Игры Бессмертных

Глава 19. Помощница Алхимика

Она не видела Рейну, поэтому с любопытством всю дорогу глядела в окошко. Мда, не Междуречье тебе тут. Дороги все были мощеные, улицы подметали сонные дворники, дома стояли все сплошь каменные, ни одного деревянного и все в три, а то и четыре этажа, с лепниной, колоннами и странными, явно просто для красоты, башенками на верхушках. Обалдеть какая роскошь! Да тут даже Меджуреченский Верхний город и рядом не стоял. Дважды кеб переезжал по мостикам через реки. Тесс с интересом смотрела на покачивающиеся прогулочные лодки. Ни сетей, ни багров не было. Эти лодки явно просто возили людей. Некоторые были устелены коврами! Матерь Всемогущая, лодки с коврами!

Садовники подстригали уличные деревья и копались на клумбах. Тесс в жизни своей не видела, чтобы в городе просто так разбивали клумбу, не на своем участке. Мда, к этой Великой Рейне ей еще привыкать и привыкать, как бы не обнаружить свое невежество. По легенде Леонида, она прожила в этом городе три года, но знала его только по книжкам.

Она знала, как засыпали болота и строили каналы, как разбивали Императорский сад и кто делала к нему очень красивые кованые ворота. Знала кто строил императорский Летний дворец на набережной реки Вильны. Но вот так, побродить по улочкам Рейны у нее не было ни времени, ни возможности.

Леонида это не волновало, он сказал, что хорошая жена занимается домом, а не шляется по улицам, а значит Тереза Дан вполне могла знать только свою улицу Мясную, и будет с нее. В такую дыру вряд ли совался хоть один из Шефердов, так что тут она была в безопасности.

Кеб выехал на улицу вдоль канала и поехал, осторожно маневрируя среди посыльных и торговцев, спешащих с заказами в богатые дома. Тут уже был совсем другой город, начинались кварталы знати. Тесс смотрела на дома — желтые, розовые, серые. На каждом были барельефы, и зная гербы знатных семейств, можно было сразу догадаться чьи они. Тереза парочку узнала. Геральдика Священной империи Галивар входила в ее список книг. Но вот показался четырехэтажный дом, прятавшийся за высокими столетними дубами. Тесс пригляделась, но никаких геральдических украшений не увидела. И тут ее ударило! Она узнала его! Это был дом маркиза!

Тесс инстинктивно отстранилась от окна. Пара мгновений и кеб проехал мимо, но сердце Тесс продолжало взволнованно стучать. Ну конечно! А чего же тут удивительного. Леонид живет от Шефердов недалеко. Она же знала об этом! Знала!

И все же дом маркиза как мрачное напоминание, что даже если она уже неделю не видела Леонида, то никуда он не делся, и его рука все еще с легкостью может сломать ей шею, остудило любопытство Терезы на корню.

Она забилась в угол экипажа и задернула занавеску.

Подъехали они к черному входу, где уже топтались молочник, мальчик с газетами, зеленщик и кто-то, чей товар Тереза не смогла опознать. Вино что ли? Какие-то бутылки, но странной формы.

Тесс вышла, кучер вынул ее чемодан.

— Сорок марок, мисс.

— Сорок марок?! — возмутилась она. — Да мы ехали десять минут!

— Это стандартная такса! — тут же отбил кучер. Тесс в чемодане нашла небольшой кошелек, в котором было двести пятьдесят марок. Она я яростью отсчитала ассигнации и отдала извозчику.

— На! Грабитель!

— Тьфу! Деревенщина! — в сердцах плюнул кучер и вскочил на козлы.

Теперь все торговцы и слуги, что принимали товары, смотрели на нее с насмешкой.

— А это еще кто?

— Да, эта… новая помощница колдуна, видимо.

— Не колдуна, а алхимика, дура!

— Ой, да иди ты!

Тереза осторожно улыбнулась.

— Здравствуйте.

