Изгои Вечного города. Первые христиане в Древнем Риме

Глава 4 ВОЗНИКНОВЕНИЕ ХРИСТИАНСТВА: ИИСУС И ЕГО УЧЕНИКИ

Изучение кумранских рукописей, как и свидетельства историков о религиозно-общественных группировках в Палестине, мессианских и эсхатологических чаяниях, позволяет представить себе социально-политическую и духовную ситуацию в Палестине, где зарождалось новое учение, пока еще в рамках иудаизма, но которому суждено было стать мировой религией. Однако дать детальное описание деятельности основателя этого учения и его первых последователей достаточно трудно, прежде всего из-за характера, хронологии и целей источников. Сведения о первых шагах христианства содержатся в разного рода сочинениях — Евангелиях (притом не только новозаветных), Посланиях, написанных либо апостолами, либо от их имени, Деяниях апостолов (как общих, включенных в Новый Завет, так и в не признанных Церковью деяниях отдельных апостолов), Апокалипсисах (откровениях). Часть из этих писаний группами верующих во II в. была собрана в Новый Завет, состав которого был утвержден как Священное Писание значительно позже, остальные Церковью были отвергнуты. Но все эти произведения были созданы в разных христианских общинах по крайней мере несколько десятилетий спустя после распятия Иисуса: примерно около полувека христианство распространялось благодаря устным проповедям и рассказам об Иисусе. Сам Иисус не только ничего не писал, но и не говорил о необходимости писаний. Для Него и его первых последователей священными были книги Библии — Закон и Пророки. Кроме того, первое поколение христиан верило, что конец света близок и что по существу писать не для кого. Слово «евангелие» — благая весть, не имело первоначально значения писаного произведения (см., например, у апостола Павла в Послании к галатам: «Евангелие, которое я благовествовал…»). Кроме того, нужно иметь в виду, что христианские писания преследовали не воссоздание биографии Иисуса, а вероучительные цели (о возникновении этих писаний см. ниже в специальной главе). Сложность анализа такого рода источников заключается в том, что расхождения между ними или умолчания о тех или иных фактах не означают, что создатель Писания о них не знал, но выбирал то, что ему казалось наиболее значимым и что хотели узнать читатели или слушатели (вероятно, Евангелия читались на собраниях вслух). При этом намерения автора не всегда могли быть выражены адекватно; это зависело от его литературных способностей, знания обстановки, которую он описывал, от особенностей авторского изложения, порой содержавшего противоречия не столько от незнания, сколько от неточности выражений. Помимо сознательного отбора и интерпретации каждым автором тех или иных событий, существуют психологические особенности памяти, а также перехода устной традиции в письменную. Память человека не просто воспроизводит события, но творчески воссоздает их. При длительной передаче факт может перестать быть фактом, а фикция, напротив, восприниматься как факт. Устная традиция не неизменна, при передаче ее на письме может измениться последовательность изложения, тем более когда речь идет не об исторических, а о религиозных сочинениях. Разумеется, религиозная традиция (а такая традиция наиболее консервативна) сохранила нам наиболее важные события и поучения основателя христианства, но прежде чем стать почитаемой традицией в собственном смысле слова, прошло достаточное время, в течение которого шли споры между разными группами христиан и отдельными проповедниками.

Тем не менее мы, сочетая анализ как новозаветных Евангелий, так и евангелий, не признанных Церковью, постараемся извлечь данные о начальном становлении христианства, о людях, стоявших у его истоков. В частности, безусловно можно говорить о достоверности таких сообщений, которые восходят к наиболее древней традиции и повторяются всем кругом источников (как, например, связь Иисуса с Галилеей и Назаретом), соответствуют общей исторической обстановке и не несут специального назидательного или теологического смысла.

Что касается нехристианских источников, то наибольший интерес представляет проблема свидетельства о Христе Иосифа Флавия, который ближе всех находился ко времени выступления Иисуса. В дошедшей до нас греческой рукописи «Иудейских древностей» (Флавий писал при римском дворе по-гречески, поскольку он лучше знал этот язык, чем латинский, а образованные римляне говорили по-гречески), в XVIII книге, есть пассаж, посвященный Иисусу. Однако большинство ученых считали слова Иосифа Флавия поздней вставкой христианского переписчика, поскольку историк называет Иисуса Христом и говорит о его воскресении уже как о факте, что кажется невероятным, поскольку автор был верующим иудаистом, близким к фарисеям, не говоря уже о том, что пленный еврей при дворе римского императора, разгромившего восстание в Иудее, не мог открыто признать кого бы то ни было мессией — помазанником Божиим. В другом месте Флавий мельком говорит о казни Иакова, брата Иисуса, называемого Христом (буквально: «о котором говорят, что он Христос»).

