История лендалского убийцы или Тайна четырехлистного клевера

Глава восьмая: Розетт на гране смерти! Что две девы в темницы сырой?

Мел был порядком удивлен столь, прямо сказать, бесцеремонному поведению студентки. Настолько, что даже не успел ей хоть как-то воспрепятствовать. Но прежде, чем капитан успел подобрать сколько бы то ни было логичное объяснение поведению девушки, скажем, что она привыкла беспокоиться о младшей сестре и вид промокшего ребенка пробудил в ней материнские чувства, как из ванны раздался крик полный надрыва, едва ли не отчаянья. Распахнув незапертую дверь, даже и не думая о том, чтобы получить тазиком в лицо, милиционер обнаружил Кетрин на полу, девушка трясла Розетт за плечи и саму девочку без чувств. Ее глаза так и остались распахнутыми, но поблекли, словно их хозяйка покинула тело.

— Я-я… я не хотела… Я не понимаю, я даже не успела коснуться, — студентка подняла на капитана глаза, полные слез и раскаяния.

— Коснуться? — тупо повторил Мел.

— Я… что это? Кто… кто вообще эта девочка?! — только теперь капитан заметил знак черного клевера Розетт, каждый лепесток не меньше десятка сантиметров. Тем временем Кет, кажется, как будто пришедшая в себя, продолжала объяснять, — Все… все так и было. Еще на лестнице я почувствовала, что с ней что-то не так. Понимаешь, ее образ в астрале не как у живого человека… даже не как у призрака. И когда я начала ее раздевать, я лишь едва коснулась ее магией…

— Она гомункул, — глухо пробормотал капитан Меллерс, — искусственный человек. По крайней мере, так считают люди из центральной лаборатории.

— Но… это ведь преступление…

Прежде чем капитан успел ответить, квартиру сотрясли глухие удары в дверь и крики.

— Если вы не откроете, мы выбьем дверь! — донесся знакомый голос с другой стороны.

Что бы ни творилось вокруг, а сохранность двери была важна для капитана, так что у последнего не было иного выбора кроме как поспешить отпереть.

На пороге стояли трое — капрал Ладис Крас уже приготовившийся выбивать дверь, Пласински, да Еле, помахавший рукой капитану из-за спины капрала.

— А вы откуда?

— Так ведь приглядываем за вами. Квартира сверху как раз пуста, вот мы и присматриваем как у вас, капитан, — отчитался Ладис, — А как крик услышали, так и кинулись на подмогу.

— Все в порядке, капрал, не стоит беспокоиться.

— А вас точно то чудо не схрумкало? — заинтересованно осведомился капрал, уже было вознамерившись зайти внутрь.

— Как видишь, я стою перед тобой, — Мел упер руку в косяк, ясно давая понять, что пускать рядового не намерен.

— О-о, а это что за краля?

За спиной Мела и правда показалась Кетрин со все еще красным носом, но во взгляде не осталась и тени испуга. Да что там, этим взглядом в пору было сливки замораживать.

— Я не краля, городовой, — Кет шмыгнула под рукой капитана, благо рост позволял ей проделать подобный фокус, едва склонив голову, — Отвечай, у вас же тут дежурит милицейская карета?

— Да с чего вдруг я должен…

— Если не метнешься — превращу тебя в хорька.

Крас было подался вперед, но Кет, даже и не думая шелохнуться, лишь едва приподняла бровь. И пусть капрал был выше студентки едва ли не на две головы, Ладис на глазах сник, сглотнул и хмуро пробормотал.

— Во дворе стоит…

— Ты еще здесь?

— Лихо, — только и смог вымолвить капитан, выражая общее восхищение, стоило Красу умчаться вниз по лестнице.

— Ничего особенного. Он же деревенский. Деревенские ведьм бояться, — хмуро пояснила Кетрин и после короткой паузы совсем уж себе под нос пробормотала, — порой это даже удобно.

— Но зачем карета?

— Ты и правда такой дурак, капитан? Нужен знахарь, и чем скорее, тем лучше. Я в этом деле не помощник, у вас же в отделении должен быть?

— Госпожа Элли Вулзикс.