Все смотрели на нее оценивающе и не очень-то доверчиво.

К торговцу странными бутылками, к счастью, вышел Ла Росси собственной персоной.

— А, Тереза. Как раз вовремя.

Тесс подхватила чемодан и бросилась к нему с улыбкой до ушей.

— Доброе утро, мистер Ла Росси.

— Это очень длинно, Тереза. Называйте меня Жан или мэтр.

— Хорошо, мэтр.

«Жан» показалось ей слишком уж фамильярным.

— Одной из первых обязанностей, которую я хочу отдать вам, принимать мои поставки. Для этого вы должны быть способны определить качества товара. Это газированная минеральная вода, — он указал на бутылки в тележке торговца.

— Все свежее, метр Ла Росси! — заверил торговец. — Как я могу вам привезти несвежую.

Алхимик коротко улыбнулся и продолжил наставления.

— Все бутылки должны быть плотно закупорены. Не должно быть осадка, даже малейшего. Как минимум одну из ящика ты должна вынуть и проверить вот так… — он достал бутылку, потряс ее и внимательно посмотрел на содержимое. Там завивались странные воронки и плясали пузырьки. — Хороший товар.

— А как определить, что плохой? — спросила Тесс настороженно.

— Не будет пузырьков.

— Ага, ясно.

— Далее, пересчет. Со счетом у тебя проблем, надеюсь, нет?

— Нет.

— Тогда будь добра…

— Тридцать шесть бутылок. — тут же ответила Тереза. Ла Росси одобрительно улыбнулся и повернулся к торговцу. — Беру. Запишите на мой счет.

— Отлично, отлично.

— Оставьте чемодан здесь, Тереза. Нам пора работать.

Алхимик кивнул кому-то из прислуги, и ее чемодан тут же подхватили и унесли куда-то за ворота. Тереза поспешила за алхимиком. Они вошли сразу в дом и по узким служебным коридорам дошли до его лаборатории. Тут она богатых гостей Шефердов точно никогда не встретит, оставалось надеяться, что она не только тут будет проводить свое время.

Первое, что Тереза поняла — ей действительно придется вкалывать тут. Никто не предлагал выпить чайку или пойти отдохнуть, даже когда она взмокла над какими-то травами, которые Ла Росси нужно было растолочь.

Второе — ему действительно нужен был помощник. И даже не один. Ла Росси занимался всем сразу. Что-то взвешивал на одном столе, тут же мчался к сигналу заводных часов на втором, и кидался тушить пожар на третьем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Через пару часов, получив еще гору наставлений, о том как именно нужно рассортировать семена Фесилис Артакуа на одном столе, помешивать варево в котелке на втором, а еще переставлять странную лампу вон от тех растений и вон на те, каждый раз как звенят вот эти часы, и приглядеть за бумагами, которые сушатся на окне, чтобы солнце не попадало. Отодвинь в тень сразу, как оно сдвинется. Ах, да, когда прозвенит звонок вон на том столе, содержимое банки нужно пропустить через марлю, выжимку законсервировать вон в ту колбу и убрать вон в тот ящик со льдом. И не касаться жидкости руками, а то будет ожог.

Голова Терезы пухла на глазах, но она с бешеной сосредоточенностью выполняла все, что следовало.

Она потеряла счет времени, вся взмокла и растрепалась, жутко проголодалась и ужасно хотела в туалет. Ла Росси, казалось, о таких мелочах вовсе не задумывался. Когда Тесс была уже на волосок от того, чтобы спросить его "а где тут уборная", дверь в лабораторию открылась и вошел Эверетт Шеферд. Глянул на нее безразлично и подошел к Ла Росси. Тереза с яростью толкла семена и траву в большой ступке.

— Ты спустишься к обеду, Жан?

— Обед? — искренне удивился алхимик. — А разве… — он взглянул на часы. — Ох, действительно. Тереза, вы, должно быть, зверски голодны!

