История лендалского убийцы или Тайна четырехлистного клевера

Глава шестая. Две прогулки по кладбищу. Хельм?… неужели он…

Разумеется, капитан Керлендерского милицейского управления отступил не по причине некой фобии перед миниатюрными девушками, хоть понять эту девчонку становилось все сложнее. Неужели он уже настолько стар, что не может понять молодежь, хотя казалось бы он старше ее всего-то лет на пять, если, конечно, она не наврала, что ей девятнадцать. Впрочем, дело тут, быть может, не в возрасте, а в воспитании, ведь она из семьи магов, по сути своей представитель знати, пусть Лендал и республика без классов, но что это меняет по большому счету… Вот только что-то капитану, прожившему в Городе с пеленок, не припоминалась ни одна представительница знати с подобной манерой вести себя…

Как бы там ни было, а одно из ее случайно брошенных замечаний навело капитана на мысль, которую стоило проверить как можно скорее.

И все же главным образом Мелирленс почувствовал вину перед Розетт, за которой должно быть уже установили наблюдение, в то время как он веселится с этой девчушкой. Капитану во что бы то ни стало нужно было узнать, что же пишут в том отчете, пока его коллеги не натворили чего плохого… Настолько, что даже потратился на возницу от самых центральных врат. Теперь-то с полученными в долг деньгами он мог позволить себе и не такое.

— Господин комиссар, вы позволите? — просунув голову в дверь, осведомился капитан.

— Мелир? — оторвав взгляд от газеты, недовольно глянул на своего сотрудника Корсен, — не ждал тебя так рано.

— Пишут что-то плохое?

— Да так… вечный треп, — пошевелив щеткой усов, отозвался глава отделения, — так как тебе университет?

— Пока ничего определенного, но у меня появилась одна мысль… но, — Мел замялся, сомневаясь, насколько корректно ставить начальству условия, — позволите взглянуть на тот отчет, о котором вы говорили утром?

— А-а… вот чего ты так примчался, — раскусил подопечного Корссен, — полистай. Он на стеллаже справа, пятая полка.

Капитан отправился по обозначенному адресу, сразу же обнаружив отложенную отдельно папку со штампами Подниверского управления и Лабораторной башни — милицейской экспертизы из Старого города. Последний штамп, понятное дело, принадлежал Керлендерскому управлению. Судя по всему папочка за прошедшие сутки успела совершить едва ли не кругосветное путешествие.

— Можешь читать тут. Там немного, — не отрываясь от газеты, скорее приказал, чем предложил Корсен.

Мел сделав пару шагов к окну, развязал шнурки папки. Там и вправду обнаружилась лишь пара страничек текста, набитого на машинке, да лист с каким-то графиком, в смысл которого Мел все одно вникнуть не смог. Если первый листок, за авторством того самого Ворхи, больше походил на нормальный отчет, правда, он изобиловал «Возможно» и «По моему мнению», то второй — из Башни, пестрил слишком сложной для понимания терминологией, словно бы специально составленной так, что бы в ней мог разобраться лишь человек, проведший в стенах университета лет двадцать. Вывод, однако, из обоих докладных записок был один:

«Владелец полученных образцов: «Волосы (черные), ногти (с большого и указательного пальца) от двух до полутора лет. Их владелец не является человеком. Вероятно, образцы принадлежат…»

— Но… Розетт не может быть гомункулом! — воскликнул капитан, резко захлопнув папку.

— Так говоришь ты, Мелир. Умники из башни говорят другое… Ты сам знаешь, как я их люблю. Но скажи, Мелир, почему ты так защищаешь эту девочку? — комиссар, наконец оторвавшись от газеты, поймал взгляд капитана.

— Я… — не нашелся, что ответить Мел.

«И правда, почему? Она хотела, чтобы он забрал ее. Девочка, у которой ничего не осталось, и он, не задумываясь, сделал то, что она хотела. Пустил ее в свой дом, купил мороженое за баснословные деньги… Все это потому, что она единственный свидетель. Потому что она ему указала на Университет. Но с чего он вообще взял, что она что-то знает? Почему он так просто ей верит?».

— Вот и я о том, — словно бы отвечая на внутренний монолог Мела, подвел черту Корсен, принявшись набивать трубку.

— И что вы намерены делать? — сведя брови, осведомился Мел.

— Пока ничего… — Филионел выпустил облачко сизого дыма. — Я ведь тебе говорил, понаблюдаем за ней и тобой двадцать четыре часа. Ребята уже устроились на чердаке напротив твоих окон и на улице. Это хорошо, что ты ее взял. Может, это все и совпадение, но не мне тебе напоминать, что создание искусственных людей тянет на пожизненное. Не верю я в такие совпадения. А ты веди себя как обычно. Может, и разговорить сможешь.

— Как прикажете. Разрешите идти?

— Ты говорил, у тебя мысль какая?

— Да. Господин Корсен, позвольте произвести эксгумацию тела господина капитана Корзака.

