Хождение по углям

Глава I

На улице было неспокойно. Через открытое нараспашку окно дул неслабый ветер, который с силой бил по деревянным ставням. Звуки удара и скрипа деревянных досок не могли не раздражать, и девочка с огненно-рыжими длинными кучерявыми волосами закрыла окна, однако со стороны улицы все равно доносился пронзительный гул, а ветер продолжал бить, но уже по закрытым ставням. В особняке не было никого, кроме рыжеволосой маленькой красавицы. Каменные стены и пол, а также гул, доносившийся со двора, создавали неуютную атмосферу: было холодно, темно, пахло затхлой сыростью и мышиным дерьмом.

Девочка не вписывалась в колорит здания. Словно призрак, она бесцельно гуляла по замку. Она легонько прошлась маленькой ручкой по перилле широкой лестницы, оставив чистый от многолетней пыли след. Девочка чихнула, и этот звук пронесся громогласным эхом по всему дому. Девочка чихнула еще раз, и эхо ответило ей тем же. Она поежилась. Затем рыжеволосая красавица пошла неспешно на второй этаж замка. Большой шемберский ковер, застилавший лестницу, некогда имел кирпично-красный цвет, однако, как и перилла, был покрыт пылью, заеден по краям молью и пах плесенью. Каждый шаг девочки оставлял небольшой след на ковре и поднимал пыль в воздух.

Она не дошла до второго этажа, остановившись на лестничном пролете, на котором лестница разбивалась пополам и вела в разные стороны. В этом же месте прямо посередине висел огромный семейный портрет в раме из красного дерева. Женщина с такими же рыжими волосами, хотя и чуть посветлее, собранными в боковые косы-«улитки», и белоснежной кожей, одетая в черную блузу с закрытой шеей и длинную парчовую темно-фиолетовую юбку, нежно глядела своими небесно-голубыми глазами на маленькую наблюдательницу. Справа от нее стоял темноволосый мужчина с темно-карими глазами в красном служебном обмундировании, на груди которого был вышит красно-синий герб с непонятной черной птицей, по очертаниям похожей на летучую мышь. Смотрел он слегка отрешенно, глаза его горели какой-то идеей, по крайней мере так казалось всегда на первый взгляд. Слева от женщины стояла та самая рыжеволосая девочка. Она смотрела на саму себя ярко-синими блестящими глазами слегка нахально, как бы гордясь своим новым голубым шелковым платьицем, привезенным отцом из Данели. На коленях у женщины сидела темноволосая малышка с немного крючковатым носом — копия папы.

Рыжеволосая девочка отрешенно уставилась на картину, как будто пытаясь буквально «прожечь» картину своим взглядом. Ей это удалось: в воздухе запахло дымом. Нижний правый край портрета внезапно загорелся. Девочка ахнула от неожиданности, закрыв рот руками, и отошла. Пламя стремительно охватило картину, продвигаясь все дальше к левому краю. Сначала огонь забрал мужчину, оставив обуглившиеся останки портрета, затем перебрался к женщине с темноволосой малышкой. Когда пламя захватило их и добралось до рыжеволосой девочки, она пронзительно закричала и проснулась.

На мгновенье в темноте над собой она увидела нечто с небрежно зашитым ртом и пустыми глазницами. Существа и след простыл, как только девочка проснулась в холодном поту. Она лежала так около часа, пытаясь отдышаться и успокоиться, но в ее прелестную головку так и лезли разные навязчивые мысли, которые невозможно было отогнать, однако несмотря на это девочка уснула и снов до рассвета больше не видела.

— Тятька мой рассказывал, что в энтих землях частенько видели Ночницу.

— Да ну!

— Да я ее как увижу… уууух… такого пинка ей в гузно заряжу, что она отлетит к лешему!

— Смотри как бы она тебя за гузно не подвесила! Авис — гузном повис!

Ребята громко и весело засмеялись, что есть сил, похватавшись за животы. Мальчик, которого Ависом величали, покраснел и надулся.

— Не надо было бахвалиться, Авис! — мелодичным весёлым голоском сказала единственная в кругу мальчиков рыжеволосая девчушка. Несмотря на беспокойную ночь она, как и другие ребята, принимала активное участие во всевозможных детских забавах.