— Эм… не то чтобы зверски, — сказала она, посмотрев на Шеферда. Интересно, а такие выражения не оскорбляют оборотней?

— Так что?

— Ох, нет Ретт. Так много работы. Будь добр, извинись за меня перед графиней и прикажи накрыть на террасе. Тереза, вы присоединитесь ко мне?

— Я…

— Ее покормят у слуг, — отрезал Эверетт.

— А мне что же прикажешь обедать в одиночестве? — поднял бровь Жан. Одну. Правая сторона лица у него совсем не двигалась.

Шеферд смерил Терезу взглядом словно решал безопасно ли позволить ей обедать с Ла Росси. Та не отказала себе в удовольствии удивленно и обиженно вылупить на него глаза. А что такого?! Как будто у него есть поводы предполагать, что она отравит его или еще что.

— Хорошо, — процедил Шеферд и собрался уйти.

— А! — пискнула Тереза. — Можно мне узнать, где я сплю? То есть, перед обедом хотелось бы… — она обвела руками свой встрепанный, взмокший вид.

— Пойдем, — сквозь зубы процедил Шеферд.

— Я могу отлучиться, мэтр? — вежливо поинтересовалась Тереза.

— Да-да, разумеется. Вы можете не спрашивать моего позволения на это, Тереза. — отмахнулся Ла Росси. Шеферд нахмурился. Тесс пошла за ним. Эверетт прошагал коридор, поднялся на один пролет лестницы и открыл дверь.

— Твоя комната.

— Благодарю… — она подумала, что на этом они и распрощаются, но Шеферд бесцеремонно зашел внутрь.

Комнату ей выделили опрятную и просторную, но не чета покоям в доме Леонида. Но хоть отдельная и на том спасибо. Могли бы разместить и вместе со служанками.

Шеферд огляделся, посмотрел куда выходят ее окна.

— Ты можешь посещать помещения для слуг и внутренний двор. Покидать поместье без разрешения Жана или меня тебе запрещено.

Тереза раздраженно скрестила руки на груди.

— Я тут что, пленница?

Шеферд посмотрел на нее холодно.

— Ты подписала рабочий контракт. Там был пункт по поводу твоих прав и обязанностей. Ты не имеешь права посещать в поместье никакие помещения, кроме оговоренных. — Он подошел к туалетному столику, совершенно пустому за исключением увесистого рабочего контракта, оставленного кем-то тут вместе с ее чемоданом. — Покидать поместье только по предварительному согласию Жана и в оговоренные дни. Если тебя это не устраивает… — он кивком указал на дверь. — Так же советую очень внимательно ознакомиться с разделами, касающимися запретов. Как я понимаю ты подписала их не глядя.

— Я торопилась и не думала что там будет что-то…

— В этом поместье живут оборотни. Посещать некоторые места тебе опасно. Имей это в виду.

— Опасно? Вы что охотитесь на собственных служанок.

— Всякое бывает, — небрежно пожал плечами Шеферд. Тесс сочла это за шутку.

— Хорошо, я ознакомлюсь внимательно. Это все? — Тесс не терпелось увидеть здешнюю уборную.

— Пока, да. От тебя странно пахнет. Что это за запах? — нахмурился Шеферд.

— Да откуда мне знать? Я сегодня чем только не испачкалась! — хмыкнула Тереза.

Он подошел к ней и нахмурившись осторожно повернул ее голову и принюхался к правой стороне.

— Здесь… — он коснулся ее волос. Тесс позорно сглотнула. В его голосе проскользнуло что-то задумчивое, почти…нежное.

— Это волорост, — смутилась Тереза и не стала этого скрывать.

— Волорост? Зачем? — Шеферд задумчиво, кончиками пальцев погладил ее забранные в прическу волосы.

Тереза не знала, отдает ли он себе отчет в том, что не имеет права трогать ее вот так? Впрочем, возражать было не в ее интересах.