— Гроб копать удумал?

— Надо кое-что проверить. Вы ведь помните версию господина Хельма о грамариях…

Лицо Корсена выражало полное непонимание слишком уж замысловатой терминологии.

— Ну, пентаграммах, — перешел на более распространенную, пусть и не вполне корректную терминологию Мел, — О том, что убийства совершаются по некой схеме. Убитые маги — это узлы для вязки заклинания.

— Припоминаю что-то… — недовольно отозвался комиссар, — вот только умники ведь сказали, что де слишком уж разброс большой… Да и после того, как у самого Хельма обнаружили тот же знак…

— Мы отказались от версии, — закончил за господина начальника Мел, — но что, если господин капитан все понял. Что, если он пришел к убийце, а метка на его шее — фальшивка? Мы ведь тогда не стали ничего проверять… ну, как именно ее нанесли, ведь он был уже не первый.

— Что… ж, — Корсен недовольно пожевал трубку, идея раскапывания коллеги ему явно не нравилась, — если думаешь, то бумагу я, конечно, напишу, но это ж дело такое. Нужно разрешение у семьи получить и позволения настоятеля храма на кладбище.

— Я понимаю. И все же убедиться надо.

— Понял, понял… Вдова Корзака, ты видел ее, милая женщина. Ей сорок два. Ты должен помнить ее с похорон, блондинка. Живет тут недалеко. На Оружейной адрес посмотришь. Где похоронили-то, помнишь?

— Да.

— Тогда давай сперва к ней, после сюда. Возьмешь пару ребят, со жрецами не помешает солидность. Да точно, по-хорошему при вскрытии могилы должен присутствовать родственник.

Получив ордер на вскрытие, Мел думал сразу же выходить, только занеся папку с докладом по Розетт, капитан сказал подшить его к делу, но у самого кабинета его словил лейтенант Вэшекеренс Лорнек — первый и, по большому счету, единственный человек, которого Мел мог назвать своим другом в управлении. Пришли они на службу едва ли не в один день, да и двигались ровнехонько до тех пор, пока Мелерленс не получил это клятое повышение.

— О-о, Мел, а я уж думал, что ты и вовсе работу забросил. Ты на обед?

— Да я ел…

— Ничего-ничего. С полным желудком, чай, помирать веселее. Пошли.

— Точно, — только на лестнице вспомнил Мел, — прошу прости за вчерашнее, Эш.

— А ты про твоего Келхарца? Да не бери в голову, это было даже забавно… первый час, но потом ко мне пришла потерпевшая, помнишь, я рассказывал тебе об ограблении на Кобатском спуске. Так вот, мы взяли банду и вещи даже кое-какие нашли… Сам понимаешь, Келхарские стихи в управлении после лета… не все поймут.

— Да, и все же прости.

— Говорю ведь, все нормально, кстати, а как там та девочка, Розетт, да?

— Да… — несколько помрачнел Мел, — все так же… я ее дома оставил. Вчера вроде бы начала говорить… но ничего существенного.

Так за нехитрым обменом новостями эти двое вышли из управления. Мел в общих чертах, несколько преуменьшив свои траты, поведал историю о мороженом, понятное дело, опустив тот факт, что у него едва-едва хватает денег, чтобы протянуть до получки.

Лейтенант Лорек в свою очередь рассказал про банду воришек, почти детей, главным у которых оказался парень полуэльф, на вид самый младший, но, как водится у вечного народа, растут они долго, так что на деле элфенышу, дед которого оказался древним до последнего ноготка на мизинце, было уже двадцать два, хотя на вид и тринадцати не дашь. В сущности, история не из веселых, мать, от которой ему и досталась древняя кровь, бросила отца, в прошлом заправилу в Лисьем конце, сбежав то ли с цирком, то ли еще где сгинув. Что до отца — он, как и добрая половина тамошней публики, все больше пил да играл, ну а когда парню стукнуло семнадцать, выставил того из дома вместо того, чтобы пристроить в университет или храм.

Мел слушал вполуха, думая все больше о своих магических несчастьях.

Что до цели их странствия, то до нее они добрались, не успел еще Эш и наполовину окончить свой рассказ, дело-то нехитрое — всего-то площадь Мелфара пересечь, ведь «Разбитое корыто» — едва ли не официальный трактир Керлендерского управления — располагался ровнехонько напротив милиции, делавшей ему добрую половину выручки даже несмотря на скидку для защитников закона. Тем более уж кого-кого, а этот трактир с его простой, но сытной пищей не грабили последние полвека так точно.

Пообедав за четверть часа, благо, тут-то своей порции, равно как и возможности расплатиться, ждать не приходилось, Мел, наполнив свой желудок говяжьим супом с лисичками да спагетти с курицей под сливочным соусом, оставил Эша с кофе и поспешил заняться не самой приятной миссией в своей жизни. Стоит отметить, что за все удовольствие, капитану пришлось оставить рубленый перье и две двушки. Иными словами, на сумму, истраченную в «Сливочном айсберге», он мог получить такой же обед порядка тридцати раз.

