Игрушечный мир. Отдохнем по-взрослому

Глава 19. Два плюс два

На презентацию мы всё-таки опоздали. Минут на пятнадцать. Однако, как оказалось, всё не так страшно, и, вообще, мероприятие еще не началось. «Ну да, тут все же не Хелимания, а Голубой Купорос. Тут даже пальмы на ветру притормаживают». То есть, с одной стороны, мы вроде как опоздали, а с другой – раньше срока пришли. Парадокс, однако.

Это обстоятельство меня слегка огорчило – могли бы ведь и в номере чуток задержаться и еще кое-что успеть, сами понимаете. А вот Жанна, наоборот, обрадовалась. Не тому, естественно, что мы со своего пятого-седьмого этажа сбежали, а тому, что она здесь Виолетту Матвеевну углядела. Та тоже, видать, польстилась на халявную «закусонь», факт. Иначе б не было ее тут, и не махала бы она нам ручкой, приветствуя. Не меня, конечно, приветствуя, а жену мою, с которой лишь час назад познакомилась. Да уж, женщины, женщины, парой фраз перекинулись и всё – лучшие подруги. А муж теперь, выходит, никому и нафиг не нужен. Такие вот, понимаешь, пироги. Н-да.

Впрочем, как выяснилось, не только у жены тут знакомые водятся. У меня они тоже есть. Имеются, так сказать, в наличии. Точнее, имеется. Потому что один. Знакомец.

– Здорово, Андрюха!

– Здоровеньки булы, Иван Семёнович, – бодро поприветствовал я закусальца, лишь через пару секунд поняв, что же меня в нем смутило. Однако задать законный вопрос уже не успел, поскольку пан Костенко моментально расставил все точки над «и», пояснив с легкой грустью:

– И никому-то здесь мова моя не потрибна. Не любят тут мову, ох не любят.

– С чего бы это вдруг?

– А-а, – махнул рукой закусалец и, тяжко вздохнув, неожиданно посмотрел на мою жену, прислушивающуюся к «мужскому» разговору. Многозначительно посмотрел. Так, что даже я понял, что он хотел сказать.

«Леди, сеньора, фрау, миссис. Покорнейше прошу простить меня, но в настоящий момент я просто вынужден отнять у вас вашего мужа. Буквально на пару слов. Вопрос жизни и смерти. И делайте потом со мной, что хотите», – вот что-то примерно такое я и «услыхал» во взгляде Ивана Семёновича. Жанна, видимо, тоже, поскольку, кивнув закусальцу, бросила аналогичный взгляд на меня: «Пять минут, не больше. Впрочем, чтобы договориться о пиве, вам хватит и трех. Короче, если через минуту не освободишься, пеняй на себя – я очень сильно расстроюсь».

Мысленно поцеловав любимую, я обернулся к Ивану Семёновичу.

– Тут такое дило, Андрюх, – заговорщически прошептал тот, оглядываясь по сторонам. – Я тут, знаешь, спробував к жинке одной подкатить. Видная така, Виолеттой зовут. И… э-э…

– Короче, послали тебя, – подытожил я.

– Ага, – грустно подтвердил Иван Семёнович. – Послали. Не любит она, знаешь ли, Закусалу. Ось и приходится теперь на вашем москаньском розмовля… э-э, гутарить.

– Не на москаньском, а на нормальном русслийском, – поправил я пана Костенко.

– Та яка ризныця, – отмахнулся мой новый знакомый. – Тут инше дило. Мени б до ней еще бы разочек того, пидйихаты.

– Ну так, подъезжай, чего ждешь? – удивился я.

– Та ни, нэ зрозумив ты. Я ж это, хочу, щоб ты мене йий прэдставив.

– Я?!

– Ну так. А що?

– Що, що, не знаю я ее. Совсем не знаю. Так что, извини, помочь не могу, – отрезал я.

Однако Иван Семёнович не сдавался:

– Так, може, жинка твоя допоможе? Жанна Викторовна? Вони ж, здаеться, знакомы.

– А откуда ты знаешь, как мою жену зовут? – поинтересовался я, с подозрением глядя на закусальца. Но тот даже бровью не повел.

– Тэж мени, схроны гишпанского двору. Он дывысь, бачишь на дывани гид готельный сыдыть? Так у ней в планшети вси, хто впрыижджають и выижджають, запысани.

– А ты, значит, через плечо ей в планшет заглядывал? – усмехнулся я.

– Ну а що? Що ж мени, очи заплющити чи шо?

– Понятно, – протянул я задумчиво.

Впрочем, размышлял я недолго. Отчего бы ведь и не помочь своему брату-таксис… пардон, новому знакомому. Он вроде мужик неплохой.

