Хождение по углям

Глава XVII

Конец цветня в деревне Ольх всегда ознаменовывается окончательным оттаиванием снега и повсеместным половодьем. Появляется зеленая новая травка, и жители постепенно выводят скот на пастьбу после продолжительной зимы. Повсюду пахнет свежестью, водой, новизной. Ольховчане переходят с душных телогреек на более легкие рубахи.

Анаис Рафаэль, встав поутру с петухами, быстренько оделась, приготовила и съела кашку и затем бодро потопала в конюшню. Настал тот день, когда она была готова взять свою кобылку на первую пастьбу. Заодно и прогуляется, потренирует ножки. Но садиться на лошадь в столь малом возрасте пока что было нельзя — это только усугубит дело.

Желая соединить приятное с полезным, Анаис повела Химиру ближе к перелеску, в котором она вместе со своим наставником тренировалась. Кобылка ступала неуверенным шагом, боясь каждого шороха и ослепляющего солнечного света. Однако, без сомнения, свежий воздух подействовал на Химиру вдохновляюще и бодряще; она жадно вдыхала его, стараясь как можно больше забрать в себя эту весеннюю, прохладную атмосферу полного обновления, свободы и молодости.

Роггвер приветствовал ученицу удивленным взглядом.

— Это Химира, — познакомила Анаис с лошадью и погладила ее. — Пусть попасется, погуляет. Дядюшка сказал, что ей надо привыкать к свежему воздуху и прогулкам.

— Здравая мысль, — кивнул Роггвер и потянулся за палками. — Надеюсь только, что ты в таком же здравом уме не полезешь на нее верхом. Можно ездить на них, если им от полутора лет и выше.

— Ну не держи меня за дурочку! — насупилась Анаис. — Правду говоря, дядюшка сказал, что, так как я легкая как пушинка, то могу и в год ее седлать.

— Наверное, — Роггвер нахмурился и кинул палку Анаис. — Готова?

— Как никогда!

Бой был весьма долгим и изнурительным, никто не собирался так просто сдаваться. Анаис изрядно потела каждый раз, когда вынуждена была обороняться. Она задыхалась и кричала в такт своему движению, отчего Роггвер немного терялся, что играло Анаис на руку. Неплохая тактика! Он ведь сам говорил, что «даже самый душераздирающий крик может вывести из строя огромного амбала», так что пусть получает сполна последствия своего преподавания. Однако и Роггвер не отставал и наносил тяжелые удары один за другим, чем на важнейшие доли секунды оглушал Анаис. Но один удачный финт от юной воительницы, и Роггвер, пытаясь занести руку в сторону обманного удара, получил по животу, прямо туда, где до сих пор заживала рана. Рогги согнулся от боли и зарычал. Анаис быстро вышла из победного куража и не на шутку ужаснулась от содеянного.

— Рогги! — обеспокоенно воскликнула она и подбежала к нему. — Ты в порядке?

— Да, — с трудом проговорил Роггвер. — Сейчас только боль пройдет. Ну и выбрала же ты место!

— Прости, я не хотела! — виновато лепетала Анаис, пытаясь осмотреть рану, которую Роггвер крепко закрыл рукой.

— Да ладно тебе, рабочий момент, — прохрипел Роггвер, сглотнул и осторожно выпрямился. — К сожалению, еще не восстановился.

— Сильно больно? — продолжала беспокоиться Анаис.

— Перестань, — Роггвер махнул рукой. — Ты молодец, Анаис! Поняла, что нужно искать уязвимые места.

Аня улыбнулась. Наконец-то, он ее похвалил. Неподалеку Химира смачно чихнула, отчего ребята облегченно рассмеялись.

— Да не могу я, не получается никак! — канючила Анаис, держа в руке небольшой топорик. — Он слишком тяжелый для меня.

— Я тебе самый легкий принес, — усмехнулся Рогги. — Даже если не метать топоры, ты как собралась биться на них, ежели тебе тяжело?

— Я не знаю, Рогги, — отчаянно произнесла Анаис. — Я уже устала. У меня ничего не выходит! Сколько я сделала попыток?

— Тридцать три, — невесело констатировал Роггвер, понимая, что все действительно плохо. — Ну ничего, надо сделать еще столько же!

— А вчера сколько сделала?! — воскликнула Анаис и вытерла пот со лба. — Да это бесполезно! Просто это не мое, признай.

— Я думал, ты не сдаешься.

— И то верно. Не сдаюсь, — вздохнула Анаис и встала в стойку, выдвинув левую ногу вперед и, слегка наклонив назад корпус и вытянув руку, уставила топор напротив цели.

— Посильнее наклоняйся, Анаис! — строго произнес Роггвер, и девочка нагнулась сильнее, чуть не упав. Затем она, раскачав топорик сверху-вниз пару раз, выпустила его из рук. Он стремительно прилетел в землю рядом с деревом, которое Анаис выбрала целью. Протяжно вздохнув, она устало потопала к дереву и вытащила топор с земли. Вернувшись на место, Анаис снова встала в стойку, вытянула топор в сторону цели и стала раскачивать его сверху-вниз.

— Анаис, — скандировал Роггвер, — работай топором так, будто он — продолжение твоей руки. А то он висит у тебя так, будто ты мешок тяжелый кидаешь…

Анаис выпустила топор, и он со свистом прилетел в дерево, но все равно далеко от цели. Он недолго пробыл в стволе и рухнул на землю.

— Я сдаюсь, — тихим, отчаянным голосом произнесла она. — Это явно не мое.

И яростно топая и плача по дороге, стремительно пошла обратно в деревню.