Вставка могла быть сделана в конце III — начале IV веков. Так, христианский писатель Ориген (род. в 185 г.) упрекал Иосифа Флавия в том, что тот не признавал Иисуса Христом[30], и церковный историк Евсевий, писавший в IV в., цитирует эту вставку из Флавия. Поэтому с начала XX в. в науке существовала теория, согласно которой переписчик сделал вставки не на пустом месте, а лишь исправил первоначальный текст Флавия, включив в него благочестивые фразы. Однако восстановить этот текст долго не удавалось.

В 1971 г. израильский ученый Ш. Пинес опубликовал и исследовал средневековую рукопись на арабском языке, написанную христианским епископом Агапием[31]. В его сочинение (оно называлось «Всемирная хроника», но касалось главным образом истории христианства) было включено много цитат разных авторов об Иисусе, в том числе место из Иосифа Флавия с прямым указанием на авторство последнего («Равным образом об этом повествует Иосиф иудей»). Сравнение греческого и арабского текста свидетельствует, что Агапий пользовался какой-то другой, не дошедшей до нас рукописью, вероятно, передававшей смысл подлинных слов Иосифа Флавия. Попробуем сопоставить оба текста:

В то время жил Иисус, мудрый человек, если вообще Его можно назвать человеком. Он совершал вещи необыкновенные и был учителем людей, которые с радостью воспринимали истину. Он привлек к себе многих иудеев и эллинов (в значении язычников). Он и был Христом. И когда Пилат приговорил Его по обвинению наших старейшин к распятию, те, кто с самого начала возлюбили Его, остались Ему верны. На третий день Он явился им снова живой, ибо пророки Божьи предсказывали это и многие другие чудеса о нем…

В это время жил мудрый человек, которого звали Иисусом. Образ жизни Его был достойным, и Он славился своей добродетелью. И из иудеев многие стали Его учениками. Пилат приговорил Его к распятию и смерти. Но те, кто стали Его учениками, не отреклись от Него. Они сообщили, что на третий день после распятия Он явился им и Он был живым. Полагают (или — возможно), что Он был Мессией, о котором пророки предсказывали чудеса.

(Перевод И. Д. Амусина)

Цитаты, приведенной Агапием, явно не коснулась рука переписчика; сравнение отрывков показывает, что действительно благочестивый христианин в греческом тексте только «подправил», а не выдумал слова историка, стремившегося быть объективным. Для него Иисус — добродетельный человек, в которого последователи поверили как в Мессию; нет слов и о том, что Иисус проповедовал истину. Для христианина же начала IV в. Иисус был Сыном Божиим, воплощенным Слоном Божиим (может быть, этот переписчик вообще не признавал человеческой природы Христа). Вставлены слова и о роли иудейских старейшин (в соответствии с евангельскими рассказами). Можно полагать, что Агапий близко к тексту перевел на арабский язык отрывок из «Иудейских древностей», не делая никаких вставок.

В «Анналах» Тацита упоминаются христиане, существовавшие в Риме при Нероне. Тацит отзывается о них резко отрицательно: «…кто своими мерзостями навлек на себя всеобщую ненависть и кого толпа называла христианами. Христа, от имени которого происходит это название, казнил при Тиберии прокуратор Понтий Пилат» (XV, 44). Римский историк Светоний в биографии императора Клавдия пишет, что тот изгнал из Рима иудеев, волнуемых Хрестом (возможно, Хрест — латинская передача греческого Христос). Эти сведения, как и сообщения других римских авторов II в., важны для изучения распространения христианства в империи, но они мало говорят о начальном периоде нового учения, поэтому мы остановимся на них в рассказе о жизни христиан уже после распятия Иисуса.

