И снова к микрофону выхожу...

МАСТЕР НОЧНЫХ ATАК

Свой путь в авиацию Василий Мациевич начинал совсем не так, как многие другие летчики. В его биографии не найдется места, где говорится, что «школьник Вася мечтал стать летчиком и ради достижения своей цели готов был преодолеть любые преграды...». На самом деле все было иначе.

Вместе со своим закадычным приятелем Евгением Вася после окончания фабзавуча твердо решил последовать примеру брата Павла и стать моряком. Оставалось только решить, куда податься — в Одессу или Ленинград. Оба города заманчивы. Были тщательно взвешены все «за» и «против», и победил, наконец, Ленинград. Друзья поехали на Балтику, не отказавшись от мысли побывать на Черном море во время... кругосветного путешествия.

Но думать о путешествии было преждевременно, потому что в Морском техникуме оказался большой конкурс: на одно место пять заявлений! И друзей не приняли — не хватило отличных отметок. Ребята огорчились, но не отчаялись.

— Ну что ж, — глубокомысленно заявил Евгений, — над нами не каплет, подождем.

Городу нужны были квалифицированные рабочие, а для лекальщика пятого разряда тем более дело найдется. Решили устроиться «поближе» к морю. Работу подобрали подходящую — устанавливать аппаратуру на кораблях. Возни много, дело тонкое, кропотливое, но зато можно вдоволь наговориться с балтийцами о морях-океанах...

На следующий год — снова экзамены. Но в этот раз все окончилось благополучно: Василий стал студентом Морского техникума. Правда, на судоводительское отделение попасть не удалось, — не было мест. Пришлось пойти на радиотехническое. Но это не страшно, потому что, в конце концов, не такая уж большая разница между капитанским мостиком и рубкой радиста, а потом — есть надежда перейти на судоводительское отделение.

Учились приятели так, что за год прошли программу двух курсов. Заветная цель приближалась.

Перед началом нового учебного года Мациевича вызвал директор. Обычно строгий, он был подчеркнуто вежлив и предупредителен:

— Садись, Вася. Скажи мне, пожалуйста, как ты смотришь на авиацию?

— Положительно, — настороженно ответил Мациевич и остался стоять: уж очень не понравился ему тон, каким был задан вопрос.

— А как ты смотришь на то, чтобы переменить специальность? — продолжал директор.

— Вы зря меня вызывали, Леонид Сергеевич, — резко ответил Василий.

Дальнейшую беседу директора со студентом можно не приводить, потому что вы уже знаете — Василий Антонович Мациевич стал летчиком.

Любовь к авиации пришла тогда, когда появились знания, когда летчик почувствовал силу вверенного ему оружия, когда он смог подчинить воздушную стихию своей воле. Гордое, знакомое только авиатору чувство окрыленного человека!

Три с половиной года пробыл Мациевич в Оренбургской школе, затем год в Борисоглебской. Учеба ему многое дала, но характер, стиль, почерк летчика-творца, мастера своего дела, вырабатывается не в школе, а в полку. Летать! Это стало страстью молодого пилота. На любом самолете, в любую погоду, в любое время суток. Чем больше — тем лучше. Летать в одиночку, парой, группой — всё пригодится.

Пригодилось!

Сначала на парадах — крылом к крылу проходили девятки самолетов над городом, над Дворцовой площадью, над любимой Невой, заливом. Как будто стальной щит прикрывал Ленинград. Сотни тысяч горожан следили за полетом истребителей и бомбардировщиков в небесной синеве. «Какая сила! — думали ленинградцы. — Такие не уступят дорогу врагу!» В одной из девяток летал старший лейтенант В. Мациевич.

Пригодилось! В дни освобождения земель Западной Украины Мациевич вместе с однополчанами из Ленинграда мастерски совершил скоростной прыжок длиной в несколько тысяч километров.

Потом — зимние бои, о них напоминает орден Красного Знамени.

А рано утром 22 июня 1941 года по тревоге В. Мациевич вылетел на прикрытие Ленинграда, и с тех пор непрерывно продолжается его боевая вахта. Он ведет трудную, черновую работу, всегда опасную и всегда отлично исполненную. Он выполняет самые рискованные задания, ищет, дерзает, прокладывает пути, по которым потом идут другие. Он всегда смотрит чуть-чуть вперед, в завтрашний день.

...Каждая бомба, которая падала на улицы Ленинграда, глухим и до боли тяжелым ударом отдавалась в сердце Мациевича. Он не мог ни думать, ни говорить ни о чем другом. Кажется, впервые спокойствие покинуло его.

Многим в начале войны ночные полеты наших истребителей казались малоэффективными. Но Мациевич пошел в ночное небо Ленинграда с твердой решимостью искать там врага, находить и уничтожать его!

Ночной бой — своеобразный и трудный. Пилот должен безукоризненно знать машину, отлично владеть техникой высшего пилотажа, уметь по-снайперски стрелять. Ночной истребитель — это прежде всего первоклассный дневной летчик плюс сумма других сложнейших навыков и знаний. Главное — найти самолет противника. Земля почти не видна, ориентиров — никаких, машину надо вести слепым полетом по приборам. В полной темноте, в бескрайнем воздушном океане обнаружить «точку» могут помочь разве что языки пламени, которые вылетают из выхлопных патрубков мотора, конденсационные пары да отблеск луны... Больше надеяться не на что.

Ну а уж если нашел врага — подойди поближе, сам оставаясь незамеченным, и бей наверняка. Наверняка — потому что вражеский самолет как появляется неожиданно, так и ускользает незаметно.

Как хотелось Василию Мациевичу сбить спесь с фашистских асов, развеять созданный ими миф о безнаказанности ночных налетов на Ленинград! Это чувство обостряло зрение, умножало силы. Настал день, когда он нашел врага в ночном небе Ленинграда и заставил «хейнкеля» вместе со смертоносным грузом рухнуть бесформенной грудой пылающего металла в пригородный лес. Почин был сделан.

Сколько самолетов противника, пробиравшихся к городу ночью, вынуждено было повернуть обратно! Сколько разбитых и сожженных нашло себе могилу на подступах к городу! Сколько ленинградцев спасено от фашистских бомб трудом и подвигами Мациевича, Скрипченко, Цыганенко, Щербины, кровью Севастьянова, Оскаленко...

Сбить гитлеровца в воздухе на подступах к городу — хорошо. Но еще лучше не дать ему вылететь. И капитан Мациевич разыскивает вражеские аэродромы, а потом водит своих орлов на штурмовку. Он первым ввел ночные штурмовки, создал свои, ставшие потом образцовыми приемы штурмовых налетов.

Однажды штурмовка вражеского аэродрома чуть не стоила Василию Антоновичу жизни.

Погода была мерзкая. Низкая, густая облачность заставила истребителей прижаться к земле. Идти на такой высоте во вражеском тылу очень опасно, да и на цель выйти нелегко.

Точно по курсу пришли к аэродрому. Советских летчиков встретил сильный огонь. Не обращая внимания на зенитки, капитан ввел машину в пике. За ним последовали остальные истребители. Первые же бомбы, снаряды и пули попали в самолеты, стоявшие на аэродроме. Несколько машин запылало. Мациевич повторил атаку. Вспыхнула еще группа «юнкерсов» и «мессершмиттов». Новая атака...

Но что это? Самолет ведущего резко тряхнуло. Мациевич посмотрел по сторонам — прямым попаданием снаряда зенитки у машины оторвало почти половину плоскости. Самолетом стало трудно управлять — вот-вот он свалится, все ближе земля, а огонь не утихает. Еще несколько секунд... Мациевич резко берет ручку на себя. «Ястребок» снова вздрагивает и немного выпрямляется. С трудом удалось набрать высоту, войти в облака и взять курс на свой аэродром.

«Что бы ни случилось, — думал Мациевич, — а машин десять-пятнадцать фашисты недосчитаются. Значит, не зря слетали». Свой изуродованный самолет он благополучно посадил на летное поле.

В другой раз капитан привел машину с пробитым бензобаком и обломанным фюзеляжем, сам пилот был весь залит бензином. Генерал, принимавший на аэродроме доклад Мациевича, долго не верил, что искалеченная машина, стоявшая на краю летного поля, и есть тот самый истребитель, на котором час назад из вражеского тыла прилетел командир эскадрильи.

В трудные для Ленинграда дни осени 1941 года Мациевич работал без сна, без отдыха, вылетая по шесть-восемь раз в сутки. Днем прикрывал свои войска, вел разведку, отгонял «юнкерсов» от наших коммуникаций, ночью прикрывал Ленинград, штурмовал аэродромы. И еще успевал ходить на «охоту» в свободный поиск. Об одном из таких поисков Василий Антонович рассказывает с присущим ему юмором:

— Лечу, понимаешь, как в сказке: ночь, луна, надо мной — небо, внизу — лес. На небе звезды считаю, а в лесу — фашистские грузовики с войсками, штук двести набралось. Надо, думаю, скорее о них на земле рассказать. А потом решил немного задержаться. Подошел к началу колонны, спикировал. Зажглись первые машины. Затем в хвосте небольшой поджог устроил. «Стоп мотор! Слезай, приехали»... Фашистам ни туда, ни сюда не податься, — дорога в лесу одна, никуда не свернешь. Возвращаясь в полк, говорю ребятам: «Ну, орлы, собирайтесь в путь-дорогу, поведу вас в лес, на ночное свидание. Очень нас там фашисты ждут, неудобно им отказывать». Так всю колонну и прикончили...

В одну из зимних ночей на командном пункте раздался телефонный звонок — штаб вызывал Мациевича. Командир соединения передал важное задание Военного совета фронта. Предстояло произвести разведку железнодорожной магистрали противника в далеком тылу.

...Пурга заметала самолеты, казалось, что даже взлететь будет невозможно. Но Мациевич взлетел. Курс — на юго-запад. Он шел бреющим полетом. Стремительно проскочил один железнодорожный пункт, затем другой. Зенитки врага молчали: то ли они приняли советского летчика за своего, то ли просто прозевали.

На конечной железнодорожной станции капитан увидел три больших эшелона. Решение пришло мгновенно — атаковать. Он сделал один заход по эшелону, затем развернулся и снова атаковал его. Вагоны вспыхнули. Истребитель лег на обратный курс. Теперь уже Мациевича встречали прожектора и яростный огонь зениток. Снаряды разрывались возле самой машины, но летчик не сворачивал с курса. На одном из разъездов разведчик вновь заметил тщательно замаскированный эшелон. Снова пулеметные очереди Мациевича прошили состав.

А время шло, командира эскадрильи с нетерпением ждали на аэродроме.

— Прошел час, а Мациевича все нет, — рассказывал потом Дмитрий Оскаленко. — Механик самолета Бирюков с надеждой вслушивался в малейший звук на небе. Летчики сидели с опущенными головами. Горькие мысли приходили в голову. Вдруг слышим звук мотора, в лучах наших прожекторов мелькнул знакомый силуэт самолета. Точная посадка на три точки. Встречать Мациевича вышла вся эскадрилья. Он выпрыгнул из кабины улыбаясь. Лишь небольшие складки на лбу да у уголков рта напоминали о большом внутреннем напряжении.

— Антоныч, жив? — Друзья подбежали к командиру.

— Жив!

— И бензину хватило?

— Даже тебе на зажигалку осталось. Кури!

И Василий Антонович вынул из кармана портсигар.

...Июльским вечером 1943 года мы сидели у Мациевича на квартире, — была нелетная погода, и командир части мог позволить себе часок-другой отдохнуть. Правда, вскоре пришел начальник строевой части с докладом. Пока Мациевич подписывал бумаги, мы огляделись по сторонам. На этажерке стояла серебристая фигура Чкалова, подаренная летчику автором скульптуры Боголюбовым. В журнале «Огонек» за 1913 год, что лежал на столе, мы обнаружили фотографию Л. М. Мациевича — дяди Василия Антоновича, одного из первых русских пилотов, летавших в петроградском небе и позже разбившегося на Комендантском аэродроме. Возле окна стояло пианино. В свободную минуту Василий Антонович не прочь помузицировать.

Когда ушел офицер, Мациевич продолжил прерванный разговор. Он говорил, что неудовлетворен результатами своей работы, что не всегда еще на подступах к городу удается ночью сбить немецкие самолеты, что надо искать новые пути, решать более сложные задачи.

— Кое-что мы тут наметили, не знаю вот только, получится ли...

Мы вышли в сад, черная ночь опустилась на поселок, не видно было ни зги.

— А там, — Василий Антонович указал на небо, — еще темнее. Вот и ищи его (он так и сказал — «его») как хочешь, как ветра в поле... Ну, ничего, не уйдет!

В следующую ночь в Ленинграде объявили очередную тревогу, но зенитки молчали, вражеский самолет над городом не появился. Его сбил на южных подступах к Ленинграду младший лейтенант Николай Харитонов — самый молодой ученик мастера ночных атак гвардии майора Василия Мациевича. Это была еще одна очередная победа гвардейской семьи защитников родного города.

1943

В. А. Мациевич продолжал защищать Ленинград до конца войны. До ухода в отставку занимал командные должности в различных районах страны.

Затем гвардии полковник сменил офицерский китель на аэрофлотскую форму. Находясь на земле, Мациевич заботился о безопасности полетов воздушных лайнеров, о том, чтобы пассажирам на борту было удобно.

А в общественной деятельности Василия Антоновича ничего не менялось все эти годы. И когда был в армии, и когда служил в гражданской авиации, и теперь, когда, не имея официальной должности, пребывает на заслуженном отдыхе.

Он занят с утра до вечера. То помогает создавать в школе музей родного гвардейского полка, то собирает необходимые документы на присвоение имени однополчанина Дмитрия Оскаленко одной из ленинградских улиц. Василий Антонович выступает в воинских частях и школах, активно работает в советском Комитете ветеранов войны. Он талантливый организатор, рассказчик, оратор, пропагандист.

В день 60-летия Советских Вооруженных Сил состоялось открытие Памятного зала монумента в честь героических защитников Ленинграда. От имени ленинградцев-фронтовиков слово было предоставлено Герою Советского Союза В. А. Мациевичу.

Гвардеец по-прежнему в строю!