хребет в системе Кордильер Северной Америки, на западе США и Канады – примечание переводчика). Мари Себастьяни показалось, что ей неловко разговаривать с полицейским. Большинство честных граждан так себя и вели; лишь воры чувствовали себя в обществе стражей порядка как дома.

Нервно ёрзая, она рассказала ему, как переоделась из костюма в одежду, которая была на ней сейчас, твидовый жакет и юбку, лавандовую блузку и туфли на высоком каблуке, а её муж, Себастьян Великий, он же Фрэнк Себастьяни, вышел за школу, чтобы загрузить в машину все вещи для фокусов, которые он использовал в спектакле. Потом она вернулась туда, где должна была его встретить, а машины уже не было, и он исчез, а его вещи для фокусов были разбросаны по всей дороге.

«Маленькие хитрости», - сказал Хоуз.

«О, вы знаете, кольца, шарфы, мячи, птичья клетка, ну, все эти вещи здесь повсюду. Джимми приезжает с фургоном, чтобы забрать коробки и более крупные вещи.»

«Джимми?»

«Ученик Фрэнка. Он мастер на все руки, возит фургон туда, где мы выступаем, помогает грузить и разгружать, красит коробки, когда это нужно, следит за тем, чтобы все пружинные защёлки работали как надо, и всё в таком духе.»

«Он подвёз вас обоих сегодня, не так ли?»

«О, да.»

«И помог вам разгрузиться и всё такое?»

«Как всегда.»

«И остался на представление?»

«Нет, я не знаю, куда он пошёл во время выступления. Возможно, пошёл перекусить. Он знал, что мы закончим здесь около пяти, пяти тридцати.»

«Так, где он сейчас? Джимми?»

«Ну, я не знаю. Который у вас час?»

Хоуз посмотрел на часы.

«Пять минут седьмого», - сказал он.

«Боже, я не знаю, где он», - сказала Мари. «Обычно он очень пунктуален.»

«Во сколько вы закончили?», - спросил Хоуз.

«Как я уже сказала, около пяти пятнадцати или около того.»

«И затем вы переоделись.»

«Да. И Фрэнк тоже.»

«Что он надевает на сцену?»

«Чёрный галстук и фрак. И шляпу.»

«И во что он переоделся?»

«Это важно?»

«Очень», - сказал Хоуз.

«Тогда позвольте мне уточнить», - сказала Мари. «Он надел синие брюки, синюю спортивную рубашку, без рисунка, просто однотонную синюю, синие носки, чёрные туфли и, как вы ее называете? Хаундстут (двухцветный геометрический орнамент, обычно использующийся в текстиле и представляющий собой многократно повторяющиеся симметричные ряды ломаных клеток или абстрактных многоугольников; традиционное цветовое решение: белый и чёрный цвета, хотя возможны и любые другие сочетания – примечание переводчика), это такое плетение? Неровное чёрно-синее плетение. Спортивная куртка «хаундстоут». Без галстука.»

Теперь Хоуз писал.

«Сколько лет вашему мужу?», - спросил он.

«Тридцать четыре.»

«Какого он роста?»

«Пять футов одиннадцать дюймов.»

«Вес?»

«Сто семьдесят фунтов.»

«Цвет его волос?»

«Чёрный.»

«Глаза?»

«Голубые.»

«Он носит очки?»

«Нет.»

«Он белый?»

«Конечно», - сказала Мари.

«Какие-нибудь опознавательные знаки, шрамы или татуировки?»

«Да, у него шрам от аппендицита. А также шрам от менискэктомии (хирургическое удаление мениска коленного сустава; операция считается устаревшей, и практически не используется в современной ортопедической практике – примечание переводчика)».

«Из-за чего это?», - спросил Хоуз.

«Он попал в аварию на лыжах. Повредил хрящ в левом колене. Они удалили хрящ, то, что они называют мениском. Там остался шрам. На левом колене.»

«Как это пишется?», - спросил Хоуз. «Менискэктомия?»

«Я не знаю», - сказала Мари.

«По телефону вы сказали мне, что живёте в соседнем штате.»

«Да, так и есть.»

«Где?»

«Коллинсуорт.»

«Адрес?»

«604 Эден Лэйн.»

«Номер квартиры?»

«Это частный дом.»