Существует и иудейская версия возникновения христианства — она изложена в сочинении противника христиан писателя II в. Цельса «Правдивое слово». Целиком это сочинение до нас не дошло, но подробное изложение его с цитатами дает Ориген, написавший специальное произведение «Против Цельса»[32]. Согласно рассказу Цельса, ссылавшегося на иудеев, Иисус был сыном бедной пряхи Марии. Ее мужем был плотник, но родила она Иисуса не от него, а от беглого римского солдата по имени Пантера. Иисус был поденщиком в Египте, научился там колдовству и, вернувшись, объявил себя богом. Раздобыв себе «самых отпетых» людей, он бродил по Палестине. Когда иудеи его обличили и приговорили к казни, он скрывался в бегах и был захвачен, преданный своими учениками. После казни ученики украли его тело. Об Иисусе содержатся сведения и в Талмуде, в основном соответствующие тому, что написано у Цельса: Иисус бен-Пандира (сын Пандиры) был сыном чесальщицы Марии и Пандиры — ее любовника. Этот Иисус (предполагают, что он назван там еще Бен-Стада: хотя, возможно, это не одно и то же лицо) научился в Египте магии. Его побили камнями и повесили накануне пасхи. Пользоваться этими сведениями нужно с большой осторожностью, поскольку в значительной части они представляют собой лишь перевернутую христианскую традицию с добавлением тенденциозных деталей (как, например, то, что Иисуса по решению иудеев побили камнями). Версия, выдвинутая Цельсом, в данном случае преследует цель показать, что против Иисуса выступили верующие иудеи (побивать камнями должно было множество людей), что эта казнь была чисто иудейской и был он не распят по римскому обычаю живым, а повешен на древе (кресте) уже после смерти, как было принято у иудеев, тем самым Понтий Пилат вообще не причастен к смерти Иисуса. Также евангельский рассказ о предательстве одного ученика — Иуды заменен предательством учеников (всех или многих?). Другими словами, движение, связанное с именем Иисуса, Цельс или его информаторы-иудеи стремились представить действием маленькой группы людей, не имевших большого числа сторонников, да к тому же еще скрывавшихся от правосудия. Возможно, такая же уничижительная деталь — профессия матери Иисуса. Женщины, зарабатывавшие на жизнь своим трудом, не пользовались уважением в Древнем мире, а пряхи и чесальщицы шерсти не уважались вовсе. Однако нельзя исключить, что упоминание этих профессий Марии отражает реальное положение вещей: в небольшом городке Назарете должно было существовать мелкое производство, как полагают многие исследователи экономического положения Палестины, а одинокая женщина вряд ли могла заработать на жизнь более квалифицированным трудом. О том, что Мария в период активной деятельности Иисуса была одинока, можно судить на основании Евангелия от Марка, где сказано, что, когда Иисус с учениками пришел в Назарет, жители этого городка говорили: «Не плотник ли Он, сын Марии, брат Иакова, Иосии, Иуды и Симона?» (6: 3). Нельзя не отметить также, что, при всей антихристианской направленности, Цельс не подвергает сомнению саму деятельность Иисуса и конфликт Его с руководящим жречеством Иерусалимского храма.

Используя все возможные сведения из разных источников, как христианских, так и нехристианских, можно попытаться восстановить наиболее вероятную картину выступления Иисуса и особенности его проповеди. Вся социальная и религиозная ситуация в Палестине способствовала появлению еще одной религиозной группы в рамках иудейской религии. Одним из проповедников, сыгравших роль в становлении этой группы, был Иоанн, о котором сообщал Иосиф Флавий и который в Евангелиях назван Крестителем (по-гречески Баптистос, от глагола баптидзо — погружать в воду). Иоанн Креститель начал свою проповедь в Иудейской пустыне; согласно Евангелию от Луки (1: 80), Иоанн находился в пустыне «до дня явления своего Израилю». Подавляющее большинство ученых считают, что Иоанн был связан с кумранской общиной. Но, в отличие от кумранитов, его проповедь стала открытой; можно предположить, что, разделяя многие идеи кумранских ессеев, он выступил против закрытости общины и ушел из нее (или, может быть, был изгнан). Согласно новозаветным Евангелиям Иоанн говорил о скором явлении Мессии, который уничтожит все зло на земле: «Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь… лопата Его в руке Его, и Он очистит гумно Свое, и соберет пшеницу Свою в житницу, а солому сожжет огнем неугасимым» (Мф. 3: 10, 12). Фарисеев и саддукеев он называл «порождением ехидниным» (такую же неприязнь испытывали к фарисеям кумраниты). Интересно, что один и тот же текст из Книги пророка Исайи приведен в уставе кумранской общины («В пустыне приготовьте путь Яхве, равняйте в степи дорогу для Бога нашего») и в Евангелии от Матфея, где ее произносит Иоанн: «…глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте пути Ему» (Мф. 3: 3).

Иоанн вел аскетический образ жизни. В новозаветных Евангелиях сказано, что он носил одежду из верблюжьего волоса с кожаным поясом, а питался он акридами (т. е. саранчой) и диким медом (Мф. 3: 4; Мк. 1: 6). Правда, в так называемом Евангелии эбионитов («нищих»), созданном достаточно рано иудео-христианами, сказано, что он питался диким медом, вкус которого был подобен вкусу манны и медовым лепешкам в масле[33]. Сопоставление с манной — пищей, которую, согласно библейской легенде, Бог послал с неба «сынам израилевым», когда они скитались по пустыне (Исход, 16: 15), содержит скрытую параллель с Божиим даром и как бы подчеркивает избранность Иоанна.