Оружейная, одна из старейших улиц города вне стен, получила свое название от Оружейной башни Старого города. Но так уж издревле, еще с королевских времен, повелось, что тут и правда селились по большей части люди, что имели дело в своей жизни с оружием. Улица, на которой старые, овеянные духом столетий дома перемежались новыми, на месте совсем уж истлевших под гнетом лет. Ну, а поскольку истлевали дома в разные эпохи, то и «новые» дома порой насчитывали уже сотню лет.

Сам капитан Хельм, старший сын в семье потомственных офицеров, уже не первое поколение служивших Городу, не был типичным солдафоном. Да иначе бы он и не пошел в милицию сразу же после войны Шорхеца1, а ведь там он даже орден какой-то получил. Вот только господин Хельм говорил Мелу, что мирные улицы куда как важнее побед и поражений в войнах.

Мел прошмыгнул под арку. По записям выходило, что жил капитан в 4 корпусе 15 дома по Оружейной улице. Мелирленс углубился в квартал. Тут, в старых районах, несмотря на то, что Мел и исходил Керлендер вдоль и поперек, найти нужный адрес порой представлялось задачкой нетривиальной даже для того, кто впитал эти мостовые с молоком матери. Настолько, насколько можно впитать булыжники с молоком.

Капитан очередной раз сверился с записями да почтовыми ящиками, осмотрелся в поисках кого из местных, кого мог бы поточнее расспросить, но так никого и не обнаружив, поплелся на пятый этаж. А надо сказать что тут, как назло, этажи оказались высокими, чай, не трущобы какие, а добротные офицерские квартиры. Так побегав с полгода, невольно полюбишь свои новостройки.

На стук ответили едва ли не сразу. Пусть у большинства и выходной, вовсе не значит, что люди должны сидеть по домам. Что до Мела, то последний и вовсе даже и думать об отдыхе не мог с тех пор, как погиб капитан.

На пороге в переднике и домашнем платье стояла вдова Корзак. Илинха Корзак. Мел и правда помнил ее. Только на похоронах решил, что ей за пятьдесят. У нее были золотые волосы, в которых появилось несколько седых прядей.

— Вы… на счет Хельма, — помрачнев, утвердила госпожа Корзак.

— Вы позволите? — оставив слова сочувствия, и так не раз, и не два произнесенные, обратился к женщине Мел.

— Проходите, — отступила в сторону, пропуская незваного гостя, хозяйка, — разувайтесь… шляпу тоже можете оставить здесь, этот крюк… он был для… он для офицерских шляп.

— Кто там, Ильха! — раздался старческий голос откуда-то из глубин длинного коридора. В полутьме показалось лицо старика.

— Всего лишь с работы Хельма, папа. Скоро будет суп.

— Суп, суп… вечно один суп… — прокряхтел старик, по доскам пола раскатисто ударила трость, хлопнула дверь.

— Хельм-старший… отец моего мужа. Он не помнит, что… простите.

Мел сглотнул подкативший комок. Пока шел, болтал с Эшем, искал эту квартиру, он старался не думать о том, как он будет просить эту женщину дать свое позволения осквернить могилу мужа потому, что сам недосмотрел.

— Проходите на кухню… вы не против, я… у меня пирожки сгорят.

— Да, как вам будет удобнее…

Женщина исчезла за поворотом коридора без окон. По обе стороны от него тянулись двери комнат, одна, другая, насчитал Мел всего пять — никакого сравнения с его собственной квартиркой пожарного. Должно быть, кто-то из предков капитана был не просто офицер, и если не генералом, то майором-то уж точно, может, даже тот старик, не желающий смириться с миром, в котором он пережил сына.

— Садитесь… вы ведь не на посту, — указав на резной старый стул за круглым столом, попыталась пошутить Ильха, — вы…ведь по тому делу, что вел Хельм?

— Да… — Мел прикусил губу, положил руку в карман с ордером, но тут же выдернул. — Я был помощником господина Хельма. Теперь я веду это дело.

— Знаете, я… я ведь знала, на что иду, — как будто и не отвечая на вопрос капитана, начала вдова. — Когда твой муж — милиционер, да еще и в Керлендере, известия о его кончине на посту ждешь каждый день. Но когда этот «каждый день» повторяется год за годом, уже как-то и не верится. Он ведь должен был выйти на пенсию еще два года назад, но говорил, что раз уж старик Корсен держится, то куда ему — мелкому сорванцу — на пенсию-то идти. Простите, я… если я как-то могу помочь, то все, что угодно.

— Госпожа. Мне необходимо получить ваше письменное разрешение на вскрытие могилы вашего мужа, — собрав всю волю в кулак, выпалил Мел. Пожалуй, это вышло слишком уж резко и холодно, но иначе бы он вовсе не смог.

