Хочу стать генералом

Глава 28 Прием у Ксении Андреевны

Утром я прошел сеанс массажа у дяди Федора. Потом процедуры в военном госпитале. До назначенной встречи с Ксенией Андреевной еще с часик повалялся дома, но поехал все-таки на полчаса раньше. Что будет, понятия не имел, но решил себе голову не ломать. Кривая выведет. Будет то, что должно быть. Не убьют, не съедят. Вероятно, ожидается что-то очень интересное. Меня ведь предупредили, Ксения имеет огромный вес в области. Ссориться с ней ну никак нельзя. Поэтому только вперед.

Когда я зашел в приемную, секретарь сразу же направилась в кабинет, потом открыла дверь и пригласила меня войти.

— Оля, на сегодня ты свободна. Мы сейчас уйдем. Я все закрою. Спасибо. До завтра.

— До свидания, Ксения Андреевна.

— Присаживайтесь.

Ксения Андреевна вышла за секретаршей, и я услышал, как щелкнул замок на входной двери.

— Вы даже пришли раньше.

— Если, честно, то хотелось Вас быстрее увидеть. Приношу извинения, что без цветов.

— Это правильно. У Вас еще будет возможность неоднократно подарить мне цветы.

— Меня это обнадеживает и радует.

Кабинет метров шестьдесят. Добротная мебель. Судя по всему, сделана на заказ закарпатскими мастерами. Огромный стол для совещаний. Два десятка стульев с высокими спинками. За столом руководителя всю стену занимал стеллаж с книгами. Специальная литература, труды теоретиков марксизма-ленинизма.

— Ну, что прошу в мои хоромы.

Ксения Андреевна подошла к стенке с книгами, потянула на себя какой-то толстый том. По-моему, «Капитал» Карла Маркса. Стеллаж открылся, я увидел еще одну дверь. Ксения Андреевна пригласила меня входить. Мы оказались в шикарном помещении. Стол на четыре человека, уже накрытый на два прибора. Большой холодильник, японская видеоаппаратура, огромный диван, два солидных кресла, журнальный столик. Все помещение застелено ковром. Справа две двери. На стенах развешаны ковры и какие-то картины. Кстати, на мой взгляд, очень неплохие.

— Хотите руки помыть — прошу.

Окно завешено, приятный свет. Сама Ксения Андреевна одета в модный светло коричневый костюм. Чуть светлее кофточка на красивых пуговицах. Светло-коричневые туфельки она сразу сняла.

— Пусть ноги отдохнут, — сказала она и сняла пиджак, — здесь тепло.

Кофточка выгодно подчеркивала большую высокую грудь. Три верхних пуговицы расстегнуты, давая возможность заглянуть внутрь. Я, конечно же, заглянул. Снял обувь, пиджак. Повесил на вешалку и расстегнул три пуговицы.

На столе стояла бутылка импортного шампанского, бутылка виски 14 летней выдержки и бутылка французского коньяка десятилетней выдержки. Икра черная, икра красная. Кабачковой икры нет, это печально. Вероятно, не достали. Рыба нескольких сортов сырокопченая — осетрина, семга, угорь, палтус и что-то еще. Колбасы, мясо всех сортов. Крышка стола оказалась из толстого стекла. Ниже располагалась на весь стол еще столешница, которая заставлена, чем Бог послал. Видно сразу, что Господь к Ксении Андреевне относится благосклонно. Сверху стояли рюмки, фужеры, приборы в полном комплекте.

Ксения Андреевна переключила свет, люстра заискрилась в спокойных тонах, раздалась очень тихая танцевальная музыка. Про себя я ахнул от всего увиденного, но марку держал. Надо показать, что это мне не в новинку. И не такое видали. Но похвалил хозяйку за ее изысканный вкус:

— О таком приеме даже в ЦК компартии Украины могут только мечтать.

— А Вы там были? — расцвела Ксения.

— Да так, случайно попал.

— Туда случайных не пускают.

Я скромно промолчал. Марку надо держать, а то пожуют и выплюнут. Я сходил, помыл руки. Душевая импортная и недешевая.

