Игры фавна

Глава 9

Они достигли зарослей песочных часов, которые вообще-то оказались плодами таймера разных размеров: от нескольких секунд до нескольких суток.

Контраст сорвал один из самых мелких.

— Этих хватит на три минуты.

— Откуда ты знаешь?

— Смотри, на них номер, — он поднял маленькие песочные часы, и Леспок действительно увидел на их дне цифру 3.

Затем они направились к площадке лимба, находившейся неподалёку.

— Кто первый? — спросил Леспок.

Кентавр поразмыслил, стараясь понять, какой вариант выгодней. Первый мог набрать на очко больше и оказаться впереди — или же потерять очко и перейти в отстающие. Самоуверенность юности взяла верх.

— Я первый!

— Как хочешь.

Они вступили в туман.

— А как мы решим, с кого начать? — поинтересовался Контраст.

— Каждый из вас будет выбирать объект для другого, — предложила Ромашка.

Оба — и кентавр, и фавн — были поражены идеальной логикой этого замечания. И оба согласились. Оно имело смысл.

Итак, Леспоку пришлось выбирать. Перед ними в ряд выстроились статуи, которым вроде как не полагалось говорить, пока с ними не заговорят первыми. Наверное, для них это и считалось первым намёком на возможность воплотиться в потенциальную реальность. Одной из статуй был почти симпатичный юноша, которого слегка портило только чопорное выражение лица. Леспок пожал плечами и указал на него.

Контраст приблизился к фигуре.

— Эй, ты, как тебя зовут? — Пока он говорил, Ромашка поставила на каменную плиту песочные часы, и песок послушной струйкой побежал вниз.

Фигура ожила: — Я Крещендо.

— Чей ты сын?

— Я сын принца Дольфа и принцессы Электры.

Его слова ошеломили Леспока, потому что ему довелось познакомиться только с близняшками Днём и Ночью. Однако он осознал, что любой паре родителей аисты в будущем могли доставить прибавление семейства, даже если сейчас возможные дети жили только в туманной перспективе или их вообще не было в замыслах. Такие дети могли существовать сотнями.

— В чём твой талант? — прямо спросил Контраст.

Хорошая попытка, но провальная.

— К сожалению, мне ничего о нём не известно. Иначе я бы тут не стоял.

— Среди твоих предков имеются хоть какие-то намёки на природу твоего таланта?

— Да. Все потомки Бинка, моего прадеда, обладают магическими талантами калибра Волшебника. Значит, я тоже Волшебник.

— Но это лишь точка зрения, не правда ли? Нет возможности точно знать, как будут судить твой талант остальные.

— Поистине так. И всё же мой должен быть действительно хорош.

Слушая их разговор, Леспок потихоньку начал приходить к определённому выводу. Имя Крещендо звучало, как нарастающая мощь — или же что-то музыкальное. Фавн и сам иной раз брал крещендо, играя на свирели. Мог ли талант этого человека относиться к музыке?

— Твоё имя больше похоже на обычное слово, — заметил и Контраст. — С чем оно связано?

— Слово? Я не знаю.

— Почему ты не знаешь?

— Я не знаю.

— Это потому, что оно имеет отношение к твоему таланту?

— Не могу сказать.

— Если бы оно не относилось к твоему таланту, ты бы знал его значение. Значит, оно должно быть связано с громкой музыкой.

— Полагаю, так и есть, — изумлённо признала фигура. Леспок сообразил, что самостоятельно Крещендо до этого додуматься не мог, но, стоило кому-нибудь обратить на факт его внимание, как это срабатывало.

— Ты можешь играть на каком-нибудь музыкальном инструменте?

— Не знаю.

Контраст посмотрел на Леспока.

— Могу я одолжить твою свирель?

Леспок заколебался, но понял, что вмешиваться нечестно. Он вынул из сумы свирель и протянул её кентавру. В процессе передачи инструмента случайно прилипшую к свирели бумажку незаметно подхватил и унёс лёгкий ветерок. Контраст, в свою очередь, вручил её Крещендо.

— Сыграй на этом.

Свирель начала наигрывать восхитительную музыку фавнов. Но Крещендо не играл на ней, а всего лишь держал в руках. Инструмент звучал сам по себе.

Контраст забрал его и передал обратно Леспоку. Потом он поднял камень.

— А теперь попробуй на этом.

Крещендо взял в руку камень, и тот немедленно разразился рок-аккордами. Контраст подал ему чашку воды, и вода зажурчала музыкально. Даже горсть воздуха — и та заиграла неслыханную доселе воздушную мелодию. Талант Крещендо становился всё более очевидным.

— У тебя талант пробуждать своим прикосновением музыку в чём угодно, — сообщил ему Контраст. — Это довольно близко к уровню Волшебника, учитывая мощь и силу твоей музыки.

