И пришел Король

Глава 16

— Удивлен? — спросил Жнец, явно наслаждаясь реакцией Кенджи.

— Не то слово, — покачал головой он, даже не пытаясь соврать. — Но каким образом ты…

— Превратился в твоего дружка? Очень просто, — Жнец принялся мерить площадку аккуратными шагами. — Для меня, разумеется. Помнишь тварь, что приняла облик того жалкого трактирщика? Признаю — я искренне думал, что уж если она не убьет тебя, то, как минимум, потреплет одного из твоих приятелей. Надежды мои не оправдались, однако я немного изучил создание, перед тем, как оно отправилось в путь, и это помогло мне вывести формулу особого заклинания, что позволяет принять чужой облик. На достаточно долгий срок, но не бесконечный. Для повторного же ритуала требовалась человеческая плоть. Я долго размышлял, как мне незаметно прикончить старика или того увальня — но, к счастью, вы облегчили мне задачу, затеяв драку в кабаке, так что я незаметно ускользнул и на одной замызганной улочке наткнулся на девку, готовую выполнить любое желание за лишнюю монету, — Кенджи припомнил слухи о зверском убийстве, что ходили в Йосайе пред их отъездом. — Наверное, тебе интересно, что случилось с последними членами Ордена?

— Они мертвы.

Сожалел ли Кенджи о смерти Тору, Ясу и прочих Листов? Безусловно. Испытывал ли Кенджи сейчас истинную скорбь? Вряд ли. Он настолько привык к смерти, что ее горький вкус сейчас не заставит даже поморщиться. Хорошо ли это?.. Кто знает.

— Именно, — Кенджи показалось, что под ханней губы Жнеца расплылись в широкой улыбке. — Как и вся твоя семья. И жители твоей деревни. Как ублюдок Сато, Симада, Каташи и еще множество из тех, кого ты знал. Не бойся, довольно скоро ты со всеми ними встретишься. Причем в компании тех недоносков, что ты привел на убой.

Кенджи почувствовал поднимающуюся внутри ярость. Клокочущую, дикую, всепожирающую, словно лесной пожар. Первой его мыслью было кинуться прямо на Жнеца, и… Нет. Думается, он только и ждет, когда Кенджи потеряет голову. Тот же не собирался давать и шанса вывести его из себя.

— Но прежде все, кого ты упомянул, повидаются с твоими предками, — произнес Кенджи; он тоже медленно вышагивал по площадке, так, чтобы Жнец всегда оставался напротив. — Как думаешь, сколь сильно им будет стыдно за единственного потомка, который покрыл их несмываемым позором?

— Не смей даже упоминать своим грязным ртом моих… — вспыхнул было Жнец и шагнул вперед; но спустя несколько мгновений голос его вернул прежний холод. — Что ты вообще знаешь о моих семье и Доме, мальчик? Ту ложь, что годами рассказывали предатели, втоптавшие в пыль имена Шипов? Как говорил мой отец: «Месть всегда была превыше смерти». И я следовал этому девизу всю жизнь.

— Наверное, это первый и единственный раз, когда мне нечем тебе возразить, — сказал Кенджи, поднял перед собой ножны, вытащил меч и отбросил их в сторону. — Итак: только ты и я?

— Только ты и я, — кивнул Жнец и из посоха в тот же миг выскользнуло кривое лезвие, на котором зеленоватым светом вспыхнули замысловатые символы.

Они вылетели друг другу навстречу словно две стрелы и спертый воздух взорвался лязгом стали. С того момента, как Кенджи со Жнецом схлестнулись в заброшенном монастыре, прошло столько времени, что сейчас они скорее примерялись к сопернику, чем действительно надеялись покончить с ним в первые мгновения схватки.

— Недурно, — произнес Жнец, когда они вновь стали друг напротив друга; ни на одном не было и царапинки. — Узнаю приемы нашего Дома. Кто учил тебя сражаться?