— Вскрытие? — словно бы удивленная самим звучанием этого слова переспросила женщина, — вам ведь это нужно для дела…

— Да… мы… то есть я был халатен. Надо было проверить сразу, но я не уверен в том, что стало причиной его смерти. Думаю, это поможет установить его убийцу.

— Да… поможет… — каким — то совсем помертвевшим голосом пробормотала Ильха, — он был бы рад помочь.

— Вы… ведь напишите разрешение. По закону оно должно быть написано вашей рукой.

— Да. У вас ведь есть бумага и перо? У меня руки в муке… подождите, мне надо помыть…

Мел достал заготовленную гербовую бумагу управления, положил вечное перо на стол, сам сделав пару шагов в сторону, словно бы не желая нарушать горе этой женщины. Взглянул в окно.

И все же ради этого вида стоило изо дня в день подниматься на высокий пятый этаж. Окна обращены на запад да и дом на пригорке. Дальше шел плавный спуск к Лаурке. Открывался вид на Оружейную и Дозорную башни Старого города и башни университета между ними. А если взглянуть левее, то, кажется, между домами поблескивал купол храма Всемогущей Алхеры на одноименной площади. Небо не в пример настроению, царившему в этой квартире, даже очистилось от туч, а во дворе дети играли, кажется, в догонялки, хотя может, и просто носились друг за другом. Милая девушка в доме напротив на третьем этаже вешала на балконе белье. Сперва смутившись, заметив пристальный взгляд капитана Меллерса, как видно разглядела, что тот не одноглазый горбун, и мило улыбнулась.

В такие минуты Мел жалел, что не привык курить.

— Я написала… Проверьте, подходит ли, — раздалось из-за его спины. Госпожа Корзак вытерла нос.

Мел пробежался по документу. Ровные буквы и слова, словно бы вышедшие из-под пера заправского чиновника.

— Не придерешься, — только и смог резюмировать Мел.

— Я работала писарем до того, как родилась вторая дочь… — она сглотнула, — это ведь все?

— Боюсь, нет… Это не обязательно, но при вскрытии могилы должен присутствовать кто-то из близких родственников.

— Как скажете… вы ведь позволите подождать, — даже и не думая противиться, попросила Илинха.

И все же, несмотря на эту покорность судьбе, а быть может, как раз таки сама эта покорность лишь утвердила Мела в мысли, что нельзя позволить ей увидеть тело мужа спустя две декады в могиле.

— Это должны быть не обязательно вы, госпожа. Может, кто-то из детей.

— Н-нет… я.

— Я поеду! — раздался готовый сорваться на фальцет голос подростка от двери.

На пороге стоял такой же золотистый несоразмерно длинный мальчишка лет пятнадцати. Глаза у него были такие, словно бы он готов прямо тут прирезать эту скотину, причинившую его матери столько боли.

— Я поеду, мама, — уже тише, но куда тверже повторил Корзак, судя по всему, младший.

— Сколько тебе? — Мел ухватился за эту возможность уберечь вдову своего предшественника.

— Зимой будет пятнадцать, господин капитан.

— Что ж… я буду ждать в коридоре.

Уже на пороге Мела догнали слова хозяйки.

— Если не хотите причинять боли, господин капитан, не женитесь, лучше грешите в борделях.

Как бы Кетрин не была огорчена тем, что капитан, которого она и в дурном сне не решилась бы назвать «своим», столь стремительно удалился, семейная гордость просто не позволяла ей хоть одним глазом не взглянуть на парк, пусть даже ее никто об этом не просил. Кет не сказала бы, что проведя несколько декад в Астрале прошедшим летом, она так рвалась в него, как бывало в детстве. Но тут уж и правда «кто если не я».

Девушка свернула на совсем уж заросшую тропку, как раз присмотрев подходящую беседку, но лишь для того, чтобы смущенно промямлив «прошу прощения», и вовсе свернуть с тропы. Вероятно, те двое за беседкой, уверенные, что в столь ранний час Толто сюда-то уж точно никто не завернет, были смущены куда больше самой Кет.

Впрочем, ей ведь нужно было всего ничего — лишь отсутствие посторонних глаз на пару минут, а для этого вполне подошла и густая крона развесистого дуба, а еще не желавшего сбрасывать свои листья. Благодаря деревенскому детству по деревьям лазала она весьма сносно даже в юбке. Кожаный портфель отца, служивший ей еще со школы, она пристроила тут же на ветке, все одно вряд ли кто полезет за ним, даже если и найдет, а за гранью с ним будет, пожалуй, неудобно — потеряет еще чего доброго… И вот Ренс-младшая наконец, облокотившись о ствол, плотно закрыла глаза.

Мгновение за мгновением кора под ее пальцами теряла свою грубость и черствость. Она лишь ощущала тепло живого существа, но нет, ей нужно глубже. В омут с головой. Тьма под веками наполнилась светом. Сперва тусклым, но с каждым мгновением он становился все ярче, и вот эта тонкая кожица кажется уже стала ничем… Глаза ведьмы распахнулись.

