Игры фавна

Глава 17

Мир Птеро был под ними — или, скорее, вокруг них, окутанный ночным покровом. Путники направились к нему, разрастаясь в процессе «ходьбы». Пирамида за ними становилась всё меньше, но по-прежнему сохраняла свою форму с фасетчатыми разноцветными треугольниками на каждой стороне. Впереди показались очертания громадной головы Яне. Поднабравшись опыта воздухоплавания, друзья сосредоточились на свече в форме звезды, установленной специально для ориентировки в пространстве. Рядом с ней покоились их тела. Леспок не без удивления вспомнил, что в этом мире Ромашка пребывала в женском образе. Ну, да. Здесь ей хватало массы только на человеческий облик.

Снова пришлось пройти через неприятную процедуру слияния с телами. Фавн мимолётно задался вопросом, что бы произошло, если бы кто-то по ошибке принял чужое тело за своё. Удалось бы ему очнуться в теле принцессы День? Или принцессе Ночи — в кобылкином? Он надеялся, что нет. Разумеется, должен был существовать какой-то магический закон предосторожности — специально для таких случаев.

Леспок открыл глаза и сел. Остальные занимались тем же. Он взглянул на Гобелен и увидел, что линии с него исчезли.

— Ну, вот мы и дома, — сказала День.

— Что означает скорое отбытие фавна, — подчеркнула Ночь.

— И, поскольку наша миссия закончена…

— …нам стоит перейти к другим, не менее важным делам с ним.

Сёстры встали и, неуверенно покачиваясь, подошли к Леспоку.

— Эй, а что с результатом миссии? — запротестовал он. Не то чтобы он возражал против флирта с девушками, просто не считал комнату с Гобеленом и сидевшей в кресле принцессой Яне подходящим местом для этого. К тому же, фавны обычно гоняются за нимфами по приятным лесным полянам, а не по замковым коридорам.

— Я покажу вам результат, — обнадёжила его Яне. — Следуйте за мной. — Она поднялась и направилась к двери.

Так они и поступили. Спустились по лестнице и через холл вышли в бальный зал. Яне распахнула дверь.

Зал оказался битком набит людьми.

— Спасибо!!! — хором грянули они.

Леспок, Ромашка и принцессы стояли в полном ошеломлении. Потом сёстры закричали от радости.

— Все вернулись! — воскликнула День.

— Папочка! — расплакалась Ночь.

Они кинулись в объятья короля Дольфа.

— Ты выполнил задание доброго волшебника, — прошептала фавну Ромашка. — Поэтому никто из этих людей, которых ты спас, не задолжал ответной услуги. Но все они тебе очень благодарны.

К ним подошла король Айви.

— Спасённые хотят поблагодарить вас лично. Вероятно, они встанут в очередь. Идите сюда.

Они последовали за ней в ту часть зала, где пол немного приподнимался, образуя возвышение для тронов. Леспок с Ромашкой встали там в ожидании, пока сформируется очередь. Фавн так привык к своей спутнице в лошадином облике, что ему трудно было вновь воспринимать её человеком.

Король Айви щёлкнула пальцами, и в зале воцарилась тишина.

— Фавн Леспок и кобылка Ромашка поговорят с каждым из вас поочерёдно. Пожалуйста, представьтесь, когда подойдёте, и не мелите языком зря. Они наверняка устали с дороги. Пир состоится… — она помедлила, глядя на своё левое запястье, откуда ей подмигивало множество маленьких глаз за стёклами. Затем перевела взгляд на правое с запястье с крохотной собачьей стаей. — …на рассвете, согласно моим часочкам и часовым, — подытожила она.

Первой в очереди стояла молодая женщина.

— Я Виго, дочь Хьюго и Виры. Мой талант заключается в высасывании магии, но я не могла противостоять полосам. Я так благодарна вам за то, что вы это сделали и спасли нас всех.

— Эм, конечно, спасибо, — сказал Леспок, несколько опешив от столь пылкой благодарности.

— Нам было приятно это сделать, — сказала девушке кобылка грёзой.

Следующей оказалась карлица.

— Я големша Блестяшка, дочь Гранди и Рапунцель. Мой талант состоит в том, чтобы сверкать.

Она продемонстрировала его, сотворив целый дождь из блёсток.

— Спасибо вам огромное за наше спасение!

— Эм… — начал было Леспок.

— Я так рада повстречаться с тобой, — улыбнулась в грёзе Ромашка.

Следующими подошли двое молодых людей. Одним из них был красавчик в строгом сером костюме.

— Я принц Гранд и читаю мысли, — представился он.

Рядом с ним стояла зеленоглазая девушка с каштановыми волосами. Её платье тоже отливало зеленью.

— Я принцесса Изабелла Эмили Кэролайн и могу на час одалживать чужие таланты, — поделилась она.

— Мы дети Грея и Айви, — добавил Грант.

— Но разве у них уже… — опять начал Леспок.

— В реальности можетбыток нас много, — пояснила Изабелла. — Среди моих друзей есть Ариен с похожим талантом. Здесь возможно многое.