— Почему ты не пытался покончить с нами, когда на то была возможность? — проигнорировал его вопрос Кенджи.

— А зачем? — возразил в ответ Жнец. — Мне необходимо было добраться до Кузницы — и ты со своими дружками-недоносками прекрасно мне в этом помогли. Признаться, я и мечтать не мог о таком развитии событий. Половина моих врагов мертва, оставшиеся же всеми силами поспособствовали тому, чтобы я отправил их в могилу.

— Откуда ты вообще узнал про Творцов? — спросил Кенджи.

— О, так ты наконец дошел до истины, — фыркнул Жнец. — Мой отец был невероятно умным человеком — такие рождаются один на миллион. Он годами изучал старые книги и древние свитки. Сопоставлял, проверял, терпел неудачи, но не сдавался. Его терпение и настойчивость окупились стократно. Зная, что рано или поздно завистники попытаются ударить ему в спину, он скрупулезно сохранял знания там, где их не смогут найти чужаки. Мне же оставалось только отыскать и воспользоваться его наследством.

— Около Одиннадцати Звезд мне пришло видение, в котором я видел последнюю атаку на монастырь и Осаму, — вдруг припомнил Кенджи.

— Что?! — Жнец застыл на месте. — Ты… Врешь!

— Ему было около пятидесяти, быть может, немногим больше, — продолжил Кенджи. — Стройный, с длинными волосами, собранными в косу, в доспехах красных и фиолетовых цветов. Перед смертью он спрашивал о тебе у воина по имени Асура.

— Асура из семьи Морита, — Кенджи не мог поверить своим ушам, но ему показалось, что голос Жнеца чуть дрогнул. — Он иногда учил меня стрелять из лука и как-то раз привез мне из Каноку стеклянный шар с миниатюрной деревушкой, засыпанной снегом. Потряси его — и начнется снегопад…

Жнец резко умолк и мотнул головой, словно отгоняя так невовремя нахлынувшие воспоминания. А потом перехватил косу двумя руками. Кенджи же понял, что в даже самом неуязвимом на первый взгляд панцире можно обнаружить слабое место. Оставалось лишь понять, как им воспользоваться.

Пляшущее на кривом лезвии зеленое пламя шипело обозленной змеей, так и норовя укусить Кенджи, но хватала лишь воздух. Его катана, объятая черным пламенем, тоже била без устали, но Жнец уворачивался от каждого удара или блокировал его. Он обращался со своим неповоротливым оружием так, словно оно было продолжением его рук. Смерть несла не только сталь, но и рукоять, которая с легкостью могла сломать кость, выбить колено или проломить висок.

В самый последний момент уклонившись от очередного взмаха, Кенджи отпрыгнул назад, чтобы перевести дух. Жнец тоже не спешил нападать — хотя вряд ли ему грозила усталость. Отставив косу, он оглядел Кенджи с головы до ног и задумчиво произнес:

— Знаешь, а ведь мы бы, наверное, могли стать друзьями, встреться мы много лет тому назад при других обстоятельствах. Ты напоминаешь мне самого себя в твоем возрасте: отвага, граничащая с безумием, несгибаемая воля и готовность пожертвовать всем — даже самыми близкими людьми — ради цели. Я до последнего не верил, что ты решишься отправиться на север и был приятно удивлен, когда ошибся.

— Никогда, — отрезал Кенджи. — Мы — разные.

— Ты точно такой же как и я, — неумолимо продолжил Жнец. — Безжалостный убийца, готовый на все ради мести.

— Я убивал только тех, кто этого заслуживает… — начал было Кенджи, но Жнец перебил его.