Анаис проснулась рано утром задолго до петушиных криков от внезапной сильной, тянущей боли внизу живота. Она лежала, пытаясь дождаться конца этой боли, однако она все усиливалась и усиливалась. Анаис заплакала и издала немой крик, затем, когда петухи все-таки прокричали, с трудом встала, облитая потом и слезами, посмотрела вниз и ужаснулась: сорочка была залита кровью. Спазмы от вставания только усилились, но у Анаис была назначена тренировка с Роггвером, поэтому она быстренько сняла сорочку и, превозмогая боль, переоделась в свою обычную тренировочную одежду и затем поплелась во двор. Но далеко она тоже не продвинулась, присев на первый попавшийся пенечек и придерживая рукой больной живот. Глаза заволокло пеленой; Анаис не видела, кто к ней подошел, но по голосу поняла, что это была Чернавка:

— Анькаа, здравствуй! Не ожидала тебя здесь увидеть.

— Я умираю, — глухо произнесла Анаис.

— Ты чего такое говоришь? — недоумевала Чернавка. — Что случилось?

— У меня кровь идет, вот там, — Анаис указала пальцем в живот.

— Анькаа, — глаза Чернавки засверкали, и она счастливо улыбнулась, — поздравляю!

— С чем? Что я скоро копыта откину?

— Ты повзрослела! — воскликнула Чернавка. — Ты стала девушкой.

— А до этого кем я была? — недоуменно спросила Анаис.

— Девочкой, — снисходительно ответила Чернавка. — Теперь тебя это будет ждать каждый месяц. Пойдем, я отведу тебя до твоих хором.

— Как это каждый месяц?! — не на шутку ужаснулась Анаис и встала, придерживаясь за Чернавку.

— Привыкай, — весело произнесла подружка. — Такова наша женская долюшка.

— Я договорилась с Рогги…

— Я ему передам, что ты не в состоянии.

Чернавка и Анаис зашли на кухню, где Дуля с Любавой перемывали друг другу косточки. Те, увидев девушек вместе, удивились, однако Чернавка объяснила, что произошло.

— Анька, — Дулька хлопнула в ладоши и радостно защебетала, — радость-то какая! Ты повзрослела! Надо будет тебе все подробно рассказать, но сначала сообщим твоему дяде эту весть.

Служанки вместе с девушками прошли в трапезную, где вкушал яства Анатрог. Тот удивленно посмотрел на них — как-то было ему не привычно принимать за завтраком такое количество людей. К тому же Анаис уже давно с ним не завтракала.

— Хозяин, княже, — Любава засияла в лице и бодро выпрямилась, — Анечка, Ваша любимая племянница, сегодня стала девушкой.

— Замуж уж пора, наверное, — весело прибавила Дуля и счастливо рассмеялась, потрепав Анаис по плечу. Та посмотрела печальным взглядом на своего дядюшку и понурила голову. Он лишь взглянул на нее как-то по-особенному — Анаис не видела никогда такого взгляда. Будто бы все его планы свершились, но пока что не вовремя.

— Да будет пир, значится! — торжественно провозгласил Анатрог. — Чернавка, прошу тебя сходить в деревню и позвать всех на трапезу. Дулька, Любаша, ну а Вас ждет самое непростое.

— Будет сделано, княже! — почти хором произнесли женщины и гуськом побежали обратно на кухню.

В тот вечер было устроено пиршество в хоромах Анатрога. Причиной тому были внезапные болезненные кровотечения, начавшиеся в тот самый злополучный день. С этого дня вся жизнь Анаис изменилась. Каждый месяц по наущению Дульки и Чернавки она стирала свое кровавое тряпье вдали ото всех, чтобы никто ни в коем случае не видел этого «грязного» зрелища. К слову, даже эти куски ткани не помогали должным образом. Пир был для всех, отмечали взросление девушки, но никому не были интересны и приятны последствия. Вся деревня поздравляла Анаис в тот день, но всем им было невдомек, что для нее это был траур. Побыв там с полчаса пока все не напоздравлялись, она тихонько выскользнула с трапезы и поднялась к себе в опочивальню. Живот все еще ныл, а настроение было испорчено — надо было полежать и поплакать.

На следующее утро состояние Анаис слегка улучшилось, и она решилась на «смертельный номер»: пойти на тренировку. Сначала она, разумеется, постиралась, что делала она с особой брезгливостью. Анаис морщилась и ныла про себя; как же ей хотелось по мановению руки превратиться в тот момент в мальчика. Хоть страдать так не будет.

Проведя столько долгих и неприятных процедур, Анаис наконец-то пошла к перелеску, однако там она никого не нашла. Просидев некоторое время, она с тяжелым сердцем встала и поплелась обратно. Никто ее не ждал, и никто так и не пришел…

Вернувшись в деревню, Анаис первым делом обнаружила Роггвера, сидевшего за точильным камнем с топориком и издававшего пронзительный свистящий гул. На его лице застыла каменная, угрюмая мина. Девушка подошла к нему и встала у него над душой, но тот делал вид, будто ее не замечает, пока она сопела ему под ухо.

— Ну и почему я принесла свои ноги на тренировку, а «кое-кто» другой своих ног принести не соизволил?! — злобно пробурчала Анаис.

— А зачем? — пожал плечами юноша. — Опять что-то не получится, и ты решишь не приходить. Еще и ссылаться на якобы плохое самочувствие будешь.

— Мне и вправду было плохо вчера! — вскипела Анаис.

— А сегодня вон какая бодренькая! — скептичным тоном произнес Роггвер.

— Дурак! — Анаис заплакала и топнула ножкой. — Мне и сегодня нехорошо, но я так много сделала, чтобы прийти на тренировку, а ты не пришел!

С полностью испорченным настроением Анаис побежала к себе в опочивальню и весь день оттуда не выходила.