Хребет Индиго

19. ГРИФФИН

— Что смешного? — спросил я.

Уинн сдерживала хихиканье с тех пор, как мы вышли из продуктового магазина.

— Ничего.

Подергивание уголка ее рта говорило об обратном.

— Малышка. Выкладывай.

— Я просто никогда не ездила в твоем пикапе.

— Ладно, — пробурчал я, притормаживая перед своим домом. — Почему это смешно?

— Потому что он грязный. — Ее красивый смех вырвался наружу. — Ты самый аккуратный и опрятный человек, которого я когда-либо встречала. Если я оставляю крошки на столе, ты их убираешь. Я никогда не видела, чтобы твои корзины были переполнены грязной одеждой. Когда ты бреешься, нет ни одной волосинки, которую ты не смыл бы в канализацию. Но этот пикап…

Я пожал плечами.

— Это пикап для ранчо.

Содержать его в чистоте было практически невозможно. Работа в грязи весь день означала, что я неизбежно занесу ее на своих сапогах. То же самое происходило с соломой и сеном. И большую часть времени я предпочитал опускать окна, а не пользоваться кондиционером, так что пыль была само собой разумеющейся.

— Мне нравится, что здесь грязно. — Она отстегнула ремень безопасности и наклонилась через консоль, целуя нижнюю часть моей челюсти. — Это делает тебя реальным.

— Я настолько реален, насколько это возможно для тебя, Уинслоу. — Я заправил прядь волос ей за ухо.

Ее темно-синие глаза смягчились, и она прислонилась щекой к моей ладони.

Никто из нас не двигался. Мы просто сидели там, соприкасаясь, не сводя глаз друг с друга, впитывая этот тихий момент.

В последние две недели спокойных моментов было мало.

За это время тема Бриггса в основном обходилась стороной. Для нас обоих это была больная тема.

Уинн сделала то, что должна была сделать. Она была права, поставив меня на место. Мама и папа тоже встали на ее сторону. Да, они вызвали адвоката, но ни один из них не осудил ее за то, что она задала Бриггсу несколько вопросов.

С тех пор она провела некоторое время в походах вокруг хребта Индиго и по тропам, которые вели с утеса к хижине Бриггса. Она всегда сначала спрашивала меня, оказывая мне такое же уважение, как и любому другому владельцу земли. В остальном она занималась своими делами, а я сосредоточился на ранчо.

Мы были в самом разгаре летнего сенокоса. Валки и пресс-подборщики работали от рассвета до заката. Конец июля всегда был суматошным временем. Мы постоянно перегоняли стада скота с одного пастбища на другое, чтобы не допустить перевыпаса травы в эти жаркие летние дни. Сорняки нужно было опрыскивать. Оборудование чинить. Один из наших тракторов сломался в начале недели, и я провел большую часть двух дней с нашим механиком, оба мы были измазаны маслом, пытаясь починить его.

К тому времени, когда я каждый вечер добирался домой, я уже не мог стоять на ногах.

Уинн была занята на станции и проводила время с Кови. Она уходила каждое утро, и ежедневное беспокойство о ней становилось основным течением дня. Работа помогала отвлечься, но я не мог по-настоящему вздохнуть, пока она не была здесь. Под моей крышей. В моей постели.

Мне нравилось, что мой дом становился ее домом. Несколько ночей на этой неделе она приходила домой раньше меня. Я заставал ее внутри, обувь была брошена у двери, она одета в одну из моих футболок, а форма обычно валялась на полу рядом с корзиной для белья, а не в ней. Однажды вечером она сидела на крыльце и пила вино.

Скорее рано, чем поздно, я хотел, чтобы это было ее единственным убежищем. Учитывая, что остальная мебель уже прибыла в ее дом в городе, но она еще не распаковала ее, я воспринял это как хороший знак.

— Нам лучше занести эти продукты в дом, — сказала она.

— Да.

Она наклонилась для еще одного поцелуя, а затем вылезла.

Я встретил ее у задней двери, открыв ее. Пока она накидывала полиэтиленовые пакеты на предплечья, я сделал то же самое, после чего последовал за ней внутрь. Затем мы вышли за вторым грузом, так как мой холодильник и кладовая были почти пусты.

