И пришел Король

Глава 12

Дракон медленно обвел взглядом непрошенных гостей — а потом встрепенулся и начал вытягиваться; хрустнула наледь, осыпавшаяся на пол мелкой крошкой, зашуршала по снегу чешуя, крючковатая лапа проехала по земле, оставляя глубокие борозды загнутыми когтями. Кенджи казалось, что все это сон, но, судя по вытянувшимся лицам Аза и Мальчика, а также невероятно озадаченной морде Бурана — выглядел он до того потешно, что в любой другой ситуации Кенджи бы рассмеялся в голос — все происходило взаправду.

— Это что же… Оракул — живой дракон? — разинул рот Аз.

— Оракул?.. — раздался вдруг в голове Кенджи голос, но не тот, что еще совсем недавно призывал убить Призрака; этот звучал спокойно и даже умиротворяюще. — Хм… Кажется, я припоминаю, что давным-давно, когда сон мой был куда менее крепок, сюда частенько приходили различные люди, что задавали какие-то вопросы… Или нет?.. Признаться, мне уже сложно различить где явь, а где — кусок долгих сновидений. Но так как мое настоящее имя вы не сможете произнести при всем желании, зовите меня Оракул.

Говорил он медленно, вдумчиво, нередко делая долгие паузы между словами, словно бы заново привыкая к речи после долгого сна; и, скорее всего, то было недалеко от истины. Мальчик, сбросив оцепенение, отступил чуть назад и натянул тетиву лука, Буран же не сводил с Оракула внимательного взгляда. Похоже, дракон не испытывал к чужакам, потревожившим его, агрессии. Однако если бы дело было ровно наоборот — Кенджи очень сильно сомневался, что их четверка при всем желании смогла бы справиться с подобным созданием, пускай даже последние сотни — тысячи? — лет оно провело в спячке. При мысли о схватке с драконом пальцы Кенджи помимо его воли сжались в кулаки, но он сумел потушить поднимающуюся злобу и спросил:

— Как нам отвечать тебе? Мысленно или…

— Мне нет нужды использовать примитивные способы ведения разговора, — спустя несколько мгновений ответил Оракул. — Однако вы можете общаться так, как привыкли и…

Он вдруг умолк и с шумом принюхался. А потом вытянул длинную шею и приблизил голову к Кенджи — он чуял на себе горячее дыхание дракона и мог разглядеть мельчайшую ворсинку на его шкуре. Несколько мгновений Оракула внимательно изучал Кенджи, чтобы после озадаченно произнести:

— Я чувствую в тебе их дух — но ты человек. Как это возможно? Неужели им удалось осуществить задуманное? Невероятно…

— Кого «их»? — сказал Кенджи, и, припомнив слова Жнеца, которые тот обронил в Одиннадцати Звездах, добавил: — Творцов? Тех… созданий, что живут в сферах?

— Творцы? Хм… Да, это слово вполне им подходит. Что же касается жизни… Если мы говорим об одном и том же — вряд ли ту форму их существования можно так назвать. Разве что в виде злой шутки.

Аз кинул на Кенджи косой взгляд, однако он и сам с трудом понимал, что имеет ввиду Оракул. Кажется, он знал куда больше, чем мог представить Кенджи даже в своих самых смелых фантазиях. На языке у него вертелись просто тысяча вопросов — выдохнув, он выкинул из головы все лишнее, и произнес, тщательно подбирая каждое слово:

— Пожалуйста, расскажи все с самого начала. Мы думали, драконы вымерли многие сотни лет тому назад — как оказалось, что ты жив? Много ли еще твоих сородичей уцелело? Кто такие Творцы? И…

Кенджи оборвал сам себя — наверное, не слишком правильно засыпать градом вопросов только-только очнувшееся от затянувшегося сна создание, пускай даже и столь могучее, как дракон. Однако он, похоже, ни капли не смутился. Взгляд его затуманился, будто бы мысленно он перенесся куда-то далеко, и вот, когда молчание уже изрядно затянулось, Оракул наконец сложил голову на лапы и начал говорить:

— Этим миром когда-то безраздельно правили мы, драконы. Разумеется, помимо нас там, внизу, на земле, копошилось еще множество созданий — в том числе и вы, люди, тогда еще трясущиеся от страха при виде молнии, ударившей в дерево. Но хоть помимо вас рядом с нами находились существа куда более могущественные, даже они при всем желании не могли бы бросить нам вызов. Мы же редко выясняли отношения между собой — и, как правило, то были одиночные склоки, что почти никогда не заканчивались чьей-либо смертью — и многовековой мир расслабил нас, сделал беспечными и уязвимыми. И вот тогда пришли они.

