Хребет Индиго

10. ГРИФФИН

Сдержанность, которая требовалась, чтобы держаться подальше от Уинслоу, была непосильной.

Последние две ночи я практически забаррикадировался дома. Мой почтовый ящик был пуст, рабочий стол чист. Вчера вечером, после ужина, я так сильно хотел пойти к ней, что провел три часа, чистя стойла в сарае.

Был занят.

Держал дистанцию.

Моя кожа жаждала ее тепла. Мои пальцы дергались, отчаянно желая запутаться в ее волосах. Мои руки болели от желания обнять ее, когда она засыпала.

Я скучал по ее голубым глазам. Я скучал по веснушкам на ее носу.

Ночи были жестокими. Бессонными. Но даже дни были трудными. Был полдень, и все, чего я хотел, это развернуть пикап, поехать в город и разыскать ее.

Я не позволял себе сломаться.

Ранчо и моя семья требовали моего полного внимания. Ни на что другое не было времени.

Так не должно быть. Никогда в жизни мне не было так трудно отпустить женщину. Особенно, когда не было никаких обязательств. Черт, в колледже у меня были подружки, которых было легче вычеркнуть из памяти, несмотря на то, что я встречался с ними месяцами, прежде чем расстаться.

Так какого черта Уинслоу Ковингтон засела у меня в голове?

Ее красота была непревзойденной, ее интеллект — так же привлекателен, как и ее стройное тело. Ее энергия в спальне и то, как наши тела соединялись, не было похоже ни на что, что я чувствовал раньше.

Это должно быть физическое явление, верно? Химические вещества и гормоны затуманили мой рассудок. Одна мысль о ее обнаженной, кремовой коже — и я снова был тверд. Как и последние два дня.

— Черт возьми, — пробормотал я.

— Что? — спросил Матео с пассажирского сиденья моего пикапа.

— Ничего. — Я махнул рукой. — Спасибо, что пришел сегодня.

— Без проблем. — Он пожал широкими плечами.

В свои двадцать два года он еще не до конца сформировался. Но он окрепнет. Если он продолжит есть мамину стряпню и работать на ранчо, как этим летом, обливаясь потом и испытывая растущие мышцы, то скоро он будет таким же большим, как я.

Из всех моих братьев и сестер мы с Матео были наиболее похожи друг на друга. У нас у всех были одинаковые каштановые волосы и голубые глаза, но у нас с Матео был одинаковый нос, с небольшой горбинкой на переносицы. Как и у меня, у него было ярко выраженное адамово яблоко, о чем я не задумывался до Уинн.

Она любила проводить языком по моему горлу, особенно когда я был погружен в ее тело.

Блять. Почему я не могу перестать думать о ней?

— Какие планы на сегодня? — Матео подпер предплечьем открытое окно. В воздухе витал запах травы, земли и солнечного света.

В жизни было не так много мест, где бы я предпочел оказаться, чем катиться по грунтовой дороге Монтаны в июне.

Кровать Уинслоу грозила занять это место.

— Я бы хотел проверить забор вдоль дороги к хребту Индиго. Конор начал, но… ну, ты понимаешь. — У меня не хватало духу посылать туда кого-либо после Лили Грин.

— Да, — пробормотал Матео. — Как у него дела?

— Мы усердно работаем с ним. — На другой стороне ранчо и как можно дальше отсюда.

— Ему всегда нравилась Лили. Даже после их разрыва. Я всегда думал, что, в конце концов, они сойдутся.

— Мне жаль. — Я посмотрел на него и слабо улыбнулся.

Лили была на год младше Матео, но из-за размера школы Куинси они должны были хорошо знать друг друга.

— Я давно с ней не разговаривал. Но каждый раз, когда я сталкивался с ней, она улыбалась. Обнимала меня. Она была такой милой. Как будто ты был ее давним другом, которого она не видела много лет. А не кто-то, кого она видит раз в месяц в банке. Я понятия не имел, что ей тяжело. Никто не знал.