Ой. Конечно же, Леспок это знал. Как глупо было с его стороны забыть.

— Нет, мы понимаем, что в вашем мире всё устроено по-другому, — сказал Грант.

— Там мы бы тоже оказались сбиты с толку, — согласилась Изабелла.

— Эм, вы двое напоминаете мне…

— Наших кузин День и Ночь.

— Очень приятно с вами познакомиться, — вмешалась ромашкина грёза.

Парочка рассмеялась и отошла в сторону. Леспок сообразил, что Ромашка умела куда лучше общаться с людьми, чем он. Она предусмотрительно избавляла его от опасности выставить себя в глупом свете больше, чем он уже это сделал.

Приблизился ребёнок.

— Я Нора Нага, дочь Нины Наги и Брискиля, сына Эсха и медяшки Розы, — сказала девочка. — Мне двенадцать и я владею талантом телепортации. Мне так нужен друг по играм. Может, теперь, когда все вернулись, он найдётся.

За ней сделал шаг вперёд зрелый мужчина.

— Я Тренрис, сын омоложенных волшебника Трента и чародейки Ирис.

— Но омоложение произошло всего три-четыре года назад, — удивилась Ромашка. — Когда ты успел повзрослеть?

— Разумеется, успел, ведь на Птеро время и география связаны неразрывно, — сказал мужчина. — Полагаю, ты имеешь в виду, что в этом месте мне должно быть не больше четырнадцати. И мне действительно четырнадцать, но я быстро взрослею, поскольку мои родители намного старше, чем выглядят. Мой талант заключается в том, чтобы выворачивать чужие таланты наизнанку — к примеру, превращать иллюзии в нечто материальное или заставлять пятна на стене исчезать. Но хотелось бы, чтобы нашёлся кто-то, способный обратить вспять процесс моего старения. Быть дряхлым снаружи и молодым внутри очень печально. Как бы там ни было, я подошёл поздравить вас с успешной миссией и выразить благодарность за спасение всех нас от ужасного линчевания.

— Подожди, — задержала его Ромашка. — Ты знаком с Сюрпризкой?

— Многие вещи стали для меня сюрпризом.

— Нет, я говорю о Сюрпризке — дочери голема Гранди и принцессы Рапунцель. Она обладает многочисленными талантами, каждый из которых может использовать всего один раз. Возможно, ей удастся притормозить твой процесс старения, если ты, в свою очередь, окажешь услугу ей.

— Очень интересно. Надо её поискать.

— Мы встретили её сестру Блестяшку, — поделился Леспок. — Она, наверное, знает о местонахождении Сюрпризки.

— Я знаю Блестяшку, — подтвердил он. — Спрошу её. Благодарю вас и за это тоже.

— Всегда пожалуйста, — сказала Ромашка.

Приблизилась строгого вида женщина.

— Я Мисти Минор из донных прокляторов, — представилась она. — Пришла сказать вам спасибо не только за себя, но и за тех двух, кого сегодня нет на этом празднике: великанов Джима и Джайна, детей Джирарда и Джины. Они слишком велики, чтобы поместиться в замке.

— Но я думал, что линчевание коснулось только людей, — сказал Леспок.

— Великаны случайно оказались на человеческих территориях и были захвачены полосами. Теперь они свободны и надеются когда-нибудь оказать вам ответную услугу.

Леспок взглянул на Ромашку.

— Завтра мы отправимся на запад, то есть Туда. Если они могут сократить наш путь…

— Уверена, что сделают это с удовольствием, — закончила Мисти, уступая место другим.

Вперёд выступил сумрачный юнец: — Я Хаос, сын демонессы Метрии, который появился после того, как она обнаружила, что может успешно вызывать аистов. Я могу делать вещи прозрачными.

Очередь продолжала двигаться до тех пор, пока Леспок не потерял счёт именам и талантам. Народ благодарил их искренне, но фавну хотелось, чтобы всё это просто закончилось поскорее, и они могли бы попировать и продолжить свой путь.

Затем — неожиданно — так и случилось. Последними стали двое красивых юных принцев.

— Мы Закат и Рассвет, — сказал один из них.

— Сыновья принца Налдо из рода нагов и морской женщины Мелы, — добавил другой.

— Талантов у нас нет, зато мы очень мужественные принцы.

Что-то щёлкнуло в усталом мозгу Леспока.

— Вы знакомы с принцессами День и Ночь?

— Ещё не имели чести быть представленными, но мы видели, как вы все четверо вошли в зал. Девушки весьма милы.

— Я пошлю им грёзу, — пообещала Ромашка.

Эффективно. Через мгновение две принцессы уже стояли рядом.

— Я подумал, что вы захотите познакомиться с принцами Закатом и Рассветом, — сказал им Леспок. — Сыновьями… — Он замолчал, увидев, что они совершенно не обращают на его слова внимания.

Принцы, разглядев принцесс поближе, прямо-таки задымились от страсти. Принцессы не сводили глаз с принцев, и вокруг них кружились маленькие сердечки. Примерно через три четверти мгновения все они взялись за руки и ушли.

