Искра, погружайся! Под провокатором

Эпилог

Голова была чугунной, тело, казалось было пронизано сотнями иголок. Монотонный гул, отдаленный и рассеянный, причинял невыносимый дискомфорт. Попыталась разлепить слипшиеся веки, вышло с трудом. Стоило это сделать, как резкий яркий свет залил все вокруг, пришлось закрыться от него рукой. Не знаю, сколько времени прошло, зрение так и не привыкло к жгучему освещению, но гул постепенно стал более членообразным, и как я поняла, это были голоса. Громкие, шумные, звенящие. Слов разобрать не сумела.

Я открыла рот, хотела позвать кого-нибудь, но из иссохшего горла вырвались лишь подобия звуков. На какое-то мгновение, мне показалось, что я разучилась разговаривать и видеть…, судя по мутным картинкам, вместо привычного острого зрения. Окутала паника. Всепоглощающая.

Что со мной?

Где я?

Попыталась встать, но не смогла и рухнула обратно на постель.

Постель…, я была на постели. Пощупала руками по шершавой ткани.

Вокруг меня происходила какая-то суета. Звуки метались вокруг, то справа, то слева, а першение в горле жутко раздражало.

Я привстала на локтях, и с трудом шевеля ртом, прохрипела, голос при этом, казался чужим:

– Во…ды…, пи…ть.

Обессиленно рухнула обратно на постель.

Спустя пару секунд почувствовала прикосновение к своей спине, меня приподняли, затем холодное стекло стакана на губах, и наконец то, как блаженная жидкость заструилась по горлу.

Глотать, я, оказывается, могла.

Что-то вызывало у меня дискомфорт, что-то неестественное.

– Где…я? – говорить было уже легче, вода смягчила горло. Мне помогли сесть. Все происходило как в замедленной съемке, не знаю, как мне хватило маневренности, но я схватила поддерживающую меня руку. – Кто…вы?

Зрение оставалось неясным, лицо разглядеть не смогла. Голос прозвучал рядом, но все так же приглушенно, будто я была в каком-то аквариуме. Скорее по вибрациям, привычным для ходьбы, я поняла, что в комнату зашли еще люди.

Кто-то подошел ко мне, и, не церемонясь, схватив за плечи, крепко прижал к себе. Обладатель крепких объятий что-то говорил, но я не могла понять что именно.

Резкий миг, и острая боль в плече, но она так же быстро прошла, как и появилась.

Я сразу же провалилась в хаотичное мельтешение мыслей.

Спустя какое-то время, минуты или часы непонятно, я вновь открыла глаза, и на этот раз наиболее успешно. Меня все так же держали в объятиях, давая мне возможность осмотреться в вертикальном, а не горизонтальном, лежачем положении.

Множество размытых человеческих силуэтов стали проясняться. У лиц постепенно стали вырисовываться более четкие очертания, границы. Голоса стали отчетливее, я даже разобрала пару слов: «осторожно», «навредить».

«Не спешите, пожалуйста, позвольте нам плавно вывести ее».

Кого и куда собрались выводить?

Объятья ослабли, выпуская меня.

Почему-то стало тоскливо и одиноко.

Чьи-то руки коснулись моей кисти и развернули ее. Я пискнула, когда игла проникла под мою кожу. Это была игла, определенно.

«Осторожно».

«Простите, госпожа».

Госпожа…

Значит я была в объятиях женщины.

Не знаю, сколько времени я лежала, пребывая в некой прострации, но оно показалось мне вечностью, прежде чем туманность стала наконец рассеиваться.

– Она приходит в себя! – этот голос я знаю…, вертится на языке имя. Чей же это голос.

– Не налегайте, дайте ей время восстановиться, она еще очень слаба. Прошло столько время…, не хочется все испортить.

Время…

Где-то справа послышался звук. Двери, опять разъехались двери. Шаги, быстрые, мне кажется, что я знаю этот ритм ходьбы…

– Пожалуйста, не надо… – другой женский голос был переполнен тревогой.