— Ты девчонка, Анька, поэтому быстрее всех обделаешься! — зло ответил обиженный на компанию Авис и яростно ушёл в сторону своей хаты, оставив девочку в опечаленном настроении.

— Перестань, Анька! Ты у нас самая… ммм… ядрёная малая. А ему мы реально ночью гузно намылим, а потом скажем, что это Ночница за тебя отомстила.

Рыжеволосая девочка зарделась и стала выглядеть краше обычного, хотя в отношении неё не знаешь, куда ещё может стать девушка красивее. Пухлые губки, в меру тоненький прямой носик с небольшой горбинкой, большие лазурные глаза на мраморно-белом симметричном овальном личике и богатое родительское наследство — Аня стала бы выгодной со всех сторон невестой любого мужчины, и даже в столь юном возрасте она была абсолютным объектом внимания холопчат. Девочка поблагодарила заступившегося за неё мальчика, кокетливо чмокнув его в пухленькую щеку. К удивлению, он совсем не смутился, наоборот — горделиво свысока поглядел на друзей.

— Никитка, расскажи-ка лучше про эту Ночницу, пожалуйста, — игриво попросила Анька.

— Так что ж ты совсем энтого… не знаешь о Ночницах? — раскрыл глаза от удивления пухлый и краснощекий Никита.

— Дак откуда ж ей знать-то? Пришла-то Анька откуда-то далеко, чужеземка она-то, — бросил заступившийся перед Ависом за девочку мальчик.

— Твоя правда, Петька. Ну что ж, устраивайтесь поудобнее, да слушайте.

Батька говаривал, что от деревенских баб можно услышать какую-нито байку, как их дети мучались снами кошмарными, и чаще всего это происходило, когда отцы уходили земли наши защищать иль чужие отвоёвывать. В ту пору некому было защищать дома от нечисти всякой, а потому поселялись в них злыдни одни, да ночницы.

Так вот годков так двадцать назад батька мой свидетелем стал одного случая весьма несчастного. Его друг, Истомка, каждую ночь обсыкался в кровати, отчего мать его на следующее утро лупила так, что крики были слышны по всей деревне. Он боялся признать, что его мучают страшные-престрашные кошмары. Так прошло девять ночей, а на десятую мамашка проснулась посредь ночи от его истошных криков и обомлела. Над Истомкой стояла страшная чёрная с головы до ног дева с пустыми глазницами, заполненными запекшейся кровью, а её рот, нитками шитый, пытался жрать его глаза, просовывая их через нити. Увидев проснувшуюся мамашку, бестия чиркнула по шее Истомки своими длиннющими когтями и скрылась. Вся кровать его была на энтот раз испачкана кровью, из шеи текло фонтаном, глаз не было, он истошно орал. Батька присутствовал на похоронах своего друга, как и вся деревня. Помимо всего прочего у Истомки был зашит рот. Наверное, чтобы он больше никогда не кричал.

Ребята в кругу побледнели и застыли так, будто мимо них только что проскользнула Ночница.

— Дак это когда было-то, Никит, — небрежно бросил Петька и откусил кусочек от яблока. — Нам ведь ничего не грозит.

— Ну у нас уже неделю как батьки в поход ушли. Так что, быть может, Ночницы вскоре кого-нибудь посетят.

Анька вошла в ступор. Перед ее глазами всплыло воспоминание прошлой ночи и страшного существа, которое склонилось над ней и не давало спокойно спать. Следующую ночь её мучила бессонница.

— Анька, давай! Беги быстрее! Давай-давай!

Отправив несильным ударом лапты деревянный мяч в сторону команды противников, Анька что есть силы побежала через все поле в стан «врага», однако сил у нее было в тот день крайне мало. Добежав до линии кона, самый маленький лопоухий мальчик с веснушками по всему телу сразу же сбил ее мячом так, что от неожиданности девочка упала навзничь. «Враги» зло рассмеялись, в ее же команде мальчишки схватились за волосы, кто-то и вовсе присел. Не дождавшись помощи, Аня поднялась и, превозмогая боль в подвернутой от падения ноге, с понурой головой вернулась к команде.