Потому что, возможно, это было не так.

Эта мысль ударила так быстро и сильно, что я вздрогнул.

Сомнения были делом рук Уинслоу. Она поселила их в моем мозгу, и теперь, когда речь заходила о Лили, все прежние предположения выбрасывались в мусорную корзину.

Было ли что-то еще в её смерти? Что, если она не покончила с собой?

Уинн искала ее парня или партнера во время наших походов в бары. Может быть, Лили недавно с кем-то переспала. Может, тот парень сделал что-то, что задурманило ей голову. Или, может быть, она была не одна на хребте Индиго.

Может быть, было что-то еще.

— Лили с кем-то встречалась? — спросил я.

— Нет, насколько я знаю. Когда я видел ее в баре, она обычно была с другими девушками.

Вероятно, с теми же девушками, которых Уинн назвала Джону в «Большом Сэме». Местные девушки. И, зная Матео, он бы не стал обращать на них особого внимания.

Мой младший брат брал пример с меня в этом отношении. Его не интересовали отношения, и туристки не стали бы приставать к нему с расспросами.

Это был совет, который я ему дал.

Совет, которому я сам не следовал.

— Слышал, ты переспал с внучкой Кови. Уинслоу. — Матео усмехнулся. — На прошлой неделе я получил штраф за превышение скорости. Как думаешь, ты сможешь уговорить ее решить этот вопрос для меня?

Идея о том, что мы с Уинн сможем сохранить наши отношения в тайне, распалась, как мокрая туалетная бумага.

— Это не то, что ты думаешь.

— Секс-приятели?

Этот термин меня раздражал, и мои руки крепче сжали руль. Это был правильный термин, но он был похож на гвозди, скребущие по меловой доске в моем ухе.

— Где ты об этом услышал?

— Вчера вечером столкнулся с Эмили Нельсен в «Старой мельнице». Она спросила, где ты. Я сказал ей, что ты, вероятно, дома, а потом она сделала какой-то комментарий о том, что ты также можешь быть у Уинслоу Ковингтон.

— Проклятая Эмили. — Я покачал головой.

Именно из-за нее я избегал дома Уинслоу последние два дня. Очевидно, это было бессмысленно.

В среду я зашел в «Кофе у Иденов», чтобы взять один из сэндвичей Лайлы на обед. Она разговаривала с Эмили, проявляя дружелюбие. Лайла всегда была милой. Может быть, потому что она была умнее меня. Она держала своих друзей близко, а врагов — в складках своего зеленого фартука.

Эмили никогда не была груба с Лайлой, и они закончили школу одновременно. Какое-то время я думал, что они могли бы быть друзьями, но не придавал этому значения. Потом я облажался и трахнул Эмили однажды ночью год назад, и с тех пор она только и делала, что крутилась вокруг Лайлы.

Моя сестра была умна. Она знала, почему Эмили целует ее в задницу.

Я совершил ошибку, сев за их столик, чтобы поговорить с сестрой. Это было… информативно. Эмили не только сплетничала о каждом человеке в кафе, но и сказала, что видела мой пикап у дома Уинслоу три ночи подряд.

Я знал лучше. Черт возьми, я знал лучше. Как я мог быть настолько глуп, чтобы забыть, что Эмили живет в том районе? Конечно, она узнала бы мой пикап. Последнее, что мне было нужно, это чтобы по Куинси поползли слухи. Это было последнее, что нужно было и Уинн.

Поэтому я держался подальше.

Это было самое разумное решение. Для нас обоих.

Уинн и так сражалась в данный момент. На станции. С обществом — не благодаря статье Эмили. Ей не нужно было вести войну еще и со сплетниками.

— Она хороший полицейский, — сказал я Матео. — Я думаю, она была правильным выбором.

Не смотря на то дерьмо, которым я осыпал Уинн из-за того, что она была аутсайдером, она подходила сюда как никто другой. Она серьезно относилась к работе и имела приличные связи. Хотя я не был в восторге от ее дружбы с Фрэнком Найджелом.

