Игрушечный мир. Отдохнем по-взрослому

Глава 8. Товарищ подполковник

– М-да, – протянул Пётр Сергеевич, перестав, наконец, сверлить меня взглядом. – Вы… – он скосил глаза на лежащий рядом бумажный лист. – Вы, Андрей Николаевич, прямо… э-э, учкудук какой-то.

– Кто? – не понял я.

– Уч-ку-дук, – с удовольствием повторил товарищ подполковник, смакуя неизвестное мне слово. – Вы что, никогда не бывали на Трёх Бакшишах?

– Нет, не бывал.

– Зря, – с сожалением проговорил Пётр Сергеевич. – Много потеряли. Я вот, помнится, в командировку туда летал…

Сказал и замолчал. Взгляд его при этом затуманился, улетая куда-то в неведомые дали, губы сжались в суровую нитку, черты лица заострились, напоминая грани одинокой скалы, застывшей посреди бурного моря… Да, видать, и впрямь чем-то эти Три Бакшиша запали в душу товарищу подполковнику. Вон как закаменел, даже дышать перестал. Впрочем, что это он? Никак похрапывать начал?

– Товарищ подполковник, товарищ подполковник, – прошептал я, пытаясь вывести его из состояния дремы.

– А? – встрепенулся собеседник, открывая глаза.

– Вы, кажется, что-то про учкудук говорили, – напомнил я.

– Точно, – подтвердил он, поправляя уползший вбок галстук. – Там местные товарищи как затянут свой «Учкуду-у-ук, три бакшиша…»

«А петь-то Пётр Сергеевич совсем не умеет. Или это он просто прикидывается?.. Хм, а нафига ему это?.. Понятно, зубы заговаривает».

Пётр Сергеевич тем временем допел до конца арию «восточного гостя» (точнее, как я понял чуть позже, только ее первый куплет) и продолжил:

– Так вот, Николай Андреевич…

– Андрей Николаевич, – поправил я.

– Что? А, ну да. Андрей Николаевич… Как затянут они про свой «учкудук», так до самого утра и не останавливаются. Словно пьяные. Или укуренные напрочь.

– А что это? Учкудук.

– А вот этого никто не знает, – отрезал товарищ подполковник. – Что это, где это и… э-э, когда это.

– Даже вы? – многозначительно поинтересовался я у враз посуровевшего собеседника. Пётр Сергеевич в ответ лишь хмыкнул, но так и не подтвердил тонко выдвинутую мной версию о том, что кое-кто всё же в курсе насчет таинственного «учкудука». Хотя и не опроверг.

– Товарищ подполк… То есть простите, Пётр Сергеевич. А всё-таки, с чего бы это я учкудук? – вновь спросил я после десятисекундной паузы в разговоре.

– Почему, почему, – проворчал Пётр Сергеевич. – Да вы, батенька, уже почти… – он зачем-то посмотрел на антикварные часы со стрелками, обхватывающие браслетом «дембельское» запястье, – двадцать девять дней возле кабинета топчетесь, а внутрь только сейчас заглянули. Соизволили, так сказать. Нехорошо, знаете ли, дорогой мой Андрей Петрович…

– Андрей Николаевич, – снова перебил я товарища подполковника.

– Что?.. Ну да, вот видите, опять вы всё вокруг да около. Нет, чтобы сразу, по-простому, зайти да поговорить по душам со старым солдатом. А, Николай Петрович?

– Андрей Николаевич, – я, кажется, уже начинал закипать. – И вообще, как я мог зайти, если у вас на двери объявление висит, что тут нет никого. Вот.

– Какое объявление? – удивился Пётр Сергеевич. – А ну-ка.

Он встал, смахнул со стола бумаги, спрятав их в выдвижной закрывающийся на ключ ящик, а затем неторопливо прошел к двери. Открыл ее, выглянул наружу, закрыл, вернулся назад. Снова занял место во главе стола, вытащил из ящика бумаги.

– Ну висит. И что? – спросил он меня.

– То есть как это что? – возмутился я. – Там же черным по белому написано. «Все на задании».

– Ну?

– Что ну?