— Думаю, больше мы их не увидим, — пробормотала Ромашка.

— Но мы собирались… девушки и я…

— А ты действительно этого хотел?

— Да! То есть…

— А теперь по-прежнему чувствуешь, что это следует сделать?

— Нет, — фавн осознал, что наравне с разочарованием на него нахлынула волна облегчения. В конце концов, они были принцессами, а он — обычным фавном. Их родители точно бы Не Одобрили.

Ромашка взяла его под руку: — Время пировать.

— Я оставлю им бутылочку, чтобы они могли слетать на Пирамиду, если захотят, — вздохнул он.

Принцесса Яне точно о ней позаботится.

— Обещаю, — кивнула та, принимая на сохранение флакончик.

Пир оказался достойным, но Леспока отвлекали мысли. Он вспомнил, что всё это — лишь отклонение от основной цели его визита на Птеро. Которая заключалась в том, чтобы найти фавна для соседнего дерева. Он не знал, сколько времени уже прошло в Ксанфе, но полагал, что немало. С этим следовало разобраться.

— Разумеется, — шепнула Ромашка, отлично понимая причину его беспокойства. — Великаны уже ждут снаружи.

Там они и были. Невидимки, но кобылка нашла их по мерцанию разума. Леспок с Ромашкой вскарабкались на ладонь одного из братьев и поднялись высоко-высоко.

— На территорию фавнов, — мысленно попросила Ромашка. — Или так близко к ней, как только можете подойти.

— Наша территория граничит с их, — громыхнул великан. — Но путь займёт несколько часов, поскольку по человеческой территории нам надо ступать осторожно, чтобы никого не раздавить.

— Всё в порядке, — успокоил его Леспок. — В любом случае отдых не помешает.

После очереди и пира накатила волна усталости.

— Поспи, — сказала Ромашка, садясь рядом и беря его ладонь в свои. — Я пошлю тебе сладких снов. — И она легонько погладила его волосы.

Она сдержала слово: сны оказались и впрямь такими, что ими можно было только наслаждаться. Всегда бы так путешествовать!

Потом поездка подошла к концу.

— Мы слишком стары, чтобы нести вас дальше, — извинился великан. И в самом деле, на его руке прорезались глубокие морщины. — Но здесь сразу к западу начинается регион фавнов. Желаем удачи!

— Спасибо, — отозвался Леспок, принимая сидячее положение и соскальзывая с постаревшей руки. После пребывания в объятиях Ромашки и сна он чувствовал себя бодрым и освежённым. Когда копыта ударились о землю, он обернулся, чтобы помочь ей сойти. В образе девушки она была такой лёгкой.

Они ощутили сотрясение земли под ногами, когда великаны зашагали Обратно. Сразу к западу виднелись заросли каламбуров. О, нет! Если бы только великаны опустили путников за ней.

Делать нечего, оставалось только продираться сквозь каламбуры. Поддерживая друг друга, они так и поступили. Сперва их поджидала вымощенная дорога, на вид сравнительно невинная. Но стоило шагнуть на неё, и со всех сторон раздался ужасающий лай, будто их окружила злобная собачья стая. Они отпрыгнули, и шум прекратился.

— Но я не вижу никаких собак, — озадаченно сказал фавн.

Ромашка изучила дорогу при помощи грёзы.

— Здесь их и нет.

Они возобновили попытки пройти — и снова услышали дикий лай. Без источника в виде собак, только звуки.

— Это же пустобрех! — озарило вдруг Ромашку.

Леспок застонал.

— Им стоит объявить эти зоны вне закона.

— Но тогда каламбуры бесконтрольно разрастутся и наводнят Птеро так же, как Ксанф.

Это заставило его замолчать.

— Ну, может, полосы каламбурных препятствий не так уж и плохи, как кажутся.

Когда путники подошли к концу пустобрёха, их встретил тихий тёмный омут с узенькой, огибающей его тропкой, на которой расположилось зубастое чудо-юдо.

— Вы можете угадать мой талант? — отчётливо выговаривая каждую буковку, поинтересовалось оно.

— Почему мы должны это делать? — вопросом на вопрос ответил Леспок.

— Потому что иначе я вас не пропущу.

— Тогда мы найдём другую дорожку или просто переплывём пруд, — пожал плечами фавн.

— Дело ваше, но и с волами справляйтесь сами, как хотите.

Обогнув пруд с другой стороны, они наткнулись на маленький ящичек, из которого волнами исходила ужасающая музыка. Тем ближе они подходили, тем громче и невыносимей она становилась — до тех пор, пока, заткнув уши, они с позором не сбежали назад.

— Что это такое? — слабо спросил Леспок, когда музыка затихла до просто раздражающей.

— Это радио, глупец, — осклабилось чудо-юдо. — Отупляющие и оглушающие звуковые волны способны вынести только подростки.

Ладно. Раз так, пришлось вернуться к монстру.

— Как тебя зовут? — спросил Леспок.

— Арь. Угадаешь мой талант?

— Есть прохожих?

— Провальная попытка. Ты явно испытываешь трудности с подыскиванием нужных слов.