— Вот как? — голос Жнеца зазвучал почти что весело. — И кто же дал тебе право быть обвинителем, судьей и палачом в одном лице? Сато, пред тем, как сдох от моих рук? Магистратская шавка Нобу? Или старший Такэга, привыкший, как и все прочие аристократы, прятать свою истинную лживую натуру за громкими речами о чести и достоинстве? Ты можешь врать себе сколько угодно, мальчик, но мы оба знаем правду. Сколько трупов ты оставил позади? Сколько осиротевших детей и заплаканных вдов? Ты и впрямь думаешь, что все те черви примкнули ко мне ради какой-то эфемерной идеи о разрушении текущего порядка? Были и такие, не спорю, но большинство просто хотело выжить. Ты думаешь, что ты лучше меня — твое право. Но на деле между нами не больше разницы, чем между двумя каплями крови.

Не успел он закончить, как Кенджи ринулся вперед. А вместе с ним — еще четыре его двойника, сжимающих катаны. Все пятеро кинулись на Жнеца — он же рывком ушел в сторону, одним взмахом перерубил трех ближайших фантомов, пинком сбросил в кислоту следующего, и выбросил свободную руку в сторону последнего — зеленый луч ударил тому прямо в грудь и превратил в дымок, что тут же рассеялся в воздухе.

Подскочивший к Жнецу Кенджи едва успел откинуть голову — лезвие косы промелькнуло в ногте от его лица, столь близко, что он успел разглядеть до мельчайших подробностей выгравированные символы. Несколько яростных обменов ударами, каждый из которых высекал целый сноп искр — и Кенджи со Жнецом вновь отскочили друг от друга в разные стороны.

Первый поморщился, дотронувшись до пореза на бедре. Не слишком серьезная рана, но лучше стараться лишний раз не переносить вес на эту ногу. У Жнеца же было рассечено плечо, из которого теперь сочилась густая черная жижа, капающая на пол; хання приняла на себя один из ударов и спасла хозяина, но треснула почти пополам и едва-едва держалась. Он снял маску и отбросил ее в сторону, показав Кенджи свое истинное лицо.

Сухая кожа цвета пепла почти просвечивала насквозь и напоминала пергамент. Тут и там ее покрывали нарывы и язвы, сочащиеся гноем. Заместо носа зияла впадина, лишенный губ рот, полнящийся желто-коричневыми зубами, скривился в вечной ухмылке. Бровей не было и вовсе; ломкие же белые волосы, напоминающие паутину, спадали на спину и плечи. Живыми были только глаза, просто пылающие ненавистью. Если стоящее пред Кенджи существо и было когда-то Ороку Ши, то последняя его частица умерла много лет тому назад, оставив только оболочку. Место Ороку давным-давно уже занял Жнец.

— Узнаю этот взгляд, — кривая щель рта разошлась в еще более широкой усмешке, точно треснувший от сильного удара лед. — Так смотрели на меня многие, очень многие. Случайные прохожие, когда я, будучи еще мальчишкой, потерявшим семью и Дом, скитался по улицам и просил хотя бы щепоть риса. Некоторые «соратники» по Братству, когда я с помощью Разложения начал пытаться продлить свой век, справедливо полагая, что мне не хватит одной жизни для того, чтобы поквитаться с императорским отродьем и прочими предателями. Те напыщенные аристократы и чинуши, что перешли на мою сторону, втайне надеясь перехитрить меня и ударить в спину. И где они все?..

— Там же, где твой отец и отец его отца, — сплюнул на пол Кенджи. — И где должен быть ты. Причем уже много лет.

Жнец заскользил к Кенджи, таща за собой косу, что высекала искры из пола. Потом он взмахнул снизу-вверх, точно намереваясь разрубить Кенджи от паха до шеи, но в самый последний момент крутанул оружие и ударил его в грудь рукоятью. Кенджи отлетел назад на несколько шагов. Не успел он прийти в себя, как последующие два удара едва не стоили ему жизни — но не успел он отбить их, как упал на пол от подсечки, потеряв катану, а далее проехался по полу от мощного пинка. Застыв буквально на самом краю пропасти, Кенджи кинул быстрый взгляд на смертоносное озеро и тут же кувырком ушел в сторону, спасаясь от очередного удара.