— Да! — воскликнул Крещендо, и внезапно сама земля под его ногами зазвучала. — Точно! О, благодарю тебя! Какую услугу я могу оказать взамен — за то, что ты сделал меня наполовину реальным?

Кентавр погрузился было в размышления, но их прервала Ромашка.

— Он уже оказал тебе услугу тем, что подарил очко.

— А, ну да, — согласился Контраст, вспоминая. — Уходи, Крещендо; ты свободен.

Повторять не потребовалось. Тот со всех ног припустил на свою территорию, гле бы она ни находилась. Леспок подумал, что эффект пространства/времени здесь, в лимбе, мог быть ограничен одним пятачком до тех пор, пока для здешнего народца не начиналось хоть какое-то подобие существования. Мало-помалу он начинал проникать в тайны планеты-идеи.

Однако сейчас наступила его очередь угадывать талант. Контраст прошёлся между статуями и выбрал наиболее похожую на последнюю ожившую.

— Вот, — сказал он Леспоку.

Ромашка перевернула часы, и песок с тихим шуршанием потёк вниз.

Леспок обратился к фигуре: — Кто ты, и каково твоё происхождение?

Такое обращение эффективно экономило время для других вопросов.

— Меня зовут Реви, и я сын Волшебника Грея и Волшебницы Айви.

Ещё один Волшебник! Мощную магию угадывать было проще, талант проявлялся быстрее и понятнее. И всё же задача не из лёгких. Поэтому фавн воспользовался тем же приёмом, что и его соперник.

— Твоё имя как-то связано с твоим талантом?

— Я не могу дать ответа.

Значит, тепло. Что могло означать «Реви»? Револьвер? Как-то не похоже на талант. Революционер? Ещё меньше. А может, пеРЕВЁРТыш? Ага!

— Твой талант может заключаться в превращении вещей в их противоположность?

— Возможно.

Вопрос помог.

— Ты можешь сделать из горячей вещи холодную?

— Нет.

Любопытно. Они не имели права подтверждать талант напрямую, но имели право отрицать неверные догадки. Хотя нет, подтверждать тоже могли, ведь Крещендо так и сделал. Следовало просто найти то, что Реви мог подтвердить.

— Ты можешь превратить речной поток в лаву?

— Нет.

Хм. Задача оказалась сложнее, чем предполагалось. Реви мог превращать что-то, но явно не обычные вещи. Как он мог обладать талантом уровня Волшебника при наличии стольких ограничений? Если только не…

— Ты можешь превращать в свою противоположность саму магию?

— Да! — радостно воскликнул Реви, прозревая свой талант. — Мой отец может аннулировать магию, а я могу отменить этот эффект. Он предотвращает магические воздействия, я же посылаю магию в противоположном направлении.

— Рад за тебя, — сказал удовлетворённый фавн. — Иди, найди свой срок ареал обитания.

— Спасибо! — и человек убежал.

— Пожалуйста, — пробормотал Леспок. Он надеялся, что накопил достаточно опыта для этой игры.

Но теперь ему понадобилось выбрать очередного кандидата для кентавра. Что может оказаться слишком сложным для жеребёнка, но простым для понимания фавна? Он не знал. Поэтому выбрал ребёнка-демона, который разительно отличался от всех предыдущих статуй. Маленького роста, с рожками, лет пяти на вид. Разумеется, возраст не имел значения из-за фактора времени/расстояния. И всё же это могло помочь.

— Этот.

Контраст подошёл к демонёнку.

— Кто ты и от кого ведёшь свой род?

— Я Демос, сын принца-демона Жора и принцессы Нады-наги, самой красивой пары Ксанфа. А ещё я брат демонессы Моники, которой несправедливо повезло, и она отправилась в Ксанф вместо меня.

— Значит, ты не из потомков Бинка, — сделал вывод кентавр.

— Кого?

— Неважно. В общей своей массе демоны не обладают магическими талантами, кроме тех, что присущи демонам изначально. Наги тоже их лишены, поскольку уже наделены особенностью превращаться в человека и змею. Так что своего таланта у тебя может и не быть.

— Нет, он у меня есть! Я уверен в этом. Просто не знаю, в чём он проявляется.

— Проклятье, — прошептал себе под нос кентавр. — Он же может заключаться в чём угодно.

— Да. И я надеюсь, что ты его раскроешь.

Контраст продолжал думать, пока крупинки песка неслышно падали на образовавшуюся горку.

— Он как-то относится к способности твоих родителей видоизменяться?

— Да.

— Ха! Значит, ты тоже можешь?

— Ну, конечно. Я могу становиться человеком, змеем или кем угодно другим по отцовской линии.

