Истории приграничья

V

Поскрипывающие ступени привели спутников в небольшую комнату, служившую хозяину дома спальней. Квадратный стол, единственный стул с резной спинкой, пара окованных железом сундуков, узкая кровать возле небольшой печи — Им-Трайнис видал мужицкие избы побогаче. От обычной деревенской горницы помещение отличалось разве что пушистым напольным ковром с ярким причудливым узором, да узким шкафчиком, забитым цилиндрическими кожаными футлярами со свитками.

Была там ещё одна вещь, какой не встретишь в обычном доме: дверь, полностью покрытая блестящими медными пластинами с искусным чеканным узором. Все вместе они складывались в изображение неведомого растения, спирально закрученные ветви которого переплетались со множеством загадочных знаков.

В тонкую щель под дверью просачивалось зеленоватое сияние. Слышались частые клацающие удары.

— Мастер поглощён работой, — с беспокойством в голосе промолвил Сиоайл. — Нужно скорее его остановить!

Рыцарь хищно оскалился: наконец, пришло время завершить эту проклятую историю с колдунами и вернуться в Фирайве! Ухватившись за литое бронзовое кольцо, служившее дверной ручкой, Бел дёрнул его к себе. Дверь распахнулась, изнутри вырвался сноп бледно-зелёных лучей, придавая лицам воина и менсаконца призрачный вид.

Источниками необычного света оказались четыре большие медные жаровни, расставленные по углам квадратной комнаты, просторной, почти как зал в замке. На вогнутом днище каждой лежали странные чёрные предметы, напоминавшие то ли больших пауков с растопыренными лапами, то ли обугленные человеческие кисти. Над ними, чуть покачиваясь, висели языки чародейского огня. Пламя тысячами зелёных бликов отражалось на выпуклостях множества бронзовых парсун, развешанных по стенам.

Разнообразие чеканных картин поражало. Здесь были большие, размером с доброе блюдо, и маленькие — в треть ладони; прямоугольные, овальные, квадратные, треугольные, круглые; с изображениями мужчин, женщин, детей, животных, птиц, гадов и даже рыб. Одни выглядели невероятно старыми, другие — только что отполированными. Работы явно разнились техникой исполнения, но походили друг на друга в совершенстве: любая могла бы украсить королевские покои.

На гладком полу комнаты чернели три больших круга, лежавшие на одной линии. В ближайшем ко входу безвольно распластался рыжеволосый воин в длинной кольчуге. На его груди покоилась секира с иззубренным лезвием. Кожа мужчины была белой, точно известь, а неподвижные закатившиеся глаза делали похожим на мертвеца. Из провала приоткрытого рта поднималась напоминающая пар полупрозрачная струйка. Извиваясь, она ручейком текла по воздуху к следующему кругу, в центре которого расположилась массивная каменная чаша, наполненная густой смесью крови и бронзовой пыли. Жидкость медленно бурлила, на поверхности вздувались и тут же лопались пузыри, рассеивая крохотные алые капельки и вздымая язычки розовых испарений. Туманный поток нырял в тёмную жижу и вновь вырывался наружу, окрасившись зловещим багрянцем. Походя на выдранную из вспоротого брюха кишку, чуть покачиваясь, плыл дальше, к третьему кругу.

Там, низко согнувшись над небольшим столиком с наклонной поверхностью, сидел высокий мужчина. Из-за сильной худобы его конечности казались чрезмерно длинными, придавая обладателю сходство с насекомым. Одеждой колдуну служили лишь набедренная повязка, да чёрные ленты, обвивавшие руки от запястий до плеч. Ещё одна лента стягивала на затылке жёсткие вьющиеся волосы, опускавшиеся до середины спины.

Мягко удерживая сильными пальцами чекан и молоток, мастер-чародей работал.

На столе перед ним стоял ящичек с низкими бортиками. Внутри, на плотной подушке из смолы, золы и воска, покоилась прямоугольная бронзовая пластина с процарапанным рисунком. Желтоватый металл вбирал в себя красный дымообразный поток, словно пересохшая земля воду. И всякий раз, когда чекан колдуна с приглушённым цоканьем жалил бронзу, в точке удара вспыхивал и медленно гас малиновый огонёк.

Им-Трайнис неодобрительно покачал головой. Пригнувшись, чтобы не стукнуться о притолоку, шагнул внутрь. Остановился, рассеянно выпустил повисшее в пальцах оторванное кольцо. Звякнув, оно прокатилось пару локтей и завалилось набок.

— Хлипкие тут ручки, — задумчиво сообщил Бел вытаращившемуся хозяину дома. — Да и в целом двери не очень.

Проскользнув в комнату следом за воином, Сиоайл присел возле лежащего рыцаря. Заглянул в лицо, коснулся шеи. Принялся торопливо рыться в сумке. Обнаружив искомое, рассеял над неподвижным телом сверкающую пудру. Боец с секирой моментально исчез в непроницаемом искрящемся облаке. Одновременно с этим пропал исходивший от него туманный поток. В чаше с кровью лопнул последний пузырь, поверхность жидкости успокоилась.