— Да уж, — кисло согласился Леспок.

Он снова обратил внимание на пруд. Но, стоило дотронуться копытом до воды, как вокруг него собралась круговая волна, чуть не затянувшая фавна в омут. Он едва успел отдёрнуть ногу.

— Что это?

— Волновая воронка, — сказал Арь. — Так в чём, по-твоему, мой талант?

— Из чего состоят её волны?

— Из магнита.

Леспок снова коснулся воды, и на сей раз успел заметить глубоко под воронкой какую-то тёмную штуковину. Безопасно ли было переплывать омут? Он сомневался. С одной стороны, фавн мог весить достаточно, чтобы магнит не притянул его к себе, но с другой — рисковать и проверять это не хотелось.

— Кажется, я знаю талант монстра, — поделилась с ним мысленно Ромашка. — Ты заметил, как ясно он выговаривает слова? Его талант должен быть напрямую связан с произношением.

— Слов-Арь! — осенило Леспока. — Это и есть твой талант. Ты произносишь слова правильно.

— Проклятье, опять угадали! — расстроилось чудо-юдо и отступило.

Путники обошли пруд. Однако из каламбуров ещё не выбрались. Впереди ждали настоящие дебри; по мере их преодоления на плечи спрыгнули двое маленьких забавных бесенят. Невидимки, но Ромашка показала их грёзой.

— Вы кто? — потребовал ответа Леспок, стараясь стряхнуть своего.

— Мы забавники, — хихикнул бесёнок. — Родственники каламбуров. Мы забияки, живём на забористых каллах и календулах над каламбурным забегом и забиваем всех, кто осмеливается по нему пройти, пока покалеченные не начинают стонать. Мы очень заботливы.

Фавн с облегчением выдохнул. Рост забавников делал их удары безвредными. Они с кобылкой ускорили шаг, не обращая внимания на слабые тычки, — и вырвались с зоны каламбуров. Бесенята оставили их в покое.

— Берегитесь! Мы про вас не забудем! — прокричали они вслед.

Наконец-то путники оказались в регионе фавнов. Найдёт ли он тут подходящего соседа?

Леспок воззрился на невиданное существо, подбежавшее их поприветствовать. Раньше он даже не представлял, что в его роду можно встретить кого-то подобного. Существо имело козлиные копыта, хвост и торс человека. Однако это была девушка.

— Привет, — поздоровалась она, подпрыгивая, чтобы остановиться. Она обладала роскошной светлой шевелюрой, которая падала ей на плечи и спину, не прикрывая ничего спереди. — Я фауна Диана. Чем могу помочь, гости издалека?

— Фауна? — непонимающе повторил Леспок. И всё же в этом был смысл. Фавны считались отпрысками человека и козла. У них же не могли рождаться только мальчики. Он никогда не слышал о девочках, но в мире можетбыток шанс на существование получали и они.

— Я фавн Леспок из Ксанфа. Я пришёл спросить… — он запнулся. Её обнажённые прелести, колеблющиеся от дыхания, положительно гипнотизировали. Настоящая женщина его вида! Что за открытие!

— Да? — её синие глаза широко распахнулись.

— Мне нужен фавн… или, может быть, фауна, чтобы занять место духа соседнего дерева. Чтобы оно не зачахло. Ты… ты не хочешь…

— Пойти с тобой? — закончила она. — Ну, конечно же: этим фауны и занимаются. Вам, наверное, ужасно скучно гоняться только за нимфами.

С такого ракурса дело Леспок ещё не рассматривал, но осознал, что и в этой точке зрения заключалась своя прелесть. По всей видимости, его квест завершился.

— Значит, ты можешь отправиться в Ксанф и… — он замолчал, не зная толком, как она сможет находиться там без тела, разве что оно уже поджидало её в Ксанфе.

— Мы можем устроить это, вернувшись назад во времени, — подсказала Ромашка. — Добрый волшебник объяснил мне, как это делается. Он снабдил меня заклинанием, которое поможет фавну с нимфой вовремя вызвать аиста. Который потом принесёт Диану в качестве фауны-младенца, и она к нужной дате вырастет. Так что тело будет ждать Диану отсюда для одушевления, и оно произойдёт в тот момент, когда твоя душа сольётся с собственным телом.

— Тогда она может стать настоящей, — сказал Леспок. — Привязанной к своему дереву, вспоминающей старые добрые времена, медленно взрослеющей.

— Фу! — воскликнула Диана. — Я и не подозревала о подобном штрафе!

— Но такова ксанфская жизнь, — сказал он. — Те фавны и нимфы, которые селятся на деревьях, теряют свою ограниченность и становятся больше похожими на настоящий народ.

— Гадость! Невыносимо.

— Но ты ведь избавишься от статуса можетбытки. У тебя появится тело. Правила Ксанфа отличаются от законов Птеро. Например, время и география — не одно и то же. Никто не может сменить возраст, путешествуя.

— Значит, я застряну в одном возрасте? Не смогу стать старой и мудрой или молодой и сексуальной в любой момент по собственному желанию?