Ренс с легкостью оттолкнулась от золотого векового ствола лишь для того, чтобы словно пушинка, сорванная с одуванчика, отдаться теплым ветрам мира за гранью. Мира, что полон света, мира, что соткан из света, да и сама она просвечивала.

Главным даром ее отца, брата и самой Кет было не прозрение мира духов, на это способны в сущности многие, хотя у большинства это не уживается с даром мага. Даже не воздействия на него, ведь треть, а то и больше магии напрямую завязано на обитателей незримого мира. Кетрин Ренс могла развоплощаться, не просто покидать свое тело, а оборачиваться живым духом, уходить за грань со всеми потрохами и даже одежкой. Что касается портфелей — с ними куда сложнее. Если утащить просто, то вернуть… словом лучше не рисковать библиотечными книгами, в этом месте едва заметными. Как видно, никто с большой любовью не зачитывался сухими параграфами «Знаков, значков и грамарий» Зельнеса. На фоне золотого дуба их и не различишь.

Кет коснулась земли. Правда, в этом месте «земля» хоть и плотная, но условность, через которую можно с легкостью провалиться. И все же с этим не стоило торопиться. Так, чего доброго, привыкнешь парить, что может создать некоторые проблемы в более материальном состоянии. С папой порой такое случалось, а как бы Кет не любила отца, такой же «не от мира сего» становиться не торопилась.

Словом, Кет направила свои стопы обратно, к стелам и камням старого кладбища, скрытых за золотом и серебром осеннего леса.

Вот только чем ближе она подходила, тем беспокойнее становилась атмосфера. Обычно кладбища в царстве Медии больше напоминали рыночную площадь в базарный день. Там и поговорить всегда есть с кем. Но не здесь. Что до знакомых, то ими Ренс обзаводиться не спешила, ей общения и в миру хватало, чтобы искать друзей среди усопших, но сейчас перемолвиться с каким-нибудь в меру беспокойным духом она была бы не прочь. Вот только было бы с кем.

Поминальные колонны серебрились былым блеском. Здесь, в Астрале, можно было увидеть даже те памятники, что давно забрал Якос-песочные часы2. Казалось, подожди еще мгновение, и по аллеи пройдет кто-то из Древних, когда-то основавших этот город. Но Кет чувствовала, что нет. Что уж говорить об обычной живности Астрала. Даже Лесочники, впадать в спячку которым, казалось, еще рано, куда-то попрятались.

И что-то настойчиво твердило, что ей тут не рады. Ну, строго говоря, навязываться она и не будет… лезть в прорубь, толком не разобравшись, что за щуки в ней обитают.

Вздохнув, Кет обернулась на восток. Коль уж она уже в Астрале, чего не срезать путь, все одно ведь ее бросили, так что лучше уж она отработает в «Горшочке» сегодня. Не говоря уж о том, что по ее лицу расплывалась улыбка от одной мысли о том, какое выражение лиц будет у девчонок, когда она появится на кухне. Конечно, куда эффектнее было бы явиться на чьем-нибудь столе, но без зарплаты сидеть как-то не хотелось. Особенно теперь, когда боги одни ведают, когда этот капитан ей вернет одолженные деньги. Если вообще вернет.

— Вы не простыли, господин капитан? — обеспокоенно осведомился рядовой Рукус Пласински, выходец из какой-то северной страны. Если Мел не ошибался — Прибала.

— Да нет… что-то в нос попало… — вытирая последний, отозвался Мел.

— Может, вас вспоминает кто? На моей родине принято считать, что если чихаешь, то это значит, что о тебе кто-то вспоминает.

— Да кому вспоминать-то старину Мела! — возразил капрал Ладис Крас, хлопнув «старину» по плечу, хоть в такой тесноте хлопок оказался скорее символический, — вы ведь у нас парень крепкий, какой вам болеть.

После чего громко рассмеялся.

— Уберите руку, рядовой Крас.

— Да убрал-убрал, и пошутить-то уже нельзя? — посмеиваясь, все же выполнил начальственный приказ этот парень.

Аль-сержант3— милицейский маг, эксперт из «башни», что сидел напротив, неодобрительно цокнул языком. И Мел был с ним в полной мере солидарен, но выбирать не приходилось. Ему для операции по вскрытию могилы выделили именно этих двоих. Рукуса, невысокого, пухлого блондина из Прибала, да Ладиса, шумного и широкого парня родом из какой-то Лендальской деревеньки. Оба они состояли в одном отделении с Еле, и видно, майор Грумм Ольх, глава отдела патрулей, рассудил, что раз Мел то и дело отрывает Еле от дел, словно бы тот его адъютант, то и эти двое пойдут.