— Даже частицы Творцов не способны превратить простого крестьянина в настоящего воина, — презрительно бросил Жнец. — Без своих дружков ты не стоишь и моего ногтя. Когда сражаются мастер и ученик, последний может победить только с помощью удачи. Однако, похоже, сегодня она тебя покинула.

Кенджи кинул взгляд на меч, что лежал в нескольких шагах. И речи не было о том, чтобы попытаться поднять оружие — думается, Жнец только того и ждал, нарочито оставляя для Кенджи лазейку, чтобы заманить в ловушку. Нет, он припас кое-что другое на дне кармана.

— Ты и вправду считаешь, что Король-Творец позволит тебе занять место рядом с собой? — спросил Кенджи, стараясь смотреть прямо в глаза Жнеца и не поднимать взгляд на клубящийся за его спиною мрак. — В лучшем случае тебя — как и всех его прихвостней — ждут объедки со стола и роль вечного слуги.

— Плевать. Пускай даже меня разорвут на тысячу кусков еще до сегодняшнего заката — я сдохну с улыбкой на лице, — фыркнул Жнец. — Когда вы трое потеряли сознание в той пещере, я сразу же раскрылся перед Всадниками, которые отвели меня к Пепельному Королю и… О, жаль, что ты никогда не узнаешь, кто он на самом деле! Признаюсь, это стало сюрпризом даже для меня. Весьма иронично, что наследие Симады уничтожит именно… Хотя зачем я распинаюсь перед живым мертвецом?

— Кто бы говорил, — бросил в ответ Кенджи, чувствуя, как пальцы рук начинает потряхивать от переполняющей их Воли. — К тому же, не следует пересчитывать едва посеянный рис.

— Ты и впрямь думаешь, что можешь хотя бы попытаться одолеть меня? Меня с детства учили лучшие мастера, многие из которых потом погибли от моей руки, чтобы их техники и секреты умерли вместе с ними.

— А вот мой учитель был не самураем, а синоби. Знаешь, что он однажды сказал? — глаза Жнеца превратились в две щели. — «Если тебе пытаются заговорить зубы — покрепче вцепись в кошелек».

Жнец оглянулся лишь когда уже полностью сформировавшийся из мрака дракон — который как две капли воды походил на Оракула — раскрыл пасть. Первая струя черного огня принял на себя защитный амулет, расколовшийся на части. А вот вторая уже ударила Жнеца в грудь и отбросила далеко в сторону. Надо отдать ему должное. Он не только сумел почти мгновенно подняться на ноги, но и не потерял оружие. Символы на изогнутом лезвии зажглись пуще прежнего и последующий поток огня Жнец разрубил, а следом запустил в дракона несколько зеленых вспышек, что прожгли его чешую. Впрочем, свою задачу фантомное создание выполнило — выиграло для Кенджи несколько драгоценных мгновений. Он не стал терять время даром и, подхватив катану, переместился прямо к Жнецу.

Тот, явно того не ожидавший подобного, замешкался всего на миг — но Кенджи хватило и этого. Он обрушивал на Жнеца удар за ударом, вкладывая в каждый всю свою мощь, все накопившиеся за время гибели Тихого Потока чувства и эмоции. Гнев, ярость, боль от собственного бессилия. Меч Кенджи вел Сато, который когда-то учил едва знакомого паренька, которого спас от гибели, технике Разрезающего Ветра. Атаковал не Кенджи, а его брат Тэмо, что вступил в схватку с Братством Рока и до последнего пытался задержать их, чтобы спасти остальных. Уклонялся от ответных замахов не Кенджи, а его отец, который много лет назад терпеливо учил сына защитной стойке. Да, Жнец был полностью и абсолютно прав — без помощи друзей и близких Кенджи действительно бы уже отправился в могилу. И они продолжали помогать ему даже после смерти, тогда как Ороку Ши уже давным-давно потерял все и всех, оставшись абсолютно один.