— Творцы? — осмелился произнес Кенджи, когда Оракул, умолкнув, опять надолго ушел куда-то в собственные думы.

— Именно, — Оракул тяжело вздохнул. — Признаться, мы, редко обращающие внимания на кого-то, кроме самих себя, не сразу заметили появление Творцов. Да и мало ли созданий возникло и исчезло у нас на глазах? Только я один могу припомнить сотни, если не тысячи. Однако потом даже самый рассеянный из нас не мог не заметить странные механизмы чужаков, что гремели громче грома, и их чудные сооружения. Как оказалось, наш мир не являлся колыбелью Творцов — прибыли они из таких далеких краев, что долететь туда не смог бы ни один из нас при всем желании.

Кенджи вспомнил слова Червя про миры, что сталкиваются друг с другом, плывя во тьме.

— Они рассказали, зачем им понадобился этот мир? — произнес Кенджи.

— Да, — ответил Оракул. — Их родной дом погибал — то ли из-за последствий какой-то катастрофы, то ли после разрушительной войны — и они искали новый. Творцы уверяли, что не причинят никому вреда, обещали поделиться технологиями, которые нам и не снились, взамен прося только дать им спокойной жизни. Признаться, впервые столкнувшись с кем-то, кого можно считать ровней, мы опешили и долго не могли принять решение. Все серьезные вопросы решались советом, куда входили все зрелые драконы. Кто-то уговаривал уничтожить вторженцев и забыть об их существовании, другие напротив — жаждали новых знаний, маясь от скуки. Мнения разделились практически поровну, ни одна сторона не могла взять верх, и, быть может, это и стало фатальной ошибкой. Быть может, решись мы сразу — и наш род выжил бы. Быть может…

— Похоже, насчет мира кто-то соврал, — хмыкнул Аз.

— Я не могу сказать точно, кто именно нанес первый удар, — после очередного молчания вздохнул Оракул. — Думаю, теперь оно уже и не важно. Главное то, что спустя короткое время весь мир превратился в побоище. Моря выходили из берегов, осушались и превращались в пустыни. Вековые деревья осыпались пеплом, горы разрушались и возникали вновь. На нашей стороне была магия, на стороне Творцов — технологии, что на их уровне развития были неотличимы от самого могучего волшебства. Мы обрушивали на врагов кислотный дождь — они же в ответ били по нам из засады жезлами, что стреляли огнем. Мы заставляли бураны заметать их дома — Творцы же обустраивали лаборатории глубоко под землей, где собирали доспехи, что шли в бой сами собой.

Оракул умолк. Пред глазами Кенджи вдруг одна за другой замелькали картинки: гигантские глыбы, пронзающие небо, висящая пред ним черная гладь, оглушающий рев раненой твари, жар пламени, в котором рождалось очередное вместилище, резкая вспышка боли, пронзившая все тело…

— Мы думали, что уже ничего в этой жизни не сможет нас удивить, — тем временем продолжил Оракул; признаться, Кенджи стоило огромных усилий вслушиваться в слова дракона и противиться настойчиво лезущим в голову воспоминаниям; вот только кому они принадлежали?.. — О, как же мы ошибались. Творцы строили смертоносные механизмы, что плевались железом, с легкостью пробивающим наши шкуры. Мало того — они умели управлять самой плотью, пытаясь создать из более примитивных созданий настоящих чудовищ, что могли бы бросить нам вызов, и даже смерть не всегда могла остановить Творцов. Некоторые из них носили с собой специальный сосуд, в который с помощью ритуала помещали души павших сородичей, чтобы они служили и после своей гибели.