Меня подхватили на руки, и прижали к себе. Крепко. Близко. Запах, я знала этот запах. Запах чего-то родного, запах того, что ассоциировалось у меня со спокойствием, безопасностью, домом…

Домом?

Бришалот.

Или нет?

Нет. Точно нет.

А что?

Муравейник?

Почему это слово пришло мне на ум?

В памяти стали всплывать какие-то картинки. Лица, множество лиц, новые места и…, что-то навязчиво крутилось в моей голове. Ответ был где-то рядом.

– Прошу вас, сер. Она только проснулась, я понимаю… вас, но пожалуйста. Мы столько ждали, давайте не будем подвергать ее риску.

Теплые губы коснулись моего лба, рука прошлась по волосам, очень бережливо, дрожаще. Затем умиротворяющее тепло… исчезло, оставляя на месте себя лишь пугающую пустоту одиночества.

Свет неприятно слепил глаза. Щурясь я старалась сфокусироваться хоть на чем-нибудь.

Но опять, лишь силуэты…

– Дайте ей отдохнуть, я рекомендую оставить ее одну, дать время, что бы…

– Я никуда не уйду. Оставьте нас, все!

– Но сер…

– Живо!

– Хорошо, но сер, будьте осторожны, у нее может начаться приступ паники, когда она придет в себя…

– Урсула, я не буду повторять больше. И приведи Стейси.

– Как скажешь, брат.

Опять звуки шагов, разъезжающейся двери, а затем обладатель тягучего мужского голоса, сел где-то напротив меня.

Мне не было страшно, наоборот, я была лишь бесконечно рада тому, что он остался тут, со мной.

Но… почему?

– Мел…

Мел? Это я? Это мое имя?

– Ты слышишь меня, милая? – он подошел и вновь сел рядом, притягивая меня к себе. – Я так скучал по тебе, девочка моя. Не представляешь, чего мне стоил каждый день, проведенный в разлуке с тобой.

Он вновь провел рукой по моим волосам, это движение казалось мне невероятно привычным и знакомым. Мужчина зарылся лицом в мою шею и шумно втянул носом воздух даря некий покой.

Мое зрение, наконец, стало восстанавливаться. Мутные черты мужского лица постепенно стали отчетливо вырисовываться. Я неохотно отстранилась от крепкого тела и посмотрела на него. Красивый. Правильные черты лица, и невероятного цвета глаза. Светло-светло карие, даже желтоватые, по цвету напоминающие янтарь. На нем была черная униформа, а на плечах эполеты с красной, семиконечной звездой. Он казался мне невероятно знакомым. Я нахмурилась, задумываясь, спросить ли его о том… кто он, но мое подсознание, явно, твердило мне, что это будет неправильный вопрос.

Он приложил свою шершавую ладонь к моей щеке, провел подушечкой большого пальца по ней, и наклонился, целуя в уголок рта.

Пошатнувшись, я отпрянула от неожиданности, но словила себя на мысли, что подсознательно не посчитала его действие неправильным.

– Ничего не помнишь, да?

Я покачала головой в отрицании.

Из его груди вырвался тяжелый выдох.

– Мы так и думали, – в голосе явно читалась досада. – Все будет хорошо, милая. Главное, что ты вернулась ко мне, – он вновь крепко прижал меня.

Пока он обнимал, я смогла таки оглядеться.

Просторная светлая комната, простая, без излишеств, но современная. За окном открывался вид на город. Мы в полисе…, судя по высоченным шпилям – в Бришалоте. По крайней мере, мне так показалось.

Мужчину, похоже, никак не смущало мое молчание. Что уж говорить, больше всего я удивлялась тому, что принимала и его и происходящее, как нечто обыденное и должное. Он не казался мне чужим. Даже больше, я чувствовала между нами сильную непрерывную связь.