«Номер телефона, сначала код города?»

«Я дам вам карточку Фрэнка», - сказала она и, покопавшись в своей сумке, достала пачку карточек. Она взяла одну из стопки и протянула её Хоузу. Он быстро просмотрел её, записал на блокнот номера домашнего и рабочего телефонов, а затем спрятал карточку в откидную обложку блокнота.

«Вы пытались позвонить домой?», - спросил он.

«Нет. Зачем мне это делать?»

«Вы уверены, что он не поехал домой без вас? Может, он решил, что этот Джимми заберёт вас.»

«Нет, мы планировали поужинать здесь, в городе.»

«Значит, он не пошёл бы домой без вас.»

«Он никогда не делал такого.»

«Этот Джимми, как его фамилия?»

«Брейн.»

«Браин? Как в чьей-то голове? (brain в переводе с английского мозг – примечание переводчика)»

«Да, но с буквой «й».»

«Б-Р-А-Й-Н?»

«С буквой «е» в середине.»

«Б-Р-Е-Й-Н?»

«Да.»

«Джеймс Брейн.»

«Да.»

«А его адрес?»

«Он живёт с нами.»

«В том же доме?»

«Маленькая квартирка над гаражом.»

«А его номер телефона?»

«Ох, ну и дела», - сказала она, - «я не уверена, что помню.»

«Постарайтесь вспомнить», - сказал Хоуз, - «потому что, думаю, нам стоит позвонить домой и узнать, может быть, кто-то из них вернулся туда.»

«Они бы так не поступили», - сказала Мари.

«Может, они перепутали», - сказал Хоуз. «Может, Джимми подумал, что ваш муж собирается везти вещи в машине?»

«Нет, большие вещи не поместятся в машину. Поэтому у нас есть фургон.»

«А может, ваш муж думал, что вас подвезёт Джимми?»

«Уверена, что нет.»

«Какую машину водит ваш муж?»

«Шевроле «Citation» 1984 года. Двухдверное купе.»

«Цвет?»

«Синий.»

«Номерной знак?»

«DL 74-3681.»

«А фургон?»

«Форд «Econoline» 1979-го года.»

«Цвет?»

«Цвет загара, вроде того.»

«Вы не знаете, какой у него номер машины?»

«RL 68-7210.»

«На чьё имя зарегистрированы автомобили?»

«Моего мужа.»

«Оба зарегистрированы за рекой?»

«Да.»

«Давайте найдём телефон, хорошо?», - сказал Хоуз.

«Внутри есть один», - сказала она, - «но звонить ему бесполезно.»

«Откуда вы знаете?»

«Потому что Фрэнк не стал бы разбрасывать свои вещи для фокусов по всей дороге таким образом. Эти вещи стоят денег.»

«В любом случае, давайте попробуем им позвонить.»

«Это ни к какому результату не приведёт», - сказала Мари. «Я вам говорю.»

Он набрал домашний и рабочий номера Себастьяни, но ни один из них не отвечал. Наконец Мари вспомнила номер комнаты над гаражом, и он набрал и его. Ничего.

«Что ж», - сказал он, - «давайте я займусь этим. Я позвоню вам, как только что-нибудь выясню.»

«Как я доберусь до дома?», - спросила Мари.

Они всегда спрашивали, как им добраться до дома.

«В Коллинсуорт ходят поезда, не так ли?»

«Да, но...»

«Я высажу вас на станции.»

«А как же все эти вещи для трюков на улице у подъезда?»

«Может, мы попросим школьного сторожа запереть их где-нибудь. Пока не появится ваш муж.»

«Почему вы думаете, что он появится?»

«Ну, я уверен, что с ним всё в порядке. Просто перепутал, вот и всё.»

«Я не уверена, что хочу идти домой сегодня вечером», - сказала Мари.

«Но, мэм...»

«Я думаю, что, возможно, не хочу домой; могу ли я пойти с вами в полицейский участок? Могу я подождать там, пока вы не узнаете что-нибудь о Фрэнке?»

«Это полностью зависит от вас, мэм. Но, возможно, пройдёт какое-то время, прежде чем мы достигнем результатов.»

«А вы можете одолжить мне немного денег?», - спросила она.

Он посмотрел на неё.

«На ужин?»

Он продолжал смотреть на неё.