Очередной пируэт выбил косу из рук Жнеца. Он попытался было швырнуть Кенджи в лицо сгусток зеленой энергии, однако он просто ушел в сторону и снова поднял катану. Удар, еще удар, взмах, выпад — с каждой новой раной Жнец отступал назад, пока не оказался на самом краю пропасти. Выглядел он жалко: его покачивало, одна рука повисла безвольной плетью, вторая не давала сгнившим потрохам выпасть на пол из рассеченного живота, одежда насквозь пропиталась черной жижей. Похоже, он уже смирился со своей участью и даже не пытался сопротивляться. И не успел Кенджи занести клинок для того, чтобы поставить точку во всей этой истории, как Жнец произнес:

— Ты… Точно такой же, как и я, — говорил он медленно, еле-еле ворочая языком; изо рта его на грудь вытекла черная слизь, но он даже не попытался поднять руку, чтобы вытереть губы. — Мы оба потеряли все. Мы оба сами выбрали свой путь. Мы ступали следом пепла, что размывали кровь и слезы. Пускай даже ты убил меня — но все равно проиграл. Ненависть выжжет в тебе все, оставив только опустевшую оболочку. Помни про то, как закончил я — ведь это же участь ждет и тебя. Ты… Ты…

Огонь в его глазах начал потухать. Вместо же слов изо рта вырывался лишь хрип. Сделав шаг вперед, Кенджи пронзил сердце Жнеа — а потом вытащил меч, опустил его, взял в одну руку и легонько толкнул Жнеца в грудь ладонью. Покачнувшись, он широко развел руки — точно бы надеясь взлететь — и рухнул спиной прямо в пропасть. Кенджи подошел к краю и в последний раз взглянул в перекошенное кривой усмешкой лицо Жнеца — а через миг тело Ороку Ши, последнего потомка своего рода и Дома Шипов поглотила кислота.

Все еще не веря, что все закончилось, Кенджи какое-то время просто стоял и смотрел на гладкую зеленую поверхность, точно подозревая, что Жнец опять провернул какую-то хитрую уловку, но нет — он был полностью и бесповоротно мертв. Вряд ли Осама мог подозревать, что его сын и наследник станет ходячим покойником, готовым пойти на все, чтобы утолить свою месть. Были ли у него основания для ненависти к императорскому роду и всем прочим? Да, разумеется. Оправдывает ли это все те ужасные вещи, что успел совершить Жнец за свою невероятно долгую жизнь? Нет, ведь уподобляясь чудовищу ты становишься точно таким же. Кенджи вдруг подумал, как выглядел в глазах друзей, когда отправился в самоубийственный поход в Хрустальные Пустоши, только для того, чтобы накормить свою ненависть…

Кенджи тряхнул головой, избавляясь от тяжелых мыслей. Ими можно предаться позднее — если они сумеют выбраться живыми и целыми, конечно же — а сейчас необходимо каким-то образом открыть дверь, найти друзей и…

— Неплохо, — размышления Кенджи вдруг прервал чей-то голос. — Поднимайся, я хочу с тобой поговорить.

Кенджи, уже было убравший катану в ножны, поднял оружие и огляделся. В зале он был один, при том голос будто бы шел откуда-то свыше, точно его хозяин сидел на потолке. Кенджи задрал голову и попытался разглядеть что-либо на своде, что пеленою закрывал сумрак, как незнакомец произнес:

— Я не паук, чтобы лазить по стенам, так что ты попусту теряешь время.

— Покажись! — произнес Кенджи, озираясь; не иначе то было какое-то колдовство; ну или же хозяин голоса мог становиться невидимкой. — Я хочу видеть того, с кем разговариваю.

— С удовольствием, — в голосе незнакомца засквозило раздражение. — По правую руку от тебя дверь. Войди в нее — и сможешь лицезреть меня воочию.