— Без эликсира молодости — нет.

— Отвратительно!

Леспок ещё раз внимательно посмотрел на неё, разглядывая уже не внешность, но внутренний мир. Её тянуло к поверхностной и бессмысленной жизни, поскольку сама она тоже была пуста и поверхностна. Бесполезно было обвинять обычных фавнов с нимфами в их природе, но Леспока подобные качества больше не привлекали. Он погрузился в тонкости человеческого мышления слишком глубоко, чтобы когда-либо вернуться к безмозглости и беззаботности.

— Полагаю, договор не может быть заключён, — сказал он с искренним сожалением. — Здесь имеются другие фавны с нимфами, которые думают иначе?

Диана задумалась.

— Только фавн Фауст. Он немного странный. Гоняется за фавнами и ненавидит деревья. — Она убежала. Лимит её внимания был исчерпан.

Этот тоже вряд ли подойдёт.

— Следовательно, объекта моих поисков здесь нет, — вздохнул Леспок. Он взглянул на Ромашку: — Имеет смысл оставаться тут дальше?

— Боюсь, что нет, — покачала она головой. — Я тебе очень сочувствую, Леспок.

— И всё же добрый волшебник сказал… — он помедлил. Вообще-то Хамфри не сказал ничего определённого, поскольку отказался даже выслушать вопрос. Неужели всё это приключение прошло впустую?

— Уверена, что он хотел тебе помочь, — утешила его Ромашка.

— Странные у него способы помощи! — горько отпарировал фавн. — И он определил тебя в компаньоны, потратив зря и твоё время тоже.

— Он всегда знает, что делает. Может, он и отказался от твоего вопроса, потому что ответа на него не существует. Но мой он принял, и я уверена, что получу ответ.

— Тебе нужно новое пастбище, — припомнил Леспок. — Может, это оно и есть, и тебе стоит остаться на Птеро.

— Но здесь мне не хватает массы для превращения в полноценную лошадь, — возразила она. — Вот почему я приняла образ нимфы.

— Тогда, возможно, тебе следует отправиться на Пирамиду, где с лошадиным обликом проблем нет.

— И оставить большую часть души на Птеро? Я же постоянно буду за неё переживать.

Он вздохнул.

— Ну, да. Тогда буду рад твоей компании ещё ненадолго. Надеюсь, добрый волшебник найдёт для тебя лучшее пастбище из всех.

— Я тоже надеюсь, — согласилась она, но без особого энтузиазма.

Они дематериализовались, сменив тела на неясные большие формы, затем — на облака, потом — на растущие клубы истончившихся душ. И уплыли в небо.

Леспок снова смотрел на лоскутный мир Птеро, который простирался внизу, и испытывал ностальгию. Это было замечательное приключение, которым он, по большей части, наслаждался. Особенно общением с принцессами День и Ночь. Но фавн знал, что далеко оно их не заведёт, и, наверное, даже к лучшему, что оно закончилось так внезапно, едва девушки познакомились с принцами собственного мира. К несчастью, они оставили в его душе след, после которого общения с обычными нимфами стало не хватать, как показала сценка с Дианой-фауной. Приключение, можно сказать, испортило его; теперь Леспоку всегда будет казаться мало того существования, что он вёл прежде.

«Спасибо, добрый волшебник», — иронически подумал фавн.

Он увидел огромное лицо принцессы Яне. Субстанция души продолжала расширяться, ориентируясь на своё неподвижное тело в гобеленной комнате замка Ругна. Однако тела Ромашки он не заметил. Что с ним произошло?

Потом Леспок вспомнил, что в Ксанфе она жила без тела, обладая лишь половинкой души. Ромашка не существовала в буквальном смысле этого слова. Прекрасная проводница и команда поддержки в одном лице, сопровождавшая его в трёх странных мирах больше не сможет продолжать в том же духе. Ещё одна утрата, хотя и другого рода.

Фавн приземлился на своё тело и занял его, одушевляя. Безрадостное возвращение домой. К чему он вернётся? Квест провален, и впереди маячила неразрешимая проблема одиночества из-за новообретённого интеллекта.

Леспок открыл глаза и сел.

— О, ты уже здесь! — воскликнула принцесса Яне. — Получил свой ответ?

— Нет.

— Но как такое может быть? Уверена, что там для тебя что-то нашлось. Иначе Хамфри не отправил бы тебя туда.

Он слишком устал, чтобы спорить.

— Всё-таки нет. Мне лучше пойти домой.

Они спустились вниз. Под лестницей их суматошно — как всегда — встретили две шестилетние девочки. Они подглядывали из-за угла, выслеживая кого-нибудь, чтобы потом весело заскользить к нему по начищенному полу.

— Тётушка Яне! — закричала День.

— Фавн Леспок! — эхом отозвалась Ночь.

Затем девочки внимательно осмотрели Леспока и с улыбкой переглянулись между собой. Они выглядели жутко — так, будто знали обо всём, что с ним произошло.

Неужели они действительно проследили всю цепочку событий в других мирах, включая знакомство с ним своих взрослых ипостасей?