— Вместилища… — прошептал Кенджи. — Сферы…

Так значит, те сферы содержали души Творцов. Теперь понятно, чей голос Кенджи слышит у себя в голове и чья жизнь раз за разом проносится у него перед глазами во сне — а иной раз и наяву. Это также объясняло, почему тот, другой, пришел в такую ярость при виде дракона — мало кто способен удержать себя в руках при виде заклятого врага. Помнится, и сам Кенджи чуть было не бросился на Жнеца с голыми руками, когда ублюдок посмел упомянуть Тихий Поток. Или же та злость принадлежала Творцу?..

— Тем удивительней мне видеть в тебе души Творцов, — произнес Оракул, устремив взгляд на Кенджи. — Они неустанно пытались найти способ переродить павших сородичей в новых телах — но каждый раз терпели неудачу. Быть может, будь у Творцов чуть больше времени… Однако как же так вышло, что ты спокойно сосуществуешь вместе с ними и мало того — владеешь свободой над своими мыслями и поступками? Если ты не против, я бы попробовал забраться чуть глубже в твой разум — обещаю, это не будет больно.

— Я согласен, — твердо сказал Кенджи.

Оракул прикрыл глаза. Кенджи же почувствовал, как в голову ему точно проникла чья-то невидимая рука. Странное ощущение и, признаться, весьма и весьма неприятное. Помимо этого Кенджи услышал вопль Творца, чей голос просто дрожал от ярости и возмущения — и с каждым мгновением он становился все громче и громче. И если от обычного шума можно защититься, заткнув уши, то что делать, если оный гремит прямо в твоих мыслях? К счастью, довольно скоро Оракул открыл глаза — и Творец, мало-помалу, тоже начал затихать.

— Удивительно, — спустя несколько мгновений задумчиво произнес Оракул. — Насколько я помню, Творцы пытались перемещать сознание павших соплеменников в тела более примитивных созданий, но вскоре бросили это занятие, так как практически всегда ритуал заканчивался смертью обоих. Похоже, со временем воля представителей рода людского стала заметно крепче, чем раньше, особенно если учесть, что в тебе нашли пристанище сразу два Творца. Первый из них был смертельно ранен огнем моего собрата. Похоже, подоспевшие на помощь Творцы успели вызволить сознание соплеменника, в надежде когда-либо помочь несчастному. Можно сказать, он спит так глубоко, что практически мертв — но силы его все равно огромны по сравнению с человеческими возможностями.

Второй же Творец пал в самый разгар ожесточенной схватки и, наверное, сам того не осознавая, до сих пор рвется продолжить бой. Мысли его столь путаны и хаотичны, что я не могу прочитать ничего, кроме жгучей злобы, столь яростной, что за годы заточения буквально свела его с ума. Он жаждет крови — не важно чьей и, словно дикий голодный огонь, готов пожрать все, что попадется на глаза.

Кенджи припомнил ту бушующую внутри ярость. Да уж, прожить многие сотни веков, даже не осознавая, что произошло, один на один с подобным чувством… Рехнуться от такого может каждый. Даже пришлец из другого мира.

— Так Пепельный Король… Уцелевший Творец? — высказал предположение Кенджи.

— Увы, я впервые слышу это имя, — вздохнул Оракул. — Однако не удивлюсь, что это так. После долгих лет затянувшейся войны и драконы, и Творцы поняли, что победителей в ней, скорее всего, уже не будет, и уцелевшие в бойне останутся доживать свой век на развалинах мира. Оставшиеся в живых Творцы раскололись на два лагеря. Первые, не смирившиеся маячившим в недалеком будущем поражением, отправились на север, чтобы укрыться среди гор подальше от нас. Оставшиеся же заключили с нами шаткое перемирие и принялись усиленно заниматься вами, людьми. Они обучали вас технологиям и магии и со временем вы даже начали считать их богами. Уж не знаю, по какой причине они решились взяться за тех, кого не так давно даже не замечали — возможно, в надежде, что когда-нибудь вы захватите этот мир и займете место его бывших хозяев. Что ж, похоже, они оказались недалеко от истины…

Все услышанное не помещалось в голове Кенджи. Он узнал даже больше, чем мог и мечтать. Рассказ казался невероятным, но звучал до того логично и правильно, что подвергнуть историю Оракула сомнению можно было с большим трудом. Так значит, Черные Всадники — тоже Творцы? Вряд ли — в этом случае им бы не нужен был Кенджи, чтобы добраться до дракона. Однако зачем Всадникам понадобился Оракул? Чтобы отомстить?