— С чего начнем?

— Право выбора я уступаю даме. Мы военные пьем все, что нам наливают. И, конечно, в первую очередь, то, что горит. Виски, водка или коньяк?

— Я думаю, что лучше начать, по чуть-чуть, с коньяка, а на десерт по бокалу шампанского.

— Согласен, но спиртное наливать Вам буду я.

— Кофе до или после?

— В любое время по обоюдному желанию.

Я, как великий знаток, налил чуть в фужер коньяка себе. Покрутил его круговыми движениями, охватил фужер двумя ладонями. Понюхал, набрал в рот, осторожно пополоскал во рту. Проглотил. Задумался. Потом налил на четверть фужера Ксении, потом долил себе. «Прекрасный букет». Ксения Андреевна смотрела на меня с восхищением. Я встал:

— Этот фужер, я хотел бы выпить до дна за то чудо, которое дало мне возможность находиться рядом с Вами за этим уникальным столом. Я прошу меня простить, но я прошу разрешения и согласия выпить со мной на брудершафт по французским обычаям.

— А это как?

— После опустошения фужеров, мужчины крепко целуют своих дам три раза, а потом дамы отвечают тем же. Но есть предупреждение: поцелуи больше чем на три минуты каждый, затягивать нельзя. Объятия обязательны.

— Виктор Иванович! Это вы выдумали?

— Да нет. Вы в этом можете убедиться, если прочитаете в подлиннике «Правила поведения при дворе французских королей».

— Я французский не знаю, но правила есть правила. Их надо уважать.

Мы вышли из-за стола. Встали напротив друг друга. Продели руки, выпили коньяк. Я взял из руки Ксении фужер. Поставил фужеры на стол. Взял Ксению за плечи и плотно привлек к себе. Она положила свои руки мне на талию. Мы плотно прижались друг к другу. Я своими губами захватил губы Ксении, втянул их в себя. Она свой язычок вставила мне между зубов, и мы так застыли. Я одну ее руку перебросил себе на шею. Она обняла за шею и второй рукой. Я начал освобождать из юбки ее кофточку. Рука под кофточкой добралась до бюстгальтера, подняла его, обнажив большую грудь. Пальцы захватили крупный сосок. Второй рукой я начал расстегивать остальные пуговицы на блузке. Ксения не отрывалась от моих губ. Я освободил грудь полностью, свел груди вместе так, что соски касались друг друга. Забрал соски себе в рот, а руки Ксении перенес на ее груди, что бы она их держала вместе. Грудь большая и упругая. Своими руками я залез ей под юбку. Задрал ее. Спустил ей трусы. Пальцами правой руки проник в ее промежность. Начал массировать ей клитор.

— Дай я сяду в кресло, а то упаду.

Мы вместе добрались до огромного массивного кресла. Она рухнула в него. А я снял с нее трусы, причем она помогла мне. Снял кофточку и лифчик. Ксения расположилась полулежа. Я, после поцелуя, опять в губы забрал два ее соска. При этом она держала свои груди вместе. Глаза закрыты. Она тяжело дышала. Я продолжал массировать ей клитор. Затем раздвинул ей ножки и захватил клитор губами и языком. Все это ее достало. Она начала двигаться навстречу моим губам. Я вытащил руку, расстегнул себе брюки, спустил их вместе с плавками. Мой бандит уже в полной боевой готовности. Я за бедра потянул Ксению к себе до упора. Она начала двигаться в такт, но потом вздрогнула и обмякла. Я взял ее за руку и повел к дивану.

— Обожди, — она подошла к шкафу, вынула простыни, подушки. Разложила диван.

Я в это время освободился от одежды. Снял с нее юбку. Она сняла все остальное. Чтобы доставить ей больше удовольствия, я уложил ее, набрал полон рот коньяка. Она лежала, закрыв глаза. Я раздвинул ей губы и вдул ей в рот весь коньяк. Ксения вздрогнула. Пока она глотала коньяк, я поднял ей ноги и впился своими губами ей в промежность. Я терзал ей половые губы. Я сосал ей клитор. Языком облазил по всем ее складочкам. А мои руки занимались сосками. Я уже понял, терзание сосков очень возбуждает ее. Ксения, постанывая, стала двигать тазом, пытаясь захватить меня еще глубже. Через пять минут она начала шептать:

— Иди ко мне.