— Мне ночью отрезали волосы. Розам не понравилось, что я получила работу у знаменитого алхимика Ла Росси. А в подробности этой работы они не вдавались. — забормотала она. Шеферд продолжал гладить ее волосы, словно искал место, где именно их отрезали.

Он убрал руку, но продолжал стоять очень близко.

— Ясно. — сказал он как-то сдавленно. — Располагайся. Терраса… — Шеферд кашлянул и отошел от нее. — Это прямо за малым бальным, дорогу обратно найдешь?

— Конечно. Спасибо.

Шеферд вышел, а Тесс скорчив гримасу, побежала в ванную. Слава Матери, та хоть и скромная, но она тут была.

Она привела себя в порядок, решила не менять платье. Некогда да и их было у нее всего три. При таком темпе работы лучше поберечь. Подошла к контракту и быстро полистала. А сколько вообще Ла Росси собирается платить ей за такую адскую работу.

В графе «Вознаграждение» числилось «три тысячи марок еженедельно». Тесс так и присела на стул. Три. Тысячи. Марок! Это же… Это же двенадцать тысяч марок в месяц! Боже мой! Целое состояние по меркам Междуречья. Тесс решила обязательно сказать алхимику, что она согласна и на меньшее. Или не стоит? Просить уменьшить плату это, по крайней мере, подозрительно.

— Хм, пятьсот марок за бутылек волороста. Нет уж, денег у него явно не убавится, а мне нелишние. — пробормотала она. Она сможет отправить их Анри! А может и письмо ему написать? Вот только что она скажет? Как объяснит?.. Да и не стоило напоминать Шеферду о брате, к которому тот запросто может отправить кого-то из своих волков. Тереза, прежде чем уйти, раскрыла чемодан, посмотрела на фотокарточку. Спрятать? Но если какая-нибудь горничная найдет, то это может вызвать еще больше вопросов.

Тесс прикрепила карточку между зеркалом и рамой. У Тесс Доплер был брат и Шеферду об этом может быть известно. Скрывать это было слишком недальновидно, нужно просто не привлекать к этому внимания. Если она напишет письмо, то просто не указывать обратный адрес. Если Анри напишет ей сюда, то может задать в письме неудобные вопросы, а Шеферд точно не погнушается прочитать ее почту при случае. Можно отправить с почтамта!

Тесс спохватившись, побежала обратно к алхимику.

Тот продолжал работать. За дверями наружу слуги сервировали стол для обеда. Тереза передвинула лампы над растениями, пододвинула бумаги на подоконнике подальше от солнечного света.

— Эм… а над чем именно вы работаете, мэтр? — решилась поинтересоваться она. Ла Росси что-то переделывал в макете своего странного движущегося длинного автомобиля.

— Я назвал это железная дорога. — сказал он мечтательно. Терезе стоило некоторых усилий не рассмеяться. Железная дорога? Да на мощеных можно было разориться, а если покрывать дороги железом никаких денег не хватит.

— О!.. — прокомментировала Тереза. — Много железа понадобится.

— Отнюдь. Видите — вот это и есть дорога. — он показал на двойные полоски из металлических спиц, по которым катался его странный механизм.

— Только колея?

— Поезду больше и не нужно.

— А это значит…

— Да. — алхимик поднял крохотный автомобиль. — Это поезд. Я хочу соединить в нем двигатель мобиля и паровой. Рельсы, поперечные рельсы. — он ткнул в палочки, что скрепляли спицы. — Я верю, что можно добиться того, что этот транспорт будет самым быстрым в империи. Он свяжет все города. А потом и страны.

— Ого! — присвистнула Тесс, а сама подумала: совсем чокнулся… Для нее это выглядело идеей навроде причуд известного дурака Квинстена из Междуречья, который сначала хотел перегородить реку бревнами, потом всех женщин пытался убедить рожать в лесу, а напоследок сделал крылья и сиганул с крыши городской ратуши. То, что от него осталось, похоронили за счет города, ведь жена его, рожая в лесу, умерла.

