Игрушечный мир. Отдохнем по-взрослому

Глава 25. Римма и Пётр

Бар в этот час был практически пуст. Впрочем, оно и понятно, весь народ сейчас в ресторане, ужин небось поглощает, а сюда лишь через часик-другой подтянется, к ночи поближе. Вот тогда-то и закипит здесь жизнь. Настоящая. А пока… Пока я смог разглядеть только одного посетителя – того самого бритоголового Петруху с Уралии, который давеча сцепился с паном Костенко.

Обладатель бычьей шеи и толстенной золотой цепи в гордом одиночестве восседал за одним из столов, уныло разглядывая десяток пузатых бокалов, выстроившихся перед ним на столешнице. Девять посудин были пусты, и лишь в самой крайней что-то еще плескалось. На самом донышке.

– Здорово, Петро, – поздоровался я, присаживаясь рядом. – Семёныча-то куда подевал?

– А, Андрюха, – отозвался Пётр, приподнимая недопитый бокал. Качнув рукой, будто взбалтывая посудину, он опрокинул в рот остатки горячительной жидкости, а затем, окинув мутным взором опустевшую емкость, посмотрел на меня:

– Слабоват оказался Семёныч. Сбежал, блин. По соточке с ним всего-то и накатили.

Сказал и вновь принялся разглядывать бокалы.

– Слушай, Петь. Ты тут случайно камушек на полу не находил? – поинтересовался я, демонстрируя пальцами размеры пропажи. – Маленький такой. Серый.

– Камушек? – удивился Пётр. – Неа. Не находил. Хотя…

Повернув голову к барной стойке, он неловко взмахнул рукой, подзывая официантку:

– Риммуль! Повтори-ка нам еще пару дринков.

Общепитовская дива подошла к нам секунд через десять. Цокая высокими шпильками по плиточному покрытию пола, держа в руках небольшой круглый поднос с одиноким бокалом. Вид у нее при этом был весьма и весьма недовольный. «М-да, странно. Вроде бы, наоборот, радоваться должна, что выгодный клиент подвернулся». Сняв с подноса бокал, она поставила его на стол, затем развернулась в мою сторону и как ни в чем ни бывало произнесла:

– Good evening! Would you like to order anything?[3]

Ее и впрямь звали Римма – по крайней мере, это имя было обозначено на бейджике, прикрепенном к форменной блузке. А еще она была красива. На самом деле красива, хотя, конечно, и не совсем в моем вкусе. И, кстати, никакого недовольства на ее лице уже не наблюдалось. Только лучезарная улыбка и ничего больше.

– Ноу ордер, спасибо.

Поняв, что заказа не будет, девушка кивнула и уже было собралась удалиться, но ее неожиданно остановил Пётр:

– Риммуль. Джаст э момент. Дело у нас тут одно. Ван мэттэ.

Римма слегка поморщилась, но всё же обернулась к клиенту. А тот, довольно ощерившись, продолжил:

– Это дзис из май френд. Андрюха его звать, хиз нэйм у него такое. И он тут это… лост кое-чего.

– Lost?[4] – удивилась официантка.

– Ю си, айв лост хиа ван тсинг, – пояснил я.

– What’s the thing?[5] – поинтересовалась она.

– А литл стоун. Литл грей стоун. Итс э май талисман.

– Talisman? Such as rabbit foot?[6] – уточнила красотка из бара.

– Ага. Йес. Только не лапка, а камень. Литл грей стоун. Дид ю хиа носинг фаунд?

Девушка покачала головой. С видимым сожалением.

– I’m sorry. Nothing, – однако тут же встрепенулась, предложив. – But if you like I can ask the bartender[7].

– Да нет, спасибо. Не надо спрашивать, лучше я сам поищу. Лук фор ит майселф.

– O’key, – согласилась Римма, прижав руки к груди. – I’m sorry. I can’t help you[8].

Очень, к слову, потешно это у нее получилось, поскольку к груди (между прочим, весьма аппетитной) она их прижала вместе с подносом. Проследив за моим взглядом, девушка немного смутилась. Впрочем, смущение ей шло. По крайней мере, она больше не казалась мне холодной красавицей, дежурно улыбающейся каждому встречному, возжелавшему заглянуть в гостиничный бар.

– I’m really sorry[9], – повторила она. Потом развернулась и, бросив уничижительный взгляд на Петра, гордо прошествовала к барной стойке. Походка у нее, кстати, оказалась замечательная, в том плане, что так соблазнительно раскачивать бедрами сумела бы далеко не каждая. Тут ведь, сами понимаете, важна не только внешняя красота, тут ведь еще и чувствовать надо. Как подать себя, как правильно впечатление произвести, как… «М-да. С такой походкой ей бы на подиум выходить, а не в баре работать».

Как выяснилось, подобная мысль посетила не только меня. Петруха, оказывается, это тоже отметил.

– Эх! Хороша девка! – пробормотал он, когда красавица уже скрылась за стойкой. – Блин, рождаются же такие.

– Хороша Маша, да не наша, – охолонил я его, мысленно усмехаясь.