Иоанн призвал народ перед приходом Мессии очиститься и покаяться в грехах. Выражением такого очищения должно было служить ритуальное омовение («крещение») в реке Иордан. Иосиф Флавий (XVIII, 5, 2) писал, что Иоанн убеждал людей мести добродетельный образ жизни, быть справедливыми и благочестивыми, собираться для омовения. Омовение должно служить для освящения тела после очищения души благодаря праведности. Многие стали стекаться к проповеднику, «учение которого возвышало их души». В отличие от кумранитов, совершавших регулярные ритуальные омовения, Иоанн, веривший в скорый приход Мессии, призывал к единовременному очищению перед Его явлением и концом мира зла.

Судьба Иоанна была трагична. Ирод Антипа, правитель Галилеи, по словам Иосифа Флавия, стал опасаться, как бы его (Иоанна) огромное влияние на толпу не привело к каким-нибудь осложнениям. Поэтому тетрарх приказал схватить его, заковать, а затем и казнить. Согласно новозаветным рассказам, Иоанн выступил против самого Ирода Антипы и его жены Иродиады, обвинив их в кровосмесительном браке: Ирод отобрал у своего брата его жену Иродиаду и сам женился на ней. Существует легенда, что Ирод долго не решался казнить схваченного пророка. И вот во время пира дочь Иродиады Саломея (в Евангелии от Матфея — 14: 4–11 — имя дочери не названо, но оно фигурирует в средневековых легендах) танцует для своего отчима. Восхищенный ее танцем Ирод обещает выполнить любое ее желание. Тогда Саломея, по наущению матери, требует подарить ей голову Иоанна Крестителя, и Ирод вынужден его казнить. Как сказано в Евангелии от Матфея: «И принесли голову его на блюде и дали девице, а она отнесла матери своей». Иоанн не был одинок, около него существовала группа учеников (они упомянуты в Евангелии от Матфея — 9: 14), которые вслед за своим учителем проповедовали аскетизм, они же и похоронили казненного Иоанна.

Согласно всем евангелиям — и новозаветным и внеканоническим, одним из принявших омовение в водах Иордана был Иисус (Иешуа) из Галилеи. Мы мало знаем о предшествующей крещению жизни Иисуса, поздние рассказы в так называемых «евангелиях детства» малодостоверны (созданы они не раньше второй половины II в.), в том числе о месте и времени Его рождения. О Его рождении повествуют только Евангелия от Матфея и Луки; Евангелие от Марка, как и ранние иудео-христианские евангелия, начинает рассказ с появления Иоанна и крещения. Историки могут сомневаться в том, что Иисус действительно родился в Вифлееме во время переписи населения, проводимой римлянами. Перепись время от времени проводилась властями в налоговых целях, но регистрация должна была проводиться по месту жительства. Как замечает современный историк Дж. Кроссан, отправление к месту, где жили предки (замечу — даже не родители), а затем возвращение домой при мобильности населения в I в. вызвало бы «бюрократический кошмар»[34]. Вифлеем был связан с памятью о царе Давиде, из рода которого должен был произойти Мессия и где, согласно пророчеству, он должен родиться (цитата из пророка Михея приведена в Евангелии от Матфея: «И ты, Вифлеем, земля Иудина, ничем не меньше воеводств Иудиных; ибо из тебя произойдет Вождь, Который упасет народ Мой, Израиля» — Мф. 2: 6). Поэтому неудивительно, что евангелисты назвали местом рождения Иисуса именно Вифлеем, тем более что они мало знали о Его жизни, предшествовавшей крещению. Однако версия о Назарете, где жила семья Иисуса (и, вероятно, родился Он сам) не вызывает сомнений: этот городок был столь незначителен, что не упоминается даже в Ветхом Завете. Некоторые историки начала прошлого века полагали, что в I в. Назарета еще не существовало. Но археологические раскопки обнаружили следы поселения на территории Назарета, восходящие к первым векам до нашей эры. Была также найдена надпись, где были перечислены места расселения жречества после разрушения Иерусалима римлянами в 70 г. Среди этих мест назван и Назарет (Нацерет). Для вероучительных целей Назарет не имел значения, поэтому версия об Иисусе из Назарета кажется вполне достоверной. Согласно стойкой традиции, отраженной как в евангелиях, так и в сочинениях апологетов (в частности, у христианского писателя II в. Юстина), Иисус происходил из семьи плотника и, вероятно, в юности занимался плотничьим ремеслом (в Евангелии от Марка — «не плотник ли Он…»). Согласно «Апологии» Юстина, Иисус делал орала — земледельческие орудия, т. е. Он был мелким ремесленником (или сыном такового), связанным с деревенским производством. Такими ремесленниками становились, как правило, разорившиеся земледельцы, которых в Галилее было довольно много в связи с урбанизацией, особенно интенсивно проводившейся Иродом Антипой. Мелкие ремесленники в большинстве провинций Римской империи составляли низкий слой населения, промежуточный между земледельцами и люмпен-пролетариями. Семья Иисуса была достаточно большой, новозаветные Евангелия перечисляют поименно четырех братьев и, кроме того, — без имени — сестер. Его брат Иаков впоследствии играл руководящую роль в Иерусалимской общине; о преследовании римскими властями за принадлежность к христианам внуков брата Иисуса Иуды говорит Евсевий Кесарийский. У христианских писателей II–IV вв. степень родства с Иисусом его братьев и сестер вызывала споры и разные предложения, связанные с тем, что складывалось почитание Марии, которая должна была сохранить свою девственность после рождения Иисуса. У первых евангелистов такой проблемы не существовало, как не было и культа Его матери. В Евангелии от Матфея Иисус назван первенцем Марии (1: 25). Со II в. в Евангелиях детства и Истории о рождении Марии (так называемое Протоевангелие Иакова) Иаков и другие дети выступают как сыновья Иосифа от первого брака; такой же точки зрения придерживался и Ориген. Другой Отец церкви, Иероним считал, что речь в Новом Завете идет о двоюродных братьях и сестрах Иисуса. Эта позиция господствует в ортодоксальных христианских церквах (хотя греческое слово адельфой — «братья» относится прежде всего к братьям по крови). В любом случае, Иисус рос в окружении большого круга родных, хотя, если судить по евангельским рассказам, начав свою проповедь, не признавал их. Так, в Евангелиях от Марка и от Матфея говорится, что, когда во время проповеди Иисуса Его позвали стоявшие снаружи «Матерь и братья Его»[35], Он ответил: «…кто матерь Моя и братья Мои? И, обозрев сидящих вокруг себя, говорит: вот матерь Моя и братья Мои» (Мк. 3: 32–34; Мф. 12: 46–49). В Евангелии эбионитов Иисус называет матерью, братьями и сестрами своих учеников. Мы не знаем, учился ли Иисус в школе (поздние рассказы Евангелий детства малодостоверны), но Он безусловно слушал и знал тексты Библии. Хотя некоторые ученые считают Иисуса неграмотным, но обладавшим блестящими способностями устного изложения и даром внушения (как, например, тот же Дж. Кроссан); вероятно, в Назарете были люди, обучавшие основам грамоты, скорее всего, древнееврейской и арамейской.

