Искупление

9

РЕН

Я тупо смотрю на свои ладони, снова и снова прокручивая в уме события последних двадцати четырех часов, пока братья Де Лука перешептываются между собой, как будто меня здесь нет.

Меня это вполне устраивает. Мне нужна минута, час, черт возьми, целая неделя, чтобы переварить это дерьмо, но больше всего на свете мне бы не помешал душ, чтобы я могла как следует погрузиться в свои мысли.

Что за женщина согласится уйти с тремя братьями, которые управляют гребаной мафией? Не совсем нормальная. Но я никогда не утверждала, что я одна из них. Не с моим прошлым. Я не была рождена для спокойной и легкой жизни, и я не думаю, что смогла бы жить ею, даже если бы попыталась.

Прошло чуть больше девяти часов с тех пор, как я вышла из ночного клуба с братьями Де Лука, оставив Луну и Физерстоун позади. Как бы сильно я ни сомневалась в том, что приняла правильное решение, реальность такова, что альтернативы не было.

Мои бедра болят после того, как я провела время с Вито ранее, мое сердце колотится от смеси страха и возбуждения, а голова раскалывается из-за очень быстрой смены динамики между нами четырьмя.

Подняв голову, я смотрю в окно, а двигатель продолжает урчать. После долгого созерцания океана внизу снова показалась суша, но вид верхушек зданий не вселяет в меня никакой уверенности.

Нет.

Потому что я не ожидала, что сразу после выхода из ресторана окажусь на борту частного самолета. Я молча сидела и наблюдала, как Маттео сделал один-единственный звонок, пролаял несколько слов по-итальянски и привел все в движение.

Я подумала, что мы могли бы вернуться в их отель или в собственность, которой они владеют поблизости, в Нью-Йорке. Я и представить себе не могла, что мы полетим через полмира к ним домой.

Италия.

От удивления, заключенного в одном этом слове, по моим венам пробегает рябь. Наследие страны всегда интриговало меня и навсегда было в моем списке желаний. Я просто не представляла, что полечу при таких обстоятельствах.

По крайней мере, я не мертва. Пока.

Я уверена, что время еще есть, и убрать меня на их родной земле, скорее всего, будет намного проще, чем вместо этого иметь дело с Физерстоуном и американскими законами. Эти ублюдки даже не потрудились отобрать у меня заряженный пистолет. Мой телефон тоже остался в другом кармане.

Очевидно, они знают, что я никуда не денусь, особенно после того, как услышали правду, которую я рассказала ранее. Я ненавижу то, что сделала себя такой уязвимой, но это правда. Мне не за что бороться. Единственное, что поддерживало мою жизнь, — это мое искупление. Добилась ли я его? Маловероятно, но начала ли я прогрессировать? Конечно.

Я наставила пистолет на человека, который привел меня на встречу только для того, чтобы защитить.

Защитить. Меня.

Эти два слова никогда не использовались в одном предложении со мной. Никогда. И когда это, наконец, произошло, мне пришлось все испортить, послушавшись своей интуиции и доказав Луне, что я не самая худшая стерва на свете.

Тяжелый вздох срывается с моих губ, когда я зажимаю переносицу. Мои мысли все ходят и ходят по кругу, и это сводит меня с ума. Мне нужно выйти из этого проклятого самолета и подышать свежим воздухом.

Вито ворчит с другого конца маленького салона, привлекая мое внимание к ним троим, сидящим на плюшевых белых кожаных сиденьях. Четыре кресла стоят друг напротив друга, а между ними большой стол. Маттео и Энцо сидят в поле моего зрения, в то время как Вито сидит напротив них спиной ко мне. Энцо расстегнул верхнюю пуговицу своей рубашки, Вито вообще снял пиджак, а Маттео… выглядит таким же собранным, как когда я приставила дуло своего XD к его голове.

Они не сказали мне ни единого слова с тех пор, как мы вышли на улицу в Нью-Йорке, что, вероятно, не способствует безумию, роящемуся в моем сознании. Но если бы они заговорили, я все равно не уверена, что оценила бы то, что они сказали.

Я не хочу видеть разочарование на их лицах, удивление в их глазах или гнев в их поведении. Как бы сильно я этого ни заслуживала, я просто не могу с этим смириться.

Что чертовски расстраивает, потому что я знаю их меньше двадцати четырех часов. За этот короткий промежуток времени я достигла кульминации между ними троими, передала им маячок и согласилась оставаться с ними до конца моего пребывания, сохраняя свое местонахождение в секрете. Только для того, чтобы Вито появился без предупреждения, чуть не сорвав мое прикрытие, прежде чем трахнуть меня до беспамятства, за чем последовало прибытие Маттео, Энзо и всего остального.… это полная катастрофа.

