И снова к микрофону выхожу...

ОТ СОБСТВЕННОГО КОРРЕСПОНДЕНТА

Во время беседы ученики одной из ленинградских школ задали мне вопрос, почему я выбрал профессию журналиста,

— Потому что... любил кататься на трамвае...

Ребята переглянулись, не зная, как воспринимать мои слова — в шутку или всерьез.

— Как-то, — продолжал я, — мой соученик спросил: «Хочешь бесплатно кататься на трамвае?» — «Да», — твердо ответил я. «Тогда приходи в „Ленинские искры", там после занятий кружка деткоров дают трамвайные талоны». Я начал ходить на эти занятия, каждый раз получая трамвайные талоны. И мы, ребята, с удовольствием катались на трамвае самого дальнего маршрута, хотя жил я всего в двух шагах от редакции. Так и втянулся а редакционную жизнь, стал понемногу писать в газету. Так все и началось...

Школьники слушали меня с улыбкой: они поняли, что это шутка, хотя в ней была и доля правды.

Деткором «Ленинских искр» я стал, конечно, потому, что до этого активно участвовал в работе стенной газеты — одной из первых школьных стенгазет в нашем городе.

Зимой 1926 года в «Ленинских искрах» впервые была напечатана моя пятистрочная заметка о пионерской базе. Затем писал о школьных и пионерских делах, получал задания от сотрудников редакции. И как-то один из них сказал мне:

— Завтра в цирке на утреннике новая программа. Посмотри ее и напиши о своих впечатлениях в газету.

...Юный рецензент с запиской от редактора предстал перед работником цирка Евгением Павловичем Гершуни. Он пропустил деткора на представление, а потом, выслушав мой отзыв о программе, спросил:

— Ты, парень, радио слушаешь? Ну так вот, в радиоцентре в детской редакции есть деткоры. Приходи к нам на улицу

Герцена, тридцать семь. Тебе, я уверен, будет там интересно.

Кто же откажется от такого заманчивого предложения?

Через несколько дней я отправился в радиостудию. С тех пор начал служить сразу и печати, и радио. И долгие годы они, кажется, безропотно принимали мою любовь.

Не могу не рассказать здесь о встрече с Евгением Павловичем Гершуни, которая произошла примерно через сорок лет после нашего знакомства в цирке. Шло заседание президиума Ленинградской организации Союза журналистов СССР. Среди вступавших в Союз оказался известный театральный критик, искусствовед, заслуженный артист РСФСР Е. П. Гершуни. Когда были прочитаны его заявление, письменные рекомендации, большой список опубликованных литературных трудов, я попросил слова и горячо рекомендовал принять в Союз журналистов одного из своих первых наставников.

Это была пора зарождения советского радиовещания. Помню, как в нескольких местах Ленинграда установили громкоговорители и возле них всегда собирались толпы людей, слушавших музыку и рекламные объявления. Мальчишки конструировали детекторные приемники — какая радость была в том, чтобы тонкой проволочкой найти на кристаллике точку, которая обеспечивала наиболее четкую и громкую слышимость. Начало действовать «Общество друзей радио».

При детской редакции Ленинградского радиоцентра создали кружок чтецов, и его руководительница Мария Сергеевна Ботезат учила нас ясно и выразительно читать у микрофона. Иногда мы читали свой текст, иногда выступали как юные дикторы. Приятно было, когда кто-нибудь из взрослых или сверстников говорил: «А мы тебя по радио слышали».

Правда, однажды чтение материала принесло мне огорчение, точнее — неприятность. В одной из моих передач прозвучала критика в адрес преподавателя рисования школы, в которой я учился. Он слушал передачу дома — надо же какое неудачное совпадение! — в день своего рождения, да еще вместе с гостями! Ну, каково было мое самочувствие на следующий день, легко себе представить...

Недавно ленинградка Валентина Леонидовна Комендантова подарила мне программу передач Ленинградского радио на июль 1930 года. В ту пору она была певицей, ее выступление значится в программе концерта из произведений Шуберта, который состоялся 10 июля в 18.30.

Мне очень дорог подарок Валентины Леонидовны. Для меня это не только напечатанная тиражом 50 тысяч экземпляров тоненькая тетрадочка с перечнем фамилий исполнителей, тем, названий передач, а своеобразный отчет о работе моих товарищей по радиоцентру и чуть-чуть о моей: я был тогда уже литературным сотрудником детского отдела.

Десятки раз перелистывал страницы программы, рассматривал фотографии, вчитывался в комментарии к передачам и вспоминал, — любой документ надежнее памяти.

Вот фотография: диктор у микрофона. Это Владимир Степанович Чернявский, впоследствии известный чтец. В книге актрисы Е. И. Тиме «Дороги искусства» я прочитал: «Одной из самых обаятельных фигур этой плеяды чтецов был Владимир Степанович Чернявский. Главной особенностью искусства чтеца является возможность выделить глубины авторского подтекста, сделать явной и очевидной самую сокровенную мысль писателя, «взборонить» пласты его произведения. Чернявский был выдающимся мастером в этой области. Кто из нас не похвастает знанием Пушкина, Чехова, Блока? Но слушатели

Чернявского считали, что впервые по-настоящему знакомятся с этими авторами, — так интересны и глубоко человечны в высоком смысле этого слова были творческие решения и открытия замечательного мастера».

В программке сказано: «Постановка Ю. Калганова» — это тоже диктор и режиссер Юрий Николаевич Калганов, заслуженный артист РСФСР, прекрасный чтец, которого знали не только радиослушатели, но и многие посетители концертов: он часто читал на эстраде.

Кстати, в те довоенные годы была отличная ленинградская школа дикторов, читавших тексты по-разному, очень выразительно, с глубоким пониманием темы, с большим доверием к слушателям. Их нельзя было перепутать, наших дикторов узнавали по тембру голоса, характеру чтения...