— Она ведь знахарь, маг, а не врач? — нетерпеливо перебила Кетрин.

— Пусть комиссар и не любит магов, но да…

— Если позволите, — подал голос до того стоявший в сторонке рядовой Пласински, — Я две декады назад порезался о бердишь, господин капитан, и ее не было. Выходной у нее.

— Значит, дежурит, должно быть, Маас или Хокус… — задумчиво протянул капитан.

— Не важно, тебе что, не дорога ее жизнь? — Кет бросила на Мела явно неодобрительный взгляд.

— Но… то есть… ты поняла, что с Розетт?!

— Я не уверена… — растеряв весь свой запал, отозвалась девушка, — мне кажется, что это что-то вроде переключателя… то есть я случайно выключила ее… но я не сильна в подобной магии… боюсь что-то сделать не так… ну, ты же сам должен знать, создание искусственных людей одно из тягчайших преступлений, и в этом никто, в сущности, не разбирается. Но лучше это сделает дипломированный знахарь, а не я. Я пойду, одену ее.

Не прошло и десяти минут, как, едва переводя дыхание, по лестнице вбежал Ладис, дабы сообщить, что карета доставлена. Отчитывался он при этом перед Кетрин, а не старшим офицером, к некоторому неудовольствию последнего. Как видно, начальственный гнев пугал его куда меньше, чем перспектива обратиться мелким пушным зверьком. Впрочем, Мела куда больше уважения со стороны младших чинов, беспокоила судьба девочки, заботливо завернутой в его же плащ на его руках.

Неважно кто она, кадавр, гомункул, искусственный человек, даже магический предмет, по закону не являющийся живым человеком. Розетт еще тогда, при первой встрече, попросила его о помощи, попросила искренне. Чутье подсказывало, что она не врет, а в подобных вещах капитан привык верить себе. В свое время его научили распознавать ложь, неважно, человек ли то или магическое существо. А если уж его попросили о помощи, попросили защиты, то какой же он офицер милиции, если не смог защитить ту, кого он держал на руках!

Старик на входе только и мог, что протереть глаза при виде столь чудной процессии.

Хоть дождь и прекратился, но ветер все одно похолодал, так что Кет искренне радовалась мрачному сумраку крытой милицейской кареты. Девушка и правда беспокоилась за жизнь Розетт.

Конечно, ее собственные догадки, знак на груди девочки, слова капитана — все говорило против Розетт, против того, что это существо, о жизни которого беспокоиться не имеет смысла попросту потому, что технически никакой жизни и нет. Ведь, если уж выводы экспертов справедливы, а кто она такая, чтобы сомневаться в подобном, Розетт никогда и не была «живой». Кукла. Говорить о ней как о человеке и относиться к ней как к человеку, даже если она выглядит и реагирует схожим образом, не стоит, ведь эта «девочка» волшебная вещь, не более того. Даже не животное — она никогда и не была живой. По крайней мере, так утверждал закон.

Вот только не так была воспитана Кетрин. Ее отец, профессор Белкрофт, посвятил свою жизнь изучению жизни за гранью. Тех, кто не живет в привычном понимании этого слова, не животных, даже не растений, а тех, у кого иной образ жизни. Тех, кем зачастую повелевают маги, создавая огонь, дождь и ветер, даже и не ведая толком, что взывают не к первоэлементам, а существам, наделенным волей и своей особенной не-жизнью. Мама её, Анналикса, на первый взгляд лишь веселая домохозяйка, но на деле выдающаяся волшебница. Да, она не была наделена талантами мужа, но Анна, как никто другой, чувствовала нити жизни, природу. Каждое зернышко в ее руках готово было прорасти, лишь бы исполнить волю этих теплых ладоней. Порой Кетрин казалось, что мама куда лучше видит и понимает, как течет река жизни, пусть и не могла нырнуть за изнанку мира. И порой даже злилась на отца, который подарил ей ее седую шевелюру да дар, что куда вернее именовать проклятием.

Как бы там ни было, и мама, и папа научили Кетрин видеть жизнь там, где на взгляд обывателя ее быть не может. Пониманию, что нет того, кто бы заслуживал уничтожения. Всегда есть исключения. Но эта девочка точно не одно из них.