— Не позволяй им тебе надоедать, — пробормотала Яне. — День ничего о тебе не узнает, пока не прикоснётся, а Ночь не сможет даже угадать, где ты был, пока не получит один из предметов, который ты принёс с собой.

Фавн с облегчением выдохнул. И через мгновение сёстры уже неслись прочь, бормоча себе под нос: «Пока-пока!». Кажется, очередной конфуз ему пока не грозил.

Яне проводила его до ворот.

— Уверена, что ответ уже при тебе, — сказала она на прощание. — Наверное, ты его ещё просто не понял.

Леспок пожал плечами.

— Спасибо, что разрешила воспользоваться своими мирами, — поблагодарил он.

— Ты должен вернуться и всё мне о них рассказать, — улыбнулась она. — Мне действительно любопытно, что там — на Птеро.

— Так и сделаю, — пообещал он. — Только сначала надо убедиться, что моё дерево в порядке.

Затем он покинул замок и направился к дому, чувствуя себя одиноким.

«Не возражаешь, если я составлю тебе компанию?»

— Ромашка! — воскликнул он. — Я думал, что ты отправилась к доброму волшебнику.

Она возникла рядом с ним в колеблющемся человеческом облике.

«Нет, я хочу сперва убедиться, что ты благополучно добрался до своего дерева. Не знаю, где кончаются мои обязанности, но считаю, что это сделать не помешает.»

— А как же твоё новое пастбище?

«Оно вдруг потеряло свою привлекательность.»

— Знакомое чувство. Путешествие по маленьким мирам испортило тебя так же, как меня, и теперь обычная жизнь кажется тебе скучной?

«Боюсь, так и есть.»

— Прости. Не хотел разрушить и твою жизнь заодно.

«У меня нет жизни как таковой. Лишь половинка души. Нельзя сказать, что она разрушена.»

Он обернулся к ней.

— Ох, Ромашка, я бы хотел, чтобы это приключение не случалось никогда! Я вёл такую счастливую жизнь до него.

«А я — нет. Так что потеряла меньше, чем ты. Хотелось бы мне тебя утешить, Леспок.»

— Если бы я мог вернуться на Птеро, я бы не возражал. Вообще-то… — казалось, он удивляется собственным мыслям, — жаль, что мы не поиграли в догонялки на Птеро, когда ты предлагала. Теперь уже и не получится.

— Но ты желал настоящую нимфу.

— Нет. Настоящую личность. А ты ей являешься, Ромашка.

— Но я животное.

— В том же смысле, что и я. Моим предкам приносили и человеческих младенцев, и козлят, поэтому сверху я человек, а снизу — животное. Тело у тебя лошадиное, а разум — человеческий, как показал созданный тобой образ нимфы.

— Спасибо тебе, — грустно отозвалась она. — Я бы с удовольствием поиграла с тобой, когда была более плотной.

По дороге им встретилась ещё одна парочка, выглядевшая так, словно не знает, куда идёт: молодой человек с короткошёрстной зеленоглазой кошкой. Вообще-то, судя по их виду, на душе у них тоже кошки скребли, как и у Леспока, поэтому он обратился к ним не сразу.

— Вы что-то ищете?

— Область Безумия, — ответил юноша. — Я Кристоф Джокер Джастино. Кажется, я либо вышел оттуда, либо направляюсь туда… не уверен. Я думал, что Блюджей знает дорогу, но она вроде тоже заблудилась.

— Вы из Обыкновении! — определил Леспок.

— Полагаю, да.

«Скажи ему, пусть следует в том же направлении, — безмолвно сказала Ромашка. — Область Безумия съёживается, но к югу его ещё осталось порядочно.»

Леспок вспомнил, что другие не могли видеть и слышать Ромашку, пока она не пошлёт грёзу им лично. Поэтому послушно передал сообщение. Юноша с кошкой поблагодарили его и продолжили свой путь.

Фавн осознал кое-что.

— Они прямо как мы! — воскликнул он. — Идут налегке, подавленные и потерянные.

— Потому что не могут и не хотят вернуться, — поддержала Ромашка. — О, Леспок, если бы не твои обязательства перед деревом, мне бы очень хотелось вернуться с тобой на Птеро!

— И составить компанию кентаврице Кэтрин… или на Пирамиду, — согласился он.

— Или даже на Тор, жить вместе с Яне на острове Пернатых, — мечтательно проговорила она. Кто, как не дневная кобылка, эксперт в области грёз?..

— Помню слова той странной красавицы Хлорки, путешествующей с уродливой драконьей задницей. Она сказала, что по возвращении я буду счастливей, чем когда-либо прежде. Вместо этого я чувствую себя более несчастным, чем когда-либо прежде.

— Это точно, — кивнула она. — По крайней мере, я смогу принести капельку счастья эльфессе Дженни, когда передам ей сообщение кентавра Зоркого о ген-е-тике для поправки зрения.

— Ой, да. Я и забыл. Это здорово.

Впереди возник маленький вихрь и превратился в знакомую демонессу.

— Ты уже тут! Но где же твой будущий сосед?