Теперь посмотрим названия и содержание ряда передач 1930 года. (В ту пору был создан Ленинградский радиоцентр Северо-западного управления связи — он находился на Мойке, 61, там, где теперь Электротехнический институт связи имени профессора М. А. Бонч-Бруевича.)

В Ленинграде два раза в день шла в эфир «Рабочая радиогазета», предшественница «Последних известий». Программа за июль 1930 года расшифровывает содержание многих выпусков:

«XVI съезд большевистской партии — отчетные материалы, информация. Последние сообщения из-за границы. Нам пишут из цехов и рабочих кварталов. Ленинградские новости. Наука и техника. Как провести день отдыха. Шахматы и шашки».

«Крестьянская правда по радио»: «Решения партии донести до масс. Письма селькоров и колхозных корреспондентов. Виды на урожай. Агробеседа».

Другие передачи — газета «За социалистический быт», журнал «Советская Карелия», «Час кустаря и артельщика», «Ответы на вопросы сезонников».

О многом напоминают даже названия этих передач.

Широко было представлено в программе художественное вещание. Исполнялись произведения Чайковского, Рахманинова, Грига, Ипполитова-Иванова, песни и музыка народов СССР. Транслировался спектакль «Свадьба Кречинского» Сухово-Кобылина. Постоянные рубрики — музыкально-образовательные лекции, «Граммофон по радио», концерты артистов эстрады, концерты молодых сил.

Ставились радиопьесы. Одна из них — «Быт и фронт», пьеса в трех действиях.

Примечательны страницы программы, рассказывающие о работе радиоцентра, радиофикации, массовой работе. Приведена анкета радиослушателя, которую следовало заполнить и отправить в радиоцентр. Редакцию интересовало: какие передачи идут в неудобное время, какие охотнее слушаются, каковы предложения по изменению программ.

Одна из страниц посвящена связям со слушателями. Ежемесячно в адрес радиоцентра приходило до 15 тысяч писем, у редакции было более 3 тысяч постоянных радиокорреспондентов. Только с января по апрель 1930 года перед микрофоном выступило около тысячи человек. В редакции «Часа работницы и крестьянки» не было штатных сотрудников, передачи составлялись из писем.

Очень тесно была связана со своими слушателями редакция детских радиопередач. В разное время эти передачи назывались по-разному. Это «Час пионера и школьника», газета «"Ленинские искры" по радио» и т. д.

Почти все сотрудники были или пионерскими работниками, или бывшими деткорами. Большинство передач ребята писали сами и сами же читали их перед микрофоном. Иногда выезжали с радиопередвижками в пионерские лагеря и в деревни, где только создавались колхозы, организовывали коллективное слушание радио.

Каждая школа выделяла в делегатское собрание пионерской радиогазеты своего представителя, активиста детских передач. И когда делегаты собирались вместе, зал радиотеатра, рассчитанный на 300—400 человек, был полон. Обсуждали передачи, проводили массовые рейды.

Председателем делегатского собрания избрали Мишу Равича из школы на Гагаринской улице (теперь улица Фурманова). Увиделись мы с ним спустя 35 лет в Институте геологии Арктики: я брал интервью у заместителя директора института, доктора геолого-минералогических наук, лауреата Государственной премии СССР, участника многих арктических и антарктических экспедиций профессора Михаила Григорьевича Равича...

Первое время научных сотрудников института удивляло, почему их научный шеф называет журналиста на «ты», вскоре им все стало ясно.

Не меньший интерес представляет и программа детского вещания за январь 1933 года, которую я бережно храню в своем архиве и которую привожу здесь полностью.

«К борьбе за рабочее дело — будь готов!

Ленинградский комитет радиовещания

Программа детских радиопередач

Ежедневно слушайте!!!

7 ч. 30 м. — 7 ч. 45 м. — Гимнастика для школьников.

7 ч. 45 м. — 7 ч. 50 м. — Политические новости для школьников.

8 ч. 45 м. — 9 ч. 00 м. — Гимнастика для школьников.

Радиоутренники

(по воскресеньям. Только в эфир)

с 10 ч. 10 м. — 10 ч. 35 м.

7 января — Литературный радиоутренник. Салтыков-Щедрин. Как мужик двух генералов накормил. История города Глупова (отрывки).

14 января — Музыкальный радиоутренник. Симфонический оркестр играет для ребят. Муз. Чайковского. Марш. Арабский танец. Китайский танец. Вальс из балета «Щелкунчик».

21 января — Литературный радиоутренник. Отрывок из новой повести Белых «Дом веселых нищих».

23 января — Музыкальный радиоутренник. Самодеятельный концерт. Городские ребята — ребятам деревни.

Школьники двух смен!

Слушайте по утрам в 10 час. 10 мин. трансляции детских передач из Москвы.

* * *

«Трибуна радиослушателя»

Открывается 3-го января в 17 час. 15 мин. В «Трибуне»: письма и заметки радиокоров, выступления ребят, школьные и пионерские новости. Передаем трибуну радиослушателя 3, 13, 16, 23 и 26 января в 17 час. 15 мин.

«Кто виноват?»

Слушай передачу 15 января в 17 час. 15 мин.

А на другой странице программы отпечатан следующий текст:

Детскому вещанию — шесть лет

— Как назвать мою собачку? — спрашивали ребята.

— Назовите ее Тобиком, — отвечало радио.

— Как мне научить сестренку кашу кушать? — спрашивали ребята.

— Заставь ее радио слушать, — отвечало радио.

Это было шесть лет назад, в 1927 году.

Редко-редко обращалось радио к ребятам. Мало было передач. И что за передачи? Изо дня в день зубоскалил у микрофона Петрушка, рассказывал разные небылицы «радиогерой» Макар Свирепый.