«Да уж, Рин, думала это веселый детектив, а тут как всегда зловещие муши, да? Так, чего гляди, кончиться тем, что ты нос себе расквасишь…» — невесело усмехнулась Кетрин.

Едва заметно, но все же Розетт дышала, а сердце продолжало отбивать свой ритм. Он был далек от нормального, и все же она была «жива» настолько, насколько ее существование можно было назвать жизнью. Хотя специалистам еще следовало разобраться в том, в какой степени она походит на человека. Вот только Кет и думать не хотелось о том, что какой-то специалист примется разбираться в подобных вопросах ведь, когда речь идет о гомункуле, его и правда могут разобрать. Судя по лицу капитана, мыслил он примерно в том же направлении.

Тем временем карета уже свернула с набережной на Зафалкийский проспект. Конечно, тут подъем был несколько круче, чем по Дозорной, но зато и улица не столь загруженная, как вечно забитая транспортом да людьми Биринсельская. Еще пара кварталов, и карета наконец завернула в Управление, сразу же шмыгнув под арку на крытый каретный двор

— А мне можно тут быть? — несколько поздно забеспокоилась студентка.

— Помалкивай только. Пошли, — сухо отозвался капитан, смерив девушку недобрым взглядом.

Понять-то его можно, Кет и сама одарила бы себя сотней тяжелых взглядов, если бы это хоть как-то помогло, но все одно обидно. Не она же, в самом деле, нарисовала на груди этой девочки знак черного клевера.

Капитан с Розетт на руках, а вслед за ним и юная волшебница, поспешили по лестнице куда-то вглубь управления, куда гражданским, по-хорошему, доступ запрещен. Но шли они недолго, всего-то пара поворотов, и капитан с девочкой на руках ворвался в комнату, облицованную плиткой, заставив дежурного врача — лейтенанта Колли Мааса подавиться чаем.

— Знахаря, срочно!

— Я! — только смог воскликнуть последний.

Парень, едва ли старше самого Мела, не внушал особого доверия. Светло-русые волосы, честное, открытое лицо, руки, не знавшие тяжелой работы, должно быть, окончил знахарский факультет год, может, два назад.

— Вы должны вернуть ее к жизни, — безапелляционно заявил Мел.

— Да, … да, разумеется, — наконец-то взял деловой тон знахарь, — несите ее сюда. Что случилось, ранений я не вижу… колдовство, отравление?

— Ренс.

— Здесь, — по-военному отозвалась Кет.

— Она все лучше объяснит, — едва ли не втолкнул к операционному столу девушку капитан.

— У нее на груди, — подавленная всем этим внезапным вниманием, отозвалась Кет, — эта девочка не человек… вероятно, кадавр, искусственный человек.

Лейтенант Маас послушно стянул всю ту одежду, в которую была упакована девочка.

— Но это же…

— Клевер, — подтвердила Кетрин, — Я лишь слегка коснулась ее, поколебав поле, должно быть, непреднамеренно. Никаких заклинаний… Полагаю, это что-то вроде защиты…

— Она в летаргическом сне. Создание гомункула дело долгое и сложное. Вероятно, ее создатель погружал ее в глубокий сон, когда что-то менял, — пояснил доктор, после того счел за благо добавить. — Нас вводят в курс дела, разумеется, не учат создавать их.

— Но вы ведь можете что-то сделать? — нетерпеливо осведомился Мел, отступив на пару шагов от магов.

— Вы ведь сами знаете, что… — начал было лейтенант, но тут же сник под взглядом капитана, — думаю смогу… если она в достаточной степени сделана как человек.

Знахарь прикрыл глаза, вознеся ладонь над грудиной Розетт. Меж пальцев разгорелось едва заметное в лучах дня золотистое свечение.

— Руку, — потребовал знахарь, — вашу руку, госпожа.

Кет, осознав, что речь идет о ней, протянула ладошку лейтенанту. Тот, сжав последнюю меж своих горячих от заклинания пальцев, поднес к груди девочки.

— А теперь расслабьтесь и вспомните.