— Это не считается, — расстроенно вздохнул кентавр. — Магический талант проявляется немного иначе. Твоя магия может затрагивать другие объекты?

— Я не знаю.

Кентавр снова замолчал. Леспок заметил, что песка наверху осталось совсем чуть-чуть. К сожалению, он пока тоже не понял, в чём может быть талант демонёнка.

— Ты можешь лишать предметы магических свойств?

— Нет.

— А отдавать им магию?

— Да.

Это означало, что кентавр неожиданно оказался очень близко к успеху. Он сосредоточился на стоящей перед ним задаче больше, чем на метании крестов до этого.

— Ты можешь каким-то образом сделать из обыкновенного предмета магический?

— Да.

— Как, например, взять свечку и заставить её гореть так, чтобы вместо воска использовалась магия?

— Да! Именно! Это я запросто!

На лице Контраста удивление сменилось облегчением. Леспок осознал, что тот просто говорил от отчаяния наугад и вдруг попал в точку.

Однако теперь вновь подошёл черёд фавна. Кентавр какое-то время задумчиво прохаживался среди статуй, затем указал на мальчика с рыбьим хвостом.

— Этот.

Неожиданно с неба послышались странные звуки. Все трое задрали головы.

— О, нет! — воскликнула Ромашка. — Возвращаются драконы.

— Драконы? — переспросил Контраст. — Кто это их расшевелил?

— Боюсь, что мы, — сокрушённо признался Леспок. — Когда направлялись к территориям огров.

— Ну, тогда вы от них и избавляйтесь.

Леспок кое-что придумал.

— Ромашка, ты можешь принять свою обычную форму и поселить в их головах конкретную мысль?

— Да. Но какая мысль способна отвлечь от нас их внимание?

— Может, дать им призрачную жертву, за которой можно погнаться. Например, дикого гуся. Драконам нравится гусятина.

— Потому что они не любят, когда те их щиплют, — согласилась Ромашка. — И норовят расправиться с ними в первую очередь. Личные счёты. Сейчас посмотрю, что я могу сделать.

Она увеличилась, теряя плотность и наполняясь туманом.

Драконы переформировали строй — они готовились к обстрелу — и вдруг заколебались… и стремительно полетели прочь. Ромашка послала им образ пронёсшегося мимо строя дикого гуся.

Вскоре Ромашка вернулась на место, вновь принимая маленький человеческий облик.

— Это задержит их ненадолго, но лучше бы нам поторопиться. В следующий раз они уже не купятся на обман.

Леспок приблизился к указанной Контрастом фигуре, и Ромашка начала отсчёт.

— Кто ты и от кого произошёл?

— Я Найджел, сын принца нагов Налдо и морской русалки Мелы.

— Твои родители мне не знакомы. Что они собой представляют?

— Мой отец — принц народа, который может изменять свою форму от змея до человека и обратно. Моя мать — наполовину человек-наполовину рыба. Она похожа на обычных русалок, но у неё больше преимуществ спереди, а ещё она может превращать хвост в ноги и передвигаться по суше. Однажды ей посоветовали прикрыться, и она отправилась к дереву нижнего белья, где сорвала трусики и свела с ума каждого мужчину в округе.

— А, о ней я слышал. Слухи проникли даже в наше захолустье. Итак, твой талант имеет отношение к видоизменениям твоих родителей?

— Нет.

— Это пустячный талант наподобие пятна на стене?

— Нет.

Леспок начал понимать, каким образом разузнать о талантах здешних обитателей получше. Народец лимба знал, каких талантов у них точно нет, поэтому кое-что можно было достаточно быстро исключить.

— Это талант класса Волшебника?

— Нет.

— Следовательно, это средний талант.

— Я не знаю.

А-га.

— Он имеет отношение к тебе лично?

— Нет.

— А к посторонним предметам?

— Нет.

— А к окружающим тебя существам?

— Не знаю.

Леспок сделал паузу.

— А к чему-нибудь ещё, кроме окружающих тебя существ?

— Нет.

Техника себя оправдывала. Но песок в часах неумолимо подходил к концу. Талант надо было определить быстро.

— Он затрагивает других людей?

— Я не знаю.

— Он меняет их настроение?

— Нет.

— А внешность?

Найджел заколебался: — Не уверен.

А вот это уже было интересно. Ответ его порадовал, вот только песок теперь дозволял задать от силы пару-тройку вопросов.

— Он меняет их природу?

— Да.

— Может их исцелять?

— Нет.

— Вредить им?

— Может быть.

Последняя крохотная горсточка песка. У него оставался всего один шанс. Что может изменить внешность и, быть может, навредить? Следующий вопрос являлся слепой догадкой: — Он может менять их возраст?