— Анька, что с тобой сегодня творится? — разочарованно спросил Петька. Аня проигнорировала вопрос и сконцентрировалась на игре несмотря на усиливающуюся боль в ноге.

Авис, которому ночью отомстили мальчишки, намазав ему лицо лошадиным навозом с барской конюшни, со злости кинул лаптой мяч так, что он со свистом долетел до перелеска. Из команды за мячом стремглав побежала Анька. Добежав до цели, она недолго порыскала трясущейся рукой в густой колючей траве и нашла деревянный мячик, однако вместо того, чтобы вернуться к друзьям, она устало присела у молодой березки и невидящим взором уставилась на трофей. Глаза слипались — Анька уже не имела власти над собственным телом. Громко зевнув, она повалилась на землю, крепко прижав к груди мячик, и ее сознание заволокло густой туманной пеленой.

Сложность составления венков из цветков левкоев заключается в том, чтобы найти самые маленькие из них, а иначе венок развалится под тяжестью больших венчиков. Но на этом поле особой трудности в поиске необходимых по размеру цветков не было. Высокие метелки красных левкоев колыхались от сильного ветра, который уносил за собой как можно дальше чудеснейший медовый аромат необыкновенных цветов. В этот день пчелы, боясь, что их снесет ветром, не маячили вокруг цветов в поисках заветного нектара, а отсиживались в ульях.

Прохаживаясь по полю с корзинкой в руках, Аня периодически присаживалась на корточки и аккуратно, как учила ее матушка, собирала маленькие цветки для будущего венка. С ее длинным ярко-красным сарафаном он сочетался бы как нельзя лучше. Детским, слегка хриплым голоском она напевала песенку:

Ярким солнышком весною

Озаряло в небе тучи,

Ветром красные левкои

Ароматом меда звучны.

Рядом с девочкой, как будто в такт к песенке, хихикала гиена. Аня набрала полкорзины цветов, что вполне могло хватить для венка ей и младшей сестренке, как вдруг неожиданно откуда-то издалека раздался женский крик:

— Анаис!

Девочка встала и перед её глазами предстал двухэтажный особняк из темного камня, находившийся в метрах двухстах от нее. Аня отозвалась:

— Я сейчас, мама!

Она снова присела на корточки, продолжая собирать ещё цветков на всякий случай, однако буквально через мгновение она отложила занятие и принюхалась. Небо со стороны особняка почернело и потяжелело, а в поле теперь пахло не только цветами, но и дымом и копотью. Гиена заскулила и испуганно опустила уши.

— Анаис! — донёсся пронзительный, испуганный до смерти женский голос.

— Мама? — недоверчиво произнесла девочка и встала. Особняк горел.

— Мама! — закричала Аня и побежала по полю к особняку, попутно выронив корзинку. Гиена помчалась за ней, высунув язык.

До дома бежать было всего ничего, однако казалось, что бег длился вечность. Аня гнала, что есть силы, но сколько бы она не бежала, всё не могла достичь особняка. Её путь не сокращался; казалось, что она бежит бестолково по кругу. Гиена продолжала так же мчаться за ней.

— Анаис! — в этот раз голос принадлежал маленькой девочке.

— Эва! — отчаянно отозвалась Аня и присела. Особняк всё так же оставался в двухстах метрах от неё и гиены. Пожарище распространилось на вторую половину дома. С трудом поднявшись, Анаис продолжила свой путь, жадно глотая ртом воздух.

— Анаис! — в предсмертной агонии закричала мать.

— Анька, надоела дрыхнуть! Вставай давай, спящая царевна, тебя никто целовать не станет! — слегка пнул ногой её по заднице один из мальчиков.

— Мама! — закричала Аня и резко проснулась.

— Ну наконец-то! Отдай! — Авис выхватил из её рук деревянный мячик. — Пошли, челядь, играть дальше будем!

Петя остался с Аней и помог ей присесть у берёзы. Ребята с их команды на полпути обернулись:

— Петька, ну ты идешь с нами или как?