Вот только Кетрин не понимала, что должна вспомнить. Конечно, она понимала, что пытается сделать коллега-маг, вот только все произошло слишком уж быстро и внезапно, чтобы осознать, что же именно она сделала. Знак… черный клевер на груди… клевер над Лендалом… Что-то холодное коснулось ее ладони.

— Розетт! — издал радостный крик капитан сзади.

Кет открыла глаза. Девочка, чуть приподнявшись на локтях, смотрела на нее.

— Прости, я правда не хотела! — прежде чем хоть кто-то успел ее остановить, Кетрин Ренс прижала Розетт к груди, так что можно было подумать, что она решила раздавить спасенную в собственных объятиях. По щекам девушки текли слезы облегчения.

Спустя десяток минут все четверо сидели в передней кабинета знахаря с чаем. Правда, самому хозяину кабинета, пожертвовавшего собственной кружкой в пользу девочки, пришлось пить из мензурки.

Эта комнатка от операционной отделялась лишь перегородкой, не достававшей до потолка и, как видно, устроенной много позже. Возможно, в те суровые времена, когда строили здание Управления, не заботились о такой мелочи, как отдельный кабинет для приемов посетителей доктора. На полу и стенах до высоты человеческого роста плитка с по большей частью истершимся за давностью лет голубеньким цветочным узором, вдоль стен шкафы с тяжелыми книгами да разнообразными приспособлениями, при виде которых даже у здорового человека начинает ныть под ложечкой.

В то время, как трое взрослых сидели у стола лейтенанта, Розетт усадили, все так же закутав в плащ Мела, на старом диванчике для посетителей у дальней стенки.

— Вы точно не помните, что именно сделали, госпожа? — обратился к Кет лейтенант Маас, как видно сочтя, что Кет уже в достаточной степени успокоилась.

— Нет. Я была слишком удивлена тем, что увидела, и честно с трудом припоминаю, что делала… кажется, просто протянула ладонь… это был случайный всплеск. Человек бы подобного и не заметил.

— Я тоже не смогу почувствовать вашего заклинания… Но, господин капитан, это ведь та самая девочка, о которой говорят?

— Уже говорят? — все так же хмуро переспросил Мел, — да… она. Розетт Мерс.

— И вы, интерес лишь профессиональный, ничего не замечали все эти дни?

— Ведет она себя как человек, ест, спит, — после некоторой паузы, сухо ответствовал Мел, — Любит сладкое и хорошо готовит. Раздевать же я ее не раздевал.

— Вот как… — неопределенно пробормотал знахарь, отпивая из мензурки, — кто бы мог подумать, что в наши дни есть такие умельцы. В прошлую эпоху эльфы много экспериментировали, в том числе, и с гомункулами. Ведь есть много того, что Древнему делать не пристало, а люди слишком упрямы по их мнению…

— И что теперь с ней будет? — совсем тихо, чтобы не услышала сама Розетт, вернула разговор к более практичным вопросам Кет, — Ведь… ее существование незаконно. То есть она ведь… По закону она не считается человеком. И… Но она мне не показалась плохой или опасной.

— По закону она опасный волшебный артефакт, — с явной горечью в голосе отозвался капитан, — УК, статья 52: создание и применение искусственных людей и подобных им существ. Пункт 2. Применение Кадавров. Иными словами, сам факт ее существование — уголовное преступление.

— Но… ведь она не вещь! — возмутилась Кетрин, перевела взгляд с Мела на доктора. — То есть… если это возможно, мой дом… папа и мама…

— Кхм, что это за заговорщики у меня в управлении? — громко прокашлялся кто-то от двери.

Кет обернулась последней. В дверном проеме обнаружился старик с грозным взглядом глубоко посаженных глаз и лысиной, что посверкивала даже из-под приподнятой шляпы. Девушка перевела взгляд с одного невольного заговорщика на другого, на их помертвевшие лица, кажется, доктор опять подавился чаем. И вновь взгляд Кет вернулся к старику, который, сколько могла судить Ренс-младшая, производил впечатление пусть и грозное, но не столь всесокрушающее, как выходило по лицам господ милицейских.