— Что это? — спросила она, поднимая старый колпак от колеса, который Матео нашел несколько недель назад.

— Мусор. Помнишь место, которое я купил у хребта Индиго, через дорогу?

— Да. — Она провела пальцем по слову «Jeep», вдавленному в металл.

— У того парня было около миллиона старых машин, припаркованных повсюду. Матео нашел это вдоль дороги, ведущей к хребту. Думаю, я до конца жизни буду находить ржавые детали то тут, то там.

— Ах. — Она бросила его поглубже в багажник пикапа, прежде чем взять последний пакет.

Мы вместе работали на кухне над разгрузкой пакетов. Все было просто. Скучно и уныло. Но что-то в совместном походе в продуктовый магазин, в толкании тележки туда-сюда по проходам, в движении в тандеме по кухне, заставило меня влюбиться в нее еще больше.

Может быть, потому что мне показалось, что это место ждало ее все это время.

— Мы купили всю эту еду. — Она стояла у открытого холодильника. — И я понятия не имею, что мне хочется съесть на ужин.

Я хихикнул.

— Стейк с картошкой? Я могу приготовить на гриле.

— Отлично. Что я могу сделать?

— Поцелуй повара.

Она закрыла холодильник и подошла к столу, где я стоял, прижавшись к моей груди. Ее руки обвились вокруг моей талии, проникая под подол моей рубашки. Как только ее ладони сомкнулись на голой коже моей спины, мои губы оказался на ее губах. Наши языки сражались в этой восхитительной войне.

За несколько секунд до того, как сорвать с нее рубашку, я замер, услышав, как открылась входная дверь.

— Гриффин, если твой член на свободе, это твое пятисекундное предупреждение убрать его до прихода девочек, — разнесся голос Нокса по коридору.

Я оторвал свой рот от рта Уинн, вытирая его насухо.

— Уходи.

Он проигнорировал меня, выходя из прихожей. Когда он вошел в кухню, то направился к Уинн.

— Привет, я Нокс.

Уинн прочистила горло и отошла, больше не прикрывая выпуклость за моей молнией.

— Привет. Я Уинслоу.

— Приятно познакомиться. — Он пожал ей руку, затем посмотрел на меня. — Наконец-то.

Свидание в ресторане, которое я обещал ей, так и не состоялось. Отчасти потому, что мы были заняты. Отчасти потому, что мы оба были довольны тем, что заперлись вместе.

— Девочки принесут ужин. — Нокс подошел к холодильнику и достал одну из моих бутылок пива. — А я воспользуюсь редким вечером, чтобы не отвечать за еду.

— Подожди. — Я поднял палец. — Какой ужин?

— Мама сказала, что ты дома и что она видела здесь машину Уинслоу. Так что, это вторженпие. — Он повернулся к Уинн. — Убедиться, что ты знаешь, что нет никаких обид по поводу дела Бриггса, и что единственный, кто взбесился из-за этого, это ты.

Лицо Уинн расслабилась.

— Спасибо.

— Не за что, — подмигнул ей Нокс.

Я вздохнул, благодарный за поддержку, хотя и не был в восторге от переполненного дома.

— Значит, все придут сюда?

Нокс покачал головой.

— У мамы и папы уже есть планы.

— А если бы у нас были планы?

— А у тебя они были? — спросил Нокс у Уинн.

— Нет, — засмеялась она. — Просто ужин.

— Видишь? — Он указал пивом в мою сторону, затем, отпив, вернулся к холодильнику, чтобы принести мне одно. — Выпей это и расслабься. Будь благодарен, что мы дали вам двоим столько времени.

Я взял бутылку, снял крышку и протянул ее Уинн.

— Тебе это может понадобиться.

— Девочки принесут сангрию, — сказал Нокс.

— О, я подожду. — Уинн отмахнулась от моего пива.

— Но… — Нокс поднял брови. — Сангрию приготовила Элоиза.

Я сморщился.

— Малышка, тебе лучше ограничиться пивом. Или я открою для тебя бутылку вина.

— Что не так с сангрией Элоизы? — спросила она.

— Мама любит шутить, что она подарила нам, детям, свой кулинарный талант, но поскольку она так много давала Ноксу и Лайле, что к тому времени, когда родились Элоиза и Матео, для них ничего не осталось.