— Вам кажется это невозможным? — Ла Росси проницательно поглядел на нее.

— Ну… Не знаю. Звучит довольно фантастично. Вы видели дороги в Междуречье? Да там мул-то еле проедет, а эти штучки просто потонут. — она качнула пальцем рельсы.

— Насыпи. Укрепление грунта.

— Но это ведь очень дорого.

— Как и гранитные набережные Рейны. Да, разумеется, дорого. Но представьте возможности.

— У меня туго с воображением, особенно на пустой желудок.

Алхимик спохватился и отставил поезд.

— Простите, да, мы собирались обедать. Работая, я, бывает, увлекаюсь и забываю обо всем.

— И урчание в животе вам не напоминает? — Тесс усмехнулась. Ну не может же у него не быть простого человеческого голода в конце концов!

— Я веду довольно аскетичный образ жизни. Прошу вас.

Они вышли на веранду. Выходила она в сад, но в какую-то боковую аллею. Тут было пустынно, вдалеке возился с покраской ограды садовник и только.

Терезе хотелось поскорее сориентироваться в этом поместье, разобраться что тут и где находится, но прежде нужно было изучить контракт. Да и показывать Ла Росси, близкому другу Шеферда свой интерес, не стоило. Граф и так был не в меру подозрителен на ее счет.

Они уселись за стол, им прислуживал лакей и две служанки, но алхимик небрежным пасом отпустил их.

— Мы ведь в состоянии сами наполнить себе тарелки, не так ли Тереза?

— Конечно. — сказала она с воодушевлением, которого не чувствовала. Она уж настроилась, что ей сейчас будут прислуживать как графине Шеферд. Хоть бы разок это испытать!

Но Ла Росси открыл супницу, взял черпак и наполнил сначала ее тарелку, потом свою как ни в чем не бывало. И что ха аристократ такой? Неправильный какой-то.

— Спасибо. — она взяла тарелку.

— Хлеба?

— Да, благодарю.

Пока они отдавали дань первому блюду было не до разговоров. Тереза ела быстро, торопливо, как привыкла есть за всю свою жизнь. Еда была кратким перерывом между работой, и никто и никогда не разрешал ей засиживаться — ни в приюте, ни в городе. Только у Леонида она могла позволить себе в своей комнате посмаковать блюда, но Ла Росси явно захочет скорее вернуться в лабораторию, так что Тесс не собиралась заставлять его ждать, пока она наестся.

Балера учила ее вести себя за столом, и Тесс урокам вняла. Держала спину, знала какой ложкой есть суп, а какая ждет своего часа для десерта. Но все же старалась не отставать от алхимика, чтобы закончить с ним вместе.

— А могу я спросить, мэтр?

— Только если будете называть меня «Жан».

Тереза пожала плечами.

— Почему вы перестали производить волорост, Жан?

Он вопросу явно удивился.

— Количество линий на моей фабрике ограничено. Он занимал целую линию на четыре дня в неделю. При этом рецепт его довольно сложен и выход итогового продукта был не больше десяти, двенадцати литров.

— Двенадцать литров! — не удержалась Тесс. Пузырек, которым вчера орудовал парикмахер, был высотой с ее палец и стоил пятьсот марок! — Но это же целое состояние!

Ла Росси сдержанно улыбнулся, и Тесс поняла, что сморозила глупость. Это для нее состояние, а для него выхлоп с одной линии за одну неделю… Матерь, да насколько же богат этот мужчина?

— Откуда в вас этот интерес?

— Мне вчера пришлось испытать это средство на себе, — поделилась Тесс. — Просто волшебное, должна заметить.

— Ваши волосы пострадали?

— Небольшое недопонимание среди юных роз. Ничего серьезного.

Она не видела причины это скрывать от алхимика, раз уже узнал Шеферд.

— Надеюсь, мой препарат не подведет, не хотелось бы, чтобы ваши волосы пропали. Они… очень вам идут.

Тесс прыснула, разбрызгивая суп по тарелке.