«Я верну вам деньги, как только мы найдём Фрэнка. Извините, но у меня с собой всего несколько долларов. Фрэнк был тем, кому они заплатили, и именно у него все деньги.»

«Сколько денег, мэм?»

«Ну, чтобы хватило на гамбургер или что-то в этом роде.»

«Я имел в виду, сколько денег у вашего мужа?»

«О. Ну, мы получили сотню за работу. И у него, наверное, было что-то в бумажнике, не знаю, сколько.»

Что исключает возможность ограбления, подумал Хоуз. Хотя в этом городе встречались люди, готовые перерезать вам горло за пять центов. Он вдруг задумался, сколько денег у него самого при себе. Впервые за всю его жизнь жертва попросила у него взаймы.

«Я, кажется, проголодался», - сказал он. «Давайте найдём сторожа, а потом пойдём перекусим.»

Монро выглядел обделённым без Моногана.

Часы на стене винного магазина показывали 6:10 вечера.

Он стоял за кассой, где чуть больше часа назад был застрелен владелец магазина. Тело уже исчезло. На полу за прилавком остались только кровь и нарисованный мелом контур. Кассовый аппарат был пуст.

«Их было четверо», - сказал собеседник Мейера.

Мейер обходил окрестности, когда сержант Мерчисон вызвал его по рации. Он прибыл сюда минут через десять после того, как всё закончилось, и сразу же передал по рации подтверждённую информацию о преступлении. Мерчисон сообщил об этом в отдел убийств, и вот перед вами Монро, совершенно один и выглядящий так, словно потерял брата-близнеца. На нём был черный хомбург, чёрный костюм, белая рубашка и чёрный галстук. Его руки были засунуты в карманы пиджака, виднелись только большие пальцы. Он выглядел как печальный, аккуратный гробовщик. Мейер задался вопросом, где Моноган. Где бы он ни был, Мейер решил, что он одет точно так же, как Монро. Даже если бы он лежал дома в постели, он был бы одет как Монро.

Сам Мейер был одет в коричневые брюки, коричневую хлопчатобумажную водолазку и спортивную куртку цвета загара. Ему показалось, что сегодня он выглядит очень нарядно. С его лысой головой и плотным телосложением он был похож на Коджака (персонаж американского 118-серийного телесериала 1973-1978 годов о Тео Коджаке, харизматичном, неравнодушном к леденцам нью-йоркском детективе в исполнении лысого актёра Телли Саваласа – примечание переводчика), только более симпатичного. Ему было жаль, что Коджак уже не в эфире. Он всегда считал, что Коджак придаёт лысым полицейским добрую славу.

«Маленькие дети», - сказал мужчина.

Он уже в третий раз рассказывал Мейеру, что четверо малышей захватили винный магазин и застрелили владельца.

«Что значит «маленькие дети»?», - спросил Монро из-за кассового аппарата.

«Одиннадцать-двенадцать лет», - сказал мужчина.

Его звали Генри Кирби, и он жил в доме на соседней улице. Ему было лет шестьдесят - шестьдесят пять, худой, седеющий мужчина в спортивной рубашке с короткими рукавами и помятых полиэстеровых брюках. Он рассказал сначала Мейеру, а потом Монро, что зашёл в магазин купить бутылку вина, когда увидел этих маленьких детей, выбегающих с пакетами и оружием. Монро всё ещё не мог в это поверить.

«Вы имеете в виду детей?», - спросил он.

«Маленьких детей, да», - сказал Кирби.

«Школьники?»

«Да, маленькие дети.»

«Подростки?», - сказал Монро.

Он прекрасно обходился без Моногана. Без Моногана он был Моноганом и Монро в одном лице.

«Да, маленькие дети», - сказал Кирби.

«Во что они были одеты?», - сказал Мейер.

«Кожаные куртки, синие джинсы, кроссовки и маски.»

«Что за маски?», - спросил Монро. «Типа этих масок монстров? Такие резиновые штуки, которые натягивают на голову?»

«Нет, просто эти маленькие чёрные маски на глазах. Как у грабителей. Они были грабителями, эти дети.»

«И вы говорите, что их было четверо?»

«Четверо, точно.»

«Выбежали из магазина с пакетами и оружием?»