— Нам нужно надеть на нее наручники? — Вопрос исходит от Энцо, в его тоне слышится легкая насмешка, когда я встречаюсь с ним взглядом. Несмотря на легкость в его тоне, блеск в его карих глазах ни с чем не спутаешь.

Я чувствую, что еще две пары глаз смотрят в мою сторону, и, несмотря на здравый смысл, я смотрю на Маттео и Вито, которые пристально смотрят в мою сторону.

— Надеть на нее наручники? Она безвредна и полностью в нашей власти. Я не думаю, что в этом будет необходимость, — выпаливает Вито, и его руки сжимаются на столе перед ним, когда он пренебрежительно качает головой, что вызывает у меня только ухмылку в ответ.

Это естественная реакция, когда кто-то недооценивает меня. Как бы мне ни нравилось это новое, свежее ощущение того, что я аутсайдер — чего я никогда не испытывала с мощными наставлениями, которые всегда требовала от меня моя мать, — мне все же удается стереть самодовольство со своего лица.

Я стерва. Бессердечная, ущербная, извращенная стерва, и это никогда не изменится.

— Это мило, что ты считаешь себя достаточно сильной, чтобы победить нас, — заявляет Маттео, привлекая мое внимание к себе, пока переплетает пальцы на столе перед собой. Я обвожу взглядом каждый дюйм его тела, прежде чем ответить.

— Это мило, что ты думаешь, что это не так. — Я откидываюсь на спинку своего белого кожаного сиденья, приподнимая бровь, когда Энцо хихикает в ответ.

— Да, она определенно молит о смерти. — Я не знаю, как ему удается говорить это с оттенком юмора, но это так. Несмотря на беззаботность в его тоне, у меня перехватывает дыхание.

Я здесь не в своей тарелке, в этом нет сомнений, но я никогда не утону, не попытавшись сначала плыть изо всех сил.

Не показывай страха.

Не показывай боли.

Не проявляй милосердия.

Не проявляй слабости.

Не проявляй никакой уязвимости.

Если это не моя мать повторяла мне одно из этих утверждений, то это был мой отец, когда бы он ни появлялся. Но, несмотря на мою ненависть к ним обоим, я, кажется, не могу избавиться от тех пяти мантр, которые они мне внушили.

— Я и раньше молила о смерти, но она так и не пришла. — Слова камнем слетают с моих губ, когда я встречаю взгляды каждого из них, но они ничего не выдают. — Я вам уже говорила. Если вы собираетесь убить меня, тогда вперед. Я не боюсь смерти. Я не боюсь темноты, и я не боюсь загробной жизни в аду, которая для меня уготовлена.

Маттео поджимает губы, когда Энцо заправляет выбившуюся прядь волос себе за ухо, в то время как Вито фыркает, откидываясь на спинку сиденья, чтобы я больше не могла видеть его ничего не выражающие глаза.

Когда становится ясно, что никто из них не собирается нажимать на курок или предлагать мне какой-либо ответ, я снова отворачиваюсь к окну. Мы приближаемся к посадке, стюардесса быстро обходит салон, бормоча что-то о наших ремнях безопасности, но я игнорирую ее, поскольку мир становится все ближе и ближе.

Я не знаю, что ждет меня в будущем в этой чужой стране, но это не может быть хуже ада на земле, созданного для меня дома. Решения моих родителей будут преследовать меня вечно, и, если уж на то пошло, это отпуск без багажа вдали от всего этого.

Когда колеса касаются земли, моя грудь слегка расслабляется с каждым вдохом. Я взяла на себя сегодня гораздо больше, чем ожидала, но, надеюсь, перестану думать об этом цикле в своей голове, как только залезу в чертов душ.

Только когда открывается дверь и опускаются ступеньки, братья Де Лука поднимаются со своих мест. Я остаюсь на месте, сохраняя комфорт, пока жду их следующего приказа. Лучше создать у них иллюзию, что я буду слепо следовать за ними, чем ждать у самолета дальнейших инструкций.

Теперь это их игра, и я просто добровольный участник.