— Да! Я могу омолаживать окружающих.

Вот и всё. Песок кончился, а его догадка оказалась верной.

— Эй, ты сжульничал! — запротестовал Контраст, поднося к глазам часы.

— О чём ты?

— Ты получил лишнюю минуту.

Леспок посмотрел на дно склянки, где теперь отображалась цифра 4. Четыре минуты. Как это могло случиться?

Ответ нашёлся у Ромашки.

— Мы немного прошли на запад — соответственно, постарели. И мы, и песочные часы. Они даже малость подросли.

Кентавр кивнул: — Верно. Ну, ладно. Может, мне они тоже насчитывали лишние минуты. Пусть так.

Леспок поискал новый подходящий объект. Он должен был найти кого-то, кто загонит в угол кентавра, иначе рисковал вскоре оказаться в углу сам. Хорошенькая молодая женщина… почему бы и нет? Дурацкая идея, но, возможно, девушка имела шансы стать проблемой для Контраста, который как раз избегал встречи с симпатичной кобылкой.

— Вот.

Жеребчик подрысил к ней.

— Твоё имя и происхождение?

— Я Синтилла. Моего отца зовут Кронием, а мать — Вендеттой. Они не слишком хорошо ладят, поэтому я не уверена, что они вообще собираются звать аиста для моей доставки.

— Надо же, — без особой симпатии отозвался кентавр. — Твой талант связан с именем?

— Нет.

Контраст продолжал расспросы, пока не выяснилось, что талант девушки, скорее, затрагивает её саму, а не других, но незаметно для окружающих. И уж точно это не было заметно для кентавра, который в конце концов потерял на ней очко.

К сожалению, не слишком продвинулся и Леспок.

— Твой талант помогает тебе или окружающим?

— Обычно — нет.

— Он кому-нибудь вредит?

— Иногда.

— Он раздражает тебя или окружающих?

— Иногда.

— Он оказывает физическое воздействие?

— Не совсем.

— Психическое?

— Возможно.

— Эмоциональное?

— Вероятно.

Эти неопределённые ответы тормозили фавна так же, как Контраста — до него. Он не мог сосредоточить внимание на каком-то конкретном таланте, и тоже не уложился в положенный срок.

Худшим в этом являлся тот факт, что они не могли даже признать себя побеждёнными и узнать правильный ответ, просто чтобы удовлетворить любопытство. Так и остались пребывать в раздражающем невежестве.

— Чья очередь выбирать следующего? — спросил Леспок.

— Ты выбрал девушку; значит, сейчас мой черёд, — кентавр огляделся в поисках личности, способной принести победу ему. — Вон тот.

«Вон тем» оказался довольно волосатый старик. Леспок гадал про себя, почему все тут так различаются годами, ведь обитатели лимба по своей сути даже не принадлежали к разряду можетбыток, разве они подвластны влиянию возраста? Но, наверное, они имели право выбирать свой возраст самостоятельно — до тех пор, пока не окажутся на территориях, позволяющих делать это с помощью передвижения по времени и пространству.

Леспок подошёл к старику, и Ромашка вновь установила таймер.

— Кто ты и кто твои родители?

— Я Хью Монгус, а мои родители — Струп и Стройняшка.

— Твой талант затрагивает окружающих?

— В каком-то роде.

— А тебя?

— Зависит от обстоятельств.

Интервью опять обещало быть раздражающе бесплодным. Леспок быстро установил, что талант старика ни на что не влиял физически, но мог оказать ментальное воздействие.

— Что думают о нём окружающие?

— Зависит от ситуации.

— От какой?

— От того, что они чувствуют.

Леспок подавил нарастающий гнев, так как на эмоции времени времени не было; песок неумолимо стекал вниз. Однако, вне зависимости от его стараний, припереть Монгуса к стенке так и не удалось, и время фавна вышло.

Контраст, понимая, что может выиграть состязание за счёт старика, тоже старался изо всех сил, но талант оставался загадкой и для него.

— Твой талант воздействует на неодушевлённые предметы?

— Зависит от обстоятельств.

— От каких же? — спросил кентавр тем же сердитым тоном, как и Леспок — до него.

— От твоего определения неодушевлённого предмета.

— Ты не знаешь, что это значит?

— Знаю.

— Тогда дай мне своё определение.

— Всё, что не живёт и не двигается.

— Отлично. Твой талант влияет на всё, что не живёт и не двигается?

— Зависит от обстоятельств.

— От каких на этот раз?

— От того, как ты на это смотришь.

— Я смотрю так же, как и ты! Так он влияет на всё неживое или нет?

Хью поразмыслил: — Ну, да. Наверное.

— Хорошо! А на живых?

— Зависит от обстоятельств.