— Есть вероятность, что сангрия может убить тебя, — сказал Нокс.

Уинн выхватила у меня из рук бутылку пива.

Я пошел к холодильнику за бутылкой для себя. Как только крышка была снята, входная дверь снова открылась, и послышался шум голосов, как будто кто-то нашел в доме регулятор громкости и включил его на максимум.

— Боже, какие они громкие, — пробормотал Нокс.

— Ты не можешь жаловаться, — бросил я на него взгляд. — Это была твоя идея.

— Вообще-то, моя. — Лайла вошла на кухню с тремя пластиковыми контейнерами, каждый из которых был разного оттенка зеленого. — Привет, Уинслоу.

— Привет, Лайла. — Уинн помахала рукой, и я был рад, что она приняла это как должное.

Уинн собиралась стать частью моей жизни — никаких «если», только факты — и моя семья вторглась в ее. Это была их природа. Черт, я тоже вторгался. Хотя обычно я заходил к ним на работу, а не появлялся на пороге их дома.

Талия и Элоиза вошли следом, первая несла тарелку с готовыми котлетами для бургеров, а вторая — кувшин сангрии.

— Привет, Уинн. — Талия поставила тарелку, затем обогнула остров и обняла Уинн. — Как дела? Как Кови?

— Я в порядке. И он чувствует себя отлично. Слегка раздражен количеством овощей, которые я ввела в его жизнь.

— Хорошо. — Талия отпустила Уинни, освободив место для Элоизы, которая тоже обняла ее.

— Привет, Уинн.

— Привет, Элоиза. Как твой отель?

— Потрясающе. — Моя младшая сестра сияла. — Технически это отель мамы и папы, но…

— Они бы пропали без тебя. — Я придвинулся ближе, чтобы обнять ее сбоку. — Привет, малыш.

Голубые глаза Элоизы сверкнули, когда она улыбнулась мне.

— Привет, старший брат.

— У тебя все хорошо?

Она кивнула, расслабившись у меня под боком.

— Просто занята. Ты же знаешь, как это бывает летом.

Гостиница «Элоиза» была сердцем Куинси.

А Элоиза была сердцем гостиницы.

— Элоиза — моя любимая сестра, — сказал я Уинн.

— Э… — Глаза Уинн расширились, она посмотрел на других моих сестер и брата. — Ты должен был сказать это вслух?

— У нас у всех есть любимчики, — хихикнул Нокс. — Моя — Лайла.

— У меня — Грифф, — сказала Лайла, открывая крышку одного контейнера, наполняя кухню ароматом, от которого у меня заурчало в животе.

— У вас у всех есть любимчики. Серьезно? — Уинн рассмеялся, затем указал на близнецов. — А вы двое не любите друг друга?

— Я люблю Лайлу больше всех, потому что мы были в одной утробе, — сказала Талия. — Но мой любимчик — Мэтти.

— Где Матео? — спросил я, обнимая Элоизу одной рукой, а другой поднося бутылку пива к губам.

Как по команде, входная дверь распахнулась.

— Вечеринка здесь!

— Он отвечал за пиво. — Нокс подошел и хлопнул меня по плечу. — Надеюсь, простыни в гостевых спальнях чистые.

— Черт. — Я поднял лицо к потолку.

Итак, мои братья и сестры не только вторглись в дом, чтобы поужинать, но и собирались напиться и переночевать.

Теперь понятно, почему мама и папа решили пропустить ужин.

Вероятно, они подозревали, что ужин будет шумным.

Так и вышло.

Элоиза убедила всех попробовать ее сангрию, пообещав, что никто не умрет. Было много гримас, но кувшин был пуст, а мои сестры навеселе.

— Давайте разведем костер. — Талия вскочила со своего места на террасе, выходящей на задний двор. Пошатываясь, она сделала несколько первых шагов к лестнице, ведущей к кострищу.

— Да! — радостно воскликнула Лайла. — И сделаем s’mores^[16].

— Нет. — Я покачал головой. — Слишком сухо для костра.

— С тобой не весело, — пробурчала Элоиза со своего стула рядом с моим. Ее веки были едва приоткрыты. — Уинн, твой парень — обломщик.