Был балаган. Сначала он нравился. Затем надоел. Нельзя же без конца слушать сказки и неумные шутки!

Ребята хотели большего...

* * *

Разве нас неинтересно слушать миллионам ребят? Разве жизнь школы, пионеров, жизнь всей страны и зарубежных трудящихся не волнует их?

Так думали участники боевой пионерской живой газеты «Костер». «Костровцы» решили «завоевать» микрофон, передавать живую газету по радио. (Вот в ту пору вместе с другими костровцами-ленискровцами пришел на радио и автор этой книги.)

Они добились своего, создали «Радиочас пионера и школьника». С боевой пионерской песней, с веселой частушкой, с «актерами» — ребятами. «Час пионера и школьника» существовал три года. Он передавался очень часто. Сотни ребят, десятки школьных хоров и оркестров выступали у микрофона. Тысячи писем приходили в редакцию.

Радио стало настоящим другом детей.

* * *

...1930 год. Вещание расширяется. Вместо «Часа» ежедневно идут по радио то газета «Ленинские искры», то концерт, то лекция детского радиоуниверситета. Радио энергичнее организует и воспитывает ребят...

Но еще быстрее растут запросы детей, их требования, культурный уровень, некоторые передачи уже скучны им, трудно воспринимаются, написаны казенным языком. Они не удовлетворяют юных слушателей.

* * *

И вот каждое утро ребят будит радиофиззарядка. Затем радио дает зарядку политическую. Приходя из школы, дети отдыхают у радиоприемника. Они слушают концерты лучших артистов. Вместе с героями радиопьес участвуют в различных занимательных приключениях, путешествиях. Радио переносит их в любой уголок Советского Союза и в любую страну. Они задумываются над загадками Бобы Загадайки и слушают чтение любимых книг.

Радио помогает ребятам учиться, отдыхать, укреплять здоровье, а школе и пионерской организации — воспитывать миллионы детей. Радио стало единой увлекательной книгой и клубом советской детворы».

Уже много лет я не литературный сотрудник Ленинградского радио, а собственный корреспондент.

«Наш кор.», — читаете вы в «Ленинградской правде» перед сообщением из Выборга.

«Наш собственный корреспондент передает из Ленинграда», — слышите по Московскому радио.

«Наш специальный корреспондент сообщает из Нью-Йорка», —

печатают «Известия» в день открытия Генеральной ассамблеи Организации Объединенных Наций.

Широк круг обязанностей корреспондентов. И главная — «поставлять» новости, без которых нет газеты, радио, телевидения.

Я тоже «кор», точнее «собкор» — собственный корреспондент Центрального телевидения и Всесоюзного радио по Ленинграду и области. Со своими товарищами по корреспондентскому пункту должен постоянно обеспечивать выпуски «Последних известий», программу «Маяк», другие передачи радио и Центрального телевидения информациями, отчетами, зарисовками, интервью, репортажами из Ленинграда.

Профессиональный репортер я уже полвека. Не сосчитать, сколько тысяч новостей сообщил читателям и слушателям, сколько тысяч интервью взял у собеседников.

Мне выпала большая честь беседовать с Н. К. Крупской, С. М. Кировым, М. И. Калининым, народовольцем Н. А. Морозовым и рабочим Сестрорецкого завода Н. А. Емельяновым, который скрывал в Разливе В. И. Ленина. Встречался с Эрнстом Тельманом и Анджелой Дэвис, с И. Д. Папаниным, который первым вступил на лед Северного полюса, и М. М. Сомовым, начальником первой советской антарктической экспедиции, с токарем Балтийского завода дважды Героем Социалистического Труда А. В. Чуевым и токарем Металлического завода Героем Социалистического Труда В. С. Чичеровым — знаменитыми ленинградскими рабочими.

Я вел репортаж с крейсера «Аврора» и линкора «Октябрьская революция», с подводной лодки Балтийского флота, находившейся под водой, и со стапелей строившегося атомохода «Ленин», с первой после снятия блокады «Красной стрелы» и с первого поезда Ленинградского метро.

Корреспондент Всесоюзного радио в Ленинграде встречался с премьер-министром Кубы и премьер-министром Финляндии, президентом Пакистана и королем Афганистана, с супругой английского премьер-министра Черчилля...

Моими собеседниками были токарь и хлебопек, пограничник и трубочист, министр и физиолог, цветовод и геофизик, птичница и управхоз, почтальон и вагоновожатый, прокурор и воспитательница детского сада, композитор и милиционер, сапожник и водолаз, разметчик и разведчик...

Совершил я поездки по памятным ленинским местам в Финляндии и Чехословакии. В моем журналистском блокноте сохранились записи, сделанные в Австрии и Польше.

В 1940 году я был командирован в Западную Украину, в канун ее воссоединения с Советской Украиной, и в Эстонию, сразу после ее вступления в Советский Союз, вел репортажи с торжественного пуска Волго-Донского канала имени В. И. Ленина и Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве. Рассказывал слушателям о городах-героях Волгограде и Киеве, о крепости-герое Бресте... Писал о сланцевой шахте, о заводе шампанских вин, о детском доме для детей политзаключенных, томящихся в тюрьмах капиталистических стран, о симфоническом оркестре, телефонной станции, командном пункте противовоздушной обороны...

В репортажах шла речь о первой советской гидростанции — Волховстрое и о турбинах для крупнейшей в мире Саяно-Шушенской ГЭС, о старейшей в Европе аптеке (она находится в Таллине) и старейшей водяной мельнице (на берегу венгерского озера Балатон).

900 дней блокады информировал слушателей о том, как жили и боролись с ненавистным врагом жители героического Ленинграда, его защитники.

Все это пишу не для того, чтобы подчеркнуть, какая завидная профессия у репортера, какие интересные встречи у него бывают, — я просто знакомлю вас с репортерскими буднями. Они вовсе нелегки, а часто очень трудны.