— Вот заладил! Ты что, умеешь говорить только это?

— Пока ты не задашь мне более подходящий вопрос.

От ярости кентавр набычился так, что почти доходил до размеров взрослого жеребца, но тут его время тоже кончилось. Кандидат снова «побил» их обоих.

И снова подошла очередь Леспока выбирать. Он заметил гномиду. Обладали ли гномы талантами?

— Эта.

Контраст приступил к допросу, как только Ромашка перевернула часы.

— Твоё имя и предки?

— Я мисс Гномер из достойного, но предпочитающего оставаться неизвестным гномьего рода.

— Мисс Номер?

— Нет.

— Мисс Гном?

— Нет.

Кентавр вполне понятно начал сердиться.

— Ладно, как бы тебя ни звали, у тебя есть магический талант?

— Да.

— Он влияет на тебя?

— Да.

— А на других?

— Да.

— Как насчёт предметов?

— Нет.

— Он помогает кому-нибудь?

— Нет.

— Вредит?

— Нет.

Контраст спросил после паузы: — Он вообще не связан с физическим благополучием кого угодно?

— Да.

— Он поддаётся твоему контролю?

— Нет.

— Для других он очевиден?

— Иногда.

— Когда?

— Я не могу ответить на этот вопрос.

— Это пустячный талант?

— Нет.

Кентавр снова взял паузу. Его время истекало, а ответ в голову не приходил. Как, впрочем, и в голову Леспока.

— Он кого-нибудь радует?

— Нет.

— Раздражает?

— Нет.

— Ты сводишь меня с ума, женщина! Он должен делать либо то, либо другое!

— Правда?

Контраст почесал в затылке в попытке придумать и сформулировать наиболее точный вопрос.

— Время! — объявила Ромашка, поднимая изнемождённую склянку.

— Проклятье! — выругался юнец. Он упустил ещё один шанс на победу, вопреки своему желанию передав его Леспоку.

Фавн подхватил допрос, едва Ромашка поставила часы на камень. Правда, он понятия не имел, как его продолжить, и это — опять же — вызвало лёгкое раздражение.

— Произнеси своё имя ещё раз.

— Мисс Гномер.

— Мисс Нома?

— Нет.

— Ты можешь произнести его по буквам?

— Нет.

Леспок, наконец, начал догадываться.

— Твой талант связан с твоим именем?

— Да.

— Он заключается в непроизносимости твоего имени?

— Нет.

— Значит, ты не можешь произнести его по буквам, потому что это откроет природу твоего таланта?

— Может быть.

— Мисс Гнома, — сказал он и понял, что снова произнёс его неверно. — Мисс Номад, — Опять не так. Над его головой зажглась лампочка: — Никто не может произнести твоего имени правильно?

— Да! — счастливо воскликнула она. — Безымянность!

— Наверное, это большое разочарование.

— Да нет, я уже привыкла. Можно мне теперь идти?

— Да, конечно.

Потом, когда гномида скрылась вдали, Леспок осознал, что получил преимущество в два очка и выиграл. Всё потому, что его попытки отгадать имя проваливались одна за другой. Он посмотрел на кентавра.

— Ты должен отправиться с нами к своему тридцатилетнему рубежу.

— Проклятье, — угрюмо повторил тот. — Я должен был угадать этот талант.

— Игра оказалась жёстче, чем я предполагал, — утешил его Леспок. — Я выиграл, благодаря лишь чистой случайности и Удаче.

— Только так и может обычное существо победить кентавра.

— Ну, пойдём на запад.

Тут снова появились драконы. На сей раз их строй выглядел весьма сердитым.

— Нам лучше поспешить, — сказала Ромашка. — Больше мне их не одурачить.

И они побежали на запад, пытаясь укрываться за бродячими валунами и под кронами отдельных деревьев. Но драконы на это не повелись. Они сориентировались и приготовились нырять вниз за жертвами.

Контраст вскинул свой лук.

— Ищите укрытие; я их отвлеку.

— Ты не можешь остановить целый драконий отряд, — возразил Леспок.

— Верно, но я могу их задержать. Сейчас я старше и сильнее. Бегите!

Ему и впрямь уже исполнилось что-то около двенадцати; они прошли несколько лет Туда. В отношении ко всему тоже появились более взрослые нотки.

Леспок заколебался, не желая покидать кентавра на произвол драконов. Но что он мог сделать? Его памяти полунамёком коснулось лёгкое воспоминание. Возможно, ответ найдётся в списке доброго волшебника?

Фавн нырнул в суму, но, как ни рылся, не мог его отыскать. О, нет! Должно быть, это и была та самая улетевшая вместе с ветром бумажка, когда он доставал свирель!

— В чём проблема? — спросила Ромашка. — Кроме драконов.

