Истории приграничья

II

— Их стало гораздо больше, — в голосе Ук-Мака сквозила озабоченность. Подавшись вперёд, упираясь ладонями в грубо обработанные брёвна тына, рыцарь всматривался в тёмные заросли. — Они будто готовятся к осаде.

— Кочевники хотят обложить форт? — Им-Трайнис по пояс возвышался над заборолом, верхняя часть которого напоминала потемневшие треугольные зубы чудовища. Сложив массивные руки на груди, воин глядел на перемещавшихся в отдалении конников. — Возможно ли такое? Да и маловато людей для подобного — десятка четыре, ежели верно сосчитал.

— Это лишь те, что на виду, — Дерел продолжал внимательно изучать картину, открывавшуюся со стены. — Прочие хоронятся в лесу. Присмотрись: прямо перед нами кусты нет-нет, да шевелятся. И вон там, левее… А в той стороне, видишь? Птицы то и дело взмывают, кружатся беспокойно… Не знаю, сколько их там, но, мыслю, не менее половины от того числа, что на открытой местности.

— Ничего не разберу, — после паузы огорчённо заявил Бел. — Видать, не судьба мне сквозь деревья прозревать, как ты.

— Тут чрез заросли и не надо смотреть, — рассеяно пробормотал пограничник, заинтересовавшись чем-то во вражеском стане. — Просто гляди во все глаза на приметы…

— Ещё бы знать, на какие, — благодушно проворчал Им-Трайнис, выросший и возмужавший в столице.

— Драги! — вполголоса позвал Ук-Мак ратника, стоявшего на стене в нескольких шагах от них с Белом, — ступай к командиру, скажи — кочевники сюда направляются.

— Слушаюсь, господин Ук-Мак! — краснолицый кряжистый воин с сединой в короткой курчавой бороде, живо двинул к ближайшей лестнице.

— Бел, — сказал Дерел, не отрывая взгляда от небольшой группы кочевников, неторопливо приближавшихся к воротам укрепления, — ты бы присел, что ли. Они могут начать стрелять, а ты торчишь на стене, как громадная статуя Ильэлла в королевском храме.

— Ну, господин наш Ильэлл от врагов никогда не прятался, — усмехнулся Им-Трайнис. — И нам не пристало.

— Ты — не бессмертный небожитель, — рассудительно заметил друг. — Стоило бы поберечься.

— Будь, по-твоему, — легко согласился Им-Трайнис. — Как только начнут стрелять — укроюсь.

— Смотри, как бы поздно не стало.

К моменту появления на стене командира форта, солнце почти скрылось за деревьями. И без того длинные тени растянулись по земле широченными тёмными полосами, напоминая огромные чёрные ленты и полотнища. Сумерки понемногу вытесняли свет, и ратники запалили факелы.

— Ну, чего у нас здесь, — Нак-Эндарс с высоты стены оглядел цепочку огоньков, растянувшуюся у границы леса. Время от времени они мерцали, когда далёкий костёр на миг заслоняла чья-либо фигура. Вдоволь насмотревшись, командир, наконец, удостоил вниманием кочевников, стоявших у рва.

Расположившиеся полукругом шестеро воинов со щитами в руках, его не заинтересовали. Чуть прищурившись, Нак-Эндарс уставился на странную пару за их спинами.

Тощий жилистый старик с седыми волосами и длинной белой бородой, в двух местах перехваченной кожаным шнурком, уперев руки в бока, пристально глядел на эмайнцев. В отличие от прикрывавших его бойцов, ни доспехов, ни оружия он не носил. Узкие коричневые штаны из замши, выделанной из оленьей шкуры, такая же рубаха, да низкие мягкие сапоги — вот и всё снаряжение.

Слева от него прямо на земле сидел непонятно кто. Просторный балахон из чёрной ткани, обвешанный пожелтевшими косточками, кусками звериных шкур, птичьими перьями, фигурками из камня и дерева, и позеленевшими медными подвесками, скрывал фигуру. Круглая бобровая шапка не позволяла рассмотреть голову и определить пол по причёске. А свисавший спереди полог, сделанный из нанизанных на суровые нити обрезков полых птичьих костей, выкрашенных алым и чёрным, надёжно укрывал лицо.

Точно почувствовав изучающий взгляд командира форта, сидящий легко прикоснулся к ноге старика. При этом завеса колыхнулась, издав тихий сухой шорох, а на балахоне едва слышно звякнули металлические подвески.

— Люди оград, что носят одежду из железа! — словно подчиняясь приказу, зычно прокричал седобородый. — Вы вновь ступили на земли коршуна, оленя и волка; вольные просторы детей неба, где свободно гуляет ветер! Вы сожгли шатры, убили мужчин и женщин. Вы похитили орханор — святыню нашего народа. Огонь! Жаркий огонь ненависти сжигает наши сердца! Рты наши сушит жажда крови!..

Сидящий вновь коснулся колена говорящего. Тот на миг умолк, словно пытаясь взять себя в руки. Его голос зазвучал спокойнее, но в нём всё ещё угадывалась клокочущая ярость, прорывавшаяся звериным рыком в раскатистых звуках «р».

— Вы заслуживаете быть растерзанными и смешанными с помётом кабанов. Но мы откажемся от мщения, — с заметным усилием произнёс старик, — отдавая вас суду нечистых духов, коих кличете вы богами. Верните орханор — и мы уйдём, не тронув ваших стен и не пролив вашей крови. Таково слово босорканы.

— Кого? — вполголоса спросил Им-Трайнис. — Вождя, что ли?

— Вожди у них везетарами зовутся, — качнул головой Дерел, не отрывая взгляда от кочевников. — И каждый ездит с особым стягом. Не видел здесь ни одного похожего…

Рядом Нак-Эндарс обратился к сопровождавшим его рыцарям Саймону Ронэ-Паулу и Креггу Марн-Авилли:

— Вы понимаете, о чём толкует этот наглец? Что за святыня?

Ронэ-Паул пожал плечами:

— В походе мы только крушили и жгли ради острастки, как вы и приказывали, господин Нак-Эндарс. Больше ничего. Ратники, конечно, пытались чем-то поживиться, но что с этих степных перекати-поле взять? Денег у дикарей нет, разве что украшения. Да и те всё больше из серебра. Золото лишь вожди носят, но нам таковые на сей раз не встречались… — Положив руку на эфес меча, он крикнул вниз: — Ты, седой, видно из ума выжил! Нет у нас никакой грязной святыни!

— Лжёшь, скидыш хорька! — в бешенстве вскинулся старый кочевник. — Мы знаем, что орханор здесь! Он говорит с босорканой!

Кровь бросилась в лицо Ронэ-Паулу. Но, несмотря на гнев, речь пограничника звучала подчёркнуто холодно:

— Вижу, смерд, невдомёк тебе, как безродному дозволительно обращаться к рыцарю. Клянусь Ильэллом, я самолично обучу тебя!

— Господин Ронэ-Паул, — негромко заметил командир, — вам не следует вести речи прежде того, кто стоит выше вас. И тем более унижать рыцарское звание препирательствами с низкородными бродягами.

— Прошу прощения, господин Нак-Эндарс, — смутился Ронэ-Паул.

— Он утверждает, что их святыня у нас, — продолжал командующий. — Солдаты что-то могли прихватить?

— Разве совсем мелкую безделицу, — ответил Марн-Авилли. — Не посох же у них за святыню.

— Посох?

— В одном из маленьких стойбищ, что мы разорили, были только мужчины. Ни женщин, ни детей, — сообщил Ронэ-Паул, то и дело злобно поглядывая на кочевников под стеной. — Дрались они, словно безумные, и все там полегли. Думали мы, что вождя своего охраняют, но в главном шатре никого не оказалось — даже очага. Одна лишь белая овечья шкура, да палка поверх.

— Что за палка?

— Будто посох для карлика или ребёнка, — судя по тону, рыцарь явно не придавал этому значения. — Анс-Мор забрал сию вещицу в качестве потешного трофея.

Улге Нак-Эндарс с непроницаемым выражением лица вновь уставился на кочевников.

— Принесите мне эту палку, — распорядился он.

Ближайший ратник без лишних слов поспешил прочь.

Вновь появившись на стене, воин с полупоклоном протянул командиру Радовника предмет длиной около двух локтей, похожий разом и на дубинку, и на причудливый скипетр. Взяв его в руки, Нак-Эндарс ощутил до скользкого гладкую поверхность. По весу палка из странно перекрученной узловатой древесины оказалась легче, чем думалось Нак-Эндарсу. Нижний, наиболее узкий конец деревяшки был окован медью. На другой стороне топорщились подобия коротких искривлённых ветвей, напоминавших пятнадцать уродливых пальцев. Каждый корявый отросток украшали несколько медных колец и привязанные тонкие лоскутки фиолетовой ткани.

— Вы явились за этим? — командир форта показал палку кочевникам.

Дождавшись утвердительного кивка старика, Нак-Эндарс поднёс орханор к факелу. С тихим треском вспыхнули тряпицы, тут же рассыпаясь невесомым пеплом. Затем занялись ветви-пальцы.

Кочевник с закрытым лицом вскрикнул высоким женским голосом и повалился на землю. Присев, старик бережно поднял его и застыл поддерживая.

Тем временем пламя охватило всю верхнюю часть предмета, который кочевники называли святыней. Нак-Эндарс слегка поворачивал его, чтобы огонь быстрее пожирал дерево. Люди у стены безмолвно наблюдали за ним: от потрясения, воины даже опустили щиты.

Когда полыхающие оранжевые извивы растеклись по двум третям орханора, командир Радовника крикнул:

— Хотели это? Забирайте! — объятая гудящим косматым пламенем деревяшка полетела вниз. — И убирайтесь с земли Эмайна, покуда живы!

Один из кочевников рванулся было к разлетевшейся от удара о землю горящей святыне, но его остановил едва слышный оклик. Опираясь на руку седобородого, босоркана поднялась: верхушка её головного убора еле-еле достигала плеча спутника. Из-за колеблющейся костяной завесы раздался голос: тихий, надломленный. Воинам на стене приходилось прислушиваться, чтобы разобрать слова.

— Совершил ты злодеяние, везетар железнобоких тру́сов, прячущихся в деревянных шатрах. Разрушил ты священный ключ, что многажды много зим удерживал древнее лихо. Ныне вырвется клубящийся ужас и поглотит этот край… — Казалось, из говорившей с каждым звуком уходит жизнь: под конец речь стала монотонной и тусклой. — Вы примете смерть за это. Все до единого.

Развернувшись, босоркана пошла прочь. Рядом зашагал старик, готовый подхватить ее в любой момент. Следом, пятясь, двинулись щитоносцы.

Лоб Нак-Эндарса прорезали складки, уголки губ угрюмо опустились.

— Убейте их, — ровно произнёс он. — Чем меньше супостатов — тем лучше для нас.

В сумраке зашелестели стрелы. Глухо ударили в щиты. Одна вонзилась в ногу кочевника: воин пошатнулся, не выпустив щит, и заковылял, отставая от своих. Старик без брони оглянулся и зашагал позади женщины, закрыв её своим телом.

Несколько ратников на стене выпустили ещё пять-шесть стрел, но те лишь беззвучно впились в землю.

Командир Радовника с десяток ударов сердца смотрел, как кочевники, удаляясь, понемногу растворяются среди уже ночных теней. Ни слова не говоря, развернулся и ушёл.

Стрела со звяканьем ударила в конический шлем — на палец выше правого глазного отверстия, и отлетела в темноту. Ратник с божбой дёрнулся, качнулся под прикрытие заборола и крикнул низким голосом:

— Супостаты лезут!

В стороне послышался сдавленный стон, переходящий в хрип: вцепившись в тонкое древко стрелы, вонзившейся в горло, другой караульный, перегнувшись через внутреннее ограждение, рухнул со стены во двор. Звук падения утонул в гудящем пении рога, оповещающем о нападении.

Над заострёнными зубцами стены показалась с трудом различимая в темноте голова кочевника. Ближайший воин размашисто ударил мечом куда-то в лицо. Враг с коротким воплем полетел вниз, но на его месте почти сразу появился другой.

По всей окружности тына раздавались яростные возгласы, крики боли, звон металла. Над шлемами шелестели невидимые во мраке стрелы. Большинство падали во дворе или с глухим стуком втыкались в стены и крыши строений. И все же редкие находили цель, раня и убивая защитников Радовника.

Кочевники перестали стрелять, когда несколько их собратьев сумели забраться на стену. Теснясь на узких мостках боевого хода, они старались отодвинуть наседавших эмайнцев, чтобы освободить место для карабкавшихся по приставными лестницами товарищей. В какой-то момент казалось, что им это удастся. Но вскоре на стенах появились ратники и рыцари, разбуженные сигналом рога. Лучше вооружённые, действующие гораздо слаженнее, пограничники быстро очистили стены и заняли оборону, более не позволяя врагам перебираться через защитный частокол.

Со стороны нападавших вновь полетели стрелы.

— Сбросьте факелы вниз! — скомандовал Нак-Эндарс.

Подчиняясь распоряжению, ратники выдернули из держателей обмотанные просмолённой паклей палки и швырнули в ров. Верх стены погрузился во тьму, из-за чего вражеским лучникам отныне пришлось стрелять наугад. Зато защитники форта увидели сгрудившихся внизу кочевников. Затренькали тетивы и теперь варвары начали падать под дождём стрел пограничников. Длилось это не долго: осознав угрозу, осаждавшие старательно затоптали потрескивавшие огни.

Округа погрузилась во тьму. Лучники с обеих сторон перестали попусту расходовать стрелы. Штурмовавшие тын воины ещё несколько раз пытались взобраться наверх. Там их поджидали затаившиеся эмайнцы, на слух старавшиеся понять, что происходит. Уловив звуки, исходившие от поднимавшихся кочевников, пограничники всякий раз скидывали смельчаков, пронзая мечами и копьями.

Постепенно боевые выклики, крики и стоны затихли. Стали слышны голоса ночных птиц и далёкий волчий вой. Ратники на стене до рези в глазах всматривались в темноту. Иные сняли шлемы с подшлемниками, с наслаждением подставив влажные от пота головы порывам свежего ветерка.

— Откатились вроде, — доложил один из рыцарей командиру форта, стоявшему неподалёку от дверей казармы и наблюдавшему, как воины при свете пары факелов заносят внутрь раненых.

— Ожидаемо, — коротко кивнул Нак-Эндарс. — Господин Марн-Авилли, распорядитесь сосчитать раненых и убитых, и доложите. На стене оставьте полуторное количество дозорных. Остальные могут отдыхать — но при броне и оружии.

— Как прикажете, — поклонился рыцарь.

Спустя некоторое время Крегг Марн-Авилли нашёл командира в той же комнате, где ранее проходило совещание. В компании Ук-Мака, Им-Трайниса, Эгер-Огга и Ронэ-Паула, Нак-Эндарс обсуждал минувший бой. Заслышав тихий скрип двери, начальник форта умолк на полуслове, повернувшись к вошедшему.

— Шестеро убиты и столько же ранены, — без предисловий сообщил рыцарь. — За исключением одного, все раненые могут сражаться.

— Благодарю, господин Марн-Авилли, — командир не стал комментировать доклад. — Можете отдохнуть пока.

Обведя непроницаемым взглядом сидевших за столом, рыцарь поклонился и ушёл.

— Теперь нас чуть больше четырёх десятков, — промолвил Эгер-Огг. Голос звучал ровно и даже холодно, но жёсткий прищур и складки у губ выдавали недовольство. — И это лишь первый штурм.

— Если они не круглые идиоты, то он и последний, — отозвался Ронэ-Паул. — Кочевники потеряли куда больше народа: почти два десятка лишь убитыми. Полагаю, они отступят.

— Я вот мыслю, так легко они не сдадутся, — качнул головой Дерел. Он сидел дальше всех от единственной свечи и колеблющиеся тени делали его лицо необычно мрачным.

— Их вожди не пожелают множить потери, — возразил Саймон Ронэ-Паул. — А они станут ещё больше теперь, когда на стороне кочевников более нет ни внезапности, ни возможности выцеливать ратников на стене.

— Ими нынче командуют не вожди, а какая-то ведьма, — сказал Эгер-Огг. — И сдаётся, плевать ей на потери. И самим кочевникам тоже…

— С чего вы так решили, господин Эгер-Огг? — поинтересовался командир.

— Они добивали своих раненых, — слова упали точно булыжники.

— Полно! — подал голос Бел Им-Трайнис. — Они хоть и дикари, но такое делать не станут.

— Вы хотите обвинить меня во лжи? — голос Эгер-Огга сделался совсем ледяным.

— Я тоже это видел, Бел, — вмешался Ук-Мак, предотвращая ссору, — покуда они не загасили наши факелы. Одни ползли вверх по стволам деревьев с отсечёнными ветвями, другие пытались стрелять. А третьи ходили меж лежащими и кололи раненых, точно свиней.

В комнате повисла напряжённая тишина. Им-Трайнис с недоумением глядел на друга, Ронэ-Паул сидел, опустив глаза, командир хмурился, поглаживая рукоять кинжала.

— Чудно́е дело, — заговорил Нак-Эндарс наконец. — Порой такое случается — когда кочевники быстро отступают и не могут увезти раненых и больных с собой. Нынче же в их власти было забрать всех до единого почти без риска. Так зачем…

Его речь прервало донёсшееся издалека пение.

Высокий женский голос тянул странную заунывную мелодию, похожую то ли на погребальный плач, то ли на завывание ветра в зимнем лесу. Оцепенев от неожиданности, рыцари вслушивались в тоскливый напев, звучавший так, будто его источник находился одновременно вдалеке и рядом.

— Проклятущее чародейство! — вскакивая, воскликнул Ронэ-Паул. — Словно в каждом углу демон сидит! Мерзкий вой слыхать со всех сторон разом!

— Ильэлл! — откликнулся Им-Трайнис. — Так не мне одному сие чудится?

Ук-Мак молча покачал головой.

— Странно, — с обычной невозмутимостью молвил Эгер-Огг, — голос слыхать хорошо, а слов не разобрать. Не так ли, господин Нак-Эндарс?

Командир сидел в напряжённой позе, чуть склонив голову набок. Казалось, он прислушивается к пению. Но как выяснилось, уловил бывалый воин другое.

— Во дворе бой! — Нак-Эндарс резко поднялся и устремился к двери. — За мной!

Его слова точно рассеяли наваждение. Остальные рыцари с удивлением разобрали за тягучим повторяющимся мотивом отголоски звона клинков и обрывки воплей.

Внутри ограды действительно шла сеча. В полумраке, озарённом мельтешащим светом нескольких факелов, метались тёмные фигуры и лязгало оружие. Высыпавшие из башни рыцари на пять ударов сердца замерли, не понимая, что происходит. Они видели кочевников и эмайнских ратников, и все дрались со всеми. Под ноги Ук-Маку повалились двое мужчин, сцепившихся в яростной попытке убить друг друга. И оба носили доспехи пограничников.

— Во имя Ильэлла, что происходит?! — воскликнул Бел.

Нагнувшись, он рывком растащил дерущихся в стороны. Один из ратников глянул безумными глазами и охрипшим голосом принялся повторять:

— Демоны… демоны…

Другой, издавая дикое горловое ворчание, полоснул Им-Трайниса кинжалом. Лезвие со скрежетом скользнуло по чешуйчатой броне, а в следующий миг Дерел выбил оружие из руки атаковавшего.

— А ну, прекратить! — гаркнул солдату командир Радовника. — Иначе…

Озвучить угрозу помешало появление кочевника. Вырвавшись откуда-то из гущи свалки, он кинулся к группке рыцарей, воздев над головой топорик. Ронэ-Паул скользнул ему навстречу и мастерским выпадом вонзил меч в живот. Чуть провернув клинок, высвободил и начал поднимать для добивающего удара. Кочевник, вместо того, чтобы упасть или застыть от полученного тяжёлого ранения, живо подскочил ещё на шаг и стремительно опустил топор на незащищённую голову рыцаря. Узкое, чуть изогнутое лезвие, точно клюв хищной птицы, легко пробило кожу и кость и застряло в черепе. Часто дёргая руками и ногами, рыцарь повалился наземь.

Кочевника потянуло вслед за падающим телом. Почти в то же мгновение Нак-Эндарс отрубил руку, сжимавшую топорище, а меч Дерела прошил воина насквозь, войдя под левой ключицей. Нападавший качнулся, после подался вперёд, насаживаясь на клинок. Когда в его окровавленное тело упёрлось стальное перекрестие меча, кочевник согнулся и, вытянув шею, впился зубами в руку Ук-Мака, не успевшего надеть перчатки. Дерел шумно выдохнул от боли и принялся колотить врага левым кулаком в висок. После третьего удара, послышался глухой хруст, но кочевник продолжал стискивать зубы, по которым текла кровь вперемежку с тягучей мутной слюной.

Отшвырнув ратников, Бел кинулся к другу. Ухватив кочевника за сальные волосы, перерезал ему горло кинжалом. Увидев, что и это не помогло, продолжил пилить шею, покуда не отделил голову от туловища. Лишь после этого тусклые глаза чужака закатились, и Ук-Мак сумел высвободить руку. Морщась, он упёрся ногой в труп и потянул меч.

На него сбоку бросился один из пограничников — тот самый, что пытался зарезать Им-Трайниса. Его перехватил Нак-Эндарс. Меч командира неярко блеснул отражённым светом факела — и голова ратника покатилась по земле.

— Клянусь Ильэллом, они — мертвецы, — глухо проговорил Нак-Эндарс.

Точно подтверждая его слова, с земли неторопливо поднялся Саймон Ронэ-Паул. Подёрнутые поволокой глаза рыцаря не моргали, в черепе всё ещё торчал топор, из-за чего голова убитого клонилась к плечу.

От неожиданности Им-Трайнис пнул Ронэ-Паула ногой, отчего тот кубарем покатился по земле. Топор вылетел из раны, кровь окрасила бледное лицо тёмным. Мёртвый рыцарь вновь встал, выхватил кинжал и опять устремился к бывшим товарищам.

Ук-Мак шагнул вперёд. Правая подошва жёстко ударила утоптанный грунт, корпус повернулся скручиваясь. Удерживаемый двумя руками меч смазанной линией распорол воздух и наискось срезал голову Ронэ-Паула. Тело рухнуло и более не шевелилось.

— Колдовство, — прокомментировал командир форта, — но с ним можно совладать.

Он повысил голос:

— Собирайте людей! Зажгите больше факелов! Что на стенах?..

Под энергичным руководством Нак-Эндарса, сбитые с толку пограничники воспрянули духом и сумели потеснить нежить. Несколько человек удерживали подходы к лестницам, ведущим на стены, где другие ратники отражали нападение кочевников, штурмовавших форт снаружи.

Когда почти все мёртвые воины были обезглавлены, колдовское пение стихло. Вытирая пот, перемешавшийся с чужой кровью, командир Радовника расхаживал по двору, осматривая поле боя, подсчитывая потери и раздавая указания.

Ук-Мак с Им-Трайнисом плечом к плечу сидели на земле у стены казармы.

— Как полагаешь, закончилось? — пробасил Бел.

Дерел устало приподнял плечи.

— Не ведаю того, — его настороженный взгляд шарил по сторонам, задерживаясь на распластанных повсюду окровавленных телах. — Мыслю, нужно быть готовым ко всему.

Подумав, гигант кивнул:

— И то верно.

Опираясь на меч, поднялся.

— Пойду, водички попью. И осмотрюсь.

Глубоко втянув ноздрями пахнущий смертью воздух и медленно выпустив через рот, Ук-Мак прикрыл глаза:

— Побуду здесь пока. Дух переведу.

Им-Трайнис сверху вниз поглядел на друга, снявшего этой ночью самое большое количество голов. Значительная их часть принадлежала эмайнцам — пускай и мёртвым.

— Я и тебе попить принесу, — сказал он.

Губы Дерела растянулись в слабой улыбке:

— Спасибо.

В оставшуюся часть ночи кочевники ещё дважды пытались взять стены Радовника. Оба раза атаки сопровождались пением, поднимавшим мертвецов. Но нежить теперь лезла только снаружи, вдобавок, ратники узнали, как совладать с такими врагами. Форт удалось отстоять.

Предрассветные часы убаюкивали уставших воинов обманчивым покоем. Пограничники во главе с Эгер-Оггом сидели на стенах, гадая, нападут ли кочевники вновь. Остальных рыцарей командир Радовника вновь собрал в башне.

Кроме самого Нак-Эндарса, за столом сидели Бел с Дерелом да Элнир Анс-Мор. Ещё один рыцарь — Крегг Марн-Авилли, — тяжело раненый во время последнего приступа, лежал в своей комнате. Лион Ван-Ваэн, Саймон Ронэ-Паул и Ваурс Дренс-Калнир пали от рук нежити.

— Ночь ещё не закончилась, а мы лишились четверых рыцарей и более двух десятков простых ратников. Не все из них убиты. Но по словам лекаря, из покалеченных не каждый доживёт до завтрашнего полудня. Те же, кого не возьмут боги, сейчас не бойцы. — Неяркий свет свечи подчёркивал заострившиеся черты лица Нак-Эндарса и тёмные пятна у глаз. Из-за этого командир форта выглядел ещё старше. — Коли и дальше так пойдёт…

— Грязным дикарям, не знающим чести, посчастливилось застать нас врасплох! Ведали бы мы, что угроза исходит от оставшихся после боя покойников! Никто не ждал нападения изнутри, да к тому же от своих! Кабы ни это колдовство!— Анс-Мор ударил кулаком по столу. — Нужно было убить проклятую ведьму, когда она стояла у ворот!

Ук-Мак подумал, что, быть может, стоило отдать кочевникам палку, пусть это бы и нанесло урон гордости эмайнцев.

— Что сделано, то сделано, — слова Нак-Эндарса стали ответом и Элниру, и мыслям Дерела. — Теперь нужно решить, как нам выстоять.

— Их сила — в числе, — сказал Им-Трайнис. — Мы убиваем живых и сбрасываем со стен мёртвых, а они вновь поднимаются. Головы рубить не всегда сподручно, особливо, когда и тут и там супротивник… Нам бы сравняться с ними. А лучше — разорить лагерь и убить эту… босоркану. Если бы другой отряд ударил со стороны…

— Кстати была бы подмога, — согласно кивнул Улге Нак-Эндарс. — Но не приходится на это надеяться.

— Нужно отправить гонцов, — вскинулся Анс-Мор. — Смельчаков, что лисами проскользнут в темноте и доберутся до заставы или Фумина.

— Как они выйдут?

— Спустятся по верёвке со стены.

— Я готов, — поднял голову Дерел. — Я умею двигаться незаметно.

— Простите, любезный Ук-Мак, — запальчиво возразил Анс-Мор, — но первенство в замысле моё. И честь сего свершения должна принадлежать мне!

— Вы непревзойдённый мечник, господин Ук-Мак, — поддержал Элнира командир. — Нынче вы нужнее здесь.

Помешкав, Дерел с едва различимым вздохом склонил голову.

— Я могу пойти с господином Анс-Мором, — вызвался Им-Трайнис.

— Элнир сказал, тут нужен лис, а не буйвол, — возразил Ук-Мак. — А, зная, как ты ходишь по лесу, уместно говорить о целом стаде.

После таких слов, улыбнулся даже Нак-Эндарс.

— Господин Анс-Мор, — подвёл он итог, — возьмите двоих добровольцев из ратников и ступайте, покуда не рассвело. Поторопитесь, времени нет почти. И да хранит вас Ильэлл!