Назарет I в. н. э. представлял собой деревню, где около двух сотен крестьян преимущественно возделывали виноградники. Реконструкция

Проблема даты рождения Иисуса не имеет четкого решения. Традиция, восходящая к Евангелию от Матфея, связывает его рождение с правлением царя Ирода. Но Ирод умер в 4 г. до н. э. Если доверять традиции, то Иисус, как сейчас полагают не только ученые, но и многие богословы, родился до 4 г. до н. э. Год его рождения (27-й год правления императора Августа) вычислил монах Дионисий Малый только в VI в.; он ошибся в датировке. Что касается дня Его рождения — 25 декабря, то в Римской империи в этот день был праздник зимнего солнцестояния, посвященный дню рождения божества «Непобедимое Солнце» (культ его возник под влиянием почитания Митры). С IV в. после признания христианства императором Константином почти все христиане стали отмечать в этот день Рождество Христово.

Крещение Иисуса в Иордане Иоанном представляется современным исследователям безусловным фактом; с точки зрения складывающегося представления о воплощенном Слове Божием (Евангелие от Иоанна) и рожденном от непорочного зачатия Сыне Божием (Евангелия от Матфея и Луки), ритуальный смысл акта крещения неясен. Между тем именно после этого Иисус начал свою проповедь и чудеса исцеления (отдельно от учеников Иоанна), как бы осознав свою значимость и благодать Божию. Его первые последователи из иудеев придали акту крещения особый смысл, подчеркивающий, что Иисус выше Иоанна. Они создали традицию (сам Иисус ни в одном из ранних евангелий об этом явлении не рассказывает), что во время крещения Он был признан свыше Мессией: на Него сошел Дух Святой[36], а Голос с неба возвестил Ему: «Ты Сын Мой возлюбленный, в котором Мое Благоволение» (так сказано в самом раннем новозаветном Евангелии от Марка — 1:11). Удаление Иисуса в Иудейскую пустыню после крещения — также, возможно, традиция, основанная на реальном событии: некоторые историки предполагают, что Иисус, вслед за Иоанном, знакомился там с учением кумранитов и, может быть, подвергался испытаниям (искушениям — как об этом пишут Евангелия). Согласно евангельским рассказам, Иисус начал свою проповедь в Галилее после ареста Иродом Антипой Иоанна, но не в Назарете, где, судя по дальнейшим событиям, его не приняли, а в городе Капернауме, расположенном на берегу Генисаретского озера, а также в его окрестностях. Он собрал около себя группу последователей, в основном из низших слоев населения. В новозаветной традиции имена двенадцати ближайших спутников Иисуса приводятся с некоторыми различиями: это прежде всего Симон, по прозвищу Петр (греч. «камень»), его брат Андрей, братья Иоанн и Иаков, прозванные сынами грома, Матфей, Варфоломей, Левий Фаддей (в списке Евангелия от Луки его нет, а есть Иуда, сын Иакова), Фома, прозванный, по сообщению Евангелия от Иоанна, Дидимом (греч. «Близнец»), Филипп, Иаков Алфеев (т. е. сын Алфея), Симон Зелот (или Кананит) и Иуда Искариот. Интересно, что кроме имен апостолы носили разные прозвища (вероятно, отсюда произошли и разночтения в их именах, особенно тех из них, о которых в дальнейшей истории было почти ничего неизвестно). Среди имен сподвижников Иисуса встречаются чисто греческие — например, Филипп, Андрей (правда, последнее могло быть прозвищем — Андрей означает «мужественный», и воспринималось его близкими как имя). Что касается распространенного греческого имени Филипп, то так звали и одного из сыновей царя Ирода. (Может быть, апостол Филипп был назван по примеру царя и вообще еврейского имени не имел. Имя Фома, как отмечает исследовательница Деяний Фомы