— Без меня обойдетесь, — отмахнулся мальчик. Когда ребята скрылись из глаз, предварительно знатно обматеря между собой Петьку, он достал из маленькой сумочки засохший кусок вчерашней булочки, превратившийся за день в сухарь, и протянул Ане. Та спросонья приняла булку и принялась искать более-менее мягкое место, чтобы откусить кусочек. — Что с тобой, Анька? Ты чего сегодня сама не своя?

— Фто произофло? — спросила Аня, откусив кусок булки, и посмотрела на Петю затуманенным взором.

— Ну как что? Ты уснула, а до этого мы просрали игру…

— Прости, пожалуйста, за игру, — понуро попросила Аня.

— Да при чем здесь игра-то, не на жизнь же боремся! Нашла из-за чего переживать! — усмехнулся Петька.

— А чего тогда про игру сказал? — приподняв брови, спросила Аня.

— Ну ты же спросила меня, что произошло. Ночью не спалось что ли?

Аня не ответила и отвела взгляд, попутно доедая данный Петей кусок булки.

— Пошли домой, я тебя доведу, — Петька поднялся и подал девочке руку.

— А как же твоя игра? — спросила Аня и, опершись о руку маленького джентльмена, осторожно поднялась с земли. От булки не осталось и следа.

— Пошли! — буркнул в ответ Петька.

Проходя мимо игрового поля, ребята увидели начавшуюся некоторое время назад потасовку между двумя командами. Игроки сначала толкали друг друга руками, матерясь на чем свет стоит, а затем, когда Авис кинул в голову соперника мячом, взялись за лапты и стали ими бить друг друга. Петя с Аней поспешно удалились, чтобы не стать очередными жертвами сей потасовки.

— Я… я ничего лишнего не сказала… во сне? — осторожно спросила Аня.

— Нуууу… Ты немного стонала… звала мать, а потом еще кого-то… я не расслышал, — неохотно ответил Петя.

После недолгого неловкого молчания он продолжил:

— Я слышал, что ты эээ…. сирота. Мол родители погибли.

— И сестренка, — невесело ответила Аня.

— У меня мать умерла, когда меня рожала, — будничным тоном отозвался Петька.

— Сочувствую.

— Я тоже… эээ… в смысле тебе сочувствую, вот, — Петька слегка покраснел. — Я думаю, что ты чувствуешь вину перед ними.

— Почему?

— Ну ты же сны видишь с ними, значит, пытаешься что-то досказать, не знаю.

— Что мне, по-твоему, тогда делать?

— Перестать себя винить.

— И?

— Нууу, эээ, — Петька от неожиданности почесал затылок. — Хотя бы чтобы не видеть кошмары.

— Это их не вернет к жизни! — отчаянно воскликнула Аня.

Петя не нашелся, что ответить. Проходя мимо ветхого домишка, ребята заметили немолодую грязную женщину, которая мыла свои тряпки в не менее грязном корыте. Она безумно смотрела по сторонам и что-то бурчала себе под нос:

— Истомка, Истомка… Почему ты молчишь? Ты что, совсем меня не видишь? Не видишь, в каком я настроении, поганец?! Ах да! Лучше б ты молчал. Но все же ответь мне, зачем, зачем ты кричишь, когда я устала и хочу спать?! Почему ты молчишь?! А!!!

Женщина обернулась к ребятам, безумно заорала и кинула в них мокрой тряпкой. Дети сбежали.

— Это та самая мать убитого Ночницей мальчика, о котором рассказывал Никитка? — полюбопытствовала Аня, когда они с Петькой отбежали от хаты на приличное расстояние.

— Да, — кивнул Петя. — Это Васка Духосплетница. С момента гибели своего сына она постоянно разговаривает, как будто бы с ним. Мне кажется, она просто полоумная.

Аня задумалась и весь остальной путь смотрела себе под ноги.

— Когда мой тятька уезжал на войну, то меня пристраивали по соседкам, которые не были равнодушны к моей судьбе, — продолжил сказ о своей жизни Петька. — Они частенько рассказывали о моей матери, о том, что она любила, что делала. Мне было интересно, но я как будто бы не чувствовал ничего. Наверное, мне повезло.

— В смысле? — непонимающе посмотрела на него Аня.

— Я о том, что я никогда не знал и не видел своей матери. А ты знала своих родных, поэтому тебе тяжелее.