— А вы, собственно, кто? — чуть наклонив голову осведомилась Кет.

— Тот же вопрос хотел задать вам, юная госпожа, — только что не проскрежетал старик.

— Г-господин комиссар, — наконец вскочил, отдавая честь, капитан Меллерс.

Лейтенант Маас поспешил последовать примеру старшего коллеги.

— К пустой голове руку не прикладывают, — хмуро напомнил Корсен.

— Прошу простить, господин комиссар.

— Тебе б, Мелир, стоил молить о прощении не за подобные мелочи, а за то, что о столь важных вещах как гомункул в деле, которое ты ведешь, я узнаю от рядовых, а не тебя.

— Н-но у вас ведь выходной… — пробормотал Мел, — то есть я и подумать не мог, чтобы хоть что-то скрывать, но откуда вы узнали?

— Эти шары все ж на редкость дельная вещица. Приставучая до ужаса, но дельная, — отозвался комиссар, — так что ж жду объяснений, капитан Меллерс.

Мел беспомощно перевел взгляд с Розетт на знахаря, скользнув взглядом по Кет, и так не найдя ни в ком поддержки, вновь перевел взгляд на правое плечо комиссара.

— Так точно, господин комиссар. Розетт Мерс, внучка Релинлира Мерса является… не является человеком. У нее на груди знак четырехлистного клевера. Когда эта девушка невольно коснулась ее магией, Розетт впала в летаргический сон, по причине чего я и привез ее в отделение. Сейчас, как видите, с ней все в порядке.

— К слову, об «этой девушке», кто ты, милочка?

— Кетрин Ренс, студентка второй ступени, группа Нелдеа, кафедра практического использования магии, господин комиссар, — с легкой улыбкой ответила Кет, чуть выждав, так чтобы Мел успел испугаться, что она выдаст его начальнику что-то вроде того, что сказала тому рядовому.

— Любовница твоя, что ль, Мелир?

— Боюсь, что нет, — опередила капитана с ответом Кет, — господин директор Сэйленар лишь попросил меня помочь господину капитану с расследованием на территории университета, а так же попросил взглянуть на записи господина капитана Хельма, касающиеся грамарий.

— Вот как, — комиссар неодобрительно посопел, обводя взглядом все местное сборище, похоже что-то для себя решая, — не лучшее здесь место для подобных разговоров. Лейтенант, приглядите за этой… за девочкой. Мелир, и, как тебя там, в мой кабинет.

По всему выходило, что «Как тебя там» это она, так что Кет поспешила за комиссаром даже вперед Мела. Вся эта ситуация скорее веселила Кетрин. В конце концов, ругаться с чиновниками ей не впервой и уж куда лучше ругаться с чиновниками, чем беспокоиться за жизнь маленькой девочки, а как бы там ни было, этот господин Корсен не походил на того, кто способен хладнокровно сдать на запчасти кого-то вроде Розетт.

В отличие от его несостоявшийся подельницы, чья серебряная коса с черным бантом в основании задорно покачивалась впереди по коридору, сложившееся положение вещей даже и не думало радовать капитана Мелирленса Меллерса. Более того, оно казалось отвратительным, хуже не придумаешь. И дело, конечно, не в том, что он и вправду собирался скрывать какие-либо факты от начальства, но сейчас факты представали в свете наихудшем, какой только можно было представить. Мел не хотел верить в то, что Розетт та, кем она кажется при поверхностном взгляде, но не мог не признать, что едва ли не все говорит против нее.

— Так что ты там накопала в записях старика Хельма? — даже и не подумав о том, чтобы предложить гостье сесть, сразу перешел к делу комиссар.

— Одну минуту… — Кет полезла в свой потертый кожаный портфель, который не забыла, несмотря на всю суету прошедшего часа, — прошу.

С этими словами девушка положила на стол перед комиссаром карту с отмеченными жирными точками адресами убийств, соединенные линиями, складывающимися в некий узор, отдаленно напоминающий четыре лепестка клевера, если их представить в виде набора треугольников. В месте же схода лепестков была обведена область метров пятьсот в диаметре от западных врат Университета до улицы сотни двойных больших лендальских крон1и от Златой набережной до Гномьей улицы.