— Спа-си-бо. — профыркала она, борясь со смехом.

Алхимик смутился.

— Простите. Я не силен в комплиментах.

— Ну что вы, каждой женщине приятно узнать, что ей идут собственные волосы. Это все равно что «удачный нос» или «подходящие скулы»… — стала выдумывать Тесс, веселясь. Ла Росси тоже посмеялся сам над собой.

— Но все же, — без особого умысла любопытствовала Тереза. — Ведь препарат волшебный! И стоит очень дорого. Почему вам не производить его?

— Потому что, — он потянулся к кофейнику и налил себе кофе. Жестом предложил ей. Тесс протянула кружку. — Освободив эту линию на три дня, я могу произвести три тонны калафена. Он требуется каждой больнице страны ежедневно. Снимает лихорадку. Да, это так приземленно, бороться с лихорадкой, инфекциями открытых ран, или чахоткой. Что же тут удивительного, что люди умирают от чахотки, правда? Умирали раньше, и будут умирать впредь. Но я снизил смертность на четверть, обеспечив все больницы страны легочными капельницами, препаратом, облегчающим дыхание. Иногда пациенты могут перебороть недуг, но он убивает их раньше, чем это происходит. Им нужны капельницы, постоянно. И перебоев с препаратом быть не должно ни в одной больнице страны.

— Но он ведь стоит сущие медяки! — уж Тесс это знала. Его давали даже такой беднячке, которой была она сама.

— Потому что я отпускаю его по цене ингредиентов и зарплаты моих работников. — кивнул Ла Росси.

— И вы, получается, ничего не зарабатываете на нем? — изумилась Тереза.

Ла Росси посмотрел на нее внимательно.

— Нет, не зарабатываю. И я снял с производства волорост, чтобы производить больше в том числе легочного раствора.

Тесс открыла рот от изумления. Да он просто чокнулся!

— Почему?

— Вы болели чахоткой, вы говорили.

— Да… — воспоминания были неприятными и Тереза сникла. Кашель, медленное угасание, бессилие.

— Вам давали мой препарат?

— Да, всем его давали.

— И что же, вы бы предпочли волорост вместо него?

Тереза умолчала, что ей обычные капельницы не сильно-то помогли в ее запущенном случае, но Ла Росси был прав. Только когда появилась это его лекарство, из лечебницы Святого Карла люди стали хоть иногда, но возвращаться домой. В пору ее юности чахотка была смертным приговором.

Тесс опустила глаза. Ей стало как-то неуютно под его внимательным, почти пронизывающим насквозь, взглядом.

— Нет, конечно. Волосы ерунда, по сравнению с чахоткой, — пришлось признать Тесс.

— Вот и я так решил.

— Но деньги! — не могла никак уразуметь Тереза. — Вы же можете… хоть что-то зарабатывать и на чахотке. То есть на легочном растворе! — поправилась она. — Вы же должны получать что-то за то, что придумали его!

— Разве должен? Мне кажется, я получаю достаточно. Вот вы сидите передо мной, благодаря моим препаратам. Что еще я должен получить? Деньги? — он снисходительно фыркнул. — В какой-то момент я понял, что они не стоят ничего.

— Вряд ли вы в этот момент были голодны, — фыркнула Тереза. Вот так всегда с этими богачами! Все они любят порассуждать о презренности денег. О, вот когда у нее будет денег хоть на улицах раскидывай, она тоже будет всем рассказывать, как они не важны и ничегошеньки для нее не значат.

— Вы были бедны?

— И я сейчас небогата, как вы заметили.

— И все же. Расскажите о себе.

— Зачем?

— Мне любопытно, — искренне сказал алхимик.

— Почему? — насторожилась Тесс. В ее голове сразу возникла мысль, что он расспрашивает ее по заданию Шеферда.

Ла Росси растерялся.

— Эм… Просто любопытно. Мы теперь работаем вместе, и я подумал, что… Простите, если мой вопрос неуместен.