Этот засранец мог идти в жопу. У него всю жизнь были проблемы с моей семьей без всякой причины. Он покупал латте в кофейне Лайлы, флиртовал с ней, пока ей не становилось неловко, а потом оставлял дерьмовый отзыв на «Yelp»^[11]. Он заходил в ресторан Нокса в «Элоизе» и говорил всем, кто слушал, что еда там посредственная.

Он говорил обо всех нас за спиной — мне и папе в лицо. По крайней мере, он перестал притворяться, когда мы сталкивались друг с другом в городе. В последний раз, когда он пытался пожать мне руку, я дал ему понять, что от этого сукиного сына мне никакого проку.

Дружба Фрэнка с Кови была единственной черной меткой против нашего многолетнего мэра. Я так и не понял, как они стали такими хорошими друзьями. Соседи, наверное. Надеюсь, Уинн не слушала яд Фрэнка.

Мы с Матео подошли к краю канавы вдоль дороги. На угловом столбе болтался обрывок проволоки. Я припарковал пикап, взял с сиденья пару кожаных перчаток и натянул кепку, чтобы она закрывала лицо. Затем мы с братом принялись за работу по ремонту колючей проволоки.

Прошло два часа, и мы прошли половину пути.

— Еще хлам. — Матео поднял колпак, лежащий на высокой траве.

— Просто брось его в кузов пикапа. Клянусь, предыдущие владельцы этого места разобрали целый автосалон и оставили куски разбросанными здесь, только чтобы раздражать меня.

Я собирал ржавые обломки и старые детали с тех пор, как купил этот участок. Нам потребовался месяц регулярных поездок в Миссулу, чтобы вывезти все старые машины, которые они оставили разбросанными вокруг сарая.

— Ненавижу ставить ограждения, — пробормотал Матео, беря в руки плоскогубцы для железа.

Я усмехнулся.

— Это часть ранчо.

— Это часть тебя.

Это ранчо было всем, о чем я когда-либо мечтал. С самого детства я знал, что буду жить и умру на этом месте. Мое сердце принадлежало этой земле. Моя душа была привязана к земле. День честной работы давал мне покой.

Я считал себя счастливчиком, что счастье приходит легче всего, когда мои сапоги стоят в грязи. Это была не работа. Это была страсть. Это была моя свобода.

Мои братья и сестры любили ранчо, но это не было их мечтой.

— Есть мысли о том, чем ты хочешь заниматься? — спросил я Матео. Будучи на девять лет старше, я часто чувствовал себя скорее дядей, чем старшим братом. Он приходил ко мне за советом, как это было с Бриггсом.

— Нет. — Он застонал, обжимая зажим, чтобы прикрепить новую проволоку к стальному столбу ограды. — Я не знаю. Только не это.

— На ранчо есть и другие дела, кроме ограждения.

— Это всегда было твоим.

— Это не обязательно должно быть только моим.

— Я знаю. Если бы я хотел быть частью этого, ты бы это сделал. Но я просто… не хочу. И я пока не знаю, чего хочу. Так что я буду работать здесь и в гостинице, пока не разберусь.

— Предложение всегда в силе.

— Спасибо. — Он кивнул и отошел от секции, которую мы только что починили. Он посмотрел мимо моего плеча, когда звук шин, хрустящих по гравию, наполнил воздух.

Я повернулся, когда пикап Бриггса катился в нашу сторону. За рулем сидел мой дядя, а позади него, на фоне стеклянного окна, на оружейных стеллажах лежали две винтовки.

— Почему он одет в оранжевое? — спросил Матео.

— Черт. — Я откинул верхнюю проволоку, чтобы перекинуть ногу через забор, затем пошел к дороге, Матео рядом со мной, когда Бриггс остановился.

— Привет, парни.