Е. Мещерская, семитского происхождения, производное от глагола «раздваиваться»[37], по существу, прозвище Дидим-Близнец было греческим пояснением его имени.) Само смешение имен и прозвищ говорит о том, что эти люди не были связаны жестко с ортодоксальным иудаизмом; мы не знаем, насколько все они знали греческий (Петр, согласно церковной традиции, нуждался в переводчике), но ощущение этнокультурной смешанности населения, прежде всего в городах, отсутствие жестких семейно-родовых традиций, особенно в имянаречении, среди людей, противопоставлявших себя нсрхушке иудейского общества, приводили к появлению имен разного происхождения и греческих прозвищ. Некоторые прозвища, согласно новозаветным Евангелиям, были даны самим Иисусом, тем самым Он как бы определял их место в своем движении. Правда, в Евангелии евреев просто сказано, что прозвище Симона было Петр. Такая ситуация с именами и прозвищами не случайна для Нижней Галилеи: ее жители сравнительно поздно приняли иудаизм (в Книге пророка Исайи она названа «языческой»), коренные иудеи презирали галилеян, которые испытывали не только гнет римского владычества, но и духовное давление иерусалимского жречества и законоучителей.

Галилейская лодка. I в. н. э.

Генисаретское озеро

Социальный состав учеников Иисуса можно определить только с долей вероятности. По берегам Генисаретского озера (Галилейского моря) располагались рыбачьи поселки, центром их была Магдала. Среди апостолов Петр и Андрей, а также Иоанн и Иаков названы рыбаками: Иисус призвал их, увидев, как они ловят в озере рыбу. Однако Петр жил не в рыбачьем поселке, а в Капернауме, где у него был дом, упомянутый мельком и в новозаветных, и в иудео-христианских евангелиях (сакрального значения этот факт для евангелистов, безусловно, не имел) и где жила его семья. Петр был женат, хотя о его жене мы ничего не знаем, но, во всяком случае, у него была теща, которую излечил Иисус (только поэтому она и упомянута — Мк. 1: 29; Лк. 4: 38). Согласно Евангелию эбионитов Иисус именно в доме Петра собрал избранных учеников и объявил их двенадцатью апостолами[38]. Можно предположить, что для Петра и его брата рыболовство было подсобным делом, так как в городе не хватало заработков. Иоанн и Иаков, согласно традиции, были потомственными рыбаками — с ними рыбачил и отец. Легкость, с которой спутники Иисуса бросали свои дома и семьи, может косвенно свидетельствовать о том, что они не были связаны ни с земледелием, ни с каким-то постоянным делом: именно такие люди готовы были страстно поверить в избавление от страданий и нищеты в Царстве Божием. Среди первых спутников Иисуса традиция называет сборщика податей Матфея. Сборщик податей вряд ли был очень бедным человеком, но это занятие презирали во всех провинциях и особенно, можно полагать, в Палестине, с резко выраженными антиримскими настроениями в народе. Насколько достоверно предание о занятии Матфея, мы с определенностью судить не можем, но характерно, что в представлении первых христиан Иисус привлекал на свою сторону именно презираемых обществом людей, и не только бедняков. К Иисусу примкнул и выходец из группировки зелотов, вероятно, после разгрома восстания Иуды Галилеянина разочаровавшийся в насильственных методах борьбы. Важно также было отношение Иисуса к женщинам: по преданию, Он заходил в дом сестер Марты и Марии. Он позволил блуднице омыть свои ноги дорогим благовонием, сказав в ответ на возмущение правоверных иудеев: «Прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много» (Лк. 7: 37–47); среди тех, кого исцелил Иисус и кто следовал за Ним, были женщины — вплоть до Его казни.