— Пожалуйста, не дразни меня, демонесса, — устало отмахнулся Леспок. — У меня, правда, нет настроения.

— Извини. Не хотела.

Он подозрительно взглянул на неё: — Ты просишь прощения?

— Я демонесса Метрия и владею четвертинкой души. Так что да, кое-что мне не безразлично.

— Но раньше я общался с демонессой Менцией.

— Да, с моей худшей половиной. Она присматривает за малышом Тедом, пока я проветриваюсь. После вашего общения я просто не могла не проверить, как обстоят дела у тебя. Что случилось?

— Мой квест провалился.

— О, нет! А как же галошечное дерево?

— Не знаю.

— Но разве тебе не помог добрый волшебник?

— Не знаю.

— Ну, мне на четверть тебя жалко, так что постараюсь помочь сама. Подброшу тебя до твоего дерева.

— Это не обязательно.

Однако она уже просунула руки под его локти и буквально подбросила фавна вверх. Секунду спустя он уже летел над деревьями; внизу мелькнула щель Провала. Вообще-то демонесса действительно помогла, иначе ему пришлось бы снова ломать голову над тем, как пересечь Провал. А возвратиться к сандаловому дереву требовалось вовремя, потому что Леспок понятия не имел, сколько уже прошло дней с его ухода. Не было смысла терять два дерева вместо одного.

Она опустила его на поляне между деревьями, где раньше он не раз праздновал с нимфами.

— Пока, — попрощалась Метрия и растаяла.

— Подожди! — крикнул он.

Она вновь материализовалась перед ним.

— Акоп?

— Я повстречал твоего сына Хаоса. Его талант — делать предметы прозрачными.

— Но у меня нет сына с таким именем.

— Ещё нет. Но, думаю, скоро появится. Ты вызывала аистов в последнее время?

Она посчитала на пальцах: — Семьсот пятьдесят раз за один только последний год.

— Один из сигналов дошёл.

— Отлично, — польщённо сказала демонесса и вновь истаяла в воздухе.

«Это было мило с её стороны — подкинуть тебя до дома, — заметила Ромашка. — Наличие части души совершенно преобразило её. Как и меня.»

Леспок подбежал к своему дереву. С ним всё было в порядке; заклинание сохранило его. Фавн обнял ствол, затем подумал, что надо бы заняться и обязанностями, пусть даже не слишком приятными.

«Ты куда?» — поинтересовалась кобылка.

— Сказать галошечному дереву, что не справился с задачей. Ужасно трудно будет это сделать, но всё же лучше, чем дать ему зачахнуть, не зная, что я хотя бы пытался помочь.

«Ты такой хороший.»

— Нет. Я неудачник.

Галошечное дерево, благодаря заклинанию, тоже за время его отсутствия не пострадало. Но Леспок знал: стоит прозвучать плохой новости, и всё изменится к худшему. Поэтому медлил, стыдясь выдавить из себя жестокие слова.

Ромашка подошла к дереву.

«Мне нравятся твои галоши», — сказала она.

И тут произошло нечто странное. Сквозь крону прошёл радужный трепет, сменившийся изображением утренней лесной поляны. По краям росли прелестные цветы, а в центре фонтанчиком бил ключ, благодаря которому образовался пруд. Миловидная темноволосая нимфа сидела на берегу — на плите песчаника, — греясь в солнечных лучах и расчёсываясь хрустальным гребнем.

За её спиной появилась фигура. Это был мужчина, нет, фавн. Он прикрыл ладонями глаза нимфы, потом наклонился и поцеловал её в губы.

Затем вытащил свирель и стал наигрывать весёлые мелодии; по сценке пронеслись маленькие чёрные значки нот. Некоторые из них побелели и превратились в аистов. Фавн продолжал играть и танцевать одновременно. Через мгновение к танцу присоединилась и нимфа. Парочка пустилась в пляс по поляне, вскидывая ноги в такт музыке в притворных догонялках. Но его танец оказался быстрее, чем её, и вскоре нимфа попалась в его объятия. Свирель смолкла; двое на поляне с радостью предались празднованию.

Потом они позавтракали приготовленной ею едой: травяной чай с лимоном, овсяные лепёшки, разнообразные козьи сырки. Фавн дразняще предложил конские каштаны, но, распробовав первый, она отказалась. К камню подлетели колибри и уселись не только на его поверхность, но и на плечи парочки. Птицы были разноцветными и сверкали, подобно драгоценным камням: топазам, рубинам, опалам и ляпис лазуриту.

Внезапно Леспок узнал в фавна на картинке себя, а в нимфе — Ромашку в человеческом облике. Но что они делали в созданной кроной галошечного дерева иллюзии?

Он пытался найти в этом хоть какой-то смысл. Всё началось, стоило Ромашке приблизиться к дереву. Сценка показывала их двоих. Влюблённых друг в друга. Это было… как будто дерево непонятным образом увидело или угадало тайные мечты Ромашки и отобразило их. Мечты ночной кобылки.