— А где Хельм? — тут же обратил внимание на отсутствие одиннадцатого по счету тела комиссар.

— Прошу простить меня, господин Корсен, — вступил Мел, — думал сообщить вам по итогу всего дела. По предварительным результатам вскрытия знак на шее капитана Корзака — поддельная татуировка.

— А этот круг? — ткнул в центр карты комиссар.

— Место, где, по моим расчетам, должен находиться заклинатель, если я правильно установила знак, — покорно ответила Ренс-младшая.

— Проясни- ка еще один момент, милочка. Хельм тоже последнюю декаду все носился с этими пентаграммами… — недовольно протянул Корсен, — сколько он говорил — убитые привязывают силовые потоки к месту, как свечки, собирают манноды и в определенный момент должны сработать как проводники, вот только каждая свечка сгорает. Как долго она может гореть?

— По-разному… все не так просто. Скорее, это маяки, которые теплятся до поры до времени, так что их другой маг едва ли сможет ощутить. Но он собрал ведь уже минимум тринадцать, если вы всех смогли обнаружить… по моим расчетам, всего их должно быть двадцать.

— Уже не соберет, — вздохнул комиссар, — Мелир, не покажешь на этой карте, где находиться дом господина Мерса?

— Дубовая улица, дом № 16, корпус 3, строение 1, - деревянным, похлеще паркета, на котором стояли его сапоги, голосом, ответствовал Мел, уже и так понявший, к чему ведет комиссар.

— Совсем рядом с домом, как же я супруге-то в глаза смотреть буду, — комиссар полез в ящик стола за трубкой, — Ты ведь последний адрес не давал этой магичке?

— Нет… но, — не зная как продолжить, пробормотал капитан.

— Вот за что я магов не люблю, так это за такие пакости, — неторопливо набивая трубку, комиссар откинулся в свое кресло, — Вроде как приличный человек, отвернешься на пару лет, а вот он уже убийца, потерявший всякие берега… У людей попроще и дела попроще, денег там надо или жена в самых печенках сидит. А тут… что в твоем Егандале.

— Что с Розетт? — глухо осведомился капитан.

— Что, что… пока пусть в камере посидит, чай, не помрет, а там поглядим, — все в той же манере отозвался Корсен, принявшись раскуривать.

— А потом к пятым? — совсем глухо осведомился Мел.

— В центральное, а там уж пусть сами решают, что с такой диковиной делать.

— Если так, то посадите и меня! — звонкий голосок сотряс степенное спокойствие этого кабинета, где ничто не менялось вот уже как четверть века.

— Тебя? — на юную волшебницу воззрились оба защитника закона, — тебя-то за что?

— Потому что это не Розетт, — безапелляционно заявила Кет, — даже если она и искусственный человек, даже если у нее на груди этот проклятый клевер, но Розетт не могла убить всех этих людей.

— Знаешь, магичка, — по такому случаю Корсен даже вытащил трубку, — мне тоже не особо приятно сажать в клетку кого-то, так похожего на ребенка, но сколько понимаю, это не вопрос ее желания или не желания, а вопрос того, что велел ей хозяин. Ты же сама только что показала, что именно дом ее создателя центр заклинания.

— Я знаю, но… — Кет замолчала, будто не зная, как точнее выразиться, — я видела ее душу, и она не могла, так что вам придется посадить меня вместе с ней.

В глазах девушки читалась решимость не отступаться от своих слов, чего бы ей это не стоило. Корсен проворчал что-то недовольное на тему магов, нравов и молодежи, после чего заключил.

— Что ж, ладно, вижу тебе и вправду стоит остудиться. Мелир, отведи эту смутьянку в камеру.

— Что? По какому праву? — только и смогла выдать девушка, никак не ожидавшая подобного исхода своих пламенных речей.

— Препятствие органам правопорядка в исполнении их служебных обязанностей и проникновение на особо охраняемый объект. Сопротивление при аресте ты ведь не собираешься прибавить к своим преступлениям?

— Нет, — Ренс-младшая гордо выпрямилась во весь свой невеликий рост, после чего обернулась к ошарашенному всем произошедшим капитану, — ведите меня, капитан.

