Игры маньяков (СИ)

Глава 45

Когда Никольский вернулся в арендованный дом, ему было жарко и он устал, а джинсы промокли до колен. Он уже отпустил команду шифровальщиков из трех человек, которые помогли им расшифровать сообщения, полученные «L410», и все, что осталось, — это трое людей Ярослава и его собственный фургон наблюдения из трех человек.

Один человек сидел в фургоне, наблюдая за объектами противника и их желтыми и зелеными точками, изображавшими людей и транспорт, которых Борис сумел «отметить». Остальные лежали на влажном и душном крытом крыльце, вяло, как бедуины, пытаясь продраться сквозь послеполуденную жару. Клочки бумаги, карты и фотографии были разбросаны повсюду, поскольку они пытались составить план того, что им нужно было сделать.

Никольский достал из холодильника тоник, открыл его и вышел на крыльцо. Он сел спиной к стене, поставил банку на пол и, не говоря ни слова, расстегнул рубашку. Все посмотрели на него. Он сделал большой глоток холодной жидкости.

— Последние события, — сказал он и перешел к рассказу о том, что только что произошло.

Ярослав тихо насвистывал себе под нос.

— Итак, по сути дела, — сказал Никольский, — Смирин считает, что Манасян только что продал своего босса. Должен сказать, я с этим согласен. Более того, сам Манасян дал нам ответ на вопрос, как изолировать Израильянца в доме. Следуй за мной, Ярослав, и посмотри, совпадает ли мой счет с твоим.

— По данным нашего наблюдения, похоже, в доме находятся шестеро. Израильянц, его телохранитель Рустам и его водитель. Они используют черный «Паджеро». Манасян, его телохранитель и водитель путешествуют в синем «Линкольне». Нам нужно выманить этих троих из дома, а это будет означать, что в доме останутся водитель Рубена, Рустам и Израильянц.

— Остаются двое охранников и водитель в «Патфайндере», — сказал Ярослав. — Когда Манасян уедет, они, вероятно, приедут в соседний район, чтобы быть готовыми к переезду, если они понадобятся Израильянца. Итак, у нас три проблемных места: три вооруженных человека в машине Манасяна, включая самого Карена. Трое вооруженных людей в «Патфайндере». И некому прикрыть их микроавтобус наблюдения.

Он посмотрел на Сергея.

— Нам не хватает одного экипажа.

— Ты собираешься просто отпустить команду наблюдения?

— И оставить фургон себе.

— Хорошо, тогда я попрошу Георгия собрать команду, чтобы позаботиться о фургоне наблюдения.

Ярослав кивнул.

— А что ты хочешь сделать с самим Манасяном?

Никольский сжимал и разжимал края своей жестянки, издавая негромкий хлопающий звук, единственный звук в комнате, не считая стрекота кузнечиков в сосновых зарослях снаружи.

— Он исчезнет, как и остальные.

Ярослав кивнул.

— Еще одно, — сказал Никольский. — пару «жучков», нужно будет оставить в доме Израильянца после того, как все будет сделано.

— Прекрасно, — сказал Ярослав.

Никто не спросил его, что случится в доме, об обитателях которого собирался позаботиться Никольский со своими спецами. Но хитрого молчания Сергея было достаточно, чтобы дать волю воображению.

Несколько человек оглядели комнату, но Никольский, погруженный в свои мысли, либо не обращал на них внимания, либо вообще ничего не замечал. В любом случае это не имело значения.

В профессиональном мире Никольского мужчины и женщины с секретами были общепринятой нормой. Это делало их теми, кем они были. Но некоторые из них были глубоко загадочны, даже для своих сверстников. Благодаря своей почти легендарной репутации они пользовались необычайным доверием и широтой в своих личных тайнах. Надвигающиеся события в доме на берегу реки должны были напитать эти мифы новым содержанием.

Никольский выпрямился и отошел от группы мужчин. Глядя на раскаленный лес, он достал сотовый телефон, чтобы позвонить Георгию Нечаеву. Высокая температура приносила эссенцию из сосновой смолы, наполняя умирающий день приятным ароматом. Закончив разговор, он продолжал стоять спиной к группе, погруженный в свои мысли.

Расхаживая взад и вперед перед своими людьми, Ярослав не обращал внимания на Никольского, снова и снова обдумывая детали предстоящей операции, до которой оставалось всего несколько часов. Они вновь изучили огромное количество возможностей, которые можно было бы применить к базовому сценарию, который развивался очень быстро. Алгебра конкретной тактической операции с ограниченным персоналом была тщательно изучена, были предложены теории, подвергнуты критике, скорректированы и переформулированы. Затем снова предложения и их анализ. Неожиданности всегда допускались, их невозможно было устранить. Неожиданное было единственным, что им могло помешать. Все остальное было отрепетировано с напряженной сосредоточенностью.

В какой-то момент, когда сомнениям остальных был нанесен сокрушительный удар, Ярослав повернулся и подошел к Никольскому. Смотреть было не на что, только на лес.

— Ты нашел Нечаева?

— Он собирается вернуться к нам. Он не думает, что это проблема, но он подтвердит это вам, как только сможет. Я рассказал ему все подробности о фургоне и его команде, но он захочет получить их и от тебя. Ты можешь сказать ему, куда доставить эту штуку.

— Хорошо, — сказал Ярослав. — Это не самая простая задача.

— У нас не было времени, — сказал Никольский. — Я сожалею, что ситуация является такой.

Это было не извинение, а сожаление. Он положил пустую банку на землю и растоптал ее.

— Это одно из человеческих проклятий, — сказал он, — бояться времени и того, что оно может с нами сделать. Лет сто назад я слышал, как одна старуха сказала — она только что овдовела, — что время это бессовестная шлюха. Она отдавалась самым гнусным людям и отказывала святым. Это был яркий, хотя и сбивающий с толку афоризм, но я думаю, что понимаю, к чему она клонит. — Он на мгновение задумался. — Но, в конце концов, кажется, что время относится ко всем одинаково: рано или поздно оно убегает от всех нас.