Иисус и его спутники, бросившие свои занятия и семьи, бродили по Галилее, обходя большие города; они никогда не заходили в Тибериаду и в Сепфорис, который даже ни разу не упомянут в Евангелиях. Неприязнь к большим городам была характерна для низов галилейского населения, тем более к городам, которые были связаны с правлением Ирода Антипы, убившего Иоанна Крестителя. Если доверять христианской традиции, Иисус проповедовал главным образом на границах с финикийскими городами Тиром и Сидоном (но не заходил в них), в районе греческого Десятиградия, в Капернауме и небольших соседних городках и деревнях, откуда к Нему сходились слушатели, увлеченные проповедью о скором наступлении Царства Божия.

Деятельность Иисуса имеет много общего со странствующими учителями — рабби, которые проповедовали в синагогах. Так как местом почитания Яхве был только Иерусалимский Храм, то по всей Палестине и за ее пределами местом собраний верующих иудеев были синагоги (от греческого слова сюнагоге — собрание, сходка). Для синагог строили специальные здания, но в маленьких местечках верующие могли собираться и в частных домах. Главная задача синагоги — религиозное обучение, там читали священное писание — Пятикнижие и книги пророков, произносили проповеди и молитвы. Поскольку разговорным языком был арамейский, то рядом с чтецом обычно стоял «толмач», переводивший с древнееврейского на арамейский (поэтому для Иисуса было естественным цитаты из Библии произносить по-арамейски). Проповеди были важнейшей составной частью молитвенного собрания иудеев, они создавали эмоциональный настрой, в них часто использовались притчи (машал), которые, как правило, носили назидательный характер и были посвящены социальным и этическим проблемам. Притча входила в распространенный в то время литературно-фольклорный жанр: это образная иллюстрация, по словам С. С. Аверинцева, назидательной морали, иногда с иносказанием[39]. Многие проповедники, выражавшие оппозиционные настроения, выступали в синагогах и частных домах. Иисус также проповедовал в синагогах, частных домах и просто под открытым небом. Он явно избегал конфронтации с властями, хотя резко выступал против богатства и земельной собственности, что могло вызвать недовольство не только зажиточных людей, но и владельцев земельных участков. Ни христианская, ни антихристианская традиция не дает оснований считать Его вождем какой-то мятежной группировки, как это делают некоторые историки, начиная с Карла Каутского считавшего, что Иисус готовил нападение на Иерусалим. В 1995 г. с такой оценкой Иисуса выступил Дж. Кармайкл: он утверждал, что первоначальная проповедь Иисуса была мирной, а затем, порвав с Иоанном Крестителем и его учениками, Он решил перейти к вооруженным действиям, захватив Храм, что и послужило основанием для синедриона вынести ему смертный приговор[40]. Упоминание одного зелота в числе двенадцати апостолов Евангелия от Луки, наличие мечей у апостолов не может служить достаточным доказательством связи Его с зелотами, стремления к мятежу и сопротивлению римским властям, как и изгнание торговцев из Иерусалимского Храма (о чем будет сказано ниже). Участие в насильственных действиях противоречит всему, что известно нам о проповедях Иисуса. В сообщениях о спутниках Иисуса нет следов какой-либо организации; в Своих поучениях Иисус призывал к тому, чтобы среди учеников не было первенствующих. Отношения между ними Он противопоставляет политической власти, когда «князья народов господствуют над ними… Но между вами да не будет так» (Мф. 20: 25–26); за Иисусом следовали все, кто хотел. Кроме того, как мы знаем из Иосифа Флавия и сообщений римских историков о мятежах в провинциях, наместники вряд ли ограничились бы казнью только одного предводителя.