Джек Лондон говорил: «Репортерской работой нужно заниматься с утра до вечера, ей нужно отдать всю жизнь, и жизнь превращается при этом в какой-то вихрь...»

Репортер обязан знать все, всех, обо всем, у него должны быть тысячи знакомых и друзей. Он постоянно держит руку на пульсе жизни. Он всегда в поиске.

Иногда годами, «зацепившись» за строчку, фамилию, дату, ведешь долгую «разведку». Повезет: начатый поиск обернется интересной находкой. Нередко к материалу приходится возвращаться спустя год, два, а то и десятилетия. И старый факт «зазвучит» совсем по-иному.

Есть интересный рассказ о том, с каким пониманием и чуткостью относился к работе репортеров Владимир Ильич Ленин.

Позволю себе почти целиком привести рассказ Виктора Тельпугова «Репортер».

«Куда бы Ленин ни ехал, куда бы ни шел, везде и повсюду безмолвно сопровождал его один странного вида человек. Не молодой — не старый, не грустный — не веселый. Ленин потихоньку все приглядывался к нему. Но чем пристальнее наблюдал Ленин за таинственным незнакомцем, тем больше терялся в догадках. Однажды не вытерпел и спросил:

— Извините, товарищ, что это вы там все время строчите в свою книжицу?

— Информацию пишу в газету. Репортер я, Владимир Ильич, из «Правды».

— Репортер?! А я думал совсем другое, — дружелюбно заулыбался Ленин. — И, признаться, тоже хотел строчить — жалобу на вашу светлость. Но, как к сослуживцу, у меня к вам претензий пока нет. Только очень прошу, будьте всегда точны и аккуратны. В нашем деле иначе нельзя.

— Буду стараться, Владимир Ильич.

И в газете действительно печатались заметки — о выступлении Ленина перед ткачихами «Трехгорки», о его поездке в подмосковную деревню, где, пофыркивая синим дымком, переворачивали первые пласты чернозема первые в России трактора, о беседе с рабочими железнодорожного депо...

Но однажды все-таки произошла осечка. Выступил как-то Ленин на одном важном собрании, а к нему в самом конце вдруг подходит репортер и просит:

— Владимир Ильич, пожалуйста, повторите в двух словах, о чем говорили вы здесь сегодня.

— То есть как это о чем? А вы где же были, коллега?

— Я опоздал...

— Не понимаю.

— Опоздал, говорю. Трамваи не идут, току нет по всей линии.

— А как же вы? Способом пешего передвижения, стало быть?

— Стало быть, так. Сначала быстро шагал, потом уморился, и вот...

Ленин внимательно поглядел на смущенного репортера и тут впервые заметил, что он вовсе «не молодой — не старый», а именно старый, совсем-совсем старый, совершенно седой человек.

— Ну вот что, дорогой товарищ. Во-первых, выношу вам выговор за опоздание. Служба есть служба.

Репортер не мог сразу и в толк взять, шутит Ленин или говорит серьезно. Но Владимир Ильич не шутил. Он еще раз поглядел на репортера, сказал строго, без всякой тени иронии:

— О выговоре моем доложите в редакции. А теперь отойдем в сторонку, запишем, о чем разговор у нас был с рабочими. Между прочим — о дисциплине тоже говорили, так что вам записать это будет просто полезно.

Они уединились в конторке начавшего быстро пустеть цеха и вышли оттуда нескоро. Вечерняя смена уже давно заступила, в пролетах снова стало шумно и дымно, а Ленин и репортер все разговаривали. Вернее, говорил один — второй быстро писал, едва успевая перевертывать листки блокнота.

Когда Ленин кончил диктовать, кончилась и записная книжка репортера.

— Вот жалко, — сказал Ильич, — всего одной-единственной странички не хватило, а у меня с собой, как на грех, ни листочка!

— Владимир Ильич, диктуйте, я запомню, а в редакции все запишу — слово в слово, — попросил репортер.

— Нет, нужна бумага, в нашем деле без бумаги нельзя, — едва заметно улыбнулся Ленин.

Тут дверь конторки тихонечко отворилась, вошел начальник цеха, нерешительно протянул репортеру пропитанный маслом клочок зеленой, мелко линованной бумаги — видно, бланк для наряда.

— Нет, нет, это мне, — остановил его Ленин.

Ильич резким движением пододвинул к себе табурет, сел за крохотный шатучий столик начальника цеха, размашисто написал на зеленом листке несколько слов, протянул записку репортеру:

— С этим зайдите в Совнарком. К управляющему делами. Я бы сам вас отвез, да тороплюсь в другое место. Извините, что задержал.

Владимир Ильич пожал руку начальнику цеха, репортеру и уехал.

Через несколько минут покинул задымленную конторку и ошеломленный репортер. Утром чуть свет он направился в Совет Народных Комиссаров. Только там он узнал, о чем Ленин писал в записке.

А сказано в ней было о том, что в распоряжение корреспондента «Правды» необходимо срочно выделить лошадь с упряжкой.

— «Человек он немолодой, ему, по-моему, трудно бегать целыми днями по заданиям редакции», — озабоченно прочитал вслух управляющий делами.

Ленин ошибся, быть может, первый раз в жизни: никогда еще репортер не чувствовал себя таким молодым, таким бесконечно неутомимым человеком, как сегодня!»

...В одном из томов Собрания Сочинений В. И. Ленина напечатано краткое изложение беседы Владимира Ильича с сотрудником «Известий ВЦИК» по поводу восстания левых эсеров.

Дело происходило летом 1918 года, когда в Москве, в Большом театре, собрался V Всероссийский съезд Советов. В те дни левые эсеры подняли мятеж. «Советская власть, — как говорилось в правительственном сообщении, — приняла все необходимые меры к подавлению жалкого, бессмысленного и постыдного мятежа».