Я мягко отстранилась от него. Он, с пониманием посмотрел на меня и отодвинулся.

В это время двери в комнату разъехались. В комнату зашла девушка…, и, ее лицо казалось мне таким же знакомым, как и мужчины напротив меня. Мысленно я нарекла его янтарным. За девушкой следом зашла девочка, округлое личико, большие голубые глаза, черные волосы. Походка ее была чрезмерно самоуверенной, что выглядело неестественно. Ведь черты лица говорили о том, что ей не больше пяти лет.

Мужчина мягко улыбнулся, при виде девочки, которая в свою очередь, по хозяйски подошла, и запрыгнула к нему на колени. Она с интересом посмотрела на меня, склонив голову набок.

Я выпрямилась на постели, поправила на себе ночную рубашку и откинула с плеча длинную светлую косу.

Девочка сидела спокойно, но взгляд пронизывал насквозь. Она будто ожидала чего-то.

– Не торопись, она может испугаться, – сказал янтарный и погладил девочку

по голове.

– Я была права? – спросила она его.

– Права, – с тяжестью сказал он.

– Не переживай, значит и остальное, скорее всего будет так же, как я прогнозировала. Она не боится тебя, ее не пугает амнезия, она должна помнить тебя на уровне подсознания. Меня-то, ясное дело нет, – девочка хихикнула. – Даже я помню тебя в тот день, папа.

– В твоих талантах никто и минуты не сомневался, девочка.

Почему-то слово «девочка», словно провалилось глубоко внутрь меня, вызывая желание нервно сглотнуть.

– Ну, можно мне уже ей все рассказать? – девочка надула губы и повернулась в сторону своего отца, впервые она выглядела соответствующе возрасту.

– Нет, мы договаривались с тобой…, репетировали много раз…

– Папа! Часть той информации, что владею я, так же владеет и она! Она глубоко внутри нее, но она со временем вспомнит все. Я же говорила, что так и будет. Мы наоборот поможем ей этим все вспомнить. Ну, пожалуйста! Я так долго ждала этого момента!

– Великий марл! – в комнату заскочила невысокая полная медсестра. – Позвольте провести осмотр госпожи, доктор сказал сделать забор крови и…

– Не сейчас, – сказал янтарный. – Дай нам немного времени, потом полноценно займетесь ей.

Женщина замерла, видимо раздираемая в нерешительности чей приказ выполнять, врача или этого мужчины, но в итоге сдалась:

– Как прикажете, господин Дюбон, – робко кивнула девушка и исчезла из комнаты так же быстро, как появилась.

Дюбон…

– Мел, милая. Мне надо кое-что сказать тебе, – сказал янтарный и положил руку на мою.

Я поспешила отдернуть ее и хмуро уставилась на обладателя самых красивых глаз, которые я встречала в своей жизни. Девочка поджала губы, при виде моей реакции, и с досадой покачала головой. Ее такие же черные, как у отца волосы, пружинили при каждом движении. Ее взгляд, который она определенно унаследовала так же от нее, настораживал. Чересчур проницательный, чересчур тяжелый, не свойственный детям ее возраста.

– Очень хочу пить, – сказала я. Голос при этом звучал непривычно низко. Голова закружилась, но я смогла сесть на кровати. Янтарный сразу встрепенулся, пытаясь помочь мне удержать равновесие, при попытке встать, но я лишь отмахнулась от него. – Я сама.

Тапочек на полу не было. Придется идти босиком.

– Принесите Мелани воды, – раздался голос позади меня, явно адресованный получателю с помощью коммуникатора.

Я, не обращая на это никакого внимания, двинулась к раковине. Ноги были невероятно слабыми, голова кружилась, и мне, действительно, стоило немалых усилий дойти до рукомойника.

Включив воду, наклонилась, и припала губами к живительной влаге. Вода показалась мне божественной на вкус, я жадно пила ее, до тех пор, пока воздух в легких позволял делать это непрерывно. С глубоким вдохом я выпрямилась и только сейчас увидела свое отражение.

