Исчадие Кромки

Глава 5

Вырвавшийся из книги поток треклятой Ведьмовской Магии спалил, а точнее, мгновенно содрал кожу с моего лица, «выжег» глаза и «опалил» легкие, а после с удовольствием принялся пожирать и мои лицевые мышцы. Боль адская! Но, в последнее время меня кто только не кошмарил, и весьма болезненно, между прочим! Так что к боли я, в общем-то, уже привык… Хотя, к Владыкам Хаоса такие привычки!

Мне просто повезло, что основной выброс Энергии из Гримуара Стриги зацепил только лицо, и то лишь самым краешком. Да и организм Асура, со всеми его наворотами и Энергетическими Системами, был, конечно, куда устойчивей тела обычного простеца. И это я сам, старый дурак, виноват! Ведь предупреждал же меня Кощей, что хитрость этих изворотливых Тварей не знает границ! Так глупо попасться в примитивную ловушку… У меня даже слов никаких не нашлось — одни слюни остались…

Да и те спеклись, как, в общем-то, и я сам — сознание померкло, а течение мыслей прервалось… В очередной раз… Всего лишь на какое-то необозримо малое мгновение… Но точно сказать, сколько я пребывал в беспамятстве, не берусь. Ведь вполне может статься, что за этот краткий миг пробежали века, а то и тысячелетия. Пусть для меня все это длилось не более удара сердца — миг, и я вновь почувствовал, что могу мыслить! Знакомая, до слез, история, не правда ли? Что-то слишком часто меня вырубают… Но не все еще потеряно! Очнулся — хорошо, значит, я еще поживу-повоюю!

Вот только обжигающая боль никуда не исчезла. Она продолжала опалять лицо, истерзанное после вероломного удара Гримуара. Казалось, что кроме этой боли ничего в мире больше не существует. Только боль, затопившая меня без остатка. Ну сколько уже можно это терпеть?

Я не чувствовал ни рук, ни ног, как будто их вообще не существовало. Почему же я их не чувствую? Ведь я не сгорел, не рассыпался невесомым пеплом у окованного медью сундука гребаной Суки. Или, все-таки, в очередной раз отошел в мир иной? Сдох, склеил ласты, откинулся и, в конце концов, угодил туда, куда и должен был попасть в конце своей неправедной жизни — прямиком в исходящее жаром пекло Геены Огненной, на какой-либо из кругов Ада, красочно описанный Мастером дельи Алигьери?

Ну, что ж, за все надо платить! Но терпеть эту пытку, казалось, больше не было никаких сил, и чтобы хоть немного заглушить нестерпимую мученическую боль, отвлечься от нее хоть на мгновение, я истошно заорал. И самое странное, что звук моего наполненного страданиями вопля, отразившись от какой-то преграды, резко хлестанул меня по ушам. А после я расслышал утробное гудение пламени, что появляется при наличии хорошей тяги в какой-нибудь печи или кузнечном горне.

Однако, если я могу орать и слышать этот безумный ор, значит, у меня до сих, хотя бы по минимуму, имеются «рабочие» легкие и гортань, а также уцелели барабанные перепонки в ушах! Но я же сам ощутил, пока не погасло мое сознание, как плавится, словно податливый воск, и сгорает в потоке проклятой Колдовской Магии мой речевой аппарат — губы, язык и гортань! Однако, я вполне могу извлекать из него звуки…

Я резко распахнул сгоревшие веки и несуществующими глазами узрел ревущее передо мной жаркое пламя. Сука! А ведь я вижу, хоть жар от раскаленных огней и довел болевые рецепторы «до белого каления», выдавливая слезы из ожидаемо регенерировавших глаз.

Неожиданно мое «угасшее» обоняние затопила вонь горелых волос и опаленной кожи. Я неосознанно, на одних лишь рефлексах, дернул головой, пытаясь как можно дальше отодвинуться от раскаленных углей, грозивших заново выжечь глаза, что сумели, наконец-то, восстановиться. Собственно, как и все остальное…

Я неожиданно вспомнил, как вкладывал в разрезанную ладонь тоненький стебелек Разрыв-травы, найденной на заброшенном чердаке Стриги среди сухих вязанок. Возможно, что она усилила мою Способность, и я так стремительно регенерировал.

Надежда на чудесное спасение придала сил, и я поспешил воспользоваться этим подарком. Ведь, если я жив и сумел восстановиться — еще не все потеряно! Гасан Хоттабыч не будет бесславно подыхать, лежа на спинке и сложив лапки на груди! За светлое будущее он вырвет глотку любой дьявольской Твари даже без использования Магии — одними голыми руками. А если лишится рук, тьфу-тьфу-тьфу — выгрызет её своими зубами. Только так, и никак иначе!

Я столько лет шел этим путем, сживая со света любую Погань и оставаясь жив… Вот и сейчас мне надо собраться! Сжать в кулачок свои молодеющие ягодицы и размазать в сопли эту гребаную Суку! Для начала мне стоило перекинуться в свою Кромешную Ипостась, чтобы, черт побери, хоть немного купировать эту адскую боль с помощью толстой Костяной Брони. Но, мои усилия «по перекидыванию» не принесли никаких результатов, как будто Проклятие перестало действовать.

Я подался назад, подальше от гудящего огня, и онемевший организм отозвался куда живее, чем это было в первый раз. Вот только я никак не мог почувствовать руки, которые, вроде бы и были — я видел их восстановившимся зрением. Но они болтались вдоль тела, как никчемные плети — занемели совсем, до полного отказа. Я видел на коже синеватые рубцы от стягивающей их ранее веревки.

Похоже, что в забытьи мне довелось пребывать довольно долго, раз я так «задубел». Но надо было срочно что-то делать, иначе я рисковал сгореть дотла. После чего мне уже не поможет никакая Разрыв-трава, ни моя собственная чудодейственная регенерация. Я вновь заорал, разгоняя свою Энергетическую Систему до критической величины. Пусть она и не могла запитаться из пустого Резерва, но косвенно она подхлестнула общий обмен веществ и заставила мою кровь ускоренно циркулировать. Можно было, конечно, переплавить часть Жизненной Энергии — Праны, в Магию и немного пополнить Хранилище Силы. Но я предпочел пока не рисковать, сколько у меня той Жизни осталось? Будем пока на одной физухе выезжать!

Это позволило мне тотчас же почувствовать остальные части своего тела, а в особенности конечности — руки и ноги. Чем я мгновенно воспользовался — раскидал их по сторонам, ломая ногти и впиваясь пальцами в горячие камни (или кирпичи, рассмотреть точнее было невозможно), окружающие меня со всех сторон.

Напрягая отчего то совсем не желающие слушаться меня мышцы, я еще на чуть-чуть отодвинулся от трещавших от жара углей, постреливающих огоньками в мое лицо. Дышать стало совсем трудно — легкие не вывозили, кислорода в них практически на осталось. От нехватки этого поистине жизнетворного газа начало попискивать у меня в голове, а перед глазами заплясали «звездочки», как натуральные, которыми постреливали угли, так и мнимые, возникшие от недостатка воздуха.

Но мое движение назад не осталось без внимания — кто-то охренительно сильный и находящийся у меня за спиной, не дал мне уползти от огня. Недрогнувшей рукой, державшей меня за шиворот, он вновь продвинул мое упирающееся тело в жаркое пламя.

Я уже начал потихоньку догонять, где очутился — мозг, пусть и заторможено, но все-таки включился в работу, слегка растормошившись после встряски устроенной Энергетической Системой. Это же бл.дская печь этой бл.дской гребаной Суки! И в этой печи она сейчас пытается меня зажарить, ну, а после сожрать! Ёпта!

Однако, разобравшись, наконец, что происходит, я неожиданно воспрял духом. Ведь Лесная Ведьма, пусть очень древняя и очень-очень могучая, но она — «вещь» для меня уже ставшей привычной и обыденной, можно сказать — родной. Ведь я, сука, этих сучих Тварей за последнее время столько нарубил в капусту, что хоть бочками заквашивай. Да и куда посильнее они были, чем какая-то Лесная Тварь.

И то, что эта адова отрыжка каким-то образом умудрилась меня спеленать, и сейчас загружает в печь, словно молочного поросенка, еще ничего не значит! Нужно просто собраться и сделать невыполнимое! Это ведь обычное для меня явление — выживать там, где выжить было, ну, просто невозможно. Я выживу и на этот раз!

Тварь толкала меня в печь все глубже и глубже, а я лишь обдирал в кровь пальцы с уже сломанными ногтями, оставляя на стенках раскаленной топки кровавые полосы. Нет, брат, так не пойдет! Если не подчинишь себе обратно это вялое и безвольное тело, то это клятая мразь тебя зажарит, засолит и замаринует! И будет всю зиму обсасывать твои ароматно закопченные косточки за кружечкой пивка…

Почему именно пивка? Дык захотелось просто припасть к пенному холодному напитку, так резко контрастирующему с моей нынешней «жаркой» обстановкой. Отчего-то это яркое видение, словно вставшее перед глазами, заставило меня не на шутку разозлиться. Злость, как известно, не всегда полезна. А зачастую даже и вредна, но на этот раз именно она и заставила меня мобилизоваться. Отчего отвалилась моя Кромешная Способность перекидываться в могучую Тварь, я не знал. А разбираться с возникшей проблемой времени абсолютно не было. Если выживу — тогда и проанализирую всю ту срань, что со мной произошла. Пусть не работает Магия и Система пашет вхолостую, но мой опыт-то никуда не делся! На нем и сыграем…

Я обманно расслабился, Тварь тут же проявила недюжинную активность — я почувствовал её хватку не только на своем загривке, но и где-то в районе пояса. Да она меня что, словно безответный мешок с дерьмом в свою печь решила засунуть? Путем нехитрых «вычислений» я определил промерное нахождение её головы, а затем резко лягнул ногой, которую вновь почувствовал. Я пытался попасть, на худой конец, либо в нос Суки, либо в её подбородок.

В этом мне не повезло — в её тошнотворную харю я не попал. Но удар для нее тоже даром не прошел: до моих ушей донесся омерзительный хруст. Однако, этот звук был для меня, что манна небесная — ибо с таким примечательным хрустом ломаются хрупкие хрящи гортани. Я попал прямёхонько в горло этой конченной Людоедки!

Меня резко дернуло назад, подальше от полыхающих углей, и я успех хватануть обожженными легкими не настолько раскаленный воздух, как в глубине колдовской топки. Кожа на плечах затрещала, грозя «порваться» — видимо дьявольское Отродие вонзило в меня свои когти, продолжая удерживать меня за загривок. А вот с моего импровизированного пояса её когтистая лапа слетела — вернее, он лопнул, и я поспешил воспользоваться хотя бы этим мизерным шансом…

Я вскинул руки повыше и, невзирая на содранную обожжённую кожу и выдранные с корнем ногти, просто «вбил» их в раскаленные камни печки. Затем одним движением я резко приподнял тело, выбрасывая ноги перед собой. Последним движением, не понимая, как мне это удалось провернуть, я сделал нечто подобное подъему с переворотом, только без перекладины турника, удерживая тело на опасно подрагивающих руках.

Вот теперь кожа на моих плечах реально «напряглась», с треском разрываясь на лоскуты. В руках треклятой суки осталась лишь дырка от бублика, а я оказался свободен! Еще финт — только бы на него хватило сил! После случившейся потери сознания я, как будто, сам не свой… Отталкиваясь от стен печной топки руками и ногами, я перелетел через голову Ведьмы и, приземлившись на пол, оказался у нее за спиной.

А вот сейчас не сплоховать! Резкой подсечкой я сбил Тварь с ног, а затем её, потерявшую равновесие, что было сил толкнул двумя руками в спину, отправляя мерзкой харей в груду раскаленных углей. Сука заверещала, едва не разрывая мне барабанные перепонки, но я не обратил на это внимания. Ухватив её за окостеневшие роговые пятки — похоже, что обувь она не признавала, я вздернул её за ноги — повыше, и полностью запихнул эту отрыжку дьявола в её же гребаную печь! А после резко закрыл горнило печи большой медной заслонкой, обнаружившейся рядом.

Ведьма забилась внутри топки и завыла так, что в округе завибрировало все, что могло дрожать, а у меня от этого рева даже зубы заныли. Теперь нужно было удержаться на месте и не выпустить этого монстра из Преисподней в обличии мерзкой старухи на свободу. И её собственное Магическое Пламя само её нахрен уработает и без моей помощи. Ведь насколько мне было известно, одного желания его потушить — просто недостаточно. И даже с помощью Ведьмовской Магии это не так просто. На подобную мощную Волшбу сама Стрига тратит большую часть своих Сил. Зато потом, приготовив в этом адовом огне тушку жертвы, получает стократ больше. Но, сука, не в этот раз!

Я заскочил коленями на шесток[1] и навалился всем телом, на постепенно накаляемую огнем заслонку. Вовремя! Металлическая поверхность возмущенно загудела, а у меня отсохли руки, когда изнутри раздался мощный удар. Проклятая Сука не хотела помирать в очередной раз и билась о преграду, как умалишенная. Отбитых рук я уже не чувствовал, но, может, оно и к лучшему — не так ощущался жар накаляемого металла. Зато, представляю, каково там сейчас этой Твари?

Удары следовали один за другим, едва не сбрасывая меня с высокого шестка, но я держался. Держался из последних сил. Стараясь прижимать заслонку к печи как можно плотнее, ведь если эта тварь сама не выползет, так она может Волшбой окатить или плюнуть ядовитой слюной. А слюни у нее, я вам скажу, это нечто — похлеще серный кислоты будет! Пропитаны Некроэнергией до такой степени, что все живое дохнет и распадается могильным прахом! Так что лучше не попадать под её удар.

Ведьма визжала и билась о заслонку, но я пока выдерживал эти удары, чувствуя, что выдыхаюсь. Таким слабым я себя никогда в жизни не ощущал. Держать гребаную подыхающую в топке Суку, которая продолжала отчаянно бороться за свою паршивую «эрзацжизнь», стало просто невыносимо — ладони покрылись волдырями от ожогов, а кожа на окровавленном плече, разорванным Стригой и которым я время от времени прижимал заслонку к печи, давая рукам хоть немного отойти, дымилась. Еще немного и я точно сломаюсь…

— А ты её ухватом подопри, дедуля, — неожиданно раздался рядом бархатный тягучий голос, услышав который я едва не сверзился с шестка, — а то так и сдохнешь ни за медный грошик…

Голос еще не успел затихнуть, а мне по черепушке уже основательно прилетело — откуда-то из угла на меня выпал этот чертов предмет деревенского обихода — тяжеленный и основательно закопченный ухват. Не обращая внимания на разбитый лоб, я мгновенно воткнул ухват металлическим концом в раскалившуюся заслонку, а вторым, деревянным — в отверстие от выпавшего из половицы сучка. После чего всем весом навалился на его рукоять, заклинивая насмерть запертую в топке Суку.

Опять вовремя! Визг старой карги достиг своего апогея, видимо, её неслабо так припекло. Несмотря на толстую печную кладку и заслонку, перекрывающую топку, звук бил по мозгам, едва не взбивая их в однородную кровавую кашу. Но я битый перец, я выдержу! И не такое надругательство над собственным слухом выдерживал. Затем в печную заслонку что-то с силой врезалось, а после принялось давить с неизбежностью гидравлического пресса.

Заклиненный между «дверкой» и полом ухват выгнуло дугой. Он натужно затрещал, грозясь вот переломиться, и тот факт, что я на нем висел, пытаясь продавить его в обратную сторону, не имел ровно никакого значения — он этих усилий абсолютно не заметил. Но, тем не менее, ухват пока держался! Не из простой, видать, древесины была выстругана его ручка, да еще и, наверняка, Магически усилена, причем основательно.

Ну, не выдержит никакое, даже самое крепкое дерево постоянного «контакта» с Колдовским Огнем. Так что, кем бы ни был тот нежданный помощник, свое дело он знал «на отлично». Без этого ухвата я бы уже пропал! Надо будет поблагодарить его… Если выживу, конечно… Непонятно только, отчего моя Кромешная Ипостась сыграла со мной такую шутку?

Возня в топке нарастала, ухват трещал, но еще держался. Наконец, визг проклятой Твари начал затухать, пока полностью не сошел «на нет». Давление на дверцу упало, и она перестала дергаться. Неужели все? Я выдохнул с облегчением, и устало вытер обрывками рубашки крупные капли пота, катящиеся со лба и нещадно разъедающие мне глаза.

Однако, радоваться было рано — неожиданно незыблемо стоявшая груда кирпичей под названием печь мелко-мелко завибрировала, а через секунду эта вибрация захватила и саму избушку гребаной Стриги, и все, что в ней находилось. Амплитуда вибраций нарастала, а я, абсолютно лишенный всяческих сил, застыл соляным столбом, вновь навалившись на спасительный ухват. Неужели не сдохла еще Тварина? Неужели опять? Повторного издевательства над своим организмом, превратившимся после потери сознания в натуральный «отстой», я уже не переживу!

— Ложись! — вновь заверещал рядом тот самый бархатный и тягучий голосок, что помог мне с ухватом. — Ща как ахнет!

Я, недолго думая, расслабленной амебой рухнул на пол, наплевав на отбитые кости. И вовремя! Ухват выгнуло натуральным колесом, и он с громким хрустом переломился. Но еще раньше потоком какой-то неведомой Силы чудовищно искорежило толстенную заслонку, а по беленым оштукатуренным стенам массивной печи разбежались в стороны стремительные трещины, и посыпалась известка. А вот затем реально так ахнуло! В воздухе засвистели каменные осколки расколотой печи, а шедшая следом ударная Силовая Волна, уже во второй раз за день вышибла меня из меня дух…

[1] Шесток — это площадка перед устьем русской печи, на которую ставилась посуда, извлеченная из горнила. В некоторых селах его еще называли припечник. На шесток выставляли приготовленную пищу, сюда же выгребали угли для утюгов и самоваров.