Издав негодующий крик, мастер-чародей вскочил. Тёмные глаза навыкате, обрамленные коричневатыми тенями, горели отражённым светом колдовских огней, напоминая блестящие драгоценные камни. Ноздри крупного, загибающегося книзу носа, раздувались. От яростного дыхания, выпирающие рёбра ходили ходуном над впалым животом. Руки, сжимавшие инструменты, тряслись.

— Саммат гирхаур хилдеем ота! — неожиданно низкий голос мага сочился ядовитой злобой. — Кирхимм вардаран мушгхан иерефаагур!

В ответ раздалась непередаваемая трель менсаконца, прозвучавшая одновременно сурово и насмешливо.

— Не знаю, о чём вы оба толкуете, — подал голос Бел, — но ты, лядащий, лучше сдавайся по-доброму.

Последние слова рыцарь произнёс через силу, ибо не желал, чтобы чеканщик согласился.

Мастер-чародей перевёл тяжёлый взгляд на него.

— Храмашаг узг? Хилдеем ламаал мушгхан. Брада шаммаах!

— Ну, шамах так шамах, — пожал плечами рыцарь. — По мне, это и к лучшему… Молись своим богам, колдун, коли есть такие.

Держа меч в опущенной руке, он неторопливо двинулся к противнику.

Маг аккуратно положил молоток и чекан. Сцепив длинные пальцы, громко хрустнул ими, разминая. Затем вытянул руки к Им-Трайнису:

— Баргхамал!

Воздух у ладоней чеканщика помутнел, заколебался. Из марева вырвался рой длинных бронзовых игл и, с тихим шелестом распарывая воздух, понёсся к рыцарю. Бел отскочил, уклоняясь от атаки. Пролетев мимо, иглы развернулись и вновь устремились к воину. Им-Трайнис замер, готовясь увернуться. В этот момент со стороны менсаконца прилетела горсть порошка, похожего на белый песок. Колючие крошки быстро закружились вокруг рыцаря, и с каждым ударом сердца их становилось всё больше. Уже через пару мгновений Бел стоял внутри свистящего смерча.

Врезавшись в движущуюся стену, иглы остановились. Вибрируя, они медленно погружались в круговорот песчинок, покуда не исчезли полностью.

Им-Трайнис, не видевший, что происходит снаружи, напряжённо следил за вращающейся вокруг белизной. Постепенно движение порошка замедлилось и он осыпался на пол. Иглы исчезли: о них напоминала лишь бронзовая пыль среди песчинок.

— Колдовство, бесконечное колдовство, — мрачнея, процедил рыцарь. Вновь шагнул по направлению к чеканщику и тут же остановился, увидев четверых воинов, воплощённых мастером из парсун, пока Бел торчал в песчаном вихре. — А вы откуда взялись?

В воздухе холодно блеснул продолговатый фиолетовый кристалл, брошенный Сиоайлом. Упав под ноги чеканщику, камень взметнулся столбом лилового гудящего пламени, нарисовавшего на потолке обугленный чёрный круг с рваными краями. Когда огонь исчез, менсаконец с рыцарем узрели бронзовую статую, стоявшую на месте мага. С тихим шорохом с нее начали облетать тонкие металлические чешуйки, под которыми показалась смуглая кожа.

Избавившись от последних частиц волшебной защиты, мастер-чародей победно взглянул на противников.

— Он намного сильнее, чем я предполагал, — растерянно произнёс менсаконец.

Будто поняв его слова, чеканщик раскинул руки и расхохотался, точно бесноватый демон.

Восприняв это как сигнал к атаке, крючконосые воины в шипастых шлемах кинулись на Им-Трайниса. Со звонким лязгом клинок ближайшего столкнулся с лезвием рыцарского меча.

Отбив оружие врага в сторону, Бел пнул противника ногой. От мощного толчка чужеземный воин отлетел, врезавшись в одного из своих товарищей. Оба повалились на пол, не издав ни звука.

Пользуясь преимуществом в росте, силе и длине меча, Им-Трайнис быстро разделался с другой парой солдат. Первого разрубил наискось — от шеи до рёбер, второго пронзил встречным уколом. Провернув, освободил клинок и тут же отшагнул вбок, избегая секущего взмаха меча подоспевшего воина.

Покуда рыцарь бился с рабами чеканщика, Сиоайл сражался с самим мастером-чародеем.

Тёмный маг атаковал менсаконца, отправив в полёт ещё один рой игл. Маленький волшебник воспользовался средством, выручившим Им-Трайниса — закрылся песчаным вихрем. Оскалившись от напряжения, чеканщик воплотил из ниоткуда больше бронзовых снарядов и разделил их на два потока. Один понёсся к Сиоайлу, другой — к рыцарю, скрытому магическим облаком.

Торопливо высыпав остатки порошка, менсаконец создал посреди комнаты ещё несколько тонких смерчей, сумевших перемолоть бо́льшую часть летящих игл. Увидев, что около дюжины сумели прорваться сквозь волшебную защиту, Сиоайл бросился вперёд, прикрывая собой лежащего в беспамятстве воина. Плюнув на палец, провёл на полу короткую черту. В мгновение ока из сухих досок взметнулись гибкие побеги. Утолщаясь, сплетаясь и покрываясь листвой, растения дотянулись до потолка.