Что же до того, где эти трое теснились, то происходило это на заднем сиденье милицейской кареты. Напротив кроме господина Селькер Тольрена, мага из центрального управления, позаимствованного в качестве эксперта, сидел Хольдерд Корзак, сын Хельма, бросавший на окружающих его мужчин недобрые взгляды. Иными словами, компания не из приятных.

Когда Мел чихнул, они как раз пересекли западную заставу, на которой их даже и не подумали тормозить, «коль уж милицейская карета спешит куда, значит, им и правда куда-то надо». Впрочем, цель их лежала менее чем в километре за границей города. Во многом из-за этого на старом кладбище и перестали хоронить. Правда, Новый район на правом берегу уже подкрался к Северному кладбищу, грозясь его поглотить. Так что выходило, что Старое кладбище просто стало местом для элиты, где старые семьи могут хоронить своих близких, не споря за землю со всякой голытьбой.

— Приехали, господа, — отвлек от мыслей о градостроительстве и градопланировании окрик возницы.

Остановился он неподалеку от кладбищенских врат. В этот погожий день мало кто стремился к могилам близких. Но тем оно и лучше. Не хватало еще толп зевак. Рассекать на карете, даже и милицейской, не стоило. Во всяком случае, коль уж Мел желает получить разрешение от настоятеля храма на вскрытие могилы. И все же даже эта делегация, двигающаяся по главной аллее, от самых врат к храму с взошедшей на северо-западе Проксимой4, бьющей им в спины, и вправду производила впечатление.

Столь подавляющее, что служка при их подходе, бросив подметать и так чистую от всякого сора площадь перед храмом, кинулся внутрь, как видно к настоятелю. Тот, однако, счел за благо остаться в храме — больно много чести — бросаться на встречи власти мирской служителю извечного времени.

— Полагаю, будет правильнее, если вы останетесь тут, — обратился Мел к своим подчиненным.

— Я тоже воздухом подышу, если вы не против, — подал голос аль-сержант, словно бы сочтя за необходимость подчеркнуть тот факт, что его приказы капитана Меллерса не касаются.

Мел, понятное дело, против не был. Лишь подчеркнуто вежливо произнес.

— Господин Хольдерд, прошу поспешите за мной.

Храм Якоса — храм властелина времени, уже на протяжении нескольких веков сложилось так, что именно он — сосредоточие жизни любого кладбища среди тех, для кого Альхера их божественная покровительница. Где бы он ни был построен — большой или маленький — всегда это грузное и тенистое здание из камня, чем-то внутри походящее на пещеру. Нечего и сравнивать со светлыми домами Алхеры-подательницы жизни, несмотря на то, что Алхера приходилось ему дочерью. И всегда в их тенистой глубине виднеются песочные часы внушительных размеров, песок в которых течет из пустоты в пустоту…

Впрочем, капитан, ясное дело, пришел сюда не для восхищения красотами архитектуры, равно как и не для мыслей о вечном. Настоятель же, в паре шагов от которого смиренно застыл тот самый служка, сидел на коленях перед часами, судя по его застывшей фигуре проникший в тайны вечного хода времени, если, конечно, он не постиг секрет сна в столь неудобной позе. Мелу как-то не улыбалось ждать с пару часов, пока закончатся бдения служителя, и все же трясти того за плечи да орать в ухо в надежде вернуть из глубин вечности, казалось не лучшей тактикой ведения переговоров.

— Ты так спешишь, господин капитан, — не поворачивая головы, спустя мгновение тишины произнес жрец Якоса.

— Многим людям грозит опасность, господин настоятель, — стараясь предать своему голосу побольше смирения, ответил милиционер.

— Ты и этот мальчик ведь были тут, но Неотвратимый5вновь так скоро привел тебя обратно.

— Вы правы, уважаемый, — капитан облизал пересохшие губы, — злодей убивает магов. В числе прочих был убит и мой начальник, отец Хольдерда. Но у меня нет уверенности в том, что он был убит так же, как и прочие. Позвольте взглянуть на его тело.

— Все мы приходим к концу, таков ход Его.

— И все же госпожа милостивая Алхера велела нам не отпускать нить жизни.

Настоятель помолчал пару мгновений. Еще несколько песчинок часов, что отсчитывают жизнь мира, скользнули из бесконечности в бесконечность. Наконец жрец произнес.

— Аш, принеси печать. Прошу ваши бумаги.

Выдохнув, Мел направился к настоятелю, стараясь не шуметь. Надо ж было, чтобы скрип сапог так и ходил под сводами храма… Настоятель одним глазом пробежался по разрешению вдовы Корзак, после по ордеру на вскрытие. К тому времени, когда он окончил, Аш, тот самый служка, принес низенький столик с увесистой серебряной печатью.

— К вечеру все должно быть кончено, капитан. Аш проводит вас.