Номер «Известий» был уже сверстан, когда в редакцию неожиданно вошел В. И. Ленин. Там в это время находились редактор отдела информации, член редколлегии А. А. Антонов и корреспондент Л. В. Богуцкая.

— Ну, какие у вас сведения о ликвидации мятежа? — спросил Ленин.

«По привычке газетчика, — рассказывала потом Л. В. Богуцкая, — я сразу, как только Ленин начал говорить, стала все старательно записывать, чтобы не пропустить ни слова.

— Вот, объезжал позиции! — говорил он. — Раздавим этих истерических крикунов! Чего захотели: втянуть нас в войну! Я сам и многие мои товарищи слышали в день мятежа выражения сильнейшего негодования против левых эсеров со стороны даже самых темных слоев народа.

Ленин встал, прошелся по комнате и продолжал:

— Сегодня же ночью ликвидируем эту авантюру и скажем народу всю правду, что мы на волосок от войны. Все, кто против войны, будут за нас.

Ленин был бодр, энергичен. Несмотря на позднее время, на лице его — никаких следов усталости. Он беседовал с нами минут тридцать, похвалил, что мы не уходим из редакции, пока кто-нибудь не придет нам на смену.

Антонов попросил у Владимира Ильича разрешения опубликовать запись беседы с ним. Ильич глянул в мою сторону — он видел, что я все время записываю его рассказ, — улыбнулся как-то ласково, ободряюще и сказал:

— Ну что ж! Попробуйте и прочтите мне по телефону.

Газета уже печаталась. Как быть?

— Разрешите дать беседу экстренным приложением к печатающемуся номеру „Известий"! — попросили мы.

— Экстренным приложением? Да, да! — воскликнул Ильич с живостью. — Надо держать народ в курсе событий, это правильно!

Так седьмого июля сто сороковой номер «Известий» вышел с приложением, где экстренным выпуском была напечатана эта беседа. А на следующий день, 8 июля, беседу перепечатали „Известия”.

Рано утром я раскрыла окно. Стрельба на улицах Москвы еще не прекратилась. На Страстной площади (теперь площадь Пушкина) еще раздавались отдельные орудийные выстрелы и пулеметная дробь. Вдруг мое внимание привлек шум мотоцикла во дворе редакции. Через минуту в комнату, где мы работали, вошел товарищ в военной форме и протянул нам корзинку:

— Это вам из Кремля!

В корзинке были хлеб и консервы. Их прислал Владимир Ильич, который даже в такой момент, когда он лично руководил ликвидацией левоэсеровского мятежа, не забыл о работавших всю ночь сотрудниках „Известий"».

...Поэт Константин Симонов написал репортерскую песню, которую все мы очень любим:

Песня эта о военных корреспондентах, о репортерах, у которых на вооружении вместе с пером был автомат.

В этой песне есть и такие строки: «Жив ты или помер, — главное, чтоб в номер материал успел ты передать».

У репортера всегда должен быть запас новостей, он всегда оперативен, всегда в боевой готовности, в самой гуще жизни.

Напомню страницы журналистской истории.

Классик русского репортажа В. А. Гиляровский иногда подходил к телефону и, назвав редакционный номер «Русского слова», просил: «Необходимо оставить пятьдесят — семьдесят пять — сто строчек для очень интересного сообщения, откладывать на другой день нельзя».

Говоря о Гиляровском, известный русский журналист Влас Дорошевич отмечал: «Гиляй — изумительная начинка фактов. Он меня порой ошеломляет неукротимостью своей энергии и находчивостью. Черт его знает, как он ухитряется иногда раскопать такое, что даже представить трудно!»

Обращаясь к самому Гиляровскому, Дорошевич замечал:

«— ...Я так щедро пользуюсь иногда твоими фактами, Гиляй. Вот почему я всегда, когда завижу тебя, спрашиваю: «Какие новости?»

— Видимо, у меня, — отвечал Гиляровский, — врожденная потребность снабжать всех новостями. Антон Павлович (Чехов), бывало, чуть завидя меня, тоже спрашивал: «Какие новости, Гиляй?» — и иногда что-то торопливо записывал в книжку».

И еще страница дореволюционной истории.

Корней Иванович Чуковский рассказывал:

«В комнату, круглый, как яблоко, вкатился Аркадий Руманов, повелитель репортеров „Биржевки", заведующий ее информацией. Он был вечно впопыхах, на бегу раздуваемый слухами, скандалами, новостями, сенсациями, стекавшимися к нему отовсюду.

— Что это с Чуковским? — спросил Руманов мимоходом у Дымова и, не дослушав ответа, стал яростно теребить телефон, который уже третий день не работал.

— Со мной ничего, — сказал я, — просто не могу забыть о событии на Казанской...

Руманов тотчас же схватил со стола узкую полоску бумаги и быстро записал карандашом мой бессвязный рассказ об избиении демонстрантов на Невском...»

А вот мнение о газетчиках нашего современника, участника дрейфа папанинской четверки Героя Советского Союза Эрнста Кренкеля, которому на протяжении многих лет во время экспедиций и зимовок приходилось иметь дело с очень многими репортерами: «На мой взгляд, журналисты — люди симпатичные, контактные, с ними очень приятно иметь дело. Большинство из них — народ бывалый. Много видели, много знают, а главное, при такой бурной жизни большинство из них умудрялось сохранять энтузиазм, безмерную любовь к своей в общем-то весьма хлопотливой профессии...»

А космонавт В. Н. Волков, член экипажа космического корабля «Союз-7», говорил: «Жаль, что не было на борту настоящих журналистов и фоторепортеров».

Как и моим коллегам, мне часто доводилось быть свидетелем и исторических событий, и самых скромных, незаметных дел.