Через десять уже в голос шумела:

— Ну, возьми меня. Я тебя очень прошу.

Я до упора поднял ей ноги. Мы соединились в одно целое. Ксюша подбрасывала меня минимум на полметра. Если бы не ее объятия, я бы слетел с нее, в первые минуты. Я перевернул ее на четвереньки. Ее грудь лежала на диване. Пока она соображала, всадил ей свою дубину. Член вошел без сопротивления.

— Что ты делаешь? — застонала Ксения. — Прекрати, пожалуйста.

— Успокойся. Все хорошо.

Я не давал ей возможности лечь. Гонял ее по полной амплитуде. Две минуты, и она начала просить:

— Витенька! Еще! Бери меня так, как никто еще не брал.

Учитывая, что за предыдущие сутки я спускал свои сперматозоиды семь раз, запас их еще не восстановился, а член стоял как вкопанный столб, то этот процесс затянулся на минут двадцать. Не разворачивая Ксению, я начал входить в нее. Она постанывала, двигала своей попой мне навстречу. По моим подсчетам за этот период она кончила раза три.

— Кончи в меня, я тебя прошу. Я устала. Давай отдохнем.

Я понял, что кончать пока не хочу. Поэтому положил ее на спину и начал целовать ее грудь, соски, живот, шею, губы. Потом оставил ее на пять минут. Сходил в туалет, принял душ. Я стоял еще под душем, когда зашла Ксения. Она встала под струи рядом со мной.

— Ты сумасшедший?

— Я контуженый.

Она засмеялась. Начала мыть меня шампунем, потом обмывать. Затем встала на колено, взяла головку члена в губы, а ствол в руку. Через две минуты она почувствовала его у себя. Сверху душ, водяные струи, а сзади я тружусь изо всех сил. Минут через пять она сдалась.

— Все-все. Я больше не могу. Пошли за стол. Что-нибудь съедим.

Мы съели по большому бутерброду с черной икрой. Еще выпили коньяка. Ксюша, а она разрешила называть себя так, сварила две больших чашки кофе. Я с огромным удовольствием поел осетрины, угря. Потом опять коньяк и снова кофе. Сидели мы завернутые в простыни. Из чего я сделал вывод, что она еще хочет секса.

Мы легли на диван. Я начал вторую серию борьбы под простынями. Ксюша активизировала свои проявления чувств. Она забрала инициативу в свои руки. Спустя десять минут я начал обрабатывать ее, не щадя и не жалея. Это ей нравилось. Самыми эрогенными зонами у нее оказались соски и клитор. Когда я ими занимался, ее била дрожь, как от электрического тока. И еще она была неутомима. Или она нимфоманка, или давно не имела мужика. Вторая серия шла непрерывно около часа. Но, в конце концов, я ее укатал. Она взмолилась:

— Витенька! Все. Я выдохлась. Как я завтра буду работать — понятия не имею. Но ты — мое солнышко. Ты действительно осветил мою жизнь. Поэзия на сегодня закончилась. Начнем изучать прозу. Давай оденемся.

Мы что-то еще пожевали.