Она хихикнула со своего места на моих коленях.

— Он не такой уж и плохой.

— Без обид, Уинн, — сказал Матео со своего места рядом с Элоизой. — Но твое мнение не имеет значения. Ты единственная, кто сегодня увидит Веселого Грифа.

— Фуу, — поморщилась Талия.

— Слишком далеко, Матео, — вздрогнула Лайла.

Уинн зарылась лицом в мое плечо и засмеялась.

— Матео, помнишь, когда Грифф был веселым братом? — спросила Элоиза.

— Грифф никогда не был веселым.

— Извините. — Я наклонился вперед, чтобы бросить на него взгляд. — Я купил тебе пиво, когда ты был несовершеннолетним.

Матео насмешливо хмыкнул.

— Когда мне было двадцать. За шесть дней до того, как мне исполнился двадцать один. Это не весело.

Уинн села прямо.

— Содействие правонарушениям несовершеннолетних?

— Не слушай. — Я закрыл ее уши ладонями. — Вы, ребята, меня сегодня просто убиваете.

Нокс вышел из дома с двумя бутылками свежего пива, протягивая одну мне.

— Похоже, тебе это нужно.

— Спасибо, — пробормотал я. — Я собираюсь начать запирать эту чертову дверь.

Уинн прижалась сильнее, целуя меня в щеку.

— Тебе весело.

— Да, весело, — усмехнулся я, прижимая ее к себе, когда она зевнула.

Солнце село несколько часов назад. Звезды устраивали свое ночное шоу, мерцая со своего трона в полуночном небе.

Я был измотан, и, хотя завтра-сегодня было воскресенье, список моих дел был длинным. Но я не хотел быть нигде, кроме как в этом кресле с Уинн на коленях, слушая, как мои братья и сестры безжалостно издеваются надо мной.

— Что еще мы можем рассказать Уинн? — спросила Лайла.

— Ничего, — проворчала я. — Ты уже достаточно сделала.

Каждую постыдную историю из моей жизни они рассказывали. Засранцы.

— А как насчет того случая, когда его поймали на первом курсе с той девушкой под трибунами на футбольном матче? — спросил Матео.

— Нет, спасибо, — отмахнулась Уинн. — Давайте пропустим эту историю, пожалуйста.

— Это был не я, — сказал я. — Это был Нокс.

— И это была веселая ночь, — засмеялся Нокс. — В ту ночь я потерял девственность.

— Слишком много информации, — Элоиза встала со стула. — Мне нужно идти спать.

— Я помогу. — Я подтолкнул Уинн, и мы оба встали, чтобы помочь, потому что Элоиза выглядела так, будто была в пяти секундах от потери сознания.

— Кто где спит? — спросил Матео.

Пока они начали обсуждать, кому какая спальня достанется, я завел Элоизу внутрь, а Уинн последовал за мной.

Вход в дом делил его пополам, кухня была в задней части. В одной половине была гостиная, кабинет и хозяйская спальня. В другой — три спальни для гостей и две ванные комнаты.

Архитектор, которого я нанял для проектирования этого дома, как-то пошутил о необходимости большого количества спален. Мы встретились в городе, чтобы обсудить чертежи, и во время той встречи за обедом каждый из моих братьев и сестер, а также родители заглянули ко мне, чтобы высказать свое мнение.

Долгие годы я жил в мансарде над сараем у мамы и папы. Там же в данный момент жил Матео. Но когда я стал старше, пришло время строить свой собственный дом.

Зная, что это будет мой дом навсегда, я потратил деньги. Я выделил себе много места не только для той семьи, которая у меня может появиться, но и для той, что уже есть.

В первой комнате для гостей было три двухярусные кровати: две двуспальные и одна с комодом внизу. Стены были обшиты досками из потертого амбарного дерева, похожими на сайдинг, которым был обшит мой настоящий амбар. Серые и коричневые полосы придавали ему достаточно характера, чтобы мне не пришлось покупать картину.

Я откинул одеяла на нижней кровати, освободив место для Элоизы.

— Я принесу ей стакан воды. — Уинн выскользнула из комнаты, пока я помогал сестре снять обувь.