Думаю, что наиболее значительное и примечательное в работе репортера — встречи с людьми. Каждый раз, когда знакомишься с новым человеком, героем наших дней, испытываешь огромное удовлетворение и радость от того, что можешь рассказать о нем своим читателям, слушателям, зрителям.

Основная часть нашей работы, как говорится, на виду у всех. Вы видите репортеров с блокнотами, магнитофонами, кинокамерами в цехах, на улице, в парке, а иногда и у себя дома.

Тысячи репортажей, корреспонденций, информаций, интервью. Это для слушателей и зрителей.

Но у меня есть записная книжка, которую веду для себя. В ней — автографы или несколько строк, написанных моими собеседниками. К некоторым страницам этого блокнота есть и звуковые иллюстрации: ведь я радиорепортер.

Вот листок, на котором написал несколько строк Михаил Елисеевич Путин. Коммунист Ленинского призыва, кавалер ордена Ленина, он в конце двадцатых годов работал бригадиром-обрубщиком на заводе «Красный выборжец». Его бригада весной 1929 года заключила первый договор на социалистическое соревнование.

А в звуковом блокноте хранится и запись рассказа М. Е. Путина:

«Когда в начале двадцать девятого года впервые была опубликована статья Владимира Ильича Ленина „Как организовать соревнование?", мы у себя на заводе внимательно прочли ее, обсудили и решили: делом надо отвечать на призыв родного Ильича.

Мы горячо взялись за дальнейшее повышение производительности труда, решили рациональнее использовать механизмы и рабочую силу, уплотнить рабочий день. Моя бригада подписала первый социалистический договор...»

И вот тогда, осуществляя ленинскую идею, рабочие «Красного выборжца» со страниц газеты «Правда» обратились ко всем предприятиям страны с призывом развернуть социалистическое соревнование.

Почин красновыборжцев поддержала вся страна.

Спустя много лет по просьбе ленинградских журналистов Л. Железнов, бывший правдист и ответственный секретарь журнала «Юность», рассказывал, как это было:

«У советских журналистов есть неписаный закон; не афишировать своего участия в составлении всякого рода документов, писем, обращений рабочих коллективов. Мы всегда в таких случаях остаемся «за кадром», рассматривая себя в этой роли скромными помощниками подлинных авторов коллективных документов. Поэтому на протяжении четырех десятилетий я никогда не выступал ни устно, ни печатно с рассказом о знаменитом обращении-вызове «Красного выборжца», документе, адресованном всем заводам и фабрикам Советского Союза, с которого началось в стране всенародное соревнование.

И если сейчас решил вспомнить об этом, то лишь потому, что есть необходимость поделиться с молодыми журналистами опытом организаторской работы нашей печати в годы подготовки и осуществления первых пятилеток, когда зарождались и получали всеобщее признание различные формы соревнования за коммунистическое отношение к труду. С другой стороны, насколько мне известно, немного уже осталось в живых людей, принимавших участие в событиях той поры, и поэтому тем более надо восстановить в памяти все так, как было.

Статья В. И. Ленина «Как организовать соревнование?» повсеместно вызвала живейший отклик на заводах и фабриках. Шире стала развертываться массовая рационализаторская работа, активизировались производственные совещания, начались переклички между рабочими заводов и фабрик. В цехах стали появляться всевозможные комиссии и инициативные группы по выработке мер увеличения производства и улучшения качественных показателей — словом, идеи массового всенародного соревнования уже зрели среди рабочих многих предприятий. Нужно было лишь кому-то проявить инициативу, чтобы поднимавшаяся снизу волна соревнования охватила всю страну.

Как-то вечером в Ленинградский корпункт «Правды» позвонил из Москвы недавно перешедший на работу в «Правду» бывший редактор «Тверской правды» Алексей Иванович Капустин (газета, которую он до этого редактировал, была инициатором производственных перекличек).

— Вам срочное поручение от Марии Ильиничны, — сказал он. (М. И. Ульянова — сестра В. И. Ленина — была в то время ответственным секретарем «Правды».) — Надо найти в Ленинграде хороший завод, успешно выполняющий правительственное задание по снижению себестоимости. Мы хотим, чтобы его коллектив поделился через «Правду» опытом своей работы.

В те годы Ленинградский корпункт «Правды» возглавлял кадровый питерский рабочий, в прошлом балтийский матрос, старый член партии Петр Иванович Лукст. Он тотчас поехал в обком партии и выяснил, что впереди всех по снижению себестоимости идет «Красный выборжец». Этот завод еще в первом квартале двадцать восьмого — двадцать девятого хозяйственного года выполнил задание правительства, снизив себестоимость на семь с лишним процентов.

Вернувшись из обкома партии, Лукст вызвал меня (я тогда был литсотрудником корпункта) и сказал, чтобы я немедленно отправлялся на «Красный выборжец», написал корреспонденцию о его работе.

Первый, к кому я обратился, был директор завода. Он проявил живейший интерес к теме разговора и подробно проинформировал меня о производственных успехах предприятия. Оказалось, что еще 19 декабря (я приехал на завод в начале марта) на «Красном выборжце» было проведено первое расширенное заседание производственного актива. Директива о снижении себестоимости и повышении производительности труда обсуждалась на всех производственных совещаниях. В обсуждении приняло участие четыре тысячи человек, то есть почти весь завод.

Председатель ВСНХ РСФСР товарищ Лобов, в прошлом сам рабочий завода, прислал на завод специальное письмо, где была дана высокая оценка достижениям заводского коллектива.

Вместе с работниками парткома и завкома я побывал во всех ведущих цехах, познакомился с производством, с людьми. Рабочие, узнав, что «Правда» заинтересовалась работой «Красного выборжца», охотно рассказывали о своих делах, знакомили меня с технологическими процессами и образцами продукции.