И действительно — Кенджи бы мог поклясться чем угодно, что ранее прямо под зеркалом находилась сплошная стена, однако сейчас в ней зияло квадратное отверстие размером примерно в два на полтора человеческих роста. Но стоит ли пытаться играть с чужаком в его игры или лучше попытаться выбить дверь, найти друзей и сбежать?..

— Быстрее! — поторопил Кенджи незнакомец, что уже явно вот-вот готов был выйти из себя. — Или мне придется спуститься самому — уверяю, в этом случае разговор выйдет куда менее приятный. И может перестать размахивать этой железякой — она все равно тебе ничем не поможет.

И Кенджи отчего-то понимал, что чужак не просто пускает пыль в глаза. Убрав катану в ножны, Кенджи осторожно ступил в проем — и оказался в небольшой комнатке, в которой не было ничего; лишь по левую руку на стене выделялась черная гладкая прямоугольная пластина, размером примерно с предплечье Кенджи. Не успел он толком оглядеться, как проем позади него вдруг бесшумно закрылся — а потом комната начала подниматься вверх. Длилось это всего несколько ударов сердца, не более, и когда в стене вновь открылся проход, Кенджи прошел сквозь него и очутился в просторном зале.

По правую и левую руку находились какие-то странные штуки всех возможных размеров, напоминающих коробки, что издавали тихий мерный гул. Некоторые из мигали разноцветными огоньками, из других же торчали толстые разноцветные канаты, что змеями вились по полу. На потолке висело несколько светильников, что тусклым светом разгоняли мрак — совсем как в видении Кенджи, которое как-то сумел вызвать Червь.

Прямо напротив Кенджи было то самое окно; правда, если снаружи сквозь стекло нельзя было разглядеть ничего из того, что творится внутри, то отсюда был прекрасно виден весь зал. Пред окном стоял большой стол, который также полнился рычажками и огоньками, а перед ним уже возвышался огромный стул с высокой круглой спинкой.

— Неплохой бой, — послышался все тот же голос. — Конечно, он бы вышел куда более зрелищным, если бы вы меньше болтали и больше дрались, но, как я понимаю, у вас накопилось друг к другу немало претензий.

Кенджи похолодел и с шумом сглотнул слюну, поняв, с кем он разговаривает.

Пепельный Король.

— Я… Я знаю, кто ты, — произнес Кенджи.

— Вот как? — казалось, с искренним любопытством спросил Король, сидевший в кресле. — И кто же?

— Творец. Последний представитель своего народа, что много лет назад прибыл в наш мир и был уничтожен в войне с драконами. Почти.

— Так значит, тебе-таки удалось отыскать Оракула. Любопытно, любопытно. И что же еще интересного рассказала та старая ящерица?

— Все, — ответил Кенджи; признаться, он был несколько… растерян от того, с каким непринуждением Король вел беседу, точно бы разговаривая со старым приятелем. — Например, что вы могли сохранять души тяжело раненых— Оракул успел поведать многое перед тем, как погиб.

— Так он мертв? — с сожалением протянул Король. — Жаль. Я надеялся прикончить мразь собственными руками. Однако хоть ты и знаешь куда больше любого из твоего вида, кое-в-чем ты все же ошибся. Позволь я тебе кое-что покажу.

Стул вдруг крутанулся вокруг своей оси — и Кенджи просто оторопел, увидев, кто сидит прямо перед ним, сложив нога на ногу. Признаться, Кенджи ожидал увидеть что угодно — но поначалу он решил, что его обманывают собственные глаза. Ведь на него, улыбаясь, смотрел… Простой человек! Мужчина лет тридцати пяти, не старше, одетый лишь в легкие широкие штаны, кимоно и сандалии. Причем Кенджи не покидало ощущение, что он уже где-то видел незнакомца. Но где? Этот нос с горбинкой, густые брови, высокие скулы и тонкая нить губ… И тут Кенджи вдруг вспомнил статую, стоявшую в императорском саду, что напоминала почившего Симаду.

— Джиро?.. — только и смог произнести Кенджи.