Но и в этом случае я воздержался бы от порицания. Возвращение диссидентов или их произведений в общественную и культурную жизнь страны было, несомненно, важным, но все же не определяющим фактором ни в годы перестройки, ни в идейной или идеологической атмосфере девяностых годов. Нельзя не отметить, что диссидентская культура была не единственным «инородным» для прежней советской культуры телом, которое вошло в нашу действительность с конца восьмидесятых годов. Не буду говорить здесь о ценностях мировой культуры, о которых все мы имели часто самое приблизительное представление. Не стану затрагивать и тему сомнительных достижений западной массовой культуры, которая также оказала немалое влияние на российскую действительность 90-х годов. Нельзя не отметить и возвращение в Россию реальных ценностей, созданных всей послереволюционной эмиграцией.
Известно, что массовая эмиграция русских, украинцев и евреев из России началось еще в конце XIX века и продолжалась волнами в 1900–1914 годах. Эта эмиграция шла за счет беднейших слоев населения. Целыми семьями люди уезжали в США и Канаду в поисках лучшей доли. Уезжали насовсем, не думая возвращаться. Еврейские семьи уезжали от начавшихся в России погромов и проводившейся в стране дискриминации («черта оседлости» для иудеев). Уезжали также литовцы, латыши и эстонцы. В Северной Америке эти национальные потоки не сливались в единую «российскую» эмиграцию.
Но эта дореволюционная эмиграция не создала своей культуры. Русские и украинские семьи достаточно быстро ассимилировались в американском обществе. В Америке и сейчас есть несколько городов с русскими названиями – Москва, Санкт-Петербург, несколько русских деревень с православной церковью и русским языком начала века. Но русские общины в США и Канаде менее заметны и влиятельны, чем еврейские, итальянские, немецкие, не говоря уже об ирландских и английских, французских и шотландских. В эти годы в США начали издаваться несколько русских газет, из которых дошла до наших дней, пожалуй, одна сравнительно большая газета «Новое русское слово», появившаяся в 1911 году.
Эмиграция, возникшая после Октябрьской революции и гражданской войны, составляла более двух миллионов человек и состояла в основном из образованного населения. Это были дворяне, вплоть до членов царской семьи, духовенство, купцы и буржуа. Эмигрировало немало казачьих семей и, конечно, офицеров. Почти все оставшиеся в живых генералы российской армии оказались в эмиграции. Уехало и очень много деятелей русской культуры, интеллигенции. Это и была «первая» эмиграция. Значительная часть этой вынужденной эмиграции надеялась или готовилась вернуться в Россию. Они сохранили и продолжали по возможности развивать привычную им культуру, поддерживали друг с другом связи, конфликтовали в соответствии со своей партийной принадлежностью.
«Первая» эмиграция осела вначале в Европе. Крупные эмигрантские центры образовались в Германии (главным образом в Берлине), Югославии, Чехии, Италии и Англии. Но большая часть эмигрантов из России поселилась во Франции. В США уехало сначала не очень много людей. Но после победы фашизма в Германии российские эмигранты стали уезжать из Германии. Затем они стали покидать Чехию и Польшу. Угроза оккупации Прибалтики привела к бегству российских эмигрантов из Эстонии, Латвии и Литвы.
Перед Второй мировой войной и во время войны многие оставшиеся в живых эмигранты стали переезжать в США и Канаду даже в Латинскую Америку и Южную Африку. Не излагая здесь сложную историю «первой» эмиграции, я хотел бы только сказать, что она стала хранительницей многих культурных традиций России, от которых отказались и которые даже преследовали большевики. В первой эмиграции было много крупных писателей, художников, музыкантов, ученых. Издавалось много газет и журналов. Шаляпин и Бунин, Рахманинов и Стравинский, Марина Цветаева и Бальмонт, Северянин и Шагал – этот перечень имен можно продолжить. За границей оказались и такие политики, как П. Милюков и А. Керенский, Ю. Мартов и Ф. Дан, генералы Деникин, Врангель, Краснов – десятки известных имен.