– Баранки гну. Я-то сейчас, по-вашему, где?

– Где? – тупо переспросил я, впрочем, уже догадываясь, на что намекает товарищ подполковник.

– Да вот здесь и сижу. Выполняю задание Родины. Беседую тут, понимаешь, со всякими обалдуями.

– Ага. Понял.

– Понял он, – недовольно пробурчал Пётр Сергеевич. – Служили? – внезапно сменил он тему разговора.

– Служил.

– «Салабон»?

– «Салабон», – подтвердил я с достоинством и тут же мысленно хлопнул себя по лбу. «Елки зеленые, да причем тут «салабоны», служба? У меня ж, блин, отпуск горит!»

– Товарищ подполковник, я хотел насчет…

Однако Пётр Сергеевич не дал мне закончить, приложив палец к губам и нахмурив брови. Затем встал, прошелся туда-сюда по кабинету, сунув руки в карманы отутюженных брюк. Остановился, испытующе посмотрел на меня.

– Значит, Голубой Купорос? – то ли спросил, то ли подтвердил очевидное Пётр Сергеевич.

– Да, – ошалело произнес я. – А откуда вы…

Сказал и тут же заткнулся. Действительно, что я, совсем дурак что ли? Он же всё-таки «дембель», а не просто так погулять вышел.

Пётр Сергеевич вернулся за стол и, откинувшись в кресле, несколько раз нервно пробарабанил пальцами по столешнице. Затем почесал затылок, задумался.

– Что вы знаете про газзон? – спросил он меня секунд через пять, сложив на груди руки. – В смысле, откуда он у нас на Москонии появился?

Я покачал головой:

– Увы. Сия тайна мне неизвестна.

– Хм, странно. Я тут на днях читал ваши соображения. Те, что вы отправили руководству ДПС сразу после обнаружения первых следов газзона. И вот что я вам скажу по этому поводу. У вас всё очень подробно описано и в очень доступной форме. Даже я понял.

– Бред, – отрезал я. – Правдоподобно, но бред.

– Вы уверены, Андрей Николаевич?

«Странно. Имя-отчество правильно произнес. И без запинки».

– Уверен.

– Ну что ж, – вздохнул Пётр Сергеевич. – На нет, как говорится, и суда нет, – потом немного помолчал и добавил. Ласково так, по-доброму. – На нет у нас особое совещание имеется.

– То есть?! – оторопел я.

Пётр Сергеевич сдвинул брови.

– Шутка, – коротко бросил он после нескольких секунд напряженного молчания.

Сказал, будто выстрелил. «Ой, чтой-то мне нехорошо».

– Н-да, Андрей Николаевич, – резюмировал мой визави. – С чувством юмора у вас, прямо скажем, не ахти. Вон как побледнели-то. Ну да ладно, не о том речь.

– А о чем? – проявил я осторожный интерес.

– Да, собственно говоря, ни о чем, – отмахнулся товарищ подполковник. – Езжайте себе в отпуск, Андрей Николаевич. Отдыхайте.

И что я мог на это ответить? Только рот раскрыть в изумлении. И какого рожна он тут четверть часа воду в ступе толок? Про службу, про газзон, про учкудук непонятный. Сказал бы сразу и дело с концом.

Все эти мысли, видимо, настолько явственно отразились моем лице, что сидящий напротив Пётр Сергеевич расхохотался. Весело и на этот раз действительно по-доброму. По-человечески. Да уж, хотел бы я поглядеть со стороны на свою вытянувшуюся физиономию. Ведь болван же болваном, ёшкин кот!

– Ну? Чего застыл? – отсмеявшись, проговорил Пётр Сергеевич. – Хоть бы спасибо сказал старику! А то сидишь тут как колом пришибленный. Ну прямо как неродной, ей-богу.

«Неродной? Хм, я что-то пропустил? Или… нет, не догоняю… хотя… Ох, ё-моё!!!»

Вот теперь я точно вспомнил. Вспомнил тот давнишний трамплин на Сахарилах.

«Дядя Миша! Собственной персоной! И где?! В «дембельском» кабинете! У нас на Москонии! Да еще подполковник! Ну, бли-и-ин!!!»