Аня вздохнула и слегка улыбнулась; глаза засияли от наступающих слез. Когда они подошли к барскому двору, Петька продолжил:

— Но и тебе тоже повезло. Многие сироты вынуждены идти на улицу, потому что их некому было забрать, а на улице, говорят, не сладко. Тебя же забрал наш хозяин. Дядька твой?

— Да, — поспешно ответила Аня. — Спасибо тебе!

— За что? — удивился Петька, улыбнувшись до ушей.

— За то, что рассказал… И за то, что довел, — Аня покраснела и благодарно посмотрела на него.

Петя благодушно распростер руки, и Анька обняла его в ответ. По ее глазам потекли слезы. Когда ребята разомкнули объятия, Петька попрощался:

— Бывай, Анька! Иди отоспись.

И Анька поспала ночью. На этот раз без снов.

Цок-цок! Фррррр! Ииииии-гиии-го!!! Ура!!! Ауууууууу! Кар-кар!

Во дворе воцарился кавардак из звуков, издаваемых то уставшими от длинных походов лошадьми, то возгласами победоносных вояк, то радостными воплями деревенских баб, то их же дикими горестными истериками. Кто-то вернулся с очередной междоусобной кровопролитной распри, кто-то остался на поле битвы, заколотый вражескими копьями или стрелами и, скорее всего, съеденный птицами-трупоедами. Некоторые из них прилетели вслед за живыми воинами в деревню, и голоса изголодавшихся птиц присоединились к общему кавардаку звуков.

От этой вакханалии Анька невольно проснулась и недовольно посмотрела в сторону балкона. Голова ее трещала по швам, и она сунула свое рыжеволосое утреннее гнездо под подушку. Но спать ей все равно не дали.

— Госпожа, барин вернулся! — заглянула в комнату к Ане пухлая служанка.

Анька резко протрезвела от сна, подскочила с постели и быстренько попыталась причесать свои непослушные кучеряшки. Отчаявшись что-либо исправить, она быстренько накинула поверх ночнушки синее платье на застежках с золотыми каемками и резво побежала вниз во двор.

— Дяденька! — закричала Аня, только завидев средь толпы гордых вспотевших богатырей мужчину лет сорока с благородным мужским пузом и небольшой седой бородкой, из которой при виде счастливой девчушки сияла добродушная улыбка.

— Анютка, любимая моя племянница! — дядя приподнял Аню и закружился с ней на месте, пока она заливалась звонким радостным смехом. Воины захлопали и засмеялись глубоким басистым хохотом. Где-то неподалеку один из самых хмурых молодцев потрепал Петькину голову, приобнял его за плечи и слегка улыбнулся.

— Ну, Радмир, за нашу совместную победу над землями князя Велимира! — сказав тост, Анин дядя приподнял чарку с медом и выпил его до дна. — Ух, хороша!

— И все-таки, Анатрог, хорошо было бы заключить союз с моим братом, — снисходительно отозвался собеседник, напротив хозяина. Рядом с ним сидел молодой юноша, выглядящий глубоко умственно отсталым: он периодически ронял еду изо рта себе на колени и даже не соизволил за собой вытереть. — Думается мне, что мой сын в следующий раз попытается провести с ним переговоры.

— Ыыыыы, — гордо отозвался юноша. Анатрог глянул на него с нескрываемым скепсисом.

— После того, как он умудрился на глазах твоего брата взять силой одну из его немногочисленных жен? — он усмехнулся и оторвал зубами кусок грудки запеченного фазана.

— Ничего такого! Мы с достопочтенным князем Велимиром частенько так играли в детстве, — заверил Радмир и отпил меда из своей чарки. — Так что без обид.

В обеденную постучались и через секунду из двери выглянула служанка:

— Хозяин, тут госпожа хочет зайти отобедать.

— А, валяй, — жестом поманил Анатрог, жадно доедая грудку. Затем он наклонился к Радмиру и тихо проговорил, — Будь добр, без изнасилованных женщин, пожалуйста.

— Ты меня за дурака здесь держишь? — грозно ответил собеседник и ударил себя по груди так, что сам же и закашлял.