Вито проходит мимо первым, игнорируя мое существование, и это ранит гораздо сильнее, чем я хочу признать. Особенно после сегодняшнего утра, но у меня такое чувство, что теперь все это давно забыто. Энцо следует за ним, на его лице застыла обычная ухмылка, но он также не поворачивает ее в мою сторону. Вместо этого он останавливается рядом со стюардессой у двери. Зеленоглазый монстр берет надо мной верх, целуя ее в щеку, прежде чем прошептать что-то ей на ухо, заставляя ее хихикать от восторга.

Мои руки сжимаются в кулаки от раздражения, но я плотно сжимаю губы, отказываясь что-либо ответить.

Маттео останавливается рядом с моим сиденьем, засунув руки в карманы брюк, так что я не могу видеть, сжаты они в кулаки или нет. Я смотрю на его идеально начищенные черные туфли, поднимаюсь по всей длине его ног, прежде чем перейти на блейзер и остановиться на лице.

Меня снова тянет к шраму, который проходит по правой стороне его рта, моему языку не терпится пробежаться по покрытой пятнами коже, ощутить ее текстуру при прикосновении. Я действительно сказала, что я сумасшедшая стерва, одержимая такими же сумасшедшими мужчинами, которые принимают все решения. И это именно то, что есть. За исключением того, что моя жизнь поставлена на карту, и прелюдия не ведет к сексу.

— Двигайся.

Одно это слово заставляет меня вздохнуть, когда я поднимаюсь на ноги. Ублюдку пришлось пойти и испортить мою маленькую мечту наяву. Теперь я хочу укусить шрам с дополнительной болью, чтобы заставить его заплатить за это, но я, очевидно, не сделаю этого, поскольку он топает к выходу и спускается по лестнице, не дожидаясь меня.

Пробегая пальцами по своему блейзеру, я делаю глубокий вдох, чувствуя на себе чей-то взгляд. Поднимая взгляд, я обнаруживаю, что стюардесса смотрит на меня со смесью ревности и отвращения.

Чушь от Де Лука я могу вынести, но от этой сучки — определенно нет.

Я направляюсь к двери, глядя на нее краем глаза, и когда усмешка касается ее губ, я разворачиваюсь на месте, хватая ее за горло рукой, прежде чем прижать ее спиной к стене комнаты позади нее.

С ее губ срывается вздох, прекрасный звук в моей ебаной голове, когда я усиливаю хватку. — Ты, блядь, не знаешь меня, и уж точно не представляешь, на что я способна. Так что, если ты когда-нибудь увидишь меня снова, держи глаза опущенными и рот на замке. Ты поняла? — Яд сочится в моих словах, когда огонь разгорается в моих венах, возможность высвободить часть моего сдерживаемого гнева кажется раем, когда по спине пробегают мурашки. Когда она не отвечает, ее глаза немного выпучиваются, а лицо краснеет, я немного притягиваю ее к себе, прежде чем снова впечатать ее головой в стену. — Неужели. Ты. Понимаешь? Или мне нужно сделать из тебя пример?

Она мгновенно кивает, как может, с ее губ срывается тихий всхлип, по щеке стекает слеза, и я улыбаюсь, довольная собой.

— Этого достаточно, Рен. — При звуке голоса Вито я медленно отпускаю стюардессу, одаривая ее приторно-сладкой улыбкой, прежде чем повернуться к трапу. Я отказываюсь встречаться с ним взглядом, когда прохожу мимо него, спускаясь по ступенькам к ожидающему внедорожнику.

Жар, витающий в воздухе, застает меня врасплох, но мне все же удается запрокинуть голову и насладиться ощущением на лице, прежде чем я сажусь в машину. Удовлетворение, которое я испытала несколько мгновений назад, продолжает наполнять мои вены, когда я вижу, что Маттео смотрит в свой телефон, а Энцо слегка ухмыляется мне, прежде чем к нам присоединяется Вито. Из-за расположения, позволяющего нам четверым смотреть друг на друга, я чувствую намек на неуверенность, но оно исчезает мгновением позже, когда внедорожник трогается с места, а они трое продолжают игнорировать меня.

Идеально.

Я так же одинока, как и в Филадельфи

и. По крайней мере, здесь есть что-то приятное для глаз и яркое солнце, освещающее меня.

Одна минута перетекает в другую, пока мы путешествуем по городам, маленьким поселкам и потрясающей сельской местности. Чуть больше часа спустя машина замедляет ход и останавливается на просеке между рядами деревьев.

Я немного приподнимаюсь со своего места, чтобы увидеть, что-то похожее на лес окружение обрамлено каменной стеной с черным железом, добавляющей всему этому высоты. Переводя взгляд, я смотрю в переднее окно и вижу большие двойные ворота, сделанные из того же железа, что и на стенах, и по щелчку водителя они открываются через несколько мгновений.