— Теперь слушай сюда, как говорят в Одессе. Что будет непонятно, переспрашивай. Я надеюсь, у тебя хватит ума и выдержки, чтобы то, что я тебе расскажу, не вылетело с твоего языка. Можно потерять язык, в комплекте с головой. Я руковожу управлением торговли. 80 % отмывания денег в областном масштабе наших предприятий идет через меня. В том числе и весь конфискат. У многих моя деятельность вызывает зависть и желание убрать меня любыми способами. Чтобы усидеть в этой жизни, я в своем управлении создала службу экономического контроля в количестве семи человек, которых я кормлю, и которые подчиняются только мне. В их составе есть специалисты из ГРУ, милиции, наружки, следователь, аналитик, ревизор высшей квалификации. Офицеры — минимум майоры. Они могут привлекаться круглосуточно. На всех моих подчиненных заведена картотека. Такая же картотека ведется на всех лиц, которые оказываются в поле моего зрения. Начиная с первого секретаря обкома партии, депутатов, всех чиновников. Я знаю, сколько ворует твоя Ирина, где она хранит свои сбережения. Я знаю, кто ее трахал все годы, когда тебя не было. Если она откроет рот против наших отношений, то, после десятидневной комплексной проверки, я могу ее отправить в тюрьму на семь лет минимум. Чтобы ты лучше понял, я приведу примеры из твоей жизни. Ты трахал Виолу. В Ташкенте у тебя связь с врачом Любой. Вчера ты с 12 дня и до 5 трудился над Светой. Довел ее до того, что она до понедельника взяла больничный. Я приказала убрать подслушку у тебя из квартиры. Писали на магнитофон Ирину. Я думаю тебе достаточно. Завтра ты пойдешь валять Веру Григорьевну.

— Не пойду.

— Еще как пойдешь. Трудись, как сегодня. Хотя лучше чуть похуже. Оставь свою энергию для меня. Мы с тобой будем встречаться по средам и субботам. В среду, как сегодня. В субботу с двенадцати до пяти. Что ты выдумаешь для Ирины — твои проблемы. Будут затруднения, я могу ей сама сказать. Лучше всего сошлись на консультации у преподавателей университета. Фамилии профессоров я тебе могу дать. Они тебе оформят графики консультаций, со всеми штампами и печатями. В эти часы подтвердят, ты находишься у них в аудиториях. Найди время завтра-послезавтра, подойди к моему секретарю, она даст тебе письмо. Там написан адрес, куда будешь приезжать и номер телефона, если надо будет что-то уточнить. Это не просьба, это приказ, ультиматум. Чем лучше будут наши взаимоотношения, тем комфортнее будет твоя жизнь. Будешь дергаться, и Ахромеев тебе не поможет. Постарайся, в разумных пределах, меня полюбить. Ты мне понравился сразу, а после сегодняшнего дня я от тебя в восторге. О таком мужчине я мечтала всю жизнь. У меня есть положительная черта — я не ревнивая. Но когда ты мой, то уже все — ты мой. Давай вопросы.

Я сидел ошарашенный. Просто так такие вещи не рассказывают. Она твердо уверена, что я пойму и буду молчать. Я налил в фужеры коньяка. Ксения Андреевна встала из-за стола, из одного из ящиков вынула большой пакет.

— Теперь, для чего я тебе все это рассказала. На этот период до декабря-января месяца мне надо иметь рядом умного, уверенного в себе человека. С кем можно посоветоваться по любому вопросу без опасений, что этот человек меня сдаст или будет шантажировать. У меня интуиция подсказывает, кто-то начинает свою игру с единственной целью — забрать весь собранный компромат себе. Определить кто, я пока не могу. Ты боевой офицер. Надеюсь, на подлянку не способен. В чем еще я твердо уверена, что ты в наших интригах не участвуешь. Мне надо, чтобы ты оказался экономически полностью обеспечен. Поездки, такси, рестораны. Все должны видеть, финансово ты независим. Если будет возможность, то подбери себе помощника, которому можно верить. Желательно юриста, но физически достаточно крепкого. И из местных. Пока обо мне никому и ничего не говори. На следующей встрече я расскажу тебе больше. Это тебе. Закончатся, у Ирки не проси. Она у тебя очень жадная. Через месяц я тебе еще подкину. Тебе надо успешно сдать экзамены, зачеты за второй курс и за зимнюю сессию третьего курса. Не мелочись. Все можно сдать за столом в ресторане. Я бы тебе машину купила, но она сейчас тебе не нужна. Уволишься из армии, приезжай ко мне. Бросай Ирину и приезжай. Я из тебя сделаю большого человека. Жениться не обязательно. Куплю тебе машину, квартиру, обеспечу работой. Подумай. Я первый раз в своей жизни веду себя как сегодня. Ты превратил меня в полноценную влюбленную женщину.