— В камеру, господин комиссар? — переспросил Мел.

— Не позорь звания офицера, Мелир. Не пристало капитану Керлендерского управления заставлять девушку просить дважды, — ответил Корсен.

— Как прикажете, господин комиссар.

— И все же этой девчонке в пору в куклы играть, — вновь откинувшись в кресло, как будто бы обращаясь к себе, пробормотал Корсен, — так что можешь одолжить ей свою. Свободен.

— Во имя всех темных, что на тебя нашло?! — хоть и вполголоса, но предавая каждому слову восклицательные нотки, вопросил Мел, стоило им покинуть кабинет комиссара.

— Не понимаю о чем вы, господин капитан, — все так же высоко задрав носик, отозвалась девушка.

— Ради чего ты полезла в берлогу посреди зимы?

— А ты вот так готов отдать ту, кому купил мороженое на четыре кроны?

— Нет, но… — не зная, что толком ответить, Мел лишь опустил нос.

— Темные боги, ты ведь капитан, а не дите, — недовольно пожурила капитана студентка, — пусть я и молода, и вижу твоего комиссара в первый раз, но даже мне очевидно, что ему и самому все это не нравится. Разве тебе не будет спокойнее, если Розетт не будет сидеть в одиночестве? Кроме того, я уверена, что Розетт никого не убивала. Уверена и в том, что она не просто кукла, так что все, что вам остается, уважаемый господин капитан, так это спасти пару дев из темницы сырой. И вам стоит поторопиться, ведь со следующей декады у меня начинаются осенние срезовые.

Несмотря на недовольный вид в начале монолога к концу по лицу девушки расплылась заговорщицкая улыбка. Оставалось только удивляться, как она умудряется вмещаться в это милое личико.

— Но, как и говорил комиссар, ты ведь сама показала, что все сходится на доме Мерсов. Это единственное убийство в центре города.

— Да, это так. Но дело не в Розетт, а в ком-то еще. Могу сказать лишь одно — тот, кто затеял это преступление, и вправду мудрый маг. Для грамарий требуется не столько могущество, сколько точность, и чем больше размеры, тем сложнее расчеты и сильнее магия. И проверь, не завалялось ли пара тел по точкам, что я обвела, но не закрасила. По моим расчетам, вы не нашли четыре тела, если не больше. Один из первых на Дроздовом острове или в реке. И двое до господина Корзака в Лисьем конце. Словом, у меня в записях все есть.

Так за разговором они незаметно добрались до подвала правого крыла управления, где, собственно, и располагались «сырые темницы». Сырыми они, конечно, давно уже не были, зима в Лендале слишком уж сурова, а ветра с моря слишком промозглые, чтобы преступников содержать в не застекленных неотапливаемых помещениях. В конечном итоге, большей части из них ведь не смертный приговор грозит, а исправительные работы за всякое хулиганство да непотребства. Дежурные тюремщики с нескрываемым сочувствием взглянули на эту девушку, покорно принявшую свою судьбу с высоко поднятой головой, благо невысокий рост позволил ей не склонять свою пепельную головку даже на входе в камеру. Спустя несколько минут к ней присоединилась и Розетт. Тут уж взгляды рядовых кололи капитана хуже пик, ладно всяких подозрительных пепельновласых ведьмочек в тюрьму тащить, но заставлять их охранять маленьких девочек — воистину бесчеловечно. Вот именно из-за подобного их в народе и кличут ментами2, но что тут мог поделать Мелирленс? Лишь сообщить Кет, что той ни в коем случае не стоит колдовать в тюрьме, будет только хуже, да попросить кормить пленниц получше, да одолжить чистую подушку и одеяло.

1Двойная большая Лендальская Крона — монет, а которой едва ли кто будет платить за обед, ведь только одна равна пятидесяти перье. 625 леденцовых драконов на палочке. Иными словами, улица самых богатых богачей.

2Мент — крайне оскорбительная кличка для служителей закона. Пошла от имени одного из демонов Ульхаила- повелителя преисподней — Метоса, тюремщика Хайлодола.