— Я потерял список доброго волшебника.

Она выглядела пришибленной, но постаралась натянуть на лицо улыбку.

— Мы справимся и без него.

Он надеялся на это. Теперь они действительно оказались предоставлены самим себе.

Контраст выстрелил вверх. Выстрел можно было назвать выдающимся для любого создания, кроме кентавра. Он пронзил вытянутую морду главного дракона, крепко-накрепко сомкнув челюсти. Дракон натужно сопел, дымился и отчаянно тряс головой, но так и не смог избавиться от колючки, и в конце концов потерял контроль над траекторией полёта. Забавно было наблюдать, как весь отряд драконов бестолково махал крыльями, выписывая зигзаги вслед за предводителем и точно так же отплёвываясь от несуществующей стрелы.

Затем один из драконов сумел исправить положение. Летающие представители вида не отличаются особым умом, потому что горячее пламя изнутри подсушивает и без того лёгкий мозг, но с ранениями они справляться умеют. Дракон аккуратно взялся зубами за наконечник стрелы и вытащил её. Таким образом он освободил вожака, который тут же прижёг раны собственным огнём и возобновил преследование.

Пока крылатые чудовища возились со стрелой, беглецам удалось оторваться — они пробежали к северо-западу ещё какое-то расстояние. Однако драконы нагоняли их довольно резво, а подходящего убежища пока не нашлось. Леспок решил, что настал его черёд всех спасать. Достав из сумы свирель, он заиграл на ней военный мотив: подъём.

Драконы отличались военным складом характера. Услышав знакомую мелодию, они мгновенно перестроились для утреннего досмотра. Когда мотив сменился маршем, реакция не замедлилась: крылья начали отбивать чёткий ритм, и драконы, казалось, замаршировали по небу.

Отвлечённый двумя свежими ранами в пасти, предводитель не сразу осознал, что происходит. Когда до него, наконец, дошло, дракон испустил грозный рык, который вмешался в музыку и перебил ритм. Остальные драконы некоторое время бестолково покружились вокруг, а потом снова нацелились на жертв.

Но беглецам удалось совершить последний отчаянный рывок к северу и встретить кентаврицу Кэтрин, которая ради скорейшей встречи с ними забрала слегка к югу.

Здесь ей едва стукнуло пять, и она вновь выглядела, как чудная маленькая кобылка с косичками, а также — игрушечным луком и колчаном в руках. Белые крылья, слишком маленькие, чтобы поднять её в воздух в этом возрасте, сложились в подобие накидки, прикрывающей спину и бока.

Контраст, которому теперь исполнилось тринадцать, пренебрежительно взглянул на неё.

— Катись отсюда, глупышка. Ты меня не интересуешь.

Она уставилась на него.

— Ты имеешь в виду, что ты — тот самый? Мой предполагаемый идеальный компаньон? Бескрылое, привязанное к земле существо? Смех, да и только!

— Это точно, малявка. А теперь уйди с дороги, пока тебя не поджарил и не проглотил дракон.

— Не ссорьтесь, вы двое! — прикрикнул на них Леспок. — Кэтрин, ты можешь чем-нибудь помочь?

— Думаю, да. К северу отсюда лес, бегите туда.

Она повернулась, чтобы указать дорогу, маленькие копытца отбивали по земле стремительную чечётку.

— Драконы последуют на звук наших копыт и всё равно сосредоточатся на нас, — пробурчал Контраст. Тем не менее, он тоже повернулся и поскакал за ней, в то время как Леспок с Ромашкой бежали рядом.

Драконы кружились в воздухе и пикировали вниз в попытках отрезать их от убежища. Но мишеням как раз хватило времени добежать до первого дерева, когда позади в землю врезался первый шар огня. Путники повернули к западу и направились к центру леса.

Кэтрин подняла руки, будто собираясь что-то бросать.

— В чём дело, дурочка? — язвительно поинтересовался Контраст. — Уже сдаёшься? Не беспокойся, через…

Его голос внезапно оборвался. Леспок оглянулся из страха, что кентавр влип в очередную неприятность, но нет, тот всё ещё рысил и говорил на бегу. Вот только слова из шевелившихся губ не выходили. Что случилось?

В его голове прозвучала посланная Ромашкой мысль: Кэтрин набросила на них покров тишины, объяснила она. Теперь их не могли слышать драконы. Не могли выследить их по звукам.

А с раскинутыми над головами древесными кронами они не могли выследить четвёрку и с воздуха. Теперь путникам, наконец, удастся ускользнуть. Замечательный талант Кэтрин, и в самом деле, очень пригодился.

Однако в лесу водились гарпии. Грязные создания слетели с веток в надежде устроить беспорядок. Их развелось здесь так много, что избежать столкновения не было никакой возможности.