Я собрал обстоятельный материал на заводе и в тот же день написал корреспонденцию под заголовком «В авангарде». Затем мы вместе с председателем завкома Яковлевым составили первый проект обращения «Красного выборжца», который решено было передать на обсуждение и окончательное утверждение в цехах.

В тот же день это обращение, одобренное всеми рабочими, вместе с моей корреспонденцией и несколькими снимками было отправлено в Москву, и 5 марта 1929 года вся эта подборка под общей шапкой «Вызов „Красного выборжца"» была напечатана в «Правде». Откликнулись сразу сотни предприятий, и имя «Красного выборжца» — застрельщика массового соцсоревнования — навсегда вошло в историю.

А в следующем номере «Правды» было напечатано большое стихотворение Демьяна Бедного.

Я запомнил отрывок из этого стихотворения старейшего поэта-правдиста:

Вспоминая сейчас о вызове «Красного выборжца», могу лишь сожалеть о том, что ни в самом документе, ни в моей корреспонденции нет фамилий передовиков производства, которые в те дни возглавляли на заводе поход за снижение себестоимости продукции и по сути дела являлись застрельщиками внутризаводского соревнования».

Еще автографы в моей записной книжке: П. Семячкин и П. Старосельцев.

В начале сентября 1931 года председатель ЦИК Михаил Иванович Калинин подписал постановление о награждении группы работников Металлического завода. Впервые наградили орденами наиболее отличившихся металлистов.

Среди награжденных были мои старые добрые знакомые Павел Петрович Семячкин, тогдашний секретарь парткома, и Петр Иванович Старосельцев — бригадир первой на заводе комсомольско-молодежной бригады, которая собирала самые мощные для того времени паровые турбины.

Имя партийного вожака турбостроителей, коммуниста с 1917 года П. П. Семячкина хорошо было известно тогда не только в Ленинграде. Это о нем говорил на XVI съезде партии Серго Орджоникидзе. Да и сам Павел Петрович выступал на съезде.

Семячкин возглавил борьбу коммунистов завода за встречный план.

В 1931 году коллектив должен был изготовить турбины общей мощностью 324 тысячи киловатт. Но рабочие, зная, как растущей промышленности Страны Советов нужна электрическая сила, обсудили свои возможности и предложили встречный план — 800 тысяч ниловатт. Значительная цифра! Скажу, что общая мощность всех электростанций Ленинграда составляла тогда всего 300 тысяч киловатт.

Итак, 800 тысяч победили! Напомню, что 800 тысяч теперь это мощность обычной серийной паровой турбины, которые выпускает объединение «Ленинградский Металлический завод».

До конца своей жизни был в строю Павел Петрович Семячкин. Неутомимый, энергичный, он работал внештатным инструктором Калининского райкома партии, все время что-то придумывал, будоражил людей, беспокоился о ком-то...

Коммунист Петр Иванович Старосельцев — тоже активный общественник, участвует в работе заводского совета ветеранов, помогает молодежи.

Это — отцы. А дети?

Сыновья первых кавалеров ордена Ленина также металлисты, иначе и быть не могло. Оба были рабочими, учились в заводском втузе. Младший Семячкин — конструктор водяных турбин, несколько лет монтировал на Дунае для наших румынских друзей турбины, изготовленные на берегах Невы.

Кстати сказать, на заводе, где еще в тридцатые годы использовались чертежи иностранных фирм и опыт иностранных специалистов, прекрасно справляются сейчас с заказами Англии, Франции, Индии и других стран. А некоторые типы ленинградских турбин вообще не имеют себе равных в мире.

Когда принимался первый встречный план, у многих рабочих не было даже начального образования. А что такое коллектив Металлического сегодня? Здесь каждый шестой — рационализатор, каждый третий — учится.

Только за последние десять лет заводской втуз подготовил без отрыва от производства многие сотни квалифицированных инженеров. Среди работников завода — 33 доктора и кандидата наук. Вот какая арифметика!

На одном из листков моей записной книжки рядом два автографа, которые непосвященному трудно сразу расшифровать: «Ляпидевский плюс Карина». Что это значит?

В 1934 году в Арктике был раздавлен льдами ледокольный пароход «Челюскин». Большая группа моряков и пассажиров оказалась на льдине. Стойко и мужественно переносили челюскинцы трудности этого необычного дрейфа. Страна принимала все необходимые меры для спасения людей. Из разных районов в ледовый лагерь посылались самолеты. И первой из жителей лагеря была вывезена родившаяся незадолго до этого в Карском море дочь направлявшихся на зимовку полярников Васильевых. Назвали девочку по «месту рождения» Кариной.

Так вот, Карину вывез со льда летчик Анатолий Ляпидевский, Герой Советского Союза, которому позже была вручена Золотая Звезда № 1.

Прошли годы, прошла война, Карина — опытный геолог, сама стала матерью; Ляпидевский получил генеральское звание. Несколько лет назад они встретились в Ленинграде на телевизионном «Голубом огоньке», репортаж с которого мне пришлось вести.

Вот о чем напоминают два автографа в моей записной книжке и запись в звуковом блокноте. Представьте себе такой разговор:

— Я очень рада, очень рада, что наконец-то мы встретились, давно хотела с вами повидаться...

— Я, когда вас увидел, не сразу узнал.

— А я здорово выросла?

— Вот именно, припоминаю сейчас время, когда держал вас на руках, а теперь даже «ты» неудобно говорить...

— Что вы, пожалуйста, обязательно только на «ты». Хотите, я вам покажу свой паспорт, ведь вы его, конечно, не видели...

Карина показала А. Ляпидевскому паспорт, где в графе «Место рождения» сотрудники милиции записали: «Карское море».