– Ладно. Пошли, Семёныч. Будем знакомить тебя… с дамой видной.

Народу в баре было немного. Десятка полтора отдыхающих. И все, вероятно, такие же, как мы, любители халявы. То бишь непуганые синеговские граждане, возжелавшие бесплатной «закусони» с коктейлем. Скучковавшиеся в самом центре полутемного помещения, мающиеся в ожидании начала планового мероприятия по «раздаче слонов».

Кстати, обычные стулья в заведении общепита отсутствовали. Все посадочные места здесь были представлены исключительно мягкой мебелью: разнокалиберными диванами, креслами, пуфиками. А еще здоровенными кожаными мешками, набитыми чем-то податливым, моментально принимающим форму седалища того, кто рисковал на них опуститься.

Вы спросите, почему стульев нет? Куды их всех подевали? Ну, это-то как раз легче всего объяснить. И почему, и куды. Здесь ведь всё просто. Просто, как всё гениальное. Хозяева бара, они же не дураки какие – в университетах, небось, основы психологии изучали. Им ведь что от клиента-то нужно, в первую очередь? Чтоб прибыль он компании приносил. Немаленькую такую прибыль. И, значит, вместо того, чтобы быстренько хлопнуть пару рюмашек и столь же быстро ретироваться, каждый посетитель должен спокойно прийти, устроиться с комфортом, расслабиться. Так, чтобы уходить не хотелось. А дальше… Дальше коктейльчик, другой, потом, глядишь, и закусочку какую закажет. И официант в нужный момент нарисуется, поможет с правильным выбором. Или официанточка заговорит, запудрит мозги бедолаге, чтоб с денежкой расстался без особых переживаний, да еще и доволен потом остался обслуживанием грамотным. А вы говорите «стулья». Ха, стулья – это давно уже даже не прошлый век, а прошлое тысячелетие. Мягкие кресла и уютные диваны – вот нынче основа основ и краеугольный камень в стандартной общепитовской схеме. Схеме окучивания клиента дорогой забегаловки. Клиента, который, как известно, всегда прав. Хоть на стуле он сидит, хоть на диване.

Жанну я, кстати, как раз на одном из этих самых диванчиков и нашел. Место рядом с ней было свободно (для меня она его, видать, хранила), чем я, собственно, тут же и не преминул воспользоваться, устроившись подле своей прекрасной половины. Вплотную, наслаждаясь тонким ароматом духов. Тех самых, что, помнится, подарил ей полгода назад, и которые она завсегда себе на шею брызгала (или капала, или… короче, черт его знает, не в курсе я, как правильно производится это священнодействие), когда лично мне приятное доставить хотела. Да, она – молодец, помнит о вкусах любимого мужа.

С другой стороны от Жанны расположилась Виолетта Матвеевна. Только не на диване (диванчик-то совсем небольшой, места на нем только двоим хватает), а в кресле. Еще одно кресло, то, которое через столик, оккупировал Иван Семёнович. В итоге получилась классическая картина маслом – дамы о чем-то шепчутся, а мужики… мужики сидят себе тихонько и не отсвечивают. Как идиоты, ожидающие, когда на них, наконец, внимание обратят. Благосклонное. Н-да, непорядок, однако. И потому…

– Я пришел, – выдохнул я на ушко любимой.

Жанна обернулась и удивленно посмотрела на меня, мол, вижу, что пришел и чего? Чего надо-то?

Смущенно прокашлявшись, я передал ей (опять же шепотом) просьбу Ивана Семёновича. Ту самую, что касалась Виолетты Матвеевны. Выслушав меня, жена усмехнулась, смерила снисходительным взглядом замершего напротив пана Костенко, а затем… весело подмигнув закусальцу, вновь повернулась к подруге и принялась что-то ей тихо втолковывать.

«Ну вот, кажется, сладилось, не будет моя благоверная препоны чинить. Ей, видать, и самой интересно, что дальше произойдет». Сами понимаете, такую возможность – немножко посводничать – наши женщины никогда не упустят. Факт.

Перешептываться дамы закончили где-то секунд через двадцать. Мадемуазель Маленькая откинулась на спинку кресла, придав себе вид гордый и неприступный, а Жанна, посмотрев на меня, едва заметно кивнула в сторону Ивана Семёновича. «Ну, стало быть пора».

– Иван Семёнович Костенко. Мой… э-э, коллега… некоторым образом, – произнес я, повинуясь незримой команде жены. «Хм, и почему я его коллегой назвал? Странно. Ну да бог с ним, пущай коллегой побудет, с него станется».

Иван Семёнович привстал, коротко поклонился, а затем с достоинством опустился обратно на кресло. Всё это он, кстати, проделал настолько галантно, что… «Да, не ожидал я от него такого. Силен, силен мужик, и опыт, видать, имеется в подобных делах». В тот момент он мне отчего-то то ли графом, то ли князем каким показался. Или, вообще… лордом-герцогом. Истинным, так сказать, джентльменом. Впрочем, Виолетту Матвеевну сия эскапада тоже не оставила равнодушной – «вон как задышала-то». Даже Жанна не удержалась, посмотрев на закусальца совершенно по-новому. Одобрительно и с некоторой долей приятного удивления. Короче, молоток, Иван Семёнович, сумел на дам впечатление произвести.

Алаверды состоялось через пару секунд. Именно столько потребовалось нашей прекрасной половине, чтобы опомниться и нанести ответный «удар».

– Жанна, – представилась моя жена. – А это…

– Виолетта Матвеевна, – опередила ее подруга, а затем, чуть покраснев, добавила. – Можно просто… Виолетта.

«О как! Просто Виолетта. Ай да Семёныч! Охмурил-таки даму. Причем без слов. Силен, блин». Однако, как оказалось, Иван Семёнович на этом не успокоился. Прижав ладонь к груди, он еще раз поклонился и в ту же секунду с неожиданной для его комплекции ловкостью переместился на пуфик рядом с креслом мадемуазель Маленькой. Очутившись вблизи предмета своего воздыхания, шустрый закусалец ухватил совсем немаленькую ручку Виолетты Матвеевны и с придыханием произнес:

– Виолетта. Чудное, чудное имя. Я потрясен, сударыня. Сражен наповал, в самое сердце.

Испуганная «сударыня» попыталась было отдернуть руку, но, увы, неудачно. Впрочем, не слишком-то она и старалась. В смысле, вывернуться из цепких лап пана Костенко. Видимо, чем-то он ее всё-таки зацепил. И зацепил конкретно, поскольку буквально через секунду-другую могучая красавица немного расслабилась и перестала активно сопротивляться «напору» новоявленного ухажера. А Иван Семёнович… Иван Семёнович вдруг замер, прикрыл на мгновение глаза, а затем медленно, с расстановкой, будто с трудом подбирая нужные слова, принялся декламировать. Покачиваясь из стороны в сторону, не забывая при этом аккуратно поглаживать своими пухлыми пальцами «ручку» Виолетты Матвеевны:

На этом месте Иван Семёнович запнулся на миг, но тут же, словно бы справившись с внезапно накатившим волнением, продолжил. Точнее, закончил. С чувством. Ставя жирную точку в коротком стихотворном «экспромте»:

Н-да. В этот момент мне отчего-то захотелось заржать. «Ну, Семёныч! Ну, артист! Богиню в траве углядел. Хорошая там, видать, росла конопля. Ядреная». Давясь от смеха, я наклонился к Жанне и тихо прохрюкал ей на ухо:

– Кхр-кх. Та, кто в микрофлоре мастерица, повела… кх-кхр… «пер аспера» к острицам.

Однако, что удивительно, «правильной» реакции от жены я не дождался. Наоборот, был моментально «награжден» чрезвычайно сердитым взглядом и неслабым тычком под ребра. «Блин! Вот так вот. Опять я, кажется, глупость сморозил».

В общем, хрен их поймешь, этих женщин, чего им надо на самом деле. Сегодня они от стихов идиотских млеют, а назавтра, блин, им мамонта убитого подавай, с гарниром из бриллиантов.

Получив вразумление от супруги, я, естественно, тут же заткнулся и постарался хоть как-то сдержать рвущийся наружу смех. То бишь засунуть его куда подальше и, как говорится, поглубже. Правда, признаюсь, трудновато пришлось. Глядя на умиленные лица обеих дам и одухотворенно-восторженную физиономию пана Костенко, мне хотелось лишь одного. Ржать, ржать и еще раз ржать. Свалившись на пол, забившись в истерике, дрожа от хохота и жутких конвульсий. «Всё, блин, еще секунда и – держите меня семеро, я за себя не отвечаю»…

«Спасение» пришло секунд через пять. И, как всегда, неожиданно.

От конфуза меня спасла облаченная в отельную униформу девица, та самая, что ураганом ворвалась в бар и принялась громко хлопать в ладоши, привлекая внимание собравшихся:

– Добрый вечер, дамы и господа! Добрый вечер!

Добившись нужного результата, она тут же начала пересчитывать по головам всех, кто здесь находился.

– … пятнадцать, шестнадцать… семнадцать… Ага, вижу, что все уже собрались, так что… Отлично! Отлично, дамы и господа!.. Итак, приступим!