— Думаю, они искали вот это, — произнес он и перевернулся на другой бок.

Прямо под левой лапой Кенджи увидел большую дыру в чешуе, что закрывал тонкий лед. А вот за ним… За ним прямо в теле дракона находилась сфера с клубящимся внутри темным туманом.

— Я был смертельно ранен, забился в эту нору и готовился умереть, когда на меня наткнулись несколько Творцов, — сказал Оракул. — Я умолял их прикончить меня, но вместо этого они исцелили меня и погрузили в глубокий сон. Возможно, тем самым они хотели продлить мои мучения, связав мою жизнь с жизнью одного из бывших заклятых врагов, возможно думали, что так душа их павшего соплеменника будет в безопасности. А может быть — и то, и то. Если тот, кого вы называете Пепельным Королем, действительно последний Творец — вам понадобится каждая толика силы. Возьми ее, как ты уже делал дважды. Мы не сумели отстоять свой мир пред Творцами — возможно вы, люди, сумеете сделать это за нас.

— Я… — у Кенджи мигом пересохли губы. — Я иногда слышу чей-то голос и вижу…

— Ты невероятно силен духом и волей, но и Творцы, пускай даже раненые и обезумевшие, сильны куда больше, — перебил Кенджи Оракул. — И с каждым днем, проведенным в твоем теле, мощь их только растет. Рано или поздно тебе необходимо будет победить их — или же лишиться собственного разума и стать марионеткой безумца. И если это произойдет в самый разгар сражения — ты покойник. Как и твои друзья. Возьми душу этого Творца и впитай силы всех троих, как земля впитывает воду. Иначе тебе не победить.

— Но… Но ведь ты умрешь? — Кенджи оторвал взгляд от сферы и поднял глаза на Оракула.

— Я мертв уже давным-давно, мальчик, — морда дракона не дрогнула, но в голосе зазвучала горькая усмешка. — Так что твоя рука будет нести не смерть, но высвобождение. Я — живой реликт давным-давно ушедшей эпохи и должен уйти вместе с ней. Новый мир — мир людей. Если вы сумеете доказать это.

Кенджи перехватил кэйкэн, и, прежде чем ступить к дракону, повернул голову к Азу:

— Если я вдруг… Буду вести себя как-то иначе или заговорю на незнакомом языке — ты знаешь, что делать.

Аз в ответ только кивнул и снял с плеча топор. Кенджи же приблизился к Оракулу, выдохнул и занес руку для удара. Ледяная корка осыпалась мелкой крошкой — а за ней со звоном разлетелась на куски сфера. Кенджи едва успел моргнуть, как в грудь ему будто бы ударил таран, что отбросил его назад на несколько шагов и уронил на землю.

Боль, пронзившая тело Кенджи, сложно было описать словами. Казалось, каждая его косточка каждый миг разламывалась на кусочки и собиралась заново, мускулы будто рвали в разные стороны раскаленные щипцы, но самое страшное происходило у него в голове. Его собственные воспоминания и знания Творцов спутались меж собой, подобно небрежно брошенной на пол сети. Картины о родной деревне, отце, брате, Юме, перемежались десятками, сотнями, тысячами эпизодов о летающих по воздуху продолговатых колесницах, огромных плитах, мигающих огнями, запахом крови и жаром огромных плавилен, в которых создавались новые вместилища. События проносились пред глазами Кенджи столь быстро, что его невольно начало мутить. Он уже перестал понимать, кто он такой и где находится. В одно мгновение он ощущал себя Кенджи из Тихого Потока, что пытается отомстить за близких, а всего один удар сердца спустя недоумевал, кто такой этот Кенджи и по какой причине его должна беспокоить судьба какого-то человека. Каждое мгновение Кенджи узнавал тысячи чужих тайн — и спустя миг тут же забывал их.

— Борись! — голос Оракула звучал глухо, точно сквозь толщу воды. — Не дай им захватить власть над собой! Помни, кто ты и откуда. Помни, куда ты идешь и за что сражаешься.

… громкий грохот, увенчанная рогами морда и струя огня, вырывающаяся из раскрытой пасти…

… пожар, пожирающий дома родной деревни Кенджи и бледное лицо отца, освещаемое всполохами пламени…

… УБЕЙ! ЭТУ! ТВАРЬ!..