— Привет, Бриггс. — Я прислонился к его двери. — Что ты задумал сегодня?

Он показал большой палец на свои винтовки.

— Решил поохотиться у основания хребта Индиго. Вчера я видел стадо оленей. Хорошо бы заготовить побольше вяленого мяса, пока снег не сошел в ближайшие пару недель.

— Что за нахуй? — пробормотал Матео.

Я вздохнул, чертовски желая, чтобы мой отец перестал игнорировать это. Инциденты становились все более частыми.

— Бриггс, сейчас еще не сезон охоты.

— Сейчас октябрь.

— Сейчас июнь.

— Нет, это не так. — Он нахмурился. — Что, черт возьми, с тобой не так? Сейчас октябрь.

— Сейчас июнь. — Я достал свой телефон из заднего кармана и открыл календарь, чтобы он увидел.

— Ты же знаешь, я не доверяю этим чертовым телефонам, — хмыкнул он. — Хватит дурачиться, Грифф.

Господи.

— Ты не можешь пойти на охоту прямо сейчас, Бриггс. Сейчас не сезон.

— Не говори мне, что я могу и чего не могу делать на своем ранчо. — Его голос повысился, и лицо приобрело красный оттенок. — Чертовы дети. Бегаете по всей этой территории, как будто она принадлежит вам. Сколько лет я здесь работаю? Это мое место. Принадлежит мне и моему брату. Ты не можешь указывать мне, что делать.

— Я и не пытаюсь указывать тебе, что делать. — Я поднял руки. — Просто посмотри вокруг. По твоему это выглядит как октябрь?

Он нахмурил лоб, глядя вперед, рассматривая зеленую траву и полевые цветы на лугах.

— Я…

Бриггс запнулся, уставившись на руль. Затем, в мгновение ока, он поднял руку и ударил ею по приборной панели.

— Блять.

Я напрягся.

Матео вздрогнул.

— Блять! — Бриггс снова зарычал и нанес еще один удар по приборной панели.

Эта вспышка была так не похожа на него, так не похожа на его мягкий, спокойный характер, что мне потребовалось мгновение, чтобы отреагировать. Никогда в жизни я не видел, чтобы он кричал. Ни разу. В этом они с отцом были очень похожи. Оба всегда держали себя в руках. Именно поэтому они оба так хорошо ладили с лошадьми и детьми.

Этот человек не был моим дядей.

Этот яростный, рассерженный человек понял, что его разум ускользает.

И с этим ничего нельзя было поделать.

Я положил руку ему на плечо.

— Сезон стрельбы из лука наступит раньше, чем ты это поймешь. Наверное, ты просто перепутал дни в своем домашнем календаре. Со мной такое постоянно случается.

Он кивнул, его глаза расфокусированы.

Мы с Матео переглянулись, и когда он открыл рот, я покачал головой. Сейчас было не время для вопросов. Они появятся позже. Вместе с очередным разговором с моим отцом о психическом здоровье Бриггса.

— Мы хотим пить, а воду мы сегодня забыли, — соврал я. Фляга в моем пикапе была полна. — Не возражаешь, если мы заедем к тебе, чтобы быстро попить?

Прежде чем Бриггс успел ответить, Матео обогнул капот и забрался на пассажирскую сторону пикапа нашего дяди.

— Встретимся там.

Я кивнул, подождал, пока они развернут пикап и поедут по гравийной дороге, после чего вернулся на свою сторону забора и сел в свой пикап. Я догнал их примерно на полпути в гору к хижине Бриггса.

Когда мы подъехали, Бриггс вышел из пикапа и сбросил свою оранжевую форму охотника. Он покачал головой, словно недоумевая, зачем он вообще его надел, а затем махнул нам с Матео рукой.

Гнев, который он испытывал ранее, казалось, исчез.

— Как дела на горе? — спросил я, когда мы устроились в креслах за круглым обеденным столом Бриггса.

— Хорошо. Пенсия становится однообразной. Но я много хожу в походы. Пытаюсь оставаться в форме.