Прошло все на удивление хорошо. Не так часто капитану приходилось сталкиваться со служителями богов, но они обычно были склонны видеть в служителях порядка скорее зло. Да что там, даже один из демонов Ульхаила, тюремщика, повелителя преисподней, Метосом зовут. Теперь же он пришел не просто просить о помощи, а с просьбой дать позволение на осквернение свежей могилы. Но то ли в Городе уже привыкли к новым методам ведения следствия, то ли он просто держал себя правильно, то ли еще по какой причине, но ему удалось сделать еще один шаг по этой лестнице, которая может и вовсе ни к чему не приведет.

— О боги, что-ф са сло я софершил что вы опрекли меня на это созтание? — вознес к потолку руки трактирщик.

— Вы ведь и сами знаете, господин Вернингаторикс, — лукаво улыбнувшись, отозвалась Кет.

— Молчи, несчастная! Кто теперь пудет готовить Молниеносный бульон Франценштейна?! Ты федь и пез меня знаешьф, что мозговую кость слетует фарить не меньше шести часоф?

— Но вы ведь видели меня…

— И фелел тебе исчезнуть! Фо имя Фсех Темных… рати чего ты здесь? Ты даже не ф форме!

— Да я ведь сама виновата, просто поскользнулась. И совсем не испугалась. Надо было крепче держать кастрюлю, — попыталась оправдать коллегу Милли.

— И эта дефочка еще пытается защитить тебя. А если пы она ошпарилась, ты подумала об этом?! Бессовестная!

….

— Простите… Я думала, что это будет смешно… Я дура, — склонившись в низком поклоне, наконец покаялась Кет.

Владелец «Горшочка» смерил свою работницу хмурым взглядом.

— Так и пыть… Пудешь на кухне. Перевари пульон. И не думайф улизнуть, пока он не сфарится.

— Как скажете, господин начальник.

— И никакой магии. Ручками, ручками, Кет.

— … Как скажете, — уже не столь воодушевленно пробормотала Ренс-младшая.

— Вроде как все, господин капитан! — раздалось из темноты склепа.

Пару мгновений назад оттуда раздался глухой удар плиты, оповестивший кладбище о том, что кто-то потревожил одного из его жильцов. Все же господин Хельм принадлежал к и правда старой семье, коль уж и него имелся даже фамильный склеп. А ведь пока Мел с ним работал, он и подумать о таком не мог. Сам он стоял перед небольшим зданьицем дома мертвых да жевал травинку за неимением сигареты, равно как и привычки курить, предоставив тяжелую работу рядовым. Не то чтобы капитан, возгордившись, уклонялся от тяжелой работы, но ведь не для виду же он их взял. Пусть и парни поработают. Да и потом, там все одно не было места для троих.

— Ох и дух там, господин Мел, хоть сейчас в баню беги, — потягиваясь после поднимания тяжестей, заявил Крас, выбравшись наружу.

— Вам с вашим насморком и правда поберечься б, господин капитан, — вторил сослуживцу Пласиснски.

— Да не простужен я, — огрызнулся офицер, переключив свое внимание на аль-сержанта, — пойдемте, господин доктор, теперь и нам пора делом заняться…

— К несчастью, да…

— А я думал, вы к подобному привыкли…

— Я не трупы режу, а специалист по магическим проклятиям, капитан.

— Вот как…

— ЭЙ! Вы говорите о моем отце! — с уже несдерживаемой яростью в голосе воскликнул Хольд.

— И моем учителе, господин Корзак, — холодно отозвался Мел, — я понимаю твои чувства, но если бы мы не шутили, мы бы все уже давно поехали в желтый дом, включая и Хельма.

Вместо ответа Хольд, лишь бросив на Мела взгляд исподлобья, поспешил спуститься по каменной лесенке в царство мертвых. Мел даже и не думал его отговаривать — только ж хуже будет. И постаравшись вдохнуть достаточно для того, чтобы хватило хоть на четверть часа, направился за ним.

Стены и вправду крохотной подземной камеры, метра два шириной и три глубиной, едва ли не до самого потолка пестрели разнообразными поминальными досками, вмонтированными прямо в стены, за которыми, судя по всему, скрывалось не одно поколение Корзаков. Что до Хельма, то ему в стенах места уже не хватило, так что его положили в пол. Не разглядев в полутьме подземелья, Мел едва не упал в свежую могилу. Полутьму же, разгоняя могильный мрак по углам, обеспечивал Аш, служка, что стоял у дальней стены с полуприкрытыми глазами подобно надгробному памятнику. В его сложенных лодочкой ладонях светился шар света, но в отличие от Лайтинга — заклинания света магов с его белым холодным светом и глубокими тенями, этот шар жреца дарил желтоватый, чуть подрагивающий, но словно бы проливающийся в самые темные уголки теплый свет. Как видно, и тут жрецы, по большей части своей не лишенные магического дара, изобрели нечто, чтобы отличало их от мирских людей.

Что же до Хельма… то зрелище это никак нельзя было назвать приятным… хватало одного взгляда на на потемневшие руки, не говоря уж о запахе… Мел скользнул взглядом по его сыну, едва не сползшему по стене с позеленевшим лицом. Парня можно было понять.