— Офицеры денег от женщин не берут, — отказался я.

— Витя, засунь эти лозунги и дурные принципы себе в жопу. Другое время, другие песни. Ирке, в случае чего, скажешь, это получил за участие в боевых действиях. Я знаю, что тебе надо поехать в Мукачево. В пятницу у генерала Науменко попроси машину. Предложи оплатить, и он тебе может выделить. Но денег, конечно, не возьмет.

Говорила она на ходу. Одевалась, причесывалась. Я сидел еще завернутый в простыню, жевал осетрину и переваривал все то, что она мне сказала. Налил ей и себе шампанского. Намазал два бутерброда с икрой.

— Все, все. Я больше ничего не буду.

Я выпил свое шампанское, съел оба бутерброда, запил их вторым бокалом. Ксения уже одета, даже туфельки на ней. Я встал из-за стола. Чувствую, что в меня вселился озорной чертик. Все, видите ли, у нее под контролем. Раз я такой крутой в ее глазах, то почему бы мне ни поумничать? Я подошел к ней так, что диван неубранный оказался сзади нее. Она не успела опомниться, как во всем наряде оказалась на диване. Простыня с меня слетела. Я задрал ей юбку, через секунду колготки лопнули, полностью разорванные, трусы у нее оттянуты вниз и в сторону, освобождая доступ к девичьим прелестям.

— Ты что делаешь?

Но через секунду ее ноги оказались у меня на плечах, а ее туфли на уровне моих глаз. Свой, еще недостаточно вставший член, я все-таки заправил в нее. Мой мальчик поднял голову, напрягся. Процесс пошел. Ксения, ошеломленная, только шептала:

— Что ты делаешь? Ты сошел с ума!

Я закрыл ей рот поцелуем. Через две минуты она, возбужденная необычностью ситуации, вошла во вкус.

— Сними с меня хотя бы туфли.

— Ну, уж нет! Я очень хочу тебя, Ксюшенька.

Секс для обоих получился потрясающий. Кончили вместе.

— Вот теперь на сегодня, наверное, все.

— Что значит «наверное»? Ты хочешь, чтобы я разделась? Витька, ты сумасшедший и меня превращаешь в такую же.

— Шампанского хочешь?

— Давай, а то во рту все пересохло.

Я налил нам шампанского. Мы выпили.

— Я эти колготки оставлю себе на память. И мыться сейчас не буду. Все буду делать дома. Собирайся, мой родной. Я очень буду ждать субботу. Я тебе сейчас напишу адрес. Ты меня уничтожил. Я даже сопротивляться не могла.

Я ушел первый. Взял такси и поехал домой. То, что Ирина с кем-то встречалась, меня не удивило. Жить без мужика три года с ее темпераментом и амбициями практически невозможно. Другим мужикам жены изменяют, а я что лучше всех? А про себя лучше не думать. Полный кобель без тормозов. Мне тридцать два года и спасибо Господи, что я живой.

Отношений с Ириной я выяснять не буду. Деньги убрал. Там оказалось двадцать тысяч. Моя зарплата за год войны в Афганистане. Иры еще нет. Я лег на диване, размышляя над словами Ксении. Что за цель она преследовала, когда все это выложила мне? Хотела, чтобы я знал. Зачем? Что значит «потрудись над Верой Григорьевной»? Ей что, мало компромата на Веру? Но та — холостячка. Ее отношения со мной ничем ее не задевает. А вот меня могут зацепить. Наверняка, у Веры везде стоит подслушка, записывающие устройства. Ксению я достал сегодня. Если ей хорошо, то в ее спокойствие и безразличие верить нельзя. Вера тоже себе на уме. Я попадаю между молотом и наковальней. Думай, Витя, думай. Ну про Виолу можно все просчитать и узнать. Ужгород город небольшой. А вот откуда сведения про Ахромеева, а тем более про Любу. Такие сведения можно получить только в Ташкенте. Значит туда кто-то летал и собирал сведения. Зачем?