Искупление

21

РЕН

Гребаные мужики и их гребаной потребность отвечать за это дерьмо.

Я думала, что братья Де Лука другие, но это не так. Я понимаю, что я здесь не из-за своих способностей. Однако моя ошибка не меняет того факта, что они обрекают себя на провал, отправляясь в Нью-Йорк прямо сейчас. Я знаю это, но, видимо, это не имеет значения.

Важно то, что они — Де Лука, и это их семейный бизнес, которым они управляют, поэтому все, как они говорят, так и будет.

Черт.

Мое дыхание вырывается короткими, резкими рывками, когда мои ноги колотят по беговой дорожке. Майка от пота прилипла ко мне, как вторая кожа, но это не мешает мне продолжать упорствовать.

Мои мышцы ноют от напряжения, но чем дольше я сижу здесь, обливаясь потом, тем больше времени я на самом деле избегаю смывать все это в душе и позволяю своим мыслям поглотить меня.

Я начала утро с беспокойства о том, что произойдет, когда я столкнусь с Энцо. Впервые в жизни я не хотела быть отвергнутой или чувствовать себя отвергнутой им. Вместо этого я получила полную противоположность, и от этого у меня еще больше закружилась голова.

Убирая с лица выбившуюся прядь волос, я ворчу, заставляя себя сосредоточиться на своих действиях. Не помогает и то, что Нонна до сих пор не вернулась домой, а если и пришла, то не сообщила о своем присутствии. Это звучит как наименьшее из того, что может сделать Нонна в мире.

Странно ли, что я скучаю по ней, хотя на самом деле я здесь не так давно? Меня сводит с ума та связь, которую я чувствую с ней, и то влияние, которое ее улыбка оказывает на мою жизнь.

Если братья Де Лука не выебут меня эмоционально, то вместо них это будет Нонна.

Черт, мне нужно сделать что-то еще. Вздохнув, я замедляю шаг, писк кнопок на аппарате эхом разносится по тихой комнате, когда я оглядываюсь на другое доступное мне оборудование.

Волосы у меня на затылке встают дыбом. Я перевожу взгляд с двери на окно и обратно. Такое чувство, что кто-то наблюдает за мной. Мой позвоночник напрягается, когда я напрягаю слух, но ничего не слышу.

Стряхивая это с себя, я останавливаю дорожку и спускаюсь вниз, доставая бутылку с водой и выпивая половину за один присест. Мой взгляд останавливается на гребном тренажере у окна во всю стену, и я вытягиваю шею из стороны в сторону, направляясь к нему.

Я опускаюсь на сиденье со смесью стона и вздоха, мое тело умоляет меня остановиться, несмотря на мои попытки продолжать. Соединив выбранный мной вес, я хватаюсь за ручки и делаю глубокий вдох, прежде чем потянуть назад изо всех сил.

Черт, какое приятное ощущение.

Я повторяю движение в идеальном ритме, контролируя свое дыхание. Секунды превращаются в минуты, мои конечности готовы свалиться в кучу. Затем я слышу звук открывающейся двери позади себя.

Нонна?

Оглядываясь через плечо, я приостанавливаюсь, чтобы посмотреть, она ли это, но, к моему ужасу, в открытом дверном проеме я обнаруживаю Тето.

Ублюдок.

У меня действительно нет сегодня ни времени, ни сил на этого мудака. Судя по выражению его лица, он выглядит так, будто хочет прикончить меня, а не иметь со мной дело.

Его взгляд не отрывается, когда он стоит, скрестив руки на груди, я отпускаю перекладину и поворачиваюсь на своем сиденье, чтобы лучше видеть его. Его черные брюки-карго и облегающая черная футболка заставляют его выглядеть до мельчайших деталей прихвостнем или девчонкой на побегушках, каким он себя считает.

Я не могу сказать, чувак; не похоже, что он заслужил свои нашивки за это.

Закатив глаза, я кладу руки на колени, наблюдая за каждым его движением. — Я не знала, что есть проблема с моим нахождением здесь, честно говоря, если это и так, я выслушаю об этом от одного из братьев, а не от тебя. Так что, если ты здесь не по другому поводу, можешь отваливать. — Слащавая улыбка на моем лице чертовски фальшива, и это никак не останавливает насмешку, расползающуюся по его лицу.

— Для маленькой девочки ты пытаешься играть в большую игру. — Что это за придурки, которые думают, что могут называть меня сукой или маленькой девочкой, когда это им нужно сначала надеть свои трусики? Я не обижаюсь на обзывательства, которые они бросают в мою сторону, я уворачивалась от гораздо худших.

Приподняв бровь, я не спеша перевожу взгляд с носков его черных ботинок на зачесанные назад волосы, прежде чем остановиться на его глазах.

— Я уверена, что могу вести большую игру, Тето, но почему бы тебе не подойти поближе и не посмотреть, так ли хорош мой укус, как лай? — Я щелкаю на него зубами, наблюдая, как его усмешка превращается в ухмылку, в то время как он пренебрежительно качает головой.

Он делает два шага ко мне, расправляя руки и засовывая их в карманы. Явный знак того, что он не беспокоится о необходимости защищаться от меня.

— Громкие слова для маленькой сучки. Весь этот хаос, творящийся вокруг нас, каким-то образом ведет к тебе. Кажется, с твоим появлением он только усилился. Я ошибаюсь?

Я невинно хлопаю глазами, оставаясь прикованной к своему месту, хотя каждой клеточкой своего существа хочу встать, чтобы у него не было преимущества смотреть на меня сверху вниз. Но так будет только лучше застать его врасплох.

— Какой хаос?

Он усмехается над моим ответом, снова качая головой и делая еще один шаг ко мне. — Торрес.

Мой желудок скручивает от боли, которую я помню, видела в глазах Энцо прошлой ночью, но я подавляю ее, отказываясь позволить этому ублюдку увидеть какие-либо эмоции с моей стороны. — Неа, — отвечаю я, по-детски растягивая букву "Н" и пожимая плечами. — Это не имело ко мне никакого отношения, и поверь мне, когда я говорю об этом дерьме, я не лгу. Если я забираю чью-то жизнь, то обязательно присваиваю себе все заслуги.

Усмешка снова появляется на его лице, когда он ворчит, делая еще два шага ко мне, когда мои руки начинают сжиматься на коленях. — Ты понятия не имеешь, во что ввязываешься, сука.

Я невольно хихикаю, приподнимая бровь и указывая пальцем в его сторону. — Ты уверен? Потому что ты только что сказал, что я — проблема, стоящая за этим хаосом. Я не могу быть проблемой и понятия не иметь, во что ввязываюсь. Это не имеет смысла.

Гребаный идиот.

Без всякого предупреждения он бросается на меня, и мне слишком не терпится увидеть, что он собирается делать. Поэтому, когда его рука хватает меня за вырез майки, я не останавливаю его, позволяя ему поднять меня на ноги.

— Не играй со мной в игры, малышка. Я большой злой волк, и ты не хочешь оказаться на моей плохой стороне. Я не против вырезать твое гребаное сердце, разрешат это братья Де Лука или нет, — ворчит он, наши носы почти соприкасаются, когда он свирепо смотрит на меня.

Адреналин бурлит в моих венах, мое тело горит желанием выбить из него все дерьмо, поэтому мне требуется вся моя сила, чтобы оставаться спокойной и неподвижной.

— Я убивала людей и за гораздо меньшее, чем это, Тето, — выдыхаю я, мой голос лишен каких-либо эмоций или язвительности, пока я не отрываю от него взгляда. — Итак, я попрошу тебя только один раз. Отпусти, пока не пожалел об этом.

Он заливается смехом и качает головой, глядя на меня. — Я отпущу тебя, когда и где мне заблагорассудится. — Его хватка крепче сжимает материал моего топа, когда он притягивает меня ближе, устраняя последний кусочек пространства между нами. — Если ты окажешься на кончике моего клинка, то так тому и быть. Если сначала ты окажешься на моем члене, то так тому и быть.

На этот раз моя очередь хихикать, моя голова на мгновение откидывается назад, прежде чем я снова смотрю на него. — Извини, мне не следовало смеяться, но трудно удержаться, когда твои угрозы такие дерьмовые. — Я провожу языком по зубам, и его челюсть сжимается от раздражения. — Но чтобы прояснить — ты угрожаешь причинить мне боль прикосновением своего маленького заплесневелого зеленого члена, а также намекаешь, что собираешься ударить меня ножом, типо что? Убить?

Мои слова, кажется, не вызывают никакого веселья в его глазах, наоборот, они только еще больше разозлили его. В следующее мгновение он пугает меня, раскачивая взад-вперед на месте и выплевывая свои слова. — Я говорю, что прямо сейчас я гребаный босс, и ты будешь выполнять хорошо все мои приказы.

Я хочу спросить его, о каких гребаных приказах он говорит, потому что на самом деле он не отдал ни одного, но я не согласна с ним и его бредом. Он ворвался сюда, нажал на все мои кнопки, а я еще не закончила свою тренировку.

— Извини, но от меня ты получишь только — нет. Мои руки сжимаются по бокам, когда он качает головой.

— У тебя нет гребаного выбора.

Я знаю, что мои глаза, вероятно, сейчас выдают мой гнев, поскольку мой тон становится мрачнее. — Видишь ли, в том-то и дело. У нас всегда есть выбор, ты просто не осознаешь тот факт, что мой выбор не совпадает с твоим.

Тето снова дергает мой топ, материал немного рвется под его жесткостью, когда он наклоняется ближе. — Ты не знаешь моего гребаного выбора.

То, что он держит меня за топ, еще не означает, что он полностью контролирует ситуацию, и я четко подчеркиваю это, когда поднимаюсь на цыпочки. — Я знаю, что ты вошел сюда с намерением. Я знаю, что просила тебя убрать от меня свои гребаные руки, а ты этого не сделал. И я знаю, что ты угрожал мне вопреки тому, что должно быть твоим лучшим суждением. — Гнев горит в каждом слове, мое тело готово к атаке, в то время как я удерживаю себя от края на тоненькой ниточке.

Он ухмыляется, склонив голову набок. — Как я уже сказал, я гребаный босс.

Вот и все. Это последняя капля кислоты с его языка, которая мне была нужна, чтобы растворить путы, сдерживающие меня.

— Не мой. Не сегодня. Никогда.

Едва эти слова слетают с моих губ, как я разбиваю свой череп о его лицо. Его нос хрустит под моей раскалывающейся головой, когда он ворчит, отступая на шаг и ослабляя хватку, чтобы закрыть лицо.

Я моргаю, преодолевая боль, рикошетом пронзающую мою голову, но мое тело немедленно принимает позицию, чтобы уложить этого ублюдка.

— Ты гребаная сука.

Я закатываю глаза в ответ на его попытку бросить в мою сторону безобидные слова, и мрачная улыбка растягивает мои губы. — Да, это так. Я думала, мы это обсуждали. Неудивительно, что Де Лукас не возлагают на тебя никакой ответственности. Ты не более чем мальчик на побегушках.

— Пошла ты, — огрызается он, бросаясь ко мне на следующем вдохе. Его руки обвиваются вокруг моей талии, опрокидывая меня на пол, и он следует за мной, когда моя спина резко ударяется о землю, выбивая воздух из моих легких, когда я задыхаюсь.

Несмотря на мою боль, я слепо сопротивляюсь ему, отказываясь позволить ему обхватить мои ноги и руки, чтобы я была скована. Приподняв колени, я дважды бью его в спину, прежде чем ублюдку удается одной рукой схватить оба моих запястья, а другую прижать к моей груди.

Его пальцы сжимают мою плоть через спортивный бюстгальтер, и я вздрагиваю, мгновенное ощущение синяков, образующихся под его хваткой, только подпитывает мой гнев. Такое чувство, что моя ярость только кипела под поверхностью, сдерживаемая по моей команде, а он просто щелкнул гребаным выключателем, чтобы дать ей волю.

Я бью его коленом в бок, одновременно используя всю свою силу, чтобы высвободить одно из своих запястий из его хватки. Я вздыхаю от облегчения, когда моя правая рука высвобождается, но он крепче сжимает мою левую. Мне с трудом удается заглушить боль, когда я отвожу свободную руку назад и бью ублюдка по лицу.

— Черт, — сплевывает он, кровь капает на меня из его носа, когда я еще дважды бью по раненому месту. Когда это не позволяет мне получить преимущество над ним, я меняю тактику, снова бью его коленом в бок, толкаю вперед и тычу большим пальцем ему в глаз.

Я знаю идеальную точку надавливания; это была одна из первых вещей, которым научил меня мой отец. Когда он кричит от боли, я дергаю захваченную руку вниз к своему лицу, увлекая за собой и его руку, прежде чем вонзить зубы в его татуированную плоть.

В наших действиях всегда есть барьер, когда мы вонзаем зубы в другого человека, момент, когда ты сомневаешься, стоит ли тебе давить дальше, и в данном случае я прокусываю его кожу.

Я ощущаю медный привкус на языке, продолжая впиваться в него зубами, его крики переходят в вопли, когда я чувствую, как его тело немного обмякает надо мной, и я использую возможность, чтобы согнуть ноги и одновременно повернуть бедро. Перекатывая нас обоих, я выпускаю зубы из его плоти, чтобы устроиться на нем сверху.

— Что за черт?! — Его голос хриплый, он пытается защититься. Кровь заливает его глаз, что говорит мне о том, что я ударила его именно туда, куда хотела. Его нос в беспорядке, и его рука тоже в крови. Та же кровь, что стекает по моему подбородку.

Я не могу представить, как я выгляжу, но мне похуй. Этот засранец заслуживает всего этого. Возможно, меня учили убивать врага так, чтобы это выглядело без усилий, но я также хорошо разбираюсь в грязных боях, насколько это необходимо.

Вкус меди все еще ощущается у меня во рту, и, несмотря на мои обычные мысли о плевке, я быстро направляю его в его сторону. Брызги заставляют меня съежиться, несмотря на то, что он, блядь, этого заслужил, прежде чем я замечаю, что он тянется к лезвию в кобуре у бедра.

Как же я раньше этого не заметила?

Не теряя ни секунды, я хватаю рукоятку раньше, чем это делает он, вытаскиваю ее из рукава, прежде чем быстро вонзить ему в бедро.

— Аааа! Черт! — Его крики боли звучат для моих ушей как симфония, от его ворчания у меня приподнимаются уголки рта. — Ты, блядь, заплатишь за это, сука.

Улыбка, дразнящая мои губы, мгновенно исчезает, знакомое чувство оцепенения охватывает меня, когда я поглощаюсь тем, что ставлю этого ублюдка на колени.

— Нет, ты.

Когда я вырываю лезвие из его бедра, он снова вскрикивает, и я вонзаю окровавленное лезвие ему в живот, круча для пущей убедительности, пока он хнычет и хрипит подо мной.

Его руки поднимаются к моим волосам, дергая за кончики, когда он откидывает мою голову назад, и я вслепую сжимаю руки в кулаки и целюсь ему в лицо. Костяшки моих пальцев трижды со всей силы врезаются в его плоть, кровь размазывается по моей коже, когда его хватка ослабевает.

Мое тело уже болит от упражнений, которым я подвергала себя ранее, а теперь, вдобавок ко всему, я совершенно опустошена. С меня хватит, но это не закончится, пока он не умрет.

Со стоном я снова хватаюсь за рукоять клинка, вырывая его из его тела, прежде чем вонзить острие ему в горло, не останавливаясь, пока острие не проходит сквозь него насквозь.

Булькающий звук крови в его горле — это все, что я могу слышать, пока он пытается дышать, звук, вибрирует от стен вокруг меня, пока шум полностью не прекращается. Его тело слабеет подо мной, и я знаю, что он навещает своего создателя в аду.

Я падаю со своего места над ним почти без изящества, используя руки и колени, чтобы удержаться на ногах над лужей крови, окружающей его. Тихий всхлип гнева и облегчения срывается с моих губ, когда я хватаю ртом воздух.

Я хмурюсь, когда до меня доносится звук приближающихся шагов, ускоряя сердцебиение, когда я заставляю себя встать.

Глядя на Тето рядом со мной, мое тело вибрирует от неуверенности. Как, черт возьми, мне это объяснить? Мой разум находится в режиме выживания, но я знаю, что независимо от того, как я попытаюсь выбраться отсюда, это будет связано с дракой с тем, кто приблизится первым.

Я вытягиваю руки по швам, пытаясь вдыхать носом и выдыхать ртом, но любая попытка выровнять дыхание и сохранять спокойствие оказывается недолгой, поскольку в открытой двери появляется Маттео.

Его взгляд несколько раз перебегает с меня на Тето и обратно, прежде чем останавливается на мне. На его лице ничего не отражается, никакого намека на выражение, которое подсказало бы мне, что происходит у него в голове.

Моя грудь вздымается с каждым моим вздохом, он делает один шаг в комнату, прижимая руки к бокам, прежде чем переводит свирепый взгляд на мертвеца рядом со мной.

— Что он сделал?

Что он сделал? Что он сделал? Я повторяю его слова в уме снова и снова, пытаясь понять, что, черт возьми, он говорит. Это звучит почти так, как будто… он знает, что это не моя вина. Я думаю? Но это Маттео, а обычно так не бывает. И еще, какого хрена они еще не на полпути к Нью-Йорку?

Когда он не бросается ко мне, терпеливо ожидая моего ответа, я расслабляюсь. Его брови приподнимаются, поощряя ответ, когда он чувствует, что мое тело больше не находится в состоянии боевой готовности.

Пожав плечами, я смотрю на кровь, танцующую по краю моих кроссовок, и вздыхаю. — Это не имеет значения, Маттео. Что важно, так это этот ковер, потому что, если мы не достанем чистящие средства прямо сейчас, от этого ублюдка останутся пятна.