— Я люблю ее, Гриффин. — Элоиза одарила меня мечтательной улыбкой. — Но когда ты женишься на ней и у тебя будут дети, не избавляйся от моих двухъярусных кроватей.

— Хорошо, — хихикнул я, укладывая ее. Точно так же, как я укладывал ее в детстве, когда нянчился с ними, чтобы мама и папа могли провести вечер свиданий.

Уинн вернулась со стаканом воды.

— Спокойной ночи, Элоиза.

— Спокойной ночи, Уинн.

Я поцеловал сестру в лоб, затем вышел из комнаты, выключив свет.

— Пойдем, малышка. — Я взял Уинн за руку и повел ее по коридору, мимо гостиной и кухни в нашу часть дома.

Сводчатые потолки хозяйской спальни были выложены толстыми деревянными балками, как и в гостиной. Камин в углу спальни имел каменный очаг от пола до потолка. Двери с большими стеклами выходили на самый дальний конец террасы — мои братья и сестры все еще разговаривали и смеялись снаружи.

Как только я закрыл за нами дверь, Уинн начала расстегивать пуговицы фланелевой рубашки, которую она украла из гардеробной раньше, когда замерзла на улице.

— Я без сил, — сказала она. — Надеюсь, их не волнует, что мы исчезли.

— О, сейчас им точно все равно. — Я расстегнул пуговицы. Затем спустил рубашку с ее плеч, оставив лежать у ее ног.

— Я забыла, как это бывает.

— Что именно?

— Семейные посиделки.

— То есть ты забыла, какими шумными и несносными они могут быть?

— И замечательными, и интересными.

Я запустил руки в ее волосы, разминая кожу головы.

— У тебя были такие вечера с твоими родителями?

— Были. — Она грустно улыбнулась, ее голова склонилась к моему прикосновению. — Это было с их друзьями, так как у них не было братьев и сестер, но в детстве они устраивали летние барбекю, и все смеялись часами. Как сегодня. Это было весело. Мне это было нужно.

— Я рад.

— Тебе было весело?

— Да. Хотя некоторые из этих историй были не совсем те, которые я хотел, чтобы ты услышала.

Она засмеялась.

— Ты действительно пронесся по Мэйн-стрит с маской гориллы на голове?

— Да, — пробормотал я.

Нокс рассказал ей о том, как я проиграл пари в выпускном классе, и платой за это был голый спринт по Мэйн. К счастью, не было оговорено, что я должен был держать голову открытой, поэтому я позаимствовал маску из тайника приятеля для костюмов на Хэллоуин.

— До сих пор мама не знает, что это был я.

— Я хочу быть там в тот день, когда она узнает.

Мое сердце заколотилось.

— Ты будешь.

— Твоя семья невероятна. Тебе повезло, что они у тебя есть.

— Да, — кивнул я.

Было слишком рано заявлять, что они будут и ее тоже. Сегодня вечером каждый из моих братьев и сестер, как и Элоиза перед тем, как заснуть, нашел тихий момент, чтобы сказать мне, что любит Уинн.

— Теперь они приняли тебя.

Она встретилась своим взглядом со мной.

— Правда? А что насчет тебя?

— О, я принял тебя давным-давно. — В ту ночь, когда я встретил ее в «У Вилли». Тогда я этого не понимал, но с той ночи она была моей.

— Что мы делаем, Гриффин?

— Я думал, это очевидно. — Влюбиться в нее было легко.

— Да, — прошептала она. — Думаю, так и есть.

Я открыл рот, чтобы произнести эти слова, но заколебался. Не сегодня. Не тогда, когда мои братья и сестры снаружи, их смех отражается от стен. Не тогда, когда я не пригласил ее на первое свидание.

Слова придут со временем.

Поэтому я опустил свои губы к ее губам, начав с медленного прикосновения. Жар нарастал постепенно, но интенсивно, как солнце в ясный июльский день.

Сняв одежду, прижав ее голую кожу к моей, мы соединились. Одно скольжение моего тела по ее телу, и нас уже ничто не могло разлучить.

Нам не нужны были слова. Ее глаза встретились с моими, когда ее пальцы ног впились в мои икры, когда ее тело задрожало под моим.

Нам не нужны были слова.

Для сегодняшнего вечера было достаточно просто жить ими.