— А вы родились в нищете? — спросила она и не смогла удержаться — прозвучало с вызовом.

— Нет. Мой отец был промышленником. У него была красильная фабрика и небольшое поместье в графстве Керальском.

— На юге? А вы видели море? — Тесс аж вперед подалась.

— Видел, — улыбнулся Ла Росси своей кривой ухмылкой.

— Обалдеть! — вырвалось у нее, но Тесс тут же смущенно приняла обычный вид и поправила салфетку на коленях. — Я видела картину однажды. Большой корабль и синее-синее до самого горизонта. — Тесс умолкла. Эти воспоминания были слишком болезненными. Картину она видела в доме чиновника Эркера, когда они с парнями обчищали его спальню. Картину они, знамо дело, украли, и Терезе ужасно хотелось оставить ее себе, но она понимала, что это все равно что повесить табличку «Тут живет тот, кто обокрал Эркера» на входную дверь. Пару недель она держала ее на их «складе» — местечке в старом заброшенном речном доке, где они хранили награбленное, прежде чем сбыть. Разворачивала, тайком от парней, смотрела и гладила пальцами неровные масляные мазки, где они складывались в волны. Ей казалось что рядом с морем все не так, как в Междуречье. Что там, под таким голубым небом, рядом с огромным синим чудом, наверняка все по-другому. И люди там, наверное, другие и живется легче. Вот бы схватить Анри и уехать туда, где тепло и море… Тесс, конечно же, сжала зубы и продала картину скупщикам. Дали сто марок, очень даже неплохо. Но она хотела бы увидеть море хоть раз не на картинке. Безумная и несбыточная мечта для оборванки из Междуречья, что было на севере страны.

Ла Росси молчал. Положил себе десерт, что стоял на вазе, полной льда.

— Ой, а можно и мне! — Тереза подставила тарелку, но он смущенно и деликатно поглядел на чистое блюдце. Тесс торопливо заменила. Вот ведь! Да ее тарелка была почти чистой! Ну конечно, не ему же мыть вот и…

Ла Росси стал рассказывать о себе. Где учился, как пришел в профессию, как получил первый императорский грант, потом второй, а дальше перебрался в Рейну и стал работать в сфере медицины и смежных областях.

— Но железная дорога не медицина, — заметила Тесс. Она ела такой нежный яблочный пирог, что то и дело закрывала в неге глаза.

— Лекарства пропадают и портятся в дороге. Поставки из-за плохих дорог могут задерживаться, а зимой… — алхимик тяжело вздохнул. — Каждую зиму я хочу снова взяться за дирижабли.

— За что?

— Да так… Еще одна фантастическая идея, не обращайте внимания.

— Вы страшно умный! — это все что Тереза вынесла из количества государственных наград Ла Росси. Много наград — значит умный.

— Скорее, человек с воображением и некоторым количеством практических навыков, — он скромно потупился.

— А… — Тесс осеклась. Не знала она можно ли об этом спрашивать.

— Да? — Жан, кажется, был очень доволен, что их разговор все-таки мало-помалу, но шел себе.

— Вы не можете вылечить свое лицо? Простите, если это не лучшая тема, просто вы помогаете всем, но не себе. Это… странно.

Алхимик коснулся своей неподвижной правой стороны лица.

— Я испытывал один препарат. Для обезболивания и парализации мышц.

— И не нашли другого места, кроме как своего лица? — не поверила Тесс.

— Я не мог испытывать на людях, не проверив.

— Отчего же? Да в любом бедном квартале вам за мешок картошки палец отдадут!

— У меня свои принципы, — отрезал он и нахмурился. Тереза поняла, что он хотел бы сменить тему, но почему-то показалось, что правды он ей не сказал. Однако, она не собиралась портить отношения с драгоценным шансом не пойти на корм вампирам, так что быстренько защебетала:

— А я еще покупала ваши препараты. Для брата. Он назывался Нервинус.

Ла Росси удивился.

— Но это очень дорогой препарат. Экспериментальный.

— Да уж, очень дорогой. Четыреста пятьдесят марок десять уколов. Сто пятьдесят марок час занятия с толковым врачом, еще бандажи и ремни… — Тесс вздохнула. — Очень дорогое удовольствие, — Тесс доела пирог и отложила ложечку.

— Но откуда у вас были такие деньги? — прищурился алхимик.

— А вы не знаете? Я продала свое «право» графу Шеферду.

— Хельстрому? Но он ведь уже давно женат.

— Нет, вашему другу, Эверетту Шеферду. Вы не в курсе?

Ла Росси смотрел на нее пораженно.

— Эверетт купил ваше право? Когда?

— Пять лет назад или около того.

— Напомните мне из каково вы города родом? — попросил Ла Росси очень небрежно.

— Из Междуречья.

Он моргнул и нахмурился.

— О. Я не знал. Он не сказал мне.

— Из какого я города? — Тесс фыркнула и вытерла губы салфеткой. — А должен был?

— Он не сказал, что был знаком с вами… таким образом. Что вы… — он умолк, явно мучительно подбирая окончание фразы.

— Продала ему «право». - пожав плечами, договорила Тесс. Неужели этот алхимик такой стеснительный?

— Да. Продали «право». Ужасная традиция, чудовищная, — забормотал он торопливо. — Я хотел поднять в Гражданской палате вопрос об упразднении этого варварства, но не нашел сторонников. — Ла Росси упорно прятал взгляд. Тереза решила, что тему нужно снова срочно менять. Кажется, сама мысль, что она таки хоть один раз продавала себя была ему отвратительной.

— Мне кажется нам пора обратно в лабораторию, — она поднялась первой, изображая воодушевление и интерес. На самом деле она к любой работе, разве что кроме труда Роз, проявила бы такое воодушевление, если бы за нее платили три тысячи марок в неделю.

— Да. Идите, я… я отлучусь ненадолго. Извините, меня, — Ла Росси скомкал салфетку, бросил ее на стул и нахмуренный и встревоженный прошел в зал, и вышел в коридор.

Тесс тревожно проводила его взглядом. И зачем она ляпнула это! А что если он теперь ее выгонит? Он может считал ее невинной? Но ведь не заигрывал! Матерь, неужели она все испортила? Неужели?!

Тесс решительно пошла обратно в лабораторию и стала выполнять распоряжения Ля Росси. Толочь, переставлять, подметать, выбрасывать отработанное, протирать его растения, вкручивать алхимические свечи в светильники.

Через полчаса зазвонил механический будильник. Тереза слезла со стремянки и пошла к огромной булькающей на медленном огне колбе.

Нужно было перелить в другой сосуд через марлю. Тесс натянула на горлышко марлю, закрепила резинкой и стала лить. Сосуд, на первый взгляд, казался не горячим, но жидкость была вязкая и расставалась со своим вместилищем неохотно. Тесс держала ее долго, и склянка ощутимо стала жечь руки. Тесс терпела сколько могла, но потом все же понесла сосуд обратно к столу. Она попыталась поставить и тут руки зажгло совсем невыносимо. Тесс с проклятьем бросила банку, та закачалась и Тесс попыталась удержать ее и даже поймала, но за испачканное бурой жижей горлышко. Остатки алхимических экспериментов Ла Росси испачкали ей ладони. Мгновение Тесс просто оглядывалась в поисках тряпки, чтобы стереть эту склизкую дрянь и тут кожу зажгло.

Тесс задохнулась от боли. А та все нарастала и нарастала!

Она закрутилась, не зная чем унять. Поглядела — ее кожа вся покраснела и кое-где мерзкая штука проела ее уже до крови.

Тесс хватала воздух ртом, от шока не понимая, что происходит. Что это?! Что это?!!

Она бросилась вон вылетела в коридор и тут уж не выдержала — заорала от боли, что есть мочи.