— Господин капитан, не могли бы мне помочь, — обратился к последнему господин Тольрен, предусмотрительно одевший перчатки из тонкой кожи, а нос прикрыв влажным платком, хотя едва ли это и правда облегчало ему жизнь.

— Помочь… да… конечно, — вырванный из оцепенения пробормотал капитан.

— Следует перевернуть тело. Нам ведь нужен его затылок.

— Да.

Как бы ни был аль-сержант щепетилен в вопросах собственного положения, но перешагнув через могильную плиту, он подошел к голове покойного, прикрытой черным платком, таким образом, предоставив коллеге из Керлендера ноги, хвала богам, одетые в сапоги. Куда менее омерзительный объект для касания. Мел так же натянул перчатки, встав на колени перед могилой.

Тело покойного Хельма оказалось на удивление легким и не таким липким, как опасался капитан, но пока все же достаточно скрепленным плотью, чтобы его можно было перевернуть, ничего не оторвав.

— Прошу сюда. Подержите вот так, — специалист указал Мелирленсу на воротник Хельма, — Так… и держите.

Сам он тем временем извлек то ли из внутреннего кармана, то ли прямо из воздуха скальпель, но лишь для того, чтобы срезать мешавшие волосы. Что-то чвакнуло, Мел не знал, что именно, обратив свой взгляд в верхний угол.

— Интересно… — пробормотал маг, — взгляните.

— Может, лучше не стоит…

— Вы ведь инициировали это, — с укором отметил аль-сержант.

С тяжелым сердцем капитан перевел взгляд на шею Хельма. На пожелтевшей истончившейся коже, словно на пергаменте, отчетливо виднелся четырехлистный чернильный клевер. Все как всегда.

— Видите, на границе здесь контур слегка размыт? — указав кончиком скальпеля, осведомился господин Тольрен и, не дожидаясь ответа, продолжил, — в отличие от других меток неизвестного происхождения — это указывает на применение чернил. Кроме того, я чувствую остаточные следы магии. Уверенности, конечно, нет, но похоже, вы были правы — этот не такой как остальные, это татуировка.

— Татуировка, — не веря своим ушам, повторил капитан.

— Да… вероятно, нанесенная при помощи заклинания, и все же никаких чудес. Но стоит убедиться. Господин Аш, вы ведь не против отбора образца?

— На то воля наследника… — мерным голосом ответил служка, и не подумав смущаться столь уважительному обращению.

— Хольдерд? — Мел обратился к парню, замершему не хуже служителя Якоса, — Хольд. Хольд Корзак!

— Я… это… это ведь отец… — наконец разлепив губы, прошептал Корзак-младший.

— Это поможет найти убийц твоего отца. Быть может, это последний шанс, другого не будет!

— Да… это ведь это его работа, — выдавил из себя парень.

— Держите это, — тем временем маг, как видно не сомневавшийся в результате переговоров, вложил в свободную руку капитана коробочку из какого-то иссиня-черного, толщиной не многим больше волоса, материала.

Еще пара минут, и квадратик кожи с черным клевером перекочевал в коробочку, позволив Мелу еще через пару минут вдохнуть чистый кладбищенский воздух.

«И все же, как бы там ни было, но если аль-сержант прав, то все не напрасно. Он был прав. Господин Хельм Корзак перед смертью и правда что-то нашел, но никому ничего не сказав, встретился с убийцей и был убит. Как-то иначе…

Ренс… нужно будет что-нибудь купить этой девчонке в благодарность, все же именно она в потоке беспечной болтовни навела на нужную мысль».

И тут капитан скис. Как-то нехорошо покупать человеку подарки на занятые у него же деньги.

1Война Шорхеца. — Война порванной оси 1153 года. Война между Лендальской и Привонскими Республиками. Хотя по тем временем правильнее говорить о диктатуре щаутсгалера Валморса Шохреца, по фамилии которого, собственно, эта война и осталась в истории. Окончилась победой Лендала и оккупацией Заланской области.

2Якос-песочные часы — одно из прозвищ бога времени.

3Аль-сержант — Алий. Слово происходит от имени богине Алхеры — покровительницы магии. Отсюда и сперва жаргонная, но теперь вполне официальная приставка для отделения армейских и милицейских магов (всегда офицеров, обретающихся на положении особом, особенно, в армии).

4Проксима — Яарарохон — кровавый всадник на Древнем. Второе из солнц Мира. Впрочем, в отличии от собственно солнца (т. е. Эриданны) звездочка маленькая, всего с перье на вытянутой руке, и все же заметная даже днем. Относиться к красным карликам, так что ее свет привносит в мир цвета крови, что и наделила сие небесное тело мрачным ареолом с самых древних времен. Имеет весьма замысловатую орбиту, что является причиной ее появления то днем, то ночью, а то она и вовсе не видна, скрытая за старшим собратом.

5Неотвратимый — т. е. Рокос — бог недоброй судьбы.