Его охватило восхитительное подозрение. Порывшись в заплечной суме, Леспок вытащил милый рог и дунул в него. Когда он проделал это, порыв ветра опустил перед ним бумажку, исписанную корявым почерком. Должно быть, бумажку втянуло внутрь рога, и она находилась там всё время путешествия. Мог ли это быть потерянный список доброго волшебника?

Нет, это оказалась другая записка. Изящным королевским почерком на ней было выведено всего одно слово: Ромашка.

Неожиданно фавну вспомнилось непонятное поведение принцессы День на Торе: узнав что-то важное, она никому не раскрыла тайны. Поговорила с Яне, обняла и поцеловала Леспока так, словно уже сделала ему одолжение. Но не сказала, какое именно. Вероятно, в процессе объятий девушка тайком вложила записку в суму. Ответ на вопрос о том, какое именно существо ему нужно.

Но зачем было делать из этого тайну? Теперь прояснялось и это. Расскажи она всё тогда — и его квест подошёл бы к концу прямо там; а как же миссия с принцессами День и Ночь? Новое чувство могло вырваться из-под контроля, и они с Ромашкой испарились бы сразу, возвращаясь в Ксанф, не в состоянии остановиться. Покинув человеческий сектор Птеро на произвол линчевания. Поэтому День молчала вплоть до самого завершения миссии. Хотя и собиралась выдать секрет моментально, чтобы по силе влюблённости сравняться с сестрой. Так она в итоге и поступила — своеобразно — оставив намёк там, где рано или поздно фавн всё равно бы его нашёл.

Леспок поднял милый рог и подул в него снова. Теперь, когда препятствий в виде бумажек внутри не было, тот издал поразительно чистый звук, который отразился от Ромашки, несмотря на то, что она оставалась нематериальной. Она, и в самом деле, была той самой.

Кобылка обернулась и непонимающе посмотрела на него.

— Ромашка… Я видел твою мечту — о тебе и обо мне. О нас. Дерево отобразило её.

— Ох! — она залилась румянцем.

— Ты хочешь стать древесным духом и разделить его судьбу до конца?

— Но я не могу. У меня же нет тела.

— Можешь. И если пойдёшь на это, дерево сделает так, что тело у тебя появится. Человеческое или лошадиное, чтобы скакать галопом по новому пастбищу. Духи помогают деревьям; деревья помогают духам. Они привязаны друг к другу. И мы сможем быть вместе физически. Как в твоей мечте.

— Но я никогда не думала…

— Почему ты делала для меня намного больше, чем предусматривала служба доброму волшебнику?

— Я хотела убедиться в успехе твоего квеста.

— А как насчёт соблазнявших меня принцесс? Ты ни разу не вмешалась.

— Хотелось видеть тебя счастливым.

— Но разве ты не понимаешь… это и есть настоящая любовь! Ты заботилась обо мне и совершенно не думала о себе.

Она снова покраснела, не в состоянии отрицать.

— И почему ты не вернулась за ответом к доброму волшебнику, когда закончилась твоя служба? Она ведь действительно закончилась, даже если мой квест и не увенчался успехом.

— Я просто… не хотела тебя покидать, — сказала она.

— И при этом ты думала, что быть вместе в Ксанфе у нас не получится, так как не знала о том, что способно предложить дерево.

— Не знала, — согласилась она.

— А дерево знало. Поняло, стоило тебе к нему подойти. Его собственный дух связался с тобой. Отблеск этой связи я и видел.

Она кивнула.

— Но добрый волшебник знал всё с самого начала. Почему он ничего не сказал?

— Потому что я был не готов к такому повороту. Думал, что мне нужен обычный фавн для соседнего дерева. Однако в процессе путешествия познал глубину и широту человеческой души и разума. Это привело к тому, что на меньшее я уже не согласен. Хамфри не принял моего вопроса, так как знал: вопрос неверен. И с тобой то же самое. Он знал, что я — твой ответ, хотя суть твоего вопроса заключалась в другом. Ты жаждала настоящей любви, а не нового пастбища. И я смог стать этой любовью, когда сам научился любить. Теперь я знаю, что ни нимфа, ни человеческая женщина мне не подойдёт. Мне нужен компаньон с такой же продолжительностью жизни. Понимающий. И взаимное чувство. И им можешь стать ты, Ромашка. Им всегда была ты. Просто я не сразу это понял.

— В это так трудно поверить.

— Просто прими галошечное дерево и мы повторим виденную тобой сценку. Пока ты учишься верить, я буду учиться любить тебя. Я уже это делаю, — вокруг головы Леспока хороводом крошечных лун закружились сердечки, которые превращались в сверкающих колибри. Ромашка идеально ему подходила, и не только потому, что они разделили между собой незабываемый опыт приключения.

— Ох, только не падай без сознания, — сказала она. Затем повернулась к дереву, протягивая руки ему навстречу. Когда она сделала это, крона засияла нестерпимым блеском, а тело Ромашки стало плотным. Она снова пребывала в образе нимфы, как на Птеро: маленькая, но идеальная.

Потом она опять повернулась к Леспоку, чтобы поймать его, если он всё-таки начнёт падать.