«Пакетами с покупками и оружием, точно.»

«Что за оружие?», - спросил Монро.

«Маленькие пистолеты.»

«Как двадцать второй калибр?»

«Я не очень хорошо разбираюсь в оружии. Это были маленькие пистолеты.»

«Как «Беретта»?»

«Я не очень хорошо разбираюсь в оружии.»

«Как маленькие «Браунинги»?»

«Я не очень хорошо разбираюсь в оружии. Это были маленькие пистолеты.»

«Вы слышали выстрелы, когда подходили к магазину?», - спросил Мейер.

«Нет, не слышал. Я не знал, что Ральф мёртв, пока не вошёл в помещение.»

«Ральф?», - сказал Монро.

«Ральф Адамс. Это его магазин. «Адамс Вайн Спиритс». Он работает здесь на одном месте уже двадцать лет.»

«Уже нет», - тактично ответил Монро.

«Так куда же делись эти дети, когда вышли из магазина?», - спросил Мейер.

Он подумал, что это похоже на детскую банду Фейгина (персонаж-антагонист в романе Чарльза Диккенса «Приключения Оливера Твиста» – примечание переводчика). Ловкий плут, как и вся эта публика. Знакомый полицейский из Англии недавно написал, что его дети в этом году будут праздновать, если это можно так назвать, Хэллоуин (современный международный праздник, восходящий к традициям древних кельтов Ирландии и Шотландии, история которого началась на территории современных Великобритании и Северной Ирландии; отмечается каждый год 31 октября, в канун Дня всех святых; традиционно празднуется в Западной Европе и Америке, хотя официальным выходным днём не является – примечание переводчика). В Англии живёт много американских представителей, и их дети познакомили англичан с этим праздником. Как раз то, что им нужно, подумал Мейер. Может быть, в следующем году двенадцатилетние британские дети начнут грабить винные магазины.

«Они побежали к машине, припаркованной у обочины», - сказал Кирби.

«Автомобилю?», - сказал Монро.

«Да, к машине.»

«Автомобиль?»

«Машина, да.»

«Что за машина?»

«Я не очень хорошо разбираюсь в машинах.»

«Это была большая или маленькая машина?»

«Обычная машина.»

«Как «Шевроле» или «Плимут»?»

«Я не очень хорошо разбираюсь в машинах.»

«Как «Олдсмобиль» или «Бьюик»?»

«Обычная машина, вот и всё.»

«Они все сели в эту машину?», - спросил Мейер.

«Один на переднем сиденье, трое на заднем.»

«Кто был за рулём?»

«Женщина.»

«Сколько лет женщине?»

«Трудно сказать.»

«Как она выглядела?»

«Она была блондинкой.»

«Во что она была одета?»

«Я действительно не смог разглядеть. В машине было темно. Я видел, что она блондинка, но не более того.»

«А как насчёт того, когда дети открыли двери?», - спросил Монро. «Разве свет не включился?»

«Да, но я не заметил, во что она была одета. Я подумал, что это, возможно, автопарк, понимаете?»

«Что вы имеете в виду?»

«Ну, дети были примерно одного возраста, так что они не могли быть все вместе, понимаете, о чём я? Так что я решил, что она просто катает своего ребёнка и его друзей. На Хэллоуин, понимаете?»

«Вы имеете в виду, что мать ребёнка была колесничим, да?»

«Ну, как бы так.»

«Выступала за палочку-выручалочку, да? Рулевой для четырёх одиннадцатилетних.»

«Или двенадцатилетних», - сказал Кирби. «Им всем одиннадцать или двенадцать.»

«Эти дети», - сказал Мейер, - «они все были мальчиками?»

«Они одевались как мальчишки, но я не могу сказать точно. Они прошли так быстро. Просто выбежали из магазина и сели в машину.»

«И что дальше?», - спросил Монро.

«Машина отъехала.»

«Вы видели номерной знак?»

«Я не очень хорошо разбираюсь в номерных знаках», - сказал Кирби.

«Это вы вызвали полицию?», - спросил Мейер.

«Да, сэр. Я позвонил в 911, как только увидел, что Ральф лежит мёртвый за прилавком.»

«Вы пользовались вот этим телефоном?», - спросил Монро, указывая на телефон рядом с кассой.