Кэтрин, которая теперь слегка подросла до шести, вытянула руки, вбирая покрывало обратно. Воздух наполнился противными скрипучими голосами.

— Мы достанем вас, Пи-и-ип! — провизжала одна из гарпий. — Мы загадим ваши лица!

— Лучше сражаться с драконами, — пробормотала Кэтрин.

— Это точно, — согласился с ней Леспок. Гарпия выглядела точь-в-точь, как та, что одурачила его более века назад, хотя, конечно, не могла быть той же самой.

Кэтрин сделала жест, будто накидывая на гарпий нечто невидимое. Ещё одно одеяло окружило тех тонкой мерцающей сетью. Ругань слегка стихла, но не исчезла совсем. Мерзкие создания изгалялись, как никогда, просто их брань, по большей части, оставалась внутри покрывала.

— Я набросила на них отражающую сеть, — объяснила Кэтрин. — Теперь их ругательства обращаются против их самих и пачкают перья.

Леспок и сам это увидел. Провокационные слова отображались в виде молний, вспыхивающих спиралей, бамбуховых вишен, комет и звёздочек. Все они били по гарпиям, которые яростно ругались, получая трёпку от собственных чудовищных оскорблений. Это только усиливало эффект. На хвостовых перьях появлялись всё новые следы от пинков и небесных жал.

— Ты так здорово умеешь справляться с гарпиями? — спросил потрясённый Контраст. — Очень даже неплохо для девчонки.

— Ну, спасибо, — отозвалась Кэтрин, заливаясь румянцем.

Это напомнило кентавру о причине его неприязни к ней. Он заткнулся, чтобы больше не проронить ни одного случайного комплимента.

Четвёрка пробежала мимо куля с гарпиями, оставляя их на произвол судьбы. Но теперь цокот копыт снова услышали драконы, так как покрывало тишины исчезло.

Кэтрин могла создавать только по одному одеялу за раз. И всё же её помощь оказалась бесценной.

Ромашка неслась рядом с Кэтрин.

— Уверена, что по достижении зрелости он созреет во всех отношениях. Он уже выказал некоторые признаки достойного кентавра.

— Но крылья. У него нет крыльев.

— Тем не менее, я думаю, что это он. Вероятно, милый рог поможет это подтвердить.

Кэтрин кивнула на бегу. Она подняла рог и подула в него.

Леспок ничего не услышал, но кобылка снова кивнула: — Эхо отражается от него.

— Ему видней, — выдохнула Ромашка.

— Полагаю… — но уверенности Кэтрин не испытывала.

Ориентируясь на звук, драконы преследовали их над лесом. Но теперь кентаврице понадобилось втянуть последнее покрывало назад, потому что она не могла удерживать над ним контроль на таком расстоянии, и это означало, что освободились и гарпии. Они ужасно рассвирепели.

— Подождите, пока мы вас схватим, — дико каркала обезумевшая предводительница. — Мы разорвём вас на дрожащие вонючие кусочки!

Её слова услышал один из драконов, спустившийся пониже, чтобы высмотреть мишени среди деревьев. Он испустил рёв. Он подумал, что гарпия угрожала драконам! Вскоре к нему спустились ещё несколько сородичей, готовых отстоять честь племени. Драконы и гарпии никогда особо не ладили, а сейчас выслушивать оскорбления драконам хотелось меньше всего. Поэтому они сперва плюнули огнём, а вопросы и выяснения оставили на потом. Но гарпии тоже не желали терпеть вмешательство на свою территорию.

Леспок и Компания продолжали бежать, не задерживаясь для того, чтобы взглянуть на развитие событий. Сзади доносились бешеные проклятия и рёв, перерастая в свару, которую обитателям леса предстояло запомнить надолго.

Лес кончился. Они находились довольно далеко на западе, и Контраст уже достиг двадцатилетия, с готовностью возглавив четвёрку. Кэтрин следовала за ним, пребывая в роли подростка. Её крылья отросли, и она время от времени взмахивала ими, добавляя себе скорости. За ней бежали Леспок с Ромашкой. Бег продолжался уже достаточно долго, но особой усталости фавн не ощущал; кажется, души не утомлялись так быстро, как физические тела. Поэтому, пока кентаврам приходилось сдерживать галоп, чтобы не оставить их позади, те продолжали бежать.

Контраст сделал рывок вперёд, достиг линии, обозначенной цифрой 30, наступил на неё и остановился. Теперь он превратился во взрослого кентавра, мускулистого и красивого жеребца.

— Вот моя отметка, — сказал он. — Я пересёк её. А теперь должен мчаться обратно, пока не охомутали.

Он повернулся лицом к приближающейся троице.