Кто… это…?

Я тронула тонкими худыми руками свое лицо….

Кто это смотрит на меня?

Черты лица были мне знакомы, но… слишком худое, слишком бледное лицо, темные круги под глазами, волосы, заплетенные в тугую косу были чуть ниже поясницы. Я выглядела так, будто постарела лет на десять!

– Что…, что со мной?! – паника охватила меня. Обернулась и встретилась глазами с двумя поникшими взглядами. – Кто вы такие?! Почему я здесь?! – Посмотрела за их спины, в сторону окна, и затем, на много медленнее, чем хотелось, двинулась к окну. Стоило приблизиться, и я ахнула. – Где мы?! Это не столица!

Вместо привычных шумных эстакад крупнейшего белоснежного мегаполиса, стоял город, усеянный цветными огнями и засеянный множеством хвойных деревьев.

– Мы в Гипфеле, милая.

– Гипфель?

Позади послышался, наверное, уже сотый тяжелый вздох, затем, мужчина встал и направился в мою сторону.

Я резко обернулась, пятясь от него. Он, увидев мою реакцию, замер на мгновение, но затем продолжил движение. Моя спина уперлась в окно, которое стало холодной преградой на пути к отступлению.

Янтарный подошел вплотную ко мне, не оставляя между нами пространства. Я чувствовала его дыхание в области виска.

– Мел…, девочка моя, я так скучал по тебе, – хрипло и очень тихо произнес он. – Тебя так долго не было со мной, мы знали, что ты не будешь ничего помнить, но память вернется к тебе, обещаю.

Я уперлась руками в его грудь, от его близости по моему затылку шли мурашки, не могла сказать, что это было неприятно, наоборот…, мое тело податливо отзывалось на вторжение этого мужчины в мое личное пространство.

Его рука взметнулась к моему лицу, он провел большим пальцем по щеке, затем по скуле, губе..., прикосновения его были невероятно бережливыми, аккуратными, такими, будто он боялся спугнуть. Я посмотрела в его глаза, переполненные нежности, в них было столько тепла и…, он смотрел с любовью.

– Папа! Фу, можно не при мне? Все эти телячьи нежности... просто бее, – раздался голос позади мужчины, полностью выводя меня из ступора.

Янтарный издал смешок, и задрал мое лицо, заставляя смотреть прямо в глаза.

– Я ждал тебя семь лет, Мел. Ты спала семь долгих лет… с того самого дня, – голос его оборвался на этих словах, а взгляд стал жестким.

– Что ты имеешь ввиду? – все складывалось в моей голове в единую картину. Я прикоснулась рукой к лицу, вспоминая свое отражение. Думала, что это наваждение после сна, что мне показалось…. Семь лет.… Я спала семь… лет? Судорожно забегав глазами по нему, ожидая от него ответа. – Говори же!

Он отступил на шаг от меня, я видела, что он сомневался, но вновь подошел, и, взяв за руку, подперев меня и помогая идти, провел к кровати, затем усадил на нее, и так же сел рядом.

– То, что произошло тогда… ты вспомнишь сама, со временем. Эта программа, заложенная в тебя…, Ренессанс, больше никогда не давала о себе знать, разве что…, – янтарный посмотрел на девочку. – Разве что, ее присутствие в твоем организме, да и все произошедшее повлияло на твою… беременность.

– Бе…беременность? – моя рука метнулась к плоскому животу. В голове резко начали восстанавливаться обрывки воспоминаний, которые казались чужими и инородными. Лица, множество лиц, среди которых чаще всего мелькало – его, лицо мужчины сидящего напротив меня. Дюбон… имя, его имя... вертелось на языке…

Он крепко прижал меня к себе.

– Ты все вспомнишь, милая моя. Все будет хорошо, – его губы коснулись моей макушки.

– Мы с тобой… были… близки? – робко спросила я, хотя подсознание уже дало мне ответ.