После челюскинской эпопеи продолжалось освоение Арктики. В Центральном полярном бассейне была организована первая в мире дрейфующая станция «Северный полюс». На ней работала четверка отважных — И. Папанин, Е. Федоров, Э. Кренкель, П. Ширшов. Дважды Герой Советского Союза И. Д. Папанин приезжал в Ленинград, когда отмечалось тридцатилетие первой дрейфующей станции.

Я расшифровал запись выступления Ивана Дмитриевича:

— Товарищи, родные! Лучше бы еще пять лет дрейфовать, лишь бы не выступать, честное слово... Я с большим удовольствием приехал в Ленинград, мы очень обязаны городу Ленина, его замечательному народу. Кто нас первый принял со льдины? В тридцать восьмом году «Ермак» пришел именно в Ленинградский порт. С какой теплотой нас встретили ленинградцы! Вы не представляете себе, что мы испытывали. Быть представителями Советского Союза, полпредами на Северном полюсе — большая честь. Ведь мы осуществляли мечту человечества. Не поверил бы никто до этого, что можно девять месяцев дрейфовать на льдине, девять месяцев полярная ночь...

Иван Дмитриевич Папанин расписался в моей записной книжке, и это послужило началом «коллекции» полярных автографов.

У меня в блокноте имеются автографы начальников всех дрейфующих станций «Северный полюс» — от первой папанинской до наших дней (теперь работает уже двадцать четвертая станция).

Некоторым моим друзьям-полярникам пришлось давать мне автографы по нескольку раз. Во-первых, потому что они возглавляли разные коллективы станций «Северный полюс», а во-вторых, потому, что многие из Арктики «переехали» в Антарктику.

Герой Советского Союза Михаил Михайлович Сомов был начальником первой послевоенной дрейфующей станции «СП-2», а затем возглавил первую советскую антарктическую экспедицию. Он первый советский человек, который вступил на ледяной массив шестого континента. После смерти Михаила Михайловича его именем назвали новое научно-экспедиционное судно — флагман советского антарктического флота.

В моем блокноте собраны не только автографы, но и корабельные печати и оттиски вырезанных на резине пингвинов и белых медведей — знаки того, что начала работать антарктическая станция «Беллинсгаузен» (начальником ее был Арнольд Будрецкий, впоследствии возглавивший еще одну новую станцию — «Ленинградская»), свидетельства походов дизель-электрохода «Обь», корабля науки «Профессор Визе»... Ну, в общем, очень короткая, но достаточно выразительная история советских исследований на двух полюсах планеты.

* * *

...Перелистываю страницы блокнота. Печатка: «6-я ГЭС, Волховская ГЭС имени Ленина», первенец плана ГОЭЛРО. На листке дата сорокалетия станции и несколько росписей старейших волховстроевцев. Среди них Николай Александрович Филимонов, Герой Социалистического Труда, которому довелось быть при рождении и другого первенца — Красноярской ГЭС.

— Все, кто приезжал на «Волховстрой», — рассказывал Н. А. Филимонов, — обращали внимание на ветряную мельницу, которая стояла посредине строительной площадки, у самого котлована. Многие удивлялись: почему она здесь? Но ее оставил сам главный инженер строительства Генрих Иосифович Графтио. Он хотел сохранить память о двадцатых годах, о поре строительства...

К сожалению, эта мельница не сохранилась.

...Многие записи связаны с Советской Армией, с Великой Отечественной войной, ее героями. Мне приходилось часто встречаться с трижды Героем Советского Союза летчиком Иваном Кожедубом, бывать в старейшем полку Советских Вооруженных Сил. Некоторые листки блокнота посвящены дружбе ленинградских хлебопеков с гвардейцами авиационной части, воспитавшей защитника ленинградского неба фронтовика Алексея Севастьянова и космонавта Германа Титова.

В блокноте несколько «космических страниц». Здесь автографы Ю. А. Гагарина и В. М. Комарова.

О встречах с космонавтами напоминает звуковая запись беседы Германа Степановича Титова с однополчанами. Он сказал тогда:

— Дорогие друзья! Летчики-космонавты Советского Союза, мои очень хорошие друзья, просили меня передать личному составу наш большой боевой привет.

Мне особенно приятно сегодня выступать здесь, встречаться с вами, приятно потому, что именно здесь начался мой самостоятельный путь, путь летчика-истребителя.

Знаете, я вот тут стоял, думал, хотелось много сказать, а вот когда увидел своих друзей, с которыми вместе начинал работать, вместе учился в училище, то растерялся. Хочется просто по-дружески обнять всех, поздравить с праздником и сказать вам большое спасибо. И со своей стороны заверить, что летчики-космонавты Советского Союза всегда готовы выполнить любое задание партии и правительства.

...Тысячи новостей сообщаем мы, репортеры, своим читателям и слушателям, тысячи интервью взяли у своих собеседников. Я храню в записной книжке рисунок Марселя Марсо и стихи Роберта Рождественского, автограф Рокуэлла Кента и знак-эмблему первого авиационного рейса Ленинград — Женева.

Когда я смотрел фильм «Подсолнухи», где одну из главных ролей вместе с Софи Лорен играет балерина Людмила Савельева, вспомнил, что у меня есть ее первое интервью перед съемкой многосерийного фильма «Война и мир».

— Я участвовала пока только в одной сцене — в охоте. Эта сцена снималась под Каширой. Съемки были очень интересные, ну, хотя бы потому что мне пришлось скакать на лошади. Мне просто повезло: представился счастливый случай научиться ездить верхом. У меня была хорошая лошадь, ее звали Лебедь. Мы прекрасно понимали друг друга.

Съемки продолжаются. Наша экспедиция снимала в Закарпатье бой. Наташа Ростова в сраженьях не участвовала, я продолжала танцевать в Ленинграде.

Это только несколько страниц из моей записной книжки.

Расскажу и о некоторых других своих встречах с интересными людьми.