— Не поперхнись, дурак! — бросил Анатрог. В то же мгновенье в комнату зашла Аня в синем платье со свисающими чуть ли не до пола рукавами и распущенными, но уже расчесанными волосами; дядя выдвинул рядом с собой стул и жестом указал на него. — А, садись, Анютка, сюда давай! Дулька, неси ей фазана!

— Но господин, ей, как девушке, нельзя такое жирное мясо! Я ей обычно приношу капустку с морковкой… — запротестовала было служанка; Аня надулась и скрестила руки на груди.

— Ай, кто на таком сухом пайке выживет! — бросил дядя и, грозно взглянув на служанку, повторил приказ: Неси фазана, сейчас же! Спинку с гузкой да ножку!

— Слушаюсь! — покорно согласилась служанка.

— И еще, — вдруг Анатрог вспомнил о важном. — Вытри за ним, когда придешь!

Дядя указывал на сына Радмира. Аня засияла и похлопала в ладоши.

— Ну что, Анька, теперь пришел черед и тебя спрашивать, — весело начал разговор Радмир. — Как ты думаешь, могу ли я надеяться на заключение союза с моим братом Велимиром?

Аня всерьез задумалась.

— Ну чего ты девке голову-то морочишь? — пожурил его Анатрог.

— Это тот князь, против которого Вы пошли на войну? — уточнила Аня.

— Да, — удивленно согласился Радмир.

— Ну тогда о каком примирительном союзе может идти речь? — Аня пожала плечами и в этот момент Дуля принесла ей фазана. Она жадно накинулась на долгожданную вкуснятину, практически позабыв о всяких манерах. Дядя ухмыльнулся и горделиво взглянул на Радмира.

— Ба! Да Вы сговорились! — воскликнул он. — Яблоко от яблоньки… Девка-то у тебя умная какая. Интересно, кому же такая бестия достанется?

Сказав это, он как бы невзначай кивком указал на своего сына, которому служанка с еле скрываемым отвращением подтирала тряпкой запачканные пережеванной едой брюки. Дядя ревниво бросил на него взгляд и неодобрительно покашлял. Радмир неловко уставился в потолок.

— Анюта, а чем ты занималась в наше отсутствие? — сгладил своим вопросом напряженную атмосферу Анатрог.

— Да как обычно, — мечтательно отозвалась племянница. — Вышивала крестиком, пела с птичками и сидела у окна в ожидании Вас, дяденька.

— Ну ты мне зубы-то не заговаривай, — рассмеялся дядя, чуть не подавившись фазаньим крылом. — И голубей-то ты не гоняла, и в лапту с челядью не играла, и по крышам не лазила…

— Ну или так, — хитро улыбнулась Аня.

— Да не переживай ты, — жирной рукой дядя потрепал Аньку по голове. — Характером вся в братца моего!

— Никитка рассказывал страшненькую-престрашненькую историю про Васку Духосплетницу и ее сына Истомку, — аккуратно начала Аня.

— Угу? — дядя обгладывал косточки, но внимательно слушал.

— Он говорил, что Истомку убила Ночница, съев его глаза и зашив ему рот.

Дядя подавился и переглянулся с Радмиром. Они оба залились хохотом.

— Ой, ну и байки! — воскликнул Радмир.

— Почему?

— Дак это бабы все понапридумывали и детей пугали страшилками. Все совсем не так было, — сказал Анатрог.

— А как все было? — настойчиво любопытствовала Аня.

— Ну, — дядя доел фазана и откинулся на стуле. — Все гораздо прозаичнее: Васка с самых родов своего отпрыска ненавидела и еще при беременности пыталась от него избавиться. Она постоянно жаловалась на шум и крики Истомы, да и сама она, чего уж тут скрывать, пыталась его то ли придушить, то ли утопить, но как-то не получалось. Она сама об этом всем талдычила. Короче говоря, он ее в какой-то момент совсем достал, спать не давал, что она совсем поехала кукушкой: выколола ему глаза и зашила ему рот. Жалко дитя, а еще сильнее жалко, что из этого всего сделали местную страшилку.

— То есть, по-Вашему, Ночница — это всего лишь байка? — как бы невзначай подытожила Аня.