«Нет, сэр. Я вышел на улицу и воспользовался телефоном-автоматом на углу.»

«Хорошо, у нас есть ваше имя и адрес», - сказал Монро, - «мы свяжемся с вами, если вы нам понадобитесь.»

«Есть ли награда?», - спросил Кирби.

«За что?»

«Я подумал, что за это можно получить вознаграждение.»

«Мы не очень хорошо разбираемся в вознаграждениях», - сказал Монро. «Большое спасибо, мы будем на связи.»

Кирби хмуро кивнул и вышел из магазина.

«Хэллоуин уже не тот, что раньше», - сказал Монро.

«У тебя появился ещё один запасной вариант», - сказал Клинг.

«Нет», - сказала Эйлин.

«Что значит «нет»? Ты едешь в один из худших районов города...»

«Без тебя», - сказала она.

«…искать парня, который уже убивал.»

«Без тебя, Берт.»

«Почему?»

Они были в итальянском ресторане недалеко от моста Калмс-Пойнт. Было двадцать минут шестого; Эйлин должна была быть в семьдесят втором участке через сорок минут. Она прикинула: пять минут по мосту, ещё пять до участка - достаточно времени, чтобы поесть без спешки. В любом случае ей не следовало есть. В прошлом она убедилась, что голодные вылазки дают ей бойцовские качества. У неё было достаточно времени, чтобы поесть после того, как поймает парня. Выпить два мартини после того, как поймает его, съесть вырезку и тарелку картошки фри. После того, как его поймает. Если она его поймает. Иногда она его не ловила. Иногда он ловил её.

В сумке, стоящей на полу слева от стула, она держала свои шмотки для грима под проститутку и причиндалы. Клинг сидел напротив неё, положив руки на столешницу, немного наклонившись вперёд, светлые волосы падали ему на лоб, в его глазах читалось намерение узнать, почему ей не нужен парень на побегушках сегодня вечером.

«Как ты думаешь, почему?», - спросила она.

Шеф-повар пережарил спагетти. Они были заказаны как «аль дэнтэ» (состояние кулинарной готовности макаронных изделий или риса как твёрдые при укусе – примечание переводчика), но в этом заведении прислуга считала, что «аль дэнтэ» - это какой-то парень со связями в мафии.

«Я думаю, что ты сумасшедшая, вот что я думаю.»

«Спасибо.»

«Но ведь я могу улучшить твои шансы.»

«Я не хочу, чтобы ты чем-то пытался улучшать мои шансы. У меня на подхвате парень, который вдвое больше тебя, и женщина, которая может выстрелить не раздумывая. Это всё, что мне нужно. Плюс я сама.»

«Эйлин, я не буду тебе мешать. Я просто поддержу.»

«Нет.»

«Я просто буду рядом, если понадоблюсь.»

«Ты действительно не понимаешь, да?»

«Нет, не понимаю.»

«Ты не просто коп, Берт.»

«Я знаю это.»

«Ты - мой...»

Она хотела сказать «парень», но это прозвучало бы как «постоянный подросток». Она хотела сказать «любовник», но это звучало как «наведывающийся вдовец». Она подумывала сказать «сожитель», но это звучало так, будто живёшь либо с другой женщиной, либо с евнухом. В любом случае они не жили вместе, не в одной квартире. Она остановилась на том, что когда-то было термином психологов, но теперь вошло в жаргон как эвфемизм для обозначения парня или девушки, с которыми вы делите неженатое состояние.

«Ты - мой второй», - сказала она.

«Твой кто?»

«Вторая половинка.»

«Надеюсь, что так», - сказал Клинг. «Именно поэтому я и добиваюсь того, чтобы находиться рядом.»

«Слушай, ты не в себе?», - спросила она. «Я коп, иду на работу. Что вообще с тобой происходит?»

«Эйлин...»

«Да, что? Ты не уверен, что я могу его уделать?»

Она выбрала неудачное слово.

Уделать.

Она увидела выражение его лица.

«Именно это я и имела в виду», - сказала она.

«О чём ты говоришь?»

«Меня больше не порежут», - сказала она, - «не беспокойся об этом.»

Он посмотрел на неё.

«На этот раз я выстрелю, чтобы убить», - сказала она.

Он сделал глубокий вдох.

«Эти спагетти на вкус как губка», - сказала она.