Налетев на живую стену, бронзовые шипы глубоко вонзились в одеревеневшие стебли. Лишь одна-единственная игла, прошив широкие зелёные листья, отыскала промежуток между ветвями. Миновав преграду, снаряд насквозь пробил правое предплечье менаконца и со звоном упал где-то возле двери.

Бледнея, Сиоайл зажал кровоточащую рану. Ошалело огляделся, точно разыскивая что-то или не понимая, что делать. Отпустил предплечье, взглянул на трясущуюся ладонь, испачканную алым. Судорожно обтёр о бедро, полез в сумку. От суетливых движений сумка наклонилась, на пол полетели маленькие мешочки, бумажные пакетики, круглые берестяные коробочки. Упав на колени, менсаконец принялся неуклюже сгребать их в кучу.

Не видя, что происходит за покрытой листвой преградой, чеканщик, тяжело дыша, вытер выступивший на лбу пот и перевёл взор на Им-Трайниса. К этому моменту рыцарь уже обезглавил одного из оставшихся воинов. На глазах мастера Бел перерубил бедро второму. Лицо ратника исказила гримаса боли, но с плотно сжатых губ не сорвалось даже стона. Потеряв равновесие, крючконосый воин упал, задев плечом песчаный смерч.

Подобно тысячам крохотных волков, песчинки моментально выгрызли часть доспеха ратника, содрали кусок кожи и мышц, обнажили кость. Сила вращения отшвырнула умирающего человека к центру комнаты. Врезавшись в каменную чашу с кровью, тело вдруг исчезло. Чаша качнулась и тяжело повалилась набок, извергнув вязкий тёмный поток. Расширяясь, лужа коснулась ещё одного вихря. Кружащийся воздух подхватил жидкость и разбрызгал по всему помещению.

Под шорох осыпающегося песка, сверху донизу покрытые кровью, мастер-чародей и рыцарь смотрели друг на друга. В этот миг они были похожи: почти одного роста, с одинаковой ненавистью в глазах.

Подняв руку, Бел смахнул кровь с усов и губ. Пугающе улыбнулся и неспешно направился к магу.

Чеканщик попробовал выстрелить иглами, но у него не хватило сил. Попятившись, колдун выкрикнул заклинание. Изображение на ближайшей к нему парсуне вспучилось, расширилось. Выступив за пределы бронзовой пластины, изогнулось к полу, словно вылезающее из таза тесто. Оторвалось, упав громадной тягучей каплей. И тут же восстало в виде крепкого воина-кочевника. Держа боевой топорик на отлёте, кочевник с бесстрастным лицом и без обычного для своего народа клича, кинулся на Бела.

Продолжая зловеще улыбаться, Им-Трайнис ринулся ему навстречу. Даже не пытаясь блокировать боковой удар своим клинком, рыцарь с удивительной ловкостью поймал стремительно движущееся топорище свободной левой рукой. Резким рывком выхватил оружие у кочевника, подкинув, моментально перехватил и тут же всадил топор в голову противника. Кочевник безмолвно рухнул на доски пола и исчез.

За мгновения, потребовавшиеся Белу, чтобы убить врага, чеканщик воплотил из парсун двоих воинов. Не остановившись на этом, продолжал снова и снова повторять заклинание призыва.

Время точно замкнулось в кольцо.

На рыцаря со всех сторон бросались люди, звери, птицы, гигантские насекомые и какие-то вовсе невообразимые существа. Не слышалось ни криков, ни рычания, ни шипения — только топот ног и лап, стук когтей, звон сталкивающихся клинков, да бесконечно-монотонный заговор мастера-чародея.

Им-Трайниса охватила боевая ярость, его искажённое лицо напоминало алую маску. Ни на миг не останавливаясь, рыцарь рубил, колол, пинал, бил, расшвыривал, топтал врагов. Длинный меч с гудением разрезал воздух, отсекая конечности и располовинивая тела. Пролившаяся кровь раненых почти сразу превращалась в бронзу, поэтому пол вокруг Бела блестел так же, как парсуны на стенах. Трупы же мгновенно пропадали, освобождая место для новых нападающих.

И всё повторялось вновь.

Скорчившись в своём убежище, Сиоайл со стоном задрал широкий рукав. Зубами надорвал бумажный пакетик и с обеих сторон присыпал рану белым порошком. Достав из деревянной коробочки несколько круглых пилюль коричневого цвета, с хрустом разжевал. Морщась, проглотил, сомкнул веки и сидел так несколько ударов сердца. Затем подполз к стене из стеблей, осторожно выглянул.

Не веря глазам, менсаконец смотрел, как Им-Трайнис убивает слуг тёмного мага. Сила и скорость движений рыцаря поражали. Тем не менее ему не удавалось пробиться к чеканщику. Отвоёвывая шаг, Бел тут же терял половину этого расстояния под неудержимым напором разномастных противников.

Мастер-чародей поначалу выбирал, кого призывать. Но видя, насколько быстро рыцарь расправляется с его рабами, стал методично оживлять одно изображение за другим. Опережая его, Сиоайл скользнул взглядом по ряду парсун и побледнел сильнее.

— Господин Им-Трайнис! Его нужно остановить раньше, чем он доберётся до большой треугольной чеканки!