Первоначальное содержание всех Его проповедей восстановить трудно; для этого исследователи сопоставляют христианскую традицию, отраженную как в новозаветных, так и в ранних внеканонических евангелиях (в том числе и в записях так называемых речений Иисуса, найденных в Египте). Одна из основных идей Иисуса — скорый конец этого мира и установление Царства Божия («Царствие небесное» в Евангелии от Матфея; в греческом тексте — «Царствие небес», т. е., по существу, то же самое, что Царство Божие на земле) и подготовки людей к приходу этого Царства. В самом раннем каноническом Евангелии от Марка сказано: «…нет никого, кто не оставил бы дом, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради Меня и Евангелия (т. е. благой вести. — И. С.) и не получил бы ныне, во время сие, среди гонений, во сто крат более домов, и братьев, и сестер, и отцов, и матерей, и детей, и земель, а в веке грядущем жизни вечной» (10: 29–30). Из этих слов следует, что Иисус призывал отречься не только от богатства (конкретно — бросить земли), но и от семейных связей, что сделал Он сам и Его ученики. Но взамен отречения Иисус обещал во сто крат большие дары. Было ли обещание этих даров своего рода аллегорией жизни в преображенном после Страшного суда мире, с точностью сказать трудно, но Его последователи могли воспринять эти слова буквально. Так, представление о том, каким будет Царство Божие, отражено в сочинении Папия (первая половина II в.), написавшего, по словам Иринея (в сочинении «Против ересей»), «Изъяснение Господних изречений», а также в рассказах пресвитеров (старейшин). Согласно этим рассказам, на земле будут расти целые виноградные деревья по 10 тысяч лоз каждое, и на каждой лозе по 10 тысяч прутиков, и на каждом прутике по 10 тысяч ягод, и когда святой захочет сорвать лозу, другая будет громко просить сорвать ее, так как она лучшая. И пшеница будет по 10 тысяч зерен, прекратится вражда между животными, и все они будут послушны людям. «Когда же Иуда предатель не поверил Ему (цитирует далее Папия Ириней) и спросил, каким образом сотворится подобное изобилие произрастаний, Господь сказал: „Это увидят те, кто достигнет тех времен“» (Против ересей, XXXV, 33). Подобные представления не обязательно основывались на подлинных словах Иисуса, но они показывают, что Его слушатели действительно верили в произнесенное обещание получить во сто крат больше и преобразовали в мечту о материальном изобилии, которого они были лишены в своей реальной жизни. Этот рассказ восходит к устной традиции, поскольку Папий собирал воспоминания старцев, которые сами слышали Иисуса или Его учеников.

Для достижения Царства Божия необходимо было духовное очищение и отказ от материальных благ. Выпады против богатства пронизывают самые ранние писания христиан и повторяются в разных евангелиях. Так, в Евангелии евреев было написано: «Много братьев, сынов Авраамовых, покрыты грязью и умирают с голоду, а твой дом полон богатства, и ничего достойного не переходит к ним», а знаменитая фраза: «…удобнее верблюду пройти в игольные уши, нежели богатому войти в Божие Царствие» приведена и в этом и в канонических Евангелиях (Мф. 19: 24; Мк. 10: 25).

Вероятно, к подлинным речениям (во всяком случае, к самым ранним их записям) восходят слова из Нагорной проповеди в Евангелии от Матфея, аналогии которым можно найти и в Евангелии от Луки, и в Евангелии от Фомы, открытом в Египте: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся» (Мф. 5: 3–6); у Луки: «Блаженны нищие духом[41], ибо ваше есть Царствие Божие. Блаженны алчущие ныне, ибо насытитесь. Блаженны плачущие ныне, ибо воссмеетесь» (Лк. 6: 20–21); «Иисус сказал: Блаженны бедные, ибо ваше — Царствие Небесное… Иисус сказал: Блаженны вы, когда вас ненавидят и преследуют. И не найдут места там, где преследовали… Иисус сказал: Блаженны голодные, ибо чрево того, кто желает, будет насыщено» (эти речения в Евангелии от Фомы приведены в разных местах; 59, 72, 73). Использование этих речений показывает, что первоначально они не входили в единый блок Нагорной проповеди Христа, но память учеников донесла их с некоторыми вариациями (что обычно для устной передачи) как часть важнейших высказываний Учителя.

Бедность, несчастья, связанные с непризнанием окружающих, не были единственными основаниями для спасения. Хотя группа последователей Иисуса не выступала против установлений ортодоксального иудаизма так резко, как кумраниты (Иисус признавал суд синедриона, необходимость уплаты денежных взносов в пользу Храма), очень важны были Его выступления против формального соблюдения всех деталей ритуала. Для Его проповедей были характерны требования прежде всего духовного, а не физического очищения. Наиболее ярко это выражено в отрывке из неизвестного евангелия, найденного и Египте (папирус первой половины II в.)[42]: Иисус говорит жрецу, упрекавшему Его и учеников, которые вошли, не омывшись, во двор Храма: «Ты омылся в стоячей воде, