Исчадие Кромки

Глава 9

— И прозябала Пустота в одиночестве неисчислимо долго, ведь самого Времени еще не существовало, — напомнила Василинка. — И продолжалось так до тех пор, пока не осознала Пустота, что она есть. И стало тогда Великой Пустоте и скучно, и грустно…

— И некому руку подать[1]… — Сами собой выскочили из меня знакомые с детства строки.

— И это печалило Пустоту, — согласно кивнув в ответ на мои слова, продолжила девчушка, — до тех пор, пока не разродилась она Хаосом. Но осознав себя, коварный Хаос заполнил Пустоту, и растворилась она в нем без остатка. Долго в мире безраздельно господствовал Хаос, и ничего в нём нельзя было различить. Но именно тогда в нем зародилось и само Время. Правда, тогда оно не имело постоянного направления, и могло течь, как вперед, так и назад. Но однажды в непостоянном Хаосе под воздействием Времени выделились две Первородные Силы: Свет и Тьма. И совместными усилиями создали они Порядок. Который, в свою очередь создал все Сущее, из которого образовался Бескрайний Космос и дети его: Отец-Небо — Сварог и Макошь — Мать сыра Земля.

«Понятно — Уран и Гея, согласно древнегреческим традициям, — подумалось мне. — У которых позже появился замечательный карапуз — Кроносом назвали…»

Пока все, что рассказывала Василинка, стыковалось с известной мне информацией, полученной от Кощея, и освоенной на «практике», путем уничтожения древних Титанов — Гипериона и Кроноса. Ведь зачастую «местечковые» Боги оставляли свои следы в эпосах разных народов, и носили разные имена, выполняя схожие функции.

— Но не понравились Хаосу творения Порядка, — продолжила свой рассказ Василинка, — ибо накладывали на его прежде вольное Существование многочисленные запреты и ограничения. И задумал тогда Хаос уничтожить Порядок, поглотить его полностью, без остатка, как прежде поступил со своей матерью — Великой Пустотой. Чтобы никто и ничто не мешало ему Существовать так, как он того желает. Но Порядок сумел проникнуть в темные помыслы бывшего Владыки Всего Сущего, поскольку обладал неизвестными доселе Хаосу Способностями — Трезвым Расчетом и Логикой. И успел Порядок подготовиться к вероломному нападению Хаоса, разделив все Сущее на две части — Земли Порядка и Земли Хаоса.

Интересная трактовка событий. Такую я еще не слышал. Космогоническая версия происхождения мира звучала из уст Кощея немного по-другому. Но, если брать в общем, перекликалась с ней довольно плотно.

— Но не оставил Хаос своих попыток уничтожить Порядок, ставший для него заклятым врагом. Раз за разом пробовал он на прочность границы его владений. Но Порядок не уступал Хаосу по Силе, и были они примерно равны. И тогда склонил Хаос на свою сторону Тьму, а Свет же, напротив, присоединился к Порядку. И от постоянного столкновения на границе двух миров Титанических Первородных Сил, пролегла между ними Кромка, отделив враждующие стороны друг от друга. А из наполненной Первородными Силами Божественной Крови Противников, что смешалась на поле битвы, возник Истинный Источник, до сих пор наполняющий оба мира Магической Силой, — торжественно закончила девушка свое повествование.

— Так вот, значит, откуда в нашем мире берется Сила? — спросил я у Василинки. — А может, ты мне еще подскажешь, куда она в очередной раз исчезла?

— Так это же всем известно, — пожала плечами девчушка. — Не так давно с Обетованных Земель Порядка Магическая Буря пришла. Волхвы Рубежников говорили, что такого Мощного Потока несколько веков не видывали. Вот и замутила Буря Истинный Источник, исказила его собственный Поток. Беды великие придут если Истинный Источник не восстановится. Хаос и Тьма вновь голову поднимут, ибо до сих пор не забыли, как не смогли Порядок и Свет погубить.

— А сейчас, значит, у вас все хорошо, красавица? — не удержался я от ехидного вопроса.

Тут у них Стрига несколько веков лютовала, а они сами ей людей на убой водили. А тут, вдруг, Великие Неизвестные Беды на голову свалятся? Или я дурак, или лыжи не едут? Но сдается мне, прогнило что-то в датском королевстве.

— Сейчас хорошо всё, деда Гасан! — радостно проворковала девчушка. — Ведь убили же вы Стригу! Теперь точно заживем! — воодушевленно воскликнула она, совсем забыв про будущие Великие Беды, которыми только что меня стращала. Девчонка ведь еще совсем, неразумная.

Так за разговорами, мы и добрались до родной деревушки ребят. Располагалась она на небольшом пригорке, в излучине быстрой извилистой речушки, обнесенная со всех сторон заостренным деревянным частоколом. Была она не такой, чтобы и большой, но и не совсем уж маленькой — дворов под пятьдесят, не меньше. Похожа она была на поселения древних славян, именно такие картинки любят рисовать художники в учебниках по истории для средней школы.

У меня даже промелькнула мысль: а не переместился ли ты, дружок, в прошлое? Поскольку никаких благ цивилизации здесь не было и в помине. А что, вполне и такое может быть, ведь «играли» мы с приятелем Кроносом не в бирюльки, а с самим Временем. Которое, если судить по рассказу Василинки, появилось куда как раньше возникновения Света и Тьмы. А это, похоже, равноценно гранате в руках обезьяны — не знаешь, чем все это может закончиться.

Если бы я смог зачерпнуть достаточно Силы, и проложить Портал, так сказать, на «землю обетованную». Чтобы посмотреть, а не бегают ли с копьями и луками на территории Москвы мещера и меряне, либо вятичи с кривичами[2]. Но Силушка Богатырская, как и раньше, напрочь отсутствовала и не спешила наполнить мой опустеший Резерв. И главное, я, кажется, знаю причину той Магической Бури, взбаламутившей Истинный Источник. Похоже, что наше противостояние с Кроносом послужило причиной его нынешней «поломки».

Вышли мы от логовища Стриги еще затемно, а к городищу моих юных провожатых добрались, когда уже совсем рассвело. От деревни до нас доносились протяжные голоса коров и блеяние мелкого рогатого скота, которых пастухи гнали на пастбище, щелкая длинными кнутами.

Из печных труб, сквозь изумрудный туман к такому же изумрудному небу тянулись прямые, как палка, дымы. Ветра совсем не наблюдалось — стоял полнейший штиль. Ночная прохлада постепенно уступала место дневному летнему зною. Интересный момент: последнее мое воспоминание в качестве Аватара в теле Мамонта Быстрова относилось к холодному февралю, а здесь, похоже, лето в самом разгаре.

Это или другой континет, расположенный на берегу теплого океана, либо совсем другое «измерение», подобное Благословенной Стране, в которой по заверению Кощея всегда стояло вечное зеленое лето. Но разобраться в этих хитросплетениях не представлялось возможным, ибо никто не знал, где вообще находится не только Советский Союз, но и другие страны. Разве что Грималкил?

— Звали, мессир? — Раздался тягучий голос говорящего кота прямо у меня голове. Не иначе, опять Ментальный шуп мне в мозги запустил.

— Напугал, черт волосатый! — мысленно ругнулся я, привычно проверяя возведенную Защиту в собственном сознании.

Все было в порядке, да и не смог бы Грималкин разрушить мой Ментальный Бастион. За время, проведенное в заточении, глаза в глаза с могучим врагом, я отстроил себе такую крепость у себя в голове, что её теперь и пушкой не раздолбать! Так что в этом смысле мне ничего не угрожало.

— Простите, мессир! — Мгновенно извинился блохастый. — Мне показалось…

— Нет, не показалось, — возразил я. — Я действительно случайно вспомнил о тебе, хоть и не звал. Но это здорово, что ты так умеешь. Как в деревню войдем, можешь подсказывать мне потихоньку, чтобы я впросак не попал. Обычаев-то местных не знаю, — добавил я.

— Рад, если окажусь чем полезен, мессир! — ответил Грималки и замолчал.

Я рассеяно кивнул и прибавил хода — мои юные провожатые, завидев стены родной деревни, едва не бежали, позабыв про дряхлого старичка. Ладно-ладно, не такого уж и дряхлого, просто отвлекшегося на мысленный разговор с говорящим котом.

Я неторопливо ковылял за убегающей от меня молодежью, молча морщась, когда в босую пятку впивался особо острый камешек или сучок. Хорошо еще, что местным незнакомы такие блага цивилизации, как бутылочное стекло, либо оно слишком дорого, чтобы сорить его осколками где ни попадя. А то бы от моих босых подошв остались бы одни лоскуты.

Да, проблема отсутствия обуви встала передо мной в полный рост. И ведь в Кромешную Ипостась перекинуться нельзя, там у меня такие когтистые «копыта» отрастают, грубой подошве которым и острые гвозди нипочем! Да чего там — они раскаленный кипящий камень выдержали, когда в Вевельсбурге ограждение Алтаря расплавилось. Вот отдельный коготь на пальце отрастить — легко, а гребанные толстые пятки — нет! Так что мне об упущенных возможностях осталось только сожалеть…

— Ой, Первуша, а мы дедушку забыли! — Неожиданно опомнилась Василинка, бросив за спину беглый взгляд. — Некрасиво так со стариками поступать! Он ведь нас от смертушки неминучей спас… — Её отдающие зеленцой щеки неожиданно ярко заалели от смущения.

Забыли дедушку, забыли… — усмехнулся я в усы. Это ж нормально, о стариках не вспоминать. В моем родном мире, к примеру, обо мне внуки-правнуки и вовсе забыли, как будто меня и на свете никогда не было. И здесь, выходит, недалеко ушли. Хотя, возможно, я и ошибаюсь.

Девчушка с парнем вернулись обратно и, подхватив меня едва ли не под руки, с почетом перед моими сединами потянули к деревне. Через пару минут мы выбрались из придорожных кустов на набитую телегами колею грунтовой дороги, упирающуюся прямиком в распахнутые ворота городища, возле которых важно прохаживались двое вооруженных мужиков. Из оружия у них присутствовали копья с лепестковыми наконечниками, похожие на то, что я отнял у Первуши в нашу первую встречу.

А на поясах у левого бедра висели коротенькие мечи, наподобие древнеримских гладиусов[3]. Хотя легионеры, насколько я помнил, таскали меч у правого бедра, поскольку в левой руке солдаты держали крупные выгнутые щиты-скутумы, которые плотно прилегали к телу. Из-за этого извлечь правой рукой меч, висящий на поясе слева было слегка проблематично. Легионеры сражались в плотном построении, где у отдельных бойцов не было пространства для совершения таких действий. Может показаться, что доставать правой рукой меч, также находящийся справа — не самое удобное занятие. Но тут на руку легионерам играла малая длина клинка, благодаря чему оружие легко обнажалось в любой момент.

При виде нашей странной и донельзя развеселой компании, практически добравшейся до самых ворот, доблестные стражи городища замерли, словно пришибленные громом, отвалив на грудь челюсти, заросшие зеленоватыми бородами.

— Ва-ва-с-с-силинка? — не веря своим глазам, проблеял один из них, уронив на землю копье. — Чур меня, упокойница! Чур! — Попятился служивый, осеняя себя обережным знаком.

— Дядь Чурила — не бойся, не покойная я! — радостно воскликнула девчушка, оборачиваясь вокруг себя. — Вот, видишь, даже тень у меня есть!

— Убегла, девка, от Стриги? — испуганным свистящим шепотом произнес напарник Чурилы — толстяк с длинными вислыми усами и бритым подбородком. — Это чего же теперь будет, братцы⁈ — закричал он, привлекая внимание случайных прохожих, выходящих из ворот.

Люди останавливались, собирались в толпу, шушукались и испуганно глазели на Василинку, показывая на девчушку пальцами, словно на вылезшего из могилы Упыря.

— Проклянет нас теперь всем чохом Лесная Ведьма! Вместо одной девки всем народом в сырую землю ляжем! — продолжал нагнетать охранник. — Изойдем перед смертью кровавым поносом…

— Слышь, уважаемый! — Я, спрятав девчушку за свою спину, шагнул вперед. — Чего народ будоражишь понапрасну, баламошка? Если сам от страха в штаны наложил, нечего остальных граждан кровавым поносом стращать…

— А ты кто таков будешь, старик? — насупившись и схватившись за меч, спросил мужик.

— Я-то? Так, человек прохожий… — максимально уклончиво ответил я. Буду я всякому трусливому дерьму свою полную биографию выкатывать.

— Эй, прохожий — проходи! — рыкнул храбрец, взмахнув поеденным ржой мечом у самого моего носа. Он еще и за оружием не следит, баклан. Был бы я его командиром, он бы у меня с губы не вылезал!

— А то что? Эх, пока не получил? — ядовито отозвался я, припомнив слова известной песни Вити Цоя, оказавшиеся как никогда в тему.

— Вот именно, дед! — Выставив перед собой меч, толстяк «пошел в атаку». — Проваливай отсель, пока цел!

— Дядька Курбат[4], — неожиданно выскочил поперед меня парнишка, — а этот дед вчерась Стригу самолично извел! Да так, что от неё и живого места не осталось!

— Как Стригу извел? — Опешил пузан, переводя ставший вдруг испуганным взгляд с Первуши на меня и обратно. — Быть… т-того не может… — промямлил он, стремительно потея. — Не было и нету у нас сильномогучих Богатырей, способных Лесную Нежить известь! А тут какой-то тощий дед без порток! Не-е-е… — Мотнул он головой, отчего его тройной подбородок задрожал, разбрызгивая стекающую по лицу жирную соленую влагу. — Курбата на мякине не проведешь!

— Да убил он Стригу, дядька Курбат! Чем хошь поклянусь! — Не сдавался Первуша, тоже напирая на толстяка. — Люди добрые, — обратился парнишка за поддержкой к толпе, — я истиную правду говорю! Нет больше проклятой Ведьмы! Своими собственными глазами все это видел! И логова её нет! И Идолища поганого! Никто больше не будет вашими детьми и родней откупаться! Радуйтесь, люди! Нет больше Ведьмы!

Собравшаяся толпа загомонила, зашумела, а после в воздух полетели шапки. Народ реально поверил пацану.

— Качай чужеземца, братцы! — закричал кто-то из толпы, и ко мне кинулись дюжие мужики.

— Да не надо, ребятки… — Попятился я, пытаясь отбояриться.

Но не тут-то было, меня подхватили на руки и начали подбрасывать в воздух, что-то радостно скандируя.

— Только не уроните, хлопцы! — «слезно» попросил я. — Дедушка старенький уже, расшибиться легко может… — Ага, расшибешься тут с моей регенерацией.

Натешившись вволю, меня отпустили и поставили на ноги.

— Что ж ты сердешный, совсем без штанов-то? — вопросила какая-то сердобольная старушка, прикрыв мои голые худые ноги снятым с себя передником, под которым обнаружилась еще куча юбок. — Хоть прикройся мальца, а то срамота одна…

— Чеб ты понимала, бабка Пёка! — С укоризной взглянул на старуху спасенный мною паренек. — Его карга в свою Колдовскую печь засунула — вот и сгорела не ём одёжа! А где же мы в лесу новую-то найдем? Ась?

— К тивуну пойдем, братцы! — закричал кто-то из мужиков. — Такую радость надо отметить, как следует! Пусть столы для народа накрывает!

— Тебе бы только выпить, пьянь подзаборная! — ответил ему недовольный женский голос, видимо законной супруги. — А дома крыша не латана, забор не правлен, сено не кошено! А ему бы только за накрытым столом на грудь принять!

— Замолчи, дура! — рявкнул тот же мужик. — Новую беду накличешь! Радоваться надо, соседи! Добру весть Первуша принес! У меня сестренку родную клятой Ведьме скормили, а у тебя, Марфушка дядька через то сгинул!

— А у меня брата отдали!

— У меня свояка!

— Деда…

— Соседа…

Ни одну семью в городище не обошла давняя беда. Да и шутка ли сказать — не одну сотню лет собирала чертова Стрига в этих краях кровавую дань. А ведь могли бы попробовать всем миром удавить ненасытную Тварь. Но, похоже, боялись собственных древних сказок и баек, предпочитая откупаться от людоедки малой кровью.

[1] Стихотворение М. Ю. Лермонтова «И скучно и грустно, и некому руку подать».

[2] Наименования племен, проживающих в древние века на территории Москвы и Московской области.

— Мещера́ или мещёра — древнее финно-угорское племя, вошедшее в состав Древнерусского государства и растворившееся в русской и эрзянской народностях.

— Ме́ря, меря́не — летописное племя, древний финно-угорский народ, проживавший в том числе северной и восточной частях Московской области.

— Вя́тичи — восточнославянский племенной союз, проживающий в VIII—XIII веках в том числе на территории современной Московской области.

— Кри́вичи— союз восточнославянских племён, существовавший в VIII—XII веках.

[3] Гла́диус или гла́дий — древнеримский короткий колющий солдатский меч (до 60−70-ти сантиметров длиной (длина в разные эпохи была разной)), носился у правого бедра военнослужащего рядового состава.

[4] Курбат — толстяк, карапуз, древнерусское прозвище.