Кэтрин остановилась. Они знали, что она представляет собой своеобразную вторую границу. Если жеребец промчится мимо неё назад в детство, больше она никогда его не увидит. Но как она могла его задержать?

Контраст отступил на шаг. Леспок увидел, что его глаза были закрыты. Он отказывался взглянуть на кобылицу. Так вот, как он собирался избежать страха столкновения! Если он никогда не увидит её зрелой, она не сможет его впечатлить.

— Посмотри на меня, — позвала его Кэтрин. — Уж это одолжение с твоей стороны я заслужила.

— Нет уж, — парировал Контраст. — Я заключил сделку и должен был пересечь грань своего тридцатилетия. Это всё.

Он сделал ещё шаг назад.

— Что я могу сделать? — спросила кобылка, не желая признавать поражения.

— Поцелуй его, — коротко посоветовала Ромашка.

Кэтрин улыбнулась.

— Я его предупрежу.

Затем снова обратилась к жеребцу.

— Если ты не откроешь глаза и не взглянешь на меня, я перехвачу тебя на обратном пути и поцелую.

Контраст снова шагнул назад. Кэтрин сделала пару шагов к нему. С открытыми глазами она могла передвигаться быстрее, чем он — с зажмуренными. Жеребец услышал перестук её копыт, которые она нарочно постаралась звучать погромче. Зрелый мозг кентавра переварил полученную информацию и понял, что придётся пойти на компромисс.

— Ладно. Один взгляд. Потом я скачу назад, а ты не имеешь права меня перехватывать.

— Согласна. Но я наброшу на тебя одно из одеял.

Он засмеялся.

— Покрывало тишины? Дерзай, жеребёнок.

Леспок осознал, что толком тот её так и не разглядел. В последний раз Контраст видел Кэтрин в лесу, где она действительно была маленькой. И перед его мысленным взором стоял образ кобылки шести-семи лет от роду.

Понятная, но глупая ошибка.

Контраст встал лицом к Кэтрин и открыл глаза. Его челюсть слегка упала. Леспок тоже из любопытства посмотрел на кобылку, дабы увидеть то же, что и кентавр. Перед ними стояла красивая кентаврица: полногрудая, длинногривая, белокрылая, чудной каурой масти и с развевающимся хвостом. Она всё ещё глубоко дышала от недавно пережитой погони. Если бы это была нимфа, Леспок счёл бы её невероятно привлекательной. Вероятно, кентавр чувствовал то же самое.

Затем она набросила на него покрывало. И снова Леспок не разглядел самой ткани, лишь дрожание воздуха показало, что к жеребцу приближается нечто едва осязаемое. Оно опустилось ему на голову.

Контраст моргнул. Его взгляд расфокусировался.

— Что это? — смущённо спросил он.

— Завеса тайны, — сказала Кэтрин.

— И что она даёт? Я не понимаю.

— Тайный взгляд. Почему ты меня избегаешь?

Он снова взглянул на неё.

— Я предпочёл бы скрыть это за твоей завесой. Почему ты спрашиваешь?

— Есть причина. Не хочешь ли дунуть в этот рог? — она ступила вперёд, протягивая артефакт ему.

Он выглядел заинтригованным.

— Что это за рог?

— Он подскажет тебе, где искать свою Настоящую Любовь.

Он нахмурился: — Это вызов?

— А как ты думаешь?

Он забрал рог и мощно дунул в него. Звука по-прежнему не было, но теперь он посмотрел на Кэтрин по-новому.

— Это же ты, — изумлённо прошептал он. — Это действительно ты! Я пожертвую для тебя всем.

Но теперь смущённой выглядела Кэтрин.

— Если бы ты только мог летать… — с сожалением сказала она.

— Кто сказал, что я не могу? — и внезапно по бокам его тела взметнулись два огромных чёрных крыла. То, что они принимали за его масть, оказалось лишь оттенком сложенных крыльев. — Я ни разу не расправлял их раньше, потому что они могли унести меня туда, куда лететь не хотелось, но теперь я хочу летать с тобой, волшебное создание, проклиная свою юношескую глупость.

Настал черёд Кэтрин удивляться.

— Милый рог знал это, — выдохнула она. — Он действительно знал!

Контраст уронил рог на землю.

— Полетели же, моя новообретённая любовь. Нам предстоит исследовать нечто большее, чем просто географию.

— О, да! Но сначала мне надо проводить друзей к территории фавнов или, по крайней мере, подойти к ней так близко, как получится.

— Мы сделаем это вместе, — благодарно сказал он. — И чтобы продвигаться быстрее, повезём их на себе.

— Да, — согласилась Кэтрин. Вокруг её головы формировались маленькие сердечки; с каждым мгновением она влюблялась всё больше.