— Какие маршруты? — спросил Матео, делая глоток воды.

— В основном вокруг хребта Индиго. Это сложно, но с вершины открываются прекрасные виды.

Он уже второй раз за сегодня упомянул хребет. Десять лет назад я бы, наверное, не стал об этом задумываться. Но теперь, после тех трех девушек… мало кто из нас ходил на Индиго.

Трагедии свойственно портить красоту.

— Ты видел там еще кого-нибудь? — Мой вопрос прозвучал в ответ на сомнения Уинслоу.

— Нет. Там всегда только я. Почему ты спрашиваешь?

— Просто любопытно.

Если бы Бриггс кого-то видел, вспомнил бы он вообще?

Мы допили воду, и я отнес стаканы в раковину, глядя на двор.

Бриггс был занят, подстригая траву вокруг дома. Он посадил небольшую приподнятую грядку. Из богатой черной почвы прорастали зачатки овощей. Вокруг нее была высокая изгородь для защиты от оленей, высотой в семь футов, в надежде, что они не перепрыгнут ее и не съедят его урожай. Рядом с забором стояла пара ковбойских сапог, каждый из которых был наполнен грязью и рубиново-красным цветком.

— Мне нравятся эти сапоги, Бриггс. Умная идея.

Он хихикнул и встал со своего места, подойдя и встав рядом со мной.

— Я и сам думал, что это довольно умно. Довольно хорошая пара сапог, но слишком маленькие для моих больших ног. Нашел их на тропе некоторое время назад. Выбрасывать их было жалко, поэтому я решил превратить их в цветочные горшки.

У меня свело живот.

— Ты нашел их?

— Да. Я ходил на поиски сброшенных оленьих рогов.

— Где?

— О, я не знаю. Какая-то тропа недалеко отсюда.

Скорее всего, тропа на хребте Индиго. Потому что вдоль коричневого кожаного голенища шла розовая строчка. Мужских сапог с розовой строчкой было много, но изящная квадратная форма носка и свод каблука… это были женские сапоги.

Уинслоу искала туфли Лили Грин.

Чувство тревоги в моем нутре говорило о том, что я только что нашел их.

— Нам пора идти, — сказал я Матео. — Спасибо за воду, Бриггс.

— Заходите в любое время. Здесь одиноко.

Я кивнул, в горле запершило.

— Эй, ты не против, если я одолжу эти сапоги на время? Мама, возможно, сама захочет сделать что-то подобное.

— Вовсе нет. Если они ей понравятся, она может оставить их себе.

— Спасибо. — Я вышел из дома и взяла сапоги.

Они были пыльные, но относительно новые. Кожа на носке и голенище была жесткой. Я просунул палец в каждый ремешок, надеясь не оставить отпечатков пальцев, и потащил их к своему пикапу.

— Дядя Бриггс не в себе, — выдохнул Матео, когда мы выехали на дорогу. — Всю дорогу сюда он продолжал называть меня Гриффином.

— Я поговорю с папой.

Снова.

— Думаешь, у него то же, что было у дедушки?

Я кивнул.

— Думаю, да.

— Что будет дальше?

— Я не знаю. — Но если отец не предпримет никаких действий в скором времени, этим займусь я и сделаю то, что нужно.

Бриггсу нужно было показаться врачу. Нам нужно было знать, с чем мы имеем дело. Может быть, лекарства помогут. А может, и нет.

Я отвез нас обратно к родителям, высадив Матео у магазина.

— Ты не зайдёшь?

— Нет, мне нужно ехать в город.

Я мог бы обвинить Бриггса в том, что он разрушил мою решимость держаться подальше. Но, на самом деле, это был лишь вопрос времени, когда моя решимость разрушится.

— Хорошо. — Матео указал на сапоги на заднем сиденье. — Хочешь, чтобы я отнес их в дом?

— Нет. Они не для мамы.

Они были для Уинн.