Никто из братьев не произносит ни слова в ответ на мое любопытство, даже когда я смотрю, как мы едем по мощеной дорожке между деревьями и в поле зрения медленно появляется дом.

Дом — слишком мягкое слово, это уж точно долбаный особняк. Я останавливалась в достаточном количестве из них, чтобы знать, как выглядит один, но этот по сравнению с ними гораздо более деревенский и средиземноморский, и я в полном восторге.

Кажется, что лес окружает все поместье, в то время как перед нами простираются акры открытого пространства. Когда внедорожник останавливается перед особняком, мои глаза загораются от огромных размеров этого места.

Звук открывающейся двери слева от меня привлекает мой взгляд, и Вито вылезает первым. Ни Маттео, ни Энцо не двигаются, отдавая громкий и отчетливый безмолвный приказ следовать за ним.

В лучах заходящего солнца все вокруг выглядит потрясающе, и когда я следую за Вито, нас охватывает чувство спокойствия. Кто-то, кажется, открывает входную дверь дома для Вито, который входит, не говоря ни слова, и я не могу удержаться, чтобы не провести рукой по каменной стене, когда тоже переступаю порог, бормоча на ходу слова благодарности.

— О, ты дома. Я не ждала тебя еще несколько дней, но могу приготовить что-нибудь на ужин прямо сейчас. — Звук женского голоса заставляет меня остановиться, когда я стою в открытом дверном проеме. Маленькая женщина с седеющими каштановыми волосами крепко обнимает Вито, когда он наклоняется, чтобы обнять ее в ответ.

Я почти чувствую себя навязчиво в этот момент и подумываю о том, чтобы развернуться и направиться обратно на улицу, но ее карие глаза находят мои прежде, чем я успеваю сделать шаг.

— И кем же может быть эта прекрасная Bella? — спрашивает она с улыбкой, отчего мои глаза расширяются, когда она подходит ко мне с распростертыми объятиями, как для Вито.

Я бросаю взгляд через ее плечо на Вито, который в замешательстве смотрит на нас двоих, но он, должно быть, получает удовольствие от дискомфорта, явно мелькающего на моем лице, когда она обнимает меня, потому что он не оттолкнул ее от меня и не заставил остановиться. Похоже, он наслаждается моей болью, и легкий изгиб уголков его рта говорит мне, что я права.

Ублюдок.

— Не обнимай ее, Нонна. Этим утром она приставила пистолет к голове Маттео, — заявляет Энцо из-за моей спины, заставляя мое тело напрячься еще больше, но, к моему удивлению, женщина, прижимающаяся ко мне, со смехом откидывает голову назад и потирает мои руки.

— Самое время кому-нибудь поставить его на место. Что бы я сделала, чтобы увидеть это. — Она продолжает хихикать, делая шаг назад, проводя руками по лицу, когда кто-то ворчит у меня за спиной. Маттео.

— Я могу показать тебе снова, если хочешь, — выпаливаю я с широкой улыбкой и покачиванием бровей, что заставляет ее смеяться еще больше.

К сожалению, Энцо крепко обнимает меня за плечи, прижимая к себе в молчаливом приказе оставить мой пистолет там, где он есть. — Прости, Нонна. Она не может, не сегодня, — начинает он, делая большие шаги, чтобы вывести меня из комнаты. — Пока мы не решим, что с ней делать, она под домашним арестом.

Мои брови сводятся, когда я смотрю на него, умудряясь не отставать от него. — Домашний арест? — Повторяю я, в моем тоне явственно слышится замешательство, когда он мрачно ухмыляется мне в ответ.

— Это именно то, на что похоже, Bella. Сегодня многое произошло, и пока мы не решим, что с тобой на самом деле делать, ты останешься здесь. — Когда он замолкает, его ноги тоже останавливаются, прежде чем он распахивает дверь справа от себя.

Я не могу вымолвить ни слова, прежде чем он заталкивает меня в комнату и захлопывает за мной дверь, звук поворачивающегося в замке ключа следует мгновением позже, когда я с удивлением смотрю на деревянную панель.

Я не должна быть шокирована. Они же мафия, черт возьми.

Я просто не привыкла, чтобы мной командовали, вместо того чтобы отдавать приказы. Но я жива и дышу, и когда я наклоняю голову влево, я вижу открытую дверь, ведущую в ванную комнату, и широко улыбаюсь, несмотря на обстоятельства.

Душ.

Продумать.

План.

Выжить.