«Во сколько ты приедешь?»

«В семь.»

Он посмотрел на часы.

«Где они тебя сажают?»

«Бар под названием «У Ларри». На пересечении Фэйрвью и Четвёртой Восточной.»

«Этот парень, Шэнахан, он хорош?»

«Надеюсь, что так», - сказала она и отодвинула тарелку в сторону. «Может, выпьем кофе, как думаешь? И почему ты отмахиваешься от Энни?»

«Я не...»

«Я бы поменяла сотню Шэнаханов на Энни.»

«Успокойся, Эйлин.»

«Я спокойна», - ледяным тоном сказала она. «Мне просто не нравится твоё грёбаное отношение. Хочешь побороться со мной на руках? Доказать, что ты можешь выйти сегодня и сделать работу лучше, чем я?»

«Никто не говорил...»

«Я могу выполнить эту работу», - сказала она.

Он посмотрел ей в глаза.

«Я могу это сделать», - сказала она.

Он не хотел оставлять части тела там, где их легко найти, и в то же время не хотел прятать их так хорошо, чтобы их не обнаружили в течение нескольких недель. Это было непростое дело. Разложить части по разным местам, убедиться, что его не заметят, пока он будет раскладывать улики кровавого убийства.

Первую он бросил за рестораном на Калвер, рядом с Шестой, решив, что вечером, когда они закроются, там будет больше мусора, и надеясь, что тогда они обнаружат верхнюю часть туловища и сразу же вызовут полицию. Он не хотел разбрасывать различные части в слишком удалённых друг от друга местах, потому что хотел, чтобы это оставалось сугубо местным делом, одним районом, одним участком, этим участком. В то же время он не мог рисковать тем, что кто-то найдёт одну из частей так быстро, что по всему району будет ползать полиция и усложнять его работу.

Он хотел, чтобы они собрали всё вместе в ближайшее время.

Два, максимум три дня, в зависимости от того, сколько времени у них ушло на поиск частей и их идентификацию.

К тому времени он будет уже далеко-далеко.

Теперь он медленно ездил по улицам, высматривая подходящие места.

Остальные части тела: голова, кисти, руки, нижняя часть туловища - лежали на брезенте в багажнике.

Ещё больше проклятых детей на улицах сегодня.

Сейчас на улице были только малыши. Через час или около того появятся подростки, ищущие неприятностей, а ближе к вечеру - подростки постарше, те, что действительно надеются причинить вред. Опрокинуть мусорный бак, найти в нём руку парня. Как вам это, ребята?

Он улыбнулся.

Полицейские машины впереди, у винного магазина.

Лысый парень выходит на обочину, изучает тротуар, а затем улицу.

Проблема.

Но это не его проблема.

И он проехал мимо.

Подъехав к Стем, повернул направо, осматривая витрины магазинов. По всему проспекту копошилась детвора: то ли обхитрят, то ли обманут, фокус или жизнь. Китайский ресторанчик справа. Ночной супермаркет на углу. Идеально, если бы там был переулок. Улица с односторонним движением, ему придётся проехать мимо, свернуть направо на следующем углу, потом ещё раз направо на Калвер и заехать с этой стороны. Он остановился на красный свет на следующем повороте, не желая, чтобы какой-нибудь въедливый патрульный остановил его за ерундовое нарушение. Повернул направо. Ещё один светофор на Калвер. Подождал, пока он переключится. Повернул на Калвер, проехал один квартал, повернул ещё раз направо на улицу с односторонним движением. Медленно по ней поехал. Хорошо! Переулок между супермаркетом на углу и многоквартирным домом рядом с ним. Он проехал мимо, проехал весь подъезд второй раз. Парень в фартуке стоял в конце переулка, прикуривая сигарету. Снова проехал мимо. И ещё раз. И снова, и снова, пока аллея и тротуар не оказались свободными. Он повернул налево в переулок. Выключил зажигание, вытащил ключи. Обошёл машину. Открыл багажник. Выдернул один из пакетов. Захлопнул багажник. Быстро подошёл к ближайшему мусорному баку. Поднял крышку. Опустил в него руку. Опустил крышку на мусорном баке. Снова сел в машину, завел её и медленно выехал из переулка на улицу.

Две на месте, подумал он.