«Вторая» эмиграция образовалась после Второй мировой войны. В основном это были опять-таки русские и украинцы. Однако представителей интеллигенции и деятелей культуры здесь было мало. Основная часть из примерно двух миллионов бывших граждан СССР приходилась на молодых рабочих, которых немцы вербовали или увозили насильно из оккупированных территорий. Они боялись возвращаться в Союз, опасаясь репрессий (и, как оказалось, не напрасно). Здесь было немало бывших российских военнопленных, оставшихся на Западе по той же причине. Но здесь были и сотни тысяч бывших солдат и офицеров созданных немцами российских и украинских военных формирований – казаков или власовцев. Немало было служивших немцам полицаев, старост, вообще людей, которые сотрудничали с оккупантами. Среди украинцев были бендеровцы и мельниковцы. «Вторая» эмиграция создала несколько антисоветских организаций, но ее вклад в русскую культуру за рубежом был невелик.
Так или иначе, но падение коммунистического режима в СССР и в России открыло для всех «волн» российской эмиграции дорогу домой. Конечно, в 90-е годы от первой эмиграции в живых осталось лишь очень немного совсем старых людей. Но было немало детей и внуков, сохранивших привязанность к русской культуре. В России стали издаваться книги деятелей первой эмиграции. В Москву перебрались даже редакции некоторых журналов – «Вестника РХД», «Посева» и «Граней». В Москве образовалась филиалы радиостанции «Свобода», редакций «Русской мысли» и «Нового русского слова». Многие из журналов «третьей» эмиграции также перебрались в Москву. Но в общем потоке эмигрантской культуры всех поколений не всегда заметен голос диссидентов 60-х годов.
Возможно ли появление сегодня нового диссидентства? He только возможно, но и неизбежно. Однако новые диссидентские и правозащитные организации, которые уже возникли в России, не будут иметь прежнего характера. В демократических государствах существует оппозиция всех направлений, и она открыто участвует в общественной, политической, культурной и религиозной жизни своих стран, претендуя на влияние или даже на власть. Такая оппозиция возникает и в России.
Демократическое общество – это не идеальная общественная система, и здесь также неизбежно возникновение различного рода правозащитных организаций. Они уже возникли и в России, где с защитой прав человека и с выполнением норм Конституции дела обстоят далеко не лучшим образом. В России вот уже три года издается журнал «Правозащитник», восстановлено Хельсинкское движение, издаются газеты, книги и журналы, связанные с правозащитной деятельностью. Это нормальная деятельность, которая не подвергается давлению властей. Но и нельзя сказать о каком-то особом внимании к этой деятельности со стороны государства, называющего себя демократическим.
Правозащитная деятельность и инакомыслие в современной России сопряжены с многими трудностями, но не с опасностью государственных репрессий. Правозащитникам и диссидентам не грозят тюрьма или психиатрическая больница, исправительный лагерь или высылка за границу. Новые независимые гражданские инициативы диссидентов не замечают ни власти, ни оппозиционные политические партии. Так, например, группа диссидентов 60-х годов, возглавляемая Людмилой Алексеевой и Львом Пономаревым при участии Комитета солдатских матерей России (Мария Кирбасова), Конфедерации труда России (Виктор Некрасов) и Движения против насилия (Сергей Сорокин), решила недавно положить начало новому гражданскому движению. «Все мы видим, – говорится в Заявлении оргкомитета нового движения, – что в стране закрепляется полицейско-олигархический режим. Не только общественное богатство распределено самым несправедливым образом, но права человека, политические свободы постоянно ущемляются. Свобода слова сегодня гораздо более ограничена, чем в 1990–1992 годах». «Мы не партия и не поддерживаем специально ни одну из партий. Мы не ставим перед собой никаких политических целей. Наше движение будет отстаивать ценности, необходимые любому человеку: защиту от произвола, свободу слова, соблюдение человеческого достоинства». [84]
Несомненно, эта инициатива заслуживает внимания и поддержки. Но ни одна из крупных газет не опубликовала материалов нового движения. Не обратили на него внимания и западные средства массовой информации. Во всяком случае, не больше внимания, чем на создание движения в защиту СССР или общества защиты Мавзолея Ленина. Государство сегодня не преследует граждан за их политические убеждения или эстетические пристрастия. Но оно и не защищает граждан ни от посягательств чиновников, ни от посягательств преступного мира. Оно не заботится ни о бедных, ни о беженцах, оно мало думает о голодных и раздетых, о безработных и о работающих, но не получающих заработную плату. Даже предприниматели и банкиры создают сегодня структуры, которые должны обеспечить их личную и общую безопасность. Необходимо и сегодня бороться за создание подлинно демократического общества в нашей стране. Опыт движения диссидентов 60-х годов может в этом помочь, но он, конечно, недостаточен. Здесь нужны новые формы, новые решения и новые программы, а также сочетание политической и внеполитической деятельности.