… смешные неуклюжие существа, в ужасе прячущиеся по пещерам, услышав над головой громкий рев…

… разговор с Юмой в тени большого дерева, запах кислых яблок и приятный ветерок, обдувающий лицо…

… СДАЙСЯ! СЛАБАК!

… ночь с Рэй, ее горячее дыхание на шее и мягкие губы, осыпающие его обнаженную грудь градом поцелуев…

… НЕТ! НЕТ! Tuuva ! Tuuva ! Tuu …

— Заткнись, — прошипел Кенджи. — Заткнитесь вы все! Вы — проиграли. Это не ваш мир и он никогда не будет принадлежать вам! Я — Кенджи из Тихого Потока! А вы — всего лишь эхо, которое рано или поздно умолкнет!

Вопль, в котором ярость смешалась с болью, едва не оглушил его, а потом… Потом вдруг наступила блаженная тишина. Кенджи раскрыл глаза — и обнаружил себя лежащим на спине, насквозь вымокшим от пота. Приподнявшись на локтях, он огляделся и остановил взгляд на Азе, что настороженно наблюдал за приятелем, сжимая топор.

— Сколько я был в отключке? — спросил Кенджи.

— Наверное, для тебя это длилось куда дольше, чем для нас, — с заметным облегчением выдохнул Аз, подошел к Кенджи и помог ему подняться на ноги. — Видел бы ты себя со стороны — катаешься туда-сюда, воешь, в землю ногтями вгрызаешься… Даже Бурану стало не по себе.

Тигр лишь громко фыркнул и тряхнул башкой. После он подошел к Кенджи, осторожно обнюхал его руку и лизнул ладонь. И от этого Кенджи отчего-то стало вдруг невероятно спокойно. После он взглянул на Оракула — выглядел он ужасно. Чешуя его темнела и слезала со шкуры, при каждом вдохе и выдохе из паста доносился протяжный хрип, рана, где не так давно находилась сфера, увеличилась почти вдвое. Однако в глазах дракона не было боли или печали — только облегчение и благодарность.

— Надеюсь вам удастся совершить задуманное и вернуться домой, — голос Оракула был едва слышен; напоминал он отзвук ветра, что с каждым мгновением становился все тише и тише. — Прощайте. И… Спа… си…

Договорить Оракул не успел. Он вдруг замер — а потом взвился ввысь, под потолок пещеры, точно надеясь в последний раз увидеть небо и вдохнуть свежий воздух. Не долетев до свода, Оракул на миг замер — а потом рассыпался на тысячи тысяч мелких белесых крупинок, что медленно опадали вниз и исчезали, едва достигнув земли. Кенджи как завороженный смотрел на этот снегопад, пока не пропала последняя крупинка — и вместе с ней, без сомнения, ушла целая эпоха.

Хотя нет. Уйдет она чуть позже — когда вслед за заклятым врагом на тот свет отправится еще один чудом уцелевший реликт.

— Итак, какие планы? — поинтересовался Аз.

— Жнец упомянул Творцов при нашей первой встречи, — произнес Кенджи. — Думаю, поэтому он выдвинулся в сторону Черной Кузницы — чтобы встать под знамена Пепельного Короля. Туда же везут Белого Лиса, Ясу и Куму — а значит, мне нужно как можно быстрее преодолеть Хрустальные Пустоши и…

Кенджи запнулся. А что дальше? Пробиться сквозь орды варваров и демонов, войти в Кузницу и сокрушить Творца? Это не удалось сделать Святому Войску, состоявшему из лучших бойцов и заклинателей. Есть ли у Кенджи вообще шансы? Однако чего у него точно не было, так это выбора — он зашел уже слишком далеко, чтобы отступать.

— Звучит неплохо, — хмыкнул Аз. — Предлагаю выдвинуться прямо на рассвете.

— Вы хотите отправиться со мной? Это самоубийство, — покачал головой Кенджи.

— Ага, а до этого мы из оленьих костей свистульки мастерили.

Кенджи по очереди взглянул на Мальчика и Бурана — однако те, похоже, целиком и полностью были на стороне Аза.

Что ж, как минимум, шансы Кенджи только что увеличились минимум в три раза.