– Да, были – вклинилась в разговор девочка, втискиваясь между мной и … мужчиной. – И я, Анастасия Дюбон, твоя дочь! Приятно познакомиться, мама, – девочка широко улыбнулась, показывая улыбку из молочных зубов, при этом передняя пара резцов отсутствовала. – Папа назвал меня в честь бабушки.

– Стейси! – мужчина сурово посмотрел на девочку. Я же смотрела на нее, раскрыв от изумления рот. У меня есть дочь?! И я ничего из этого не помню?! Когда? Как? Ну «как», я уже догадалась, искоса посмотрев на мужчину. – Я планировал преподнести тебе это позже, когда ты хоть что-нибудь вспомнишь…, но терпением наша девочка не отличается, – он взял меня за руки и крепко сжал. – После того как Ренессанс «ушла», ты так и не пришла в себя. До сих пор. Я сразу отвез тебя в Гипфель, тобой занималась Асдис все это время, как и курировала твою беременность. Хвала ее золотым рукам и оборудованию, ты смогла успешно выносить нашего ребенка. Когда срок подошел, тебя благополучно прооперировали. У нас замечательная девочка, первая непрокованная искра к слову, – на этих словах он широко улыбнулся, но потом помрачнел. – Только вот Ренессанс… кое как повлияла на нее… на вас…, пока была в тебе. В общем, она…, мягко говоря, развита не по годам, Ренессанс …

– Ренессанс пропускала через твое тело, мамочка, огромные потоки информации, которые оседали в твоих клетках памяти, скоро ты тоже начнешь все это вспоминать, – перебила отца девочка. – Ну а мне, как говорит папа «не повезло», хотя я, напротив считаю, что «посчастливилось», быть на том этапе развития, когда уже формируются гены, отвечающие в дальнейшем за память, так что львиную долю потоковой информации получила и я.

– Да…, видела бы ты лицо Асдис, когда Стейси спорила с ней по поводу режимов распада Бозона Хиггса, в возрасте трех лет. И она так же утверждает, что ты тоже получила частично эту информацию, и именно по тому, тебе нужно время на восстановление памяти.

– Да, а еще папе оставалось жить 5 лет, знаешь? Но я его спасла. Асдис ломала над этим голову почти три года, а я решила эту задачу всего за пару часов, – девочка хихикнула.

Может мне кошмар какой снится? Я ущипнула себя за щеку. Пятилетний гений вундеркинд – моя дочь… во мне была некая Ренессанс…

– Пока ты спала, мы столкнулись с множеством трудностей. Народ остался без правительства, начались массовые беспорядки, что-то мы смогли преодолеть, что-то нет. Правящие пошли под суд. Сейчас они все находятся в ссылке. Мой отец прекрасно справлялся со всем, начал налаживать отношения между повстанцами и населением полисов, постарался максимально стереть границы между кастами. На сегодняшний день, получилось вполне неплохо. – Янтарный ударил себя кулаком по плечу. – Патрика больше нет, он скончался два года назад. А я, уже два года занимаю его должность. Мне очень не хватает его, его советов, посмотрим, конечно, что из этого всего выйдет. Ладно, милая, мне очень многое нужно тебе еще рассказать, собирайся, мы должны лететь в столицу. Я бросил все дела, сорвался, когда позвонили, сказали, что ты пришла в себя, надо ехать. Стейси, собирайся тоже, поедешь со мной в Бришалот, пусть Асдис пару дней отдохнет от своей заумной ученицы.

Девочка прытко вскочила, подбежала ко мне, и крепко обняла, прижимаясь.

– Я так рада, что ты очнулась, мамочка. Наконец, мы с тобой познакомимся.

Я нерешительно приобняла девочку, и именно в этот момент, мне на ум пришло имя…

– Клауд…, – нерешительно произнесла я. – Тебя же Клауд зовут, да?

*Стейси – производное от Анастейша (Анастасия)

Конец