– Еще не вечер, – многозначительно подмигнул мне Пётр. – Посмотрим. Авось и сладится.

– Ну тогда бог в помощь. Ты, главное, не тушуйся, – рассмеялся я, хлопнув его плечу. – А я… Пойду-ка я пока камушек свой поищу.

– Ищи, – махнул рукой бритоголовый уралец, а затем, потеряв ко мне всяческий интерес, опять принялся гипнотизировать взглядом батарею стеклянных бокалов, выстроившихся перед ним на невысокой столешнице.

По полу я шарился минут десять. Света в помещении не доставало, да и тяжело было передвигать туда-сюда диваны и кресла в надежде найти под ними совсем небольшую вещицу. Сами ведь понимаете, камушек мог закатиться куда угодно. И в угол куда-нибудь, и под стол, и под кресло. А то и вообще под барную стойку…

Увы, поиски мои успехом так и не увенчались.

Устало опустившись на плиточный пол, я утер пот со лба и попытался сообразить, что делать дальше и как мне теперь отыскать свой потерявшийся талисман. Не сквозь землю же он в конце концов провалился. Наверняка ведь лежит сейчас где-нибудь, хозяина дожидаясь. Или, может, нашел его уже кто-то? Вот только кто? Эх, знать бы, кто именно, решил бы проблему – он же никому кроме меня не нужен, так что…

– Is it all right for me to help you?[10] – неожиданно прозвучало возле самого уха.

Я обернулся. Рядом со мной присела на корточки та самая официантка. Та, которая Риммой звалась. Присела, аккуратно оправив короткую юбку и посмотрев на меня вопросительно.

Я пожал плечами.

– Let’s look for it together. If you don’t mind[11], – продолжила девушка.

Что ж, коли хочет помочь, возражать не стану. Может, и вправду вместе у нас лучше получится.

Последующие пять-семь минут мы вместе с Риммой ползали между диванов и кресел, двигали мягкую мебель, переворачивали столы, шарили руками по плитке. Увы, опять с тем же разочаровывающим результатом.

– I’ve got nothing. It’s a pity[12], – произнесла, наконец, девушка, поднимаясь, отряхивая пыль с колен.

– Мне тоже жаль, – развел я руками, подводя итог нашим поискам.

– I’ll ask around here, – предложила она через секунду. – Of course if you allow me[13].

– Да можно, конечно, – разрешил я, вздохнув. – Спрашивайте. Может, и впрямь получится чего-то узнать.

Римма улыбнулась, пожала смущенно плечами и, кивнув на прощание, уплыла в неизвестном мне направлении. Впрочем, вру, вовсе не в неизвестном. Удалилась она опять туда же, к барной стойке. Всё так же соблазнительно покачивая бедрами. «Н-да, надо бы Жанне как-нибудь намекнуть, чтобы тоже так, хм, попробовала. Хотя… вряд ли – она ведь шпильки принципиально не носит. У нее и без шпилек… нормально все. Даже более чем». При мысли о жене на душе у меня потеплело. И я тут же вспомнил, что она ведь, бедная, ждет меня сейчас возле ресторана. Уже, наверное, полчаса как ждет, извелась, поди, вся, а я, блин, все это время в баре прохлаждаюсь, с красотками местными шуры-муры кручу. Ну, то есть не кручу, конечно, а просто общаюсь, но, тем не менее, плюсиков в копилку сей факт не прибавит, это уж точно. В общем, мне стоило поспешить. И чем скорее я покончу с делами, тем лучше. И потому… потому я вновь подошел к Петру и уселся напротив.

– Слушай, Петро. Хочу тебя попросить кое о чем.

– О чем? – вяло поинтересовался он, рассматривая опустевший бокал.

– Будет возможность, поинтересуйся у местных о камушке. Хорошо? Жаль, если он потеряется.

Пётр кивнул, а затем неожиданно уперся в меня хмурым взглядом:

– Гад ты всё же, Андрюха. Как есть, гад.

– Чего это? – удивился я.

– Чего, чего, – проворчал уралец. – Я вот тут уже битый час сижу. Словно алкаш какой. И хоть бы кто поддержал, мать колотить, – после этих слов он решительно рубанул рукой воздух. – Не, Андрюх. Ты как хочешь, но пока, блин, не выпьешь со мной, не уйдешь.

Я вздохнул. Пить мне совершенно не хотелось. А Пётр, приняв мое молчание за согласие, тут же зычно взревел:

– Римму-у-уль!..

Римму мы ждали совсем недолго. Однако, когда она подошла, подноса с выпивкой у нее в руках отчего-то не оказалось. И вообще, она была очень и очень сердита.

– Your bill, please, – девушка бросила на стол испещренный цифрами бумажный листок, а затем, заложив руки за спину, добавила со значением. – I think you should finish[14].

– Чо это финиш? – возмутился Пётр. – Мы вроде только начали.

Римма молчала, делая вид, что текущие проблемы клиента ее совершенно не касаются.

– Ну шо за дела, Риммуль? – ухмыльнулся уралец и попытался игриво ухватить девушку под коленку.

«Ага, попытался, блин».

Я даже глазом моргнуть не успел, настолько всё быстро произошло.

– У-ё, больно же, блин! – просипел Петруха, уткнувшись носом в столешницу. Его правая рука оказалась вывернута за спину, а левой добраться до «обидчицы» он бы не смог при всем желании, поскольку Римма стояла чуть сзади и справа и хватку не ослабляла.

– I’m just a waitress not a call-girl, – зло прошипела она через секунду, ткнув несостоявшемуся кавалеру локтем промеж лопаток. – Drunken pothead… fucked arsehole[15].

А спустя еще пару мгновений повернула голову в мою сторону и обворожительно улыбнулась:

– I beg your pardon, sir. Don’t worry[16].

– Нот эт олл, мисс. Всё о’кей, – поднял я руки в примирительном жесте. «Да уж, правильно я сделал, что Жанну с собой не взял. Они б тут на пару весь бар разнесли к чертям собачьим, факт».

Девушка кивнула в ответ и вновь склонилась над «поверженным» уральцем:

– Have you any claims[17]? – осведомилась она, слегка довернув бедолаге локоть.

– Ноу, ноу. Я всё андестенд, – тут же отозвался Пётр, хлопнув несколько раз по столу, как бы признавая свою полную и безоговорочную капитуляцию.

С видимым сожалением Римма отпустила его и сделала шаг в сторону, не переставая, впрочем, сверлить взглядом «противника», видимо, ожидая очередной подлянки.

Однако бритоголовый уралец судьбу искушать не стал. Сердиться, кстати, тоже. Скорее, наоборот, он, как мне показалось, был полностью удовлетворен случившимся. И выглядел теперь довольным донельзя. Почти как кот, искупавшийся в валерьянке.

– Anything else?[18] – поинтересовалась девушка через пару секунд ледяным тоном, выуживая откуда-то блокнот и ручку.

Пётр потер шею, ухмыльнулся и покачал головой. Я тоже развел руками.

– That’s all right[19], – констатировала Римма, пряча блокнот и поворачиваясь, чтобы уйти.

И в этот момент у меня неожиданно вырвалось:

– Экскьюз ми, мисс. А ю мериед?

Сказать, что девушка была удивлена, означало не сказать ничего. Сначала она будто бы замерла на мгновение, а затем, развернувшись, с изумлением посмотрела на нас с Петрухой. Причем на обоих сразу. Правда, признаюсь честно, замешательство ее длилось недолго. Уже через секунду-другую Римма вновь накинула на себя маску холодной отстраненности и, одним движением оправив и прическу, и блузку, и юбку (а, возможно, успев еще и макияж навести – дамы, они, знаете ли, и не на такое способны), произнесла с легкой хрипотцой в голосе:

– I am single, – а спустя еще секунду, стрельнув глазами в сторону уральца, зачем-то добавила. – Now at least[20].

– Ай хоуп, ю вил би файн, – между тем продолжил я с безмятежной улыбкой.

– I hope… too[21], – ответила «официантка» Римма и, окинув меня напоследок немножечко странным взглядом, с достоинством удалилась. Опять туда же, к барной стойке. И опять той же походкой. «М-да, всё чудесатее и чудесатее…»

– Дурак ты, Андрюха, – пробормотал Пётр, когда девушка скрылась за стойкой.

– Почему?

– Дурак, что женился, – пояснил собеседник.

– Возможно, – пожал я плечами. – Но я не жалуюсь.

– А я вот дважды дурак, – неожиданно объявил бритоголовый уралец. – Впрочем, нет. Трижды.

– Что? Женишься в третий раз? – хохотнул я.

– Ага, – подтвердил Пётр. – Только она об этом еще не знает. То есть тьфу ты, знает, конечно. Просто не соглашается. Пока.

– О как! – восхитился я. – И как же тогда?

– А так же, как и первые два раза. Она тогда тоже вначале не соглашалась.

– Так ты что? На одной и той же женишься?!

– Увы, – развел руками Петруха. – И что самое хреновое, каждый раз всё тяжелее и тяжелее это дело выходит.

– Да-а! Силен ты, брат, – покачал я головой, вставая. – Ладно, Петь. Засиделся я тут, пора мне.

– Бывай, – махнул он рукой. – Водка, всё одно, кончилась. А я… я тут еще посижу немного.

– Так тебе ж тут вроде не наливают, – удивился я его выбору. – Чего сидеть-то?

– Поживем – увидим, – ухмыльнулся обладатель золотой цепи. – До закрытия еще часов пять, так что… всё в наших руках.

– Это точно! – согласился я с ним и, пожав протянутую руку, двинулся на выход из бара.

Однако уже у самых дверей не выдержал и обернулся. Обернулся, чтобы с удовлетворением отметить два дружных взгляда. Один из которых принадлежал сидящему за столиком Петру, а второй – стоящей у стойки Римме. Словно по команде, оба столь же дружно отвернулись, делая вид, что Андрей Николаевич Фомин им нисколечко не интересен. Ну то есть абсолютно, совершенно неинтересен. «Да уж, конспираторы, блин… трехкратные».