Бел, левой рукой отбрасывая в сторону сочащуюся слизью лапу огромного паука, а мечом в правой останавливая удар дубины, покосился на парсуну, о которой говорил менсаконец. На тёмно-коричневой, почти чёрной поверхности с прозеленью патины, проступало нечёткое изображение странной угловатой твари. Казалось, вступив в схватку с армией мастера-чародея, рыцарь успел прикончить нескольких чудищ и похуже. И всё же при виде древней работы его охватило незнакомое доселе свербящее чувство опасности.

Им-Трайнис утроил усилия в попытках прорваться к колдуну. Витязь практически перестал уделять внимание защите, а его меч превратился в серебристое смазанное пятно. И даже так продвижение сквозь толпу врагов, лишённых страха смерти, оказалось чрезмерно медленным. Пленники парсун друг за другом выходили в мир живых, и очередь неумолимо приближалась к запертому в бронзе демону.

— Это конец, — донёсся до рыцаря отчаянный возглас менсаконца. — Бегите, Им-Трайнис!

Почти физически чувствуя ужас, охвативший Сиоайла, Бел мгновенно осознал, что всё вот-вот закончится их гибелью. И приняв эту мысль, вознамерился выполнить последнее обязательство. Перемещаясь и рассыпая удары, он безуспешно старался нащупать в поясной суме парсуну Гоар. Обнаружив, что из посечённой вражескими клинками сумки исчезло содержимое, воин понял, что не сумеет сдержать слово и уничтожить пластину.

На стене уже начал медленно искажаться, выпячиваясь, чеканный рисунок демона. Им-Трайнис, не обращая внимания на скрежещущие по пластинам брони клыки полуволка-полуящера, круто развернулся и метнул меч, словно копьё. Клинок разрезал воздух над головами нападающих, пробил парсуну с древней тварью и наполовину ушёл в деревянную стену.

Убедившись, что демон более не угроза, Бел выхватил кинжал и тут же вонзил под нижнюю челюсть воину в кожаном доспехе кочевника.

С трепетом наблюдавший за этим Сиоайл выдохнул. Порывшись в куче вывалившихся магических принадлежностей, нашёл металлическую трубку, длиной в полторы ладони и толщиной с большой палец, надёжно запаянную с одного конца. Медленно и неуклюже действуя левой рукой, насыпал внутрь немного чёрного порошка, затем запихнул клочок ткани. Утрамбовал с помощью тонкого стержня. Открыл маленький металлический коробок, украшенный растительным орнаментом, и, стараясь ненароком не коснуться содержимого, вытряхнул в жерло трубки серебряный шарик. Сунул ещё один лоскут, снова плотно примял стержнем.

Используя развилку между ветвями в качестве опоры, менсаконец уложил трубку, направив открытым концом в сторону чеканщика. Прищурив один глаз, навёл точнее.

— Доэдд и тан!

Заклинание огня воспламенило порошок в трубке. Раздался звук, напоминающий резкий щелчок бича, блеснула вспышка, живую стену окутал сизый дым. Сиоайл с обожженной рукой повалился на спину.

На противоположном конце комнаты мастер-чародей прервал заклинание призыва, как прежде скрывшись от атаки менсаконца в волшебной бронзовой броне. Но в этот раз, в районе рёбер справа, в жёлтом металле темнело маленькое круглое отверстие, из которого текла кровь.

Сбросив бронзовую чешую, чеканщик качнулся и сдавленно взвыл. Зацарапал бок пальцами, словно так мог избавиться от засевшего внутри снаряда, высасывающего магическую силу. Обведя комнату страдальческим взглядом, сконцентрировался на воине в шипастом шлеме. Подчиняясь воле хозяина, тот подобрал с пола, у опрокинутого в горячке боя стола, тонкий чекан с конусообразным концом. Выбравшись из свалки, принёс колдуну.

Схватив инструмент, тёмный маг, не мешкая, погрузил остриё в свою плоть, пытаясь нащупать серебряный шарик Сиоайла.

— Это наш единственный шанс, господин Им-Трайнис! — срывающимся голосом крикнул маленький волшебник, покинув убежище. Сжимая покрытой волдырями ладонью рукоять секиры, менсаконец с тихим скрежетом волочил топор по полу. На белом, без кровинки, лице застыла обречённость. — Я отвлеку слуг, а вы сразите мага!

— Оставайтесь на месте! — гаркнул Бел. — Вас разорвут раньше, чем вы сумеете поднять секиру… если сумеете.

Схватив рослого бойца, размахивавшего двумя изогнутыми клинками, рыцарь оторвал его от пола и, используя как оружие, закружился, раскидывая врагов. Швырнул воина в толпу, сам прыгнул следом.

Ранение мастера-чародея будто ослабило рабов: они напоминали механических кукол с заканчивающимся заводом. Люди и твари по-прежнему нападали на Им-Трайниса, но уже не так яростно и дружно. Бел пробивался сквозь ряды противников, словно копьё, попавшее в не защищенное бронёй тело. Уже нацелившись горящим взглядом на чеканщика, неожиданно увяз в противоборстве с неведомым многоногим созданием.

Из тёмного шарообразного тулова, размером с добрую овцу, торчал десяток упругих щупалец. Подёргиваясь и извиваясь, они опутали рыцаря, потянули к круглой пасти, усеянной изогнутыми колючками зубов. Бел, тяжело дыша, упирался ногами, одновременно пытаясь дотянуться до одной из гибких конечностей лезвием кинжала.

Кто-то саданул рыцаря сзади дубинкой по плечу. В левый сапог на уровне щиколотки впились жвалы какого-то мерзкого насекомого. Подобравшийся справа кривоногий воин с красноватой кожей и чёрными, стрижеными в круг волосами, полоснул клинком, смахивающим на фальшион. Зарычав от напряжения, Им-Трайнис отшатнулся назад, подставляя под удар морщинистое щупальце. Оно оказалось прочным: чужеземный тесак разрубил его лишь наполовину и застрял. Из раны закапал липкий фиолетовый ихор. Им-Трайнис внезапно подался вбок, врезавшись в краснокожего. Тот полетел на пол; запнувшись о него, ещё один воин-кочевник упал на колено.

Получив очередной удар дубиной сзади, рыцарь наугад лягнул врага. Пинок прошёл вскользь, но невидимый противник на пару ударов сердца потерял равновесие. Не дожидаясь новой атаки, Бел перестал сопротивляться попыткам многоногого шара подтянуть его к себе. Наоборот, рыцарь ринулся навстречу влажной клыкастой пасти. Тварь, не ожидавшая подобного, не успела среагировать: тяжёлый воин в доспехах с разгона врезался в неё и они вместе покатились по полу. Пытаясь остановиться, существо растопырило половину щупалец, ослабив хватку. Им-Трайнис тут же высвободил руку с кинжалом и до перекрестья эфеса вогнал клинок в красный глаз чудовища. Монстр забился в спазмах, отбросив рыцаря прямо к ногам мастера-чародея.

Часто дыша, чеканщик безостановочно повторял заклинание, позволяющее унять боль. Его руки, живот и правое бедро блестели от крови. На ресницах повисли слёзы. Но колдун упорно продолжал ковырять себя чеканом, то нашаривая шарик менсаконца, то вновь теряя его.

Увидев появившегося рядом рыцаря, тёмный маг что-то неразборчиво крикнул и с гневным отчаянием ткнул Бела чеканом. Окровавленное жало скользнуло по повреждённой броне, отыскало дыру и застряло в поддоспешнике.

Лишившийся кинжала Им-Трайнис, просто протянул огромные ручищи, обхватил голову колдуна и свернул шею.

— Корхаб шем Гоар мушаахд згер, — неожиданно для себя, произнёс рыцарь, откуда-то ведая значение слов: «Гоар шлёт тебе проклятья».

Он разжал руки и мастер-чародей, чьё лицо теперь было обращено в сторону спины, с шумом рухнул. В то же мгновение ноги Бела подогнулись, и он тоже упал: сначала на четвереньки, а после набок. Чувствуя себя так, будто вот-вот помрёт, он отстранённо наблюдал за тем, как с колокольным звоном со стен сыплются сотни парсун, до того державшиеся силой магии.

В момент смерти колдуна все воплощённые рабы исчезли. Кроме рыцаря, в комнате остался только Сиоайл. Привалившись к сплетению побегов, покрытых уже не одной листвой, но и мелкими белыми цветами с нежным запахом, менсаконец устало глядел на происходящее. Когда затих лязг последней упавшей парсуны, собравшись с силами, двинулся к Белу.

— Господин Им-Трайнис, вы живы? — присев, Сиоайл заглянул витязю в глаза.

— Не поручусь, — со второй попытки выдавил воин.

Губы менсаконца раздвинулись в слабой улыбке. Кряхтя от боли и усталости, маленький волшебник встал. Дотащившись до рассыпанных из сумки снадобий, вяло покопался в кучке пакетиков. Выбрав один, вытряхнул содержимое в свою флягу, взболтал, после отхлебнул.

К рыцарю менсаконец вернулся гораздо бодрее. Чуть приподнимая голову Бела, поднёс горлышко фляги к губам спутника:

— Выпейте, это поможет.

Им-Трайнис, осознав, что испытывает сильную жажду, послушно сделал несколько больших глотков. Спустя некоторое время перекатился на живот и, не торопясь, встал.

Видя, что с ним всё в порядке, Сиоайл вернулся к рыцарю, лежащему в круге. Бел же начал разыскивать парсуну Гоар.

Переворачивая рассыпанные по полу бронзовые пластины, воин обнаружил, что со всех пропали изображения. Кое-где сохранилась окантовка из чудны́х узоров и незнакомых символов, но нигде не осталось ни человеческого лица, ни звериной морды.

Парсуна Гоар лежала посреди большого неровного металлического пятна, похожего на лужу застывшего бронзового расплава. Бел узнал её по форме, размеру и вязи колдовских знаков, змеящейся по краю. Слегка изогнутую пластину наискось пересекал след от чьего-то клинка. Разглядывая пустую исцарапанную поверхность, где недавно находился портрет девушки, Им-Трайнис гадал, освободилась ли душа Гоар или была уничтожена случайным ударом меча.

— Господин Им-Трайнис! — окликнул задумавшегося рыцаря менсаконец. — Окажите любезность, помогите вытащить барона на улицу!

Бел встал, запихивая парсуну за пояс:

— Дайте мне миг…

Рыцарь приблизился к стене, на которой висела единственная чеканка, пригвождённая оружием Бела. На треугольном куске древней бронзы, напоминающем пробитый щит, не просматривалось ничего — отсутствовали даже царапины. Тем не менее Им-Трайнису не хотелось прикасаться к парсуне.

Ухватившись за рукоять меча, витязь потянул. Затем вцепился второй рукой в перекрестье, а коленом упёрся в брёвна стены. Лицо рыцаря покраснело от напряжения, под одеждой жёсткими буграми завибрировали мышцы.

Меч не шелохнулся.

Отдуваясь, Бел отступил, досадливо глядя на украшенный золотом эфес.

— Глубоко засел… Что ж…

Развернувшись, он нашел взором кинжал. Подошёл, поднял, обтёр. Сунул в ножны. Вновь посмотрел на торчащий из стены меч и зашагал к Сиоайлу, ожидавшему возле цветущих побегов.

— Бросите его? — полюбопытствовал волшебник.

Им-Трайнис отрицательно мотнул головой:

— Под мою руку ковали, другого такого нет. Жаль терять. Покончим с делом — вернусь сюда с плотником.

Опустившись на колено возле лежащего, он подсунул руки под тело и поднял мужчину в кольчуге, как ребёнка.

— Тяжеловато, — пожаловался Им-Трайнис. — Чего-то ослабел я после боя… Ну, пойдёмте, что ли.

Сиоайл странно посмотрел на него и поспешил вперёд, чтобы придержать дверь.

Солнечные лучи нежно гладили шелестящую листву, слышался пронзительный посвист зарянки. Бел, опираясь спиной о ствол дуба, поглаживал пальцами округлую кромку парсуны, торчащей из-за пояса. Взгляд воина не отрывался от дома чеканщика, видневшегося сквозь распахнутую створку ворот. Неподалёку от рыцаря, менсаконец, стоя на коленях, понемногу вливал в приоткрытый рот спасённого мужчины остаток напитка из фляги.

— Кто? — внезапно спросил Им-Трайнис.

Сиоайл кинул на него озадаченный взгляд.

— Кто был на той треугольной парсуне?

По лицу маленького волшебника скользнула тень, и на мгновение он стал выглядеть значительно старше.

— Демон, — непривычно отрывисто ответил менсаконец, точно не желая говорить на эту тему. Помолчав, все же добавил: — Страшно представить, насколько силен был маг, сумевший захватить подобное порождение тьмы. Успей наш противник вызвать его, мы бы тут же умерли несмотря на ваши невероятные умения…

Заткнув опустевшую флягу, Сиоайл задумался. После осторожно вымолвил:

— Господин Им-Трайнис, в доме вы сражались точно целый отряд рыцарей, показав способности, необычные для большинства людей. Но ни до боя, ни сейчас я не ощущаю в вас магической силы. Не сочтите моё любопытство дерзостью или попыткой оскорбить вас. Поведайте, что это было?

Бел большим пальцем разгладил усы, с которых сыпались частички засохшей крови. Вновь взявшись за парсуну, жестом сомнения приподнял плечи:

— Должно быть, прислужники колдуна оказались не слишком искусными в сражениях, вот и всё.

— Полагаю, причина не в этом, — на лицо Сиоайла упал солнечный луч и сапфирово-синие глаза ярко блеснули. Видя, что от Им-Трайниса не добиться разъяснений, принялся размышлять вслух: — Если источник невероятной мощи не ваша собственная магия, значит, некто или нечто воздействовало на вас извне… Удивительная сила, появившаяся лишь на время боя; вещий сон, подсказавший, где искать тайный ход в дом; знание о сторожившем подземелье мартубе… Всё свидетельствует о том, что какая-то сущность хотела остановить чеканщика. — Волшебник сцепил тонкие пальцы и устремил взгляд в бесконечность. — Маг, способный на такое, едва ли использовал бы случайного человека. Разумнее сделать самому. Остаётся лишь… неужто кто-то из богов снизошёл к смертному и наделил мистическим благословением, как это описано в рыцарских романах?!

Подумав о колдунье из Маашрага и её последнем поцелуе, Им-Трайнис с сомнением хмыкнул:

— Как по мне, божественным вмешательством здесь и не пахнет, почтенный Сиоайл. — Желая отвлечь собеседника от неприятной темы волшбы, Бел, не особо задумавшись, ляпнул: — А отчего менсаконцы всегда и всюду ходят с покрытой головой? Это закон или обет?

Сиоайл вновь поглядел на него с крайним удивлением. Помедлив, откинул капюшон, затем стянул зелёную бархатную шапочку. Задержавший дыхание рыцарь облегчённо выдохнул, увидев бледную лысину, украшенную разноцветной татуировкой. Вновь прикрыв сложный узор, образованный сплетением прямых линий, кругов и многогранников, волшебник, как не в чём ни бывало, сказал:

— Мы всего-навсего стараемся не привлекать лишнего внимания.

— Не рога — и ладно, — пробормотал Им-Трайнис. И добавил громче: — Уж простите, почтенный Сиоайл, но на вас и без того во все глаза глядят…

— Увы, мне не под силу изменить это, — смиренно молвил менсаконец.

Раздался протяжный стон. Приоткрыв глаза, рыжеволосый рыцарь с трудом уселся, обхватил голову руками. Со страдальческим видом уставился на траву между согнутых ног.

— Что с ним? — участливо поинтересовался Бел.

— Приходит в себя после заклятья. На счастье, мы появились в самом начале ритуала: ещё немного, и господин Кьяртан ап Лайнс уже бы никогда не очнулся.

— Возможно, мы поступили неучтиво, прервав работу мастера Ронзешта, но я ничуть не жалею, — пошутил Им-Трайнис.

— Ронзешта?

— Так его звали.

— Вы уверены?!

— Как в том, что солнце появляется на востоке.

Из уст Сиоайла вырвалось нечто, созвучное стонам сидящего рядом воина.

— Что же вы не поведали об этом раньше! Я бы одолел его сразу, как только мы вошли в дом! А может, даже находясь снаружи!

— Ну, — флегматично пожал плечами Бел, — чуть раньше, чуть позже… Главное — теперь он мёртв.

Бывший пленник поднял голову, щурясь, точно плохо видел:

— Где я? Это вы, консурир? Кто с вами?

— Я, бэрвн, — успокаивающе откликнулся менсаконец. — Разрешите представить вам рыцаря Бела Им-Трайниса из Эмайна. Это он одолел жестокого чародея и вернул вам свободу.

Рыжеволосый воин замер, переваривая полученные сведения. Затем, шатаясь, попытался встать и отвесить предписанный этикетом поклон. Два действия слились в одно: поднявшись на колени, воин согнулся в поясе и, не сумев остановиться, провалился вперёд, ткнувшись лбом в землю.

— Знакомство с вами — честь для меня, — без намёка на улыбку, вежливо сказал Им-Трайнис.

Видя, что воин вот-вот окончательно распластается на траве, Бел поспешно подхватил его и помог усесться, опираясь на дерево.

— Благодарю, мейстр Им… Им-Тра… — сипло начал воин, но, недоговорив, стал падать набок.

Бел вновь поймал его и уложил на спину.

— Похоже, вы пока недостаточно окрепли для разговора… Любезный Сиоайл, этого рыцаря нужно отвезти в Фумин. А лучше — в графский замок…

— Не… — начал было менсаконец, но его перебили.

— Твой голос издалека слыхать, Бел, — из чащи неслышно выступил Ук-Мак. — Ваше счастье, что я не вражеский лучник.

Кинув настороженный взор в сторону опустевшего жилища колдуна, пограничник поочерёдно оглядел троицу.

— Судя по вашему беспечному виду, прямо сейчас нам ничего не грозит. Расскажете, чей это дом и что вообще здесь творится? Можно коротко.

Им-Трайнис и Сиоайл переглянулись.

— Мы убили колдуна и выручили из полона рыцаря лазурного ящера, — буднично сообщил Бел.

— А почему твоя броня выглядит так, словно тебя жевал исполинский дракон, но ты, тем не менее, жив?

— Приграничье, — пожал плечами его друг.

К удивлению Сиоайла, Дерел удовлетворился подобным ответом. Кивнув, лишь спросил:

— Расскажешь подробнее?

— Быть может, позже.

Ук-Мак вновь кивнул.

— А ты как выбрался? — в свою очередь, поинтересовался Бел.

Дерел заухмылялся:

— Клянусь Ильэллом, было это презабавно! Собрался я поджечь дом, да на беду попались мне на глаза наши сёдла. И так жаль стало, что пропадут они в пламени… Поднял я их, да копья наверх. После запалил внизу огонь, насыпал зелья, что дал почтенный Сиоайл… Видел бы ты, Бел, сколько дыма появилось! Притом, ярко-оранжевого, как плоды из полуденных стран. Я, будто слепой щенок метался, пока не нашёл лестницу. Забрался на чердак и в клубах дыма начал выталкивать в люк седло…

— Зачем?! — воскликнул Им-Трайнис. — Пусть бы горело: граф новое даст!

— Тебе, может, даст, а мне самому покупать, — рассудительно заметил Дерел. — Сам знаешь, сколько хорошее седло стоит. Так ещё, поди, отыщи его здесь… В общем, покуда возился я с люком, седлом и ветками, услыхали они меня. Начали наугад сквозь листву стрелять, в руку попали, — рыцарь продемонстрировал дыру в рукаве гамбезона между подвижным чешуйчатым наплечником и верхним краем наруча. Тогда я спустился обратно, пригасил костерок, тихонько отпер дверь и вышел…

Бел представил, что могло произойти потом. В отличие от него, бросавшегося в схватку с весёлым азартом, Дерел в бою превращался в ледяную глыбу, напрочь лишённую эмоций. Холод в глазах, скупые, точные удары, несущие смерть — Им-Трайнис не знал мечника опаснее.

— Всех перебил? — спросил он.

— Нет, — улыбнулся товарищ, — больно уж много солдат было. Да и дым мешал… Пока они сообразили, что происходит, двоих сразил — и ушёл в лес.

— И они за тобой не погнались?

— Погнались, конечно. Только в лесу они шумнее тебя. Когда поодиночке ещё троих убил, поумнели, сбились в кучу, луки наготове держали… А потом… — рыцарь умолк, словно не зная, как продолжить. — А потом они вдруг растворились в воздухе. Были — и не стало.

— Когда маг помер, все его колдовские слуги исчезли, — объяснил Им-Трайнис. — Здесь то же самое произошло.

— Вот оно как, — Дерел в задумчивости поскрёб подбородок с тёмной суточной щетиной.

— Господин Ук-Мак, — с озадаченным видом подал голос менсаконец, — мы с господином Им-Трайнисом довольно долго шли от дома, в котором ночевали, к этому. Вы же добрались сюда удивительно быстро. Неужели, боги и вас наделили невероятными силами?!

— Какие боги?.. И что значит — долго шли? Тут рукой подать! Да и след ведёт, как указатели на большаке… Бел, — с внезапной догадкой Дерел посмотрел на товарища, — неужто вы заблудились?

Прочитав ответ по выражению лица Им-Трайниса, пограничник огорошенно покачал головой:

— Бел, как ты находишь свои покои в замке Арп-Хигу?

— Меня всюду водит особый слуга, — усмехнулся друг. — И в трапезную, и в уборную.

— После сегодняшнего дня готов поверить в это, — с иронией объявил Ук-Мак. Он поглядел на лежащего на земле барона. — Ну, что: сделаю носилки для раненого — и возвращаемся на заставу?

— Обойдёмся без носилок, — отмахнулся Им-Трайнис. Ткнул рукой в сторону жилища колдуна: — Где-то там заперты кони — слыхал ржание, когда мы выходили.

— Признаться, надеялся на подобное, — сказал Ук-Мак. — Идти бы отсюда долго пришлось. Тогда сейчас схожу за лошадьми и — домой. Пойдём со мной, Бел.

— Мы не вернёмся в Эмайн, господа, — внезапно сказал менсаконец. — Нас с господином Кьяртаном ап Лайнсом ждёт спешное дело.

— Я настаиваю, — строго заявил Им-Трайнис. — Этому рыцарю нужен целитель. Да и вы ранены, почтенный Сиоайл.

— Вы видели, на что я способен, — с тёплой улыбкой проговорил синеглазый маг. — Заверяю вас, мне под силу поставить на ноги барона и вылечить себя. Мы займёмся этим по дороге в Киаллисс.

— Куда? — переспросил Ук-Мак.

— Это страна, откуда прибыл господин ап Лайнс. В местности, граничащей со степью, при строительстве крепости выкопали огромный обсидиановый пирамидион, усеянный светящимися символами. И вскоре в округе стали умирать люди. Много людей, — звонкий голос менсаконца зазвучал скорбно. — Если кто-то в этом мире и сможет прочесть надписи на пирамидионе, то только я. Поэтому нам с бароном необходимо как можно быстрее оказаться там… Мы поедем, даже не отговаривайте, господин Им-Трайнис. Поверьте, когда ап Лайн придёт в чувство, скажет то же самое. Вы же не станете удерживать нас силой?

— Нет, — вздохнул Бел.

— Благодарю, господин Им-Трайнис. Будьте любезны, помогите мне дать барону это снадобье. Оно подействует быстро, и мы сразу сможем выступить…

Провожая двоих чужеземцев в лагерь на опушке, эмайнские рыцари остановились возле лесного домика. Бел с Дерелом вновь обрели свои сёдла, путешествовать без которых было не столь удобно. Когда все, кроме Им-Трайниса, сидели на лошадях, готовые продолжить путь, Бел сказал Ук-Маку:

— Мне нужно немного задержаться. Поезжайте, я догоню.

Дерел внимательно оглядел его. Не задавая вопросов, утвердительно наклонил голову и тронул бока скакуна шпорами.

Оставшись в одиночестве, Им-Трайнис вошёл в сумрачный дом, зажёг свечу, оставленную Ук-Маком в сенях. О чём-то думая, двинулся дальше.

В центре большой комнаты лежали обугленные остатки мебели. Сильно пахло гарью. Несмотря на это, на потолке вновь копошились летучие мыши.

Не останавливаясь, рыцарь миновал их, направляясь в дальнюю клетушку. Там, поправив покосившуюся лестницу, поднялся на чердак. Неторопливо прошёлся, вспоминая, каким всё было во сне. Вытащил пустую парсуну. Подержал, медленно поглаживая большим пальцем вмятину от клинка. Ощущая необъяснимую грусть, бережно опустил на ложе.

Покидая чердак, Бел подцепил крышку люка и, сходя по лестнице, тихонько закрыл его.

Оказавшись на улице, воин глубоко втянул сырой лесной воздух. Притворив дверь, отвязал жеребца, запрыгнул в седло. Обернувшись, прислушался к чему-то. Потом поднял глаза к невидимому сквозь древесные кроны небу.

— Да будут боги милостивы к тебе, — негромко произнёс рыцарь.

Последний раз взглянув на дом, Им-Трайнис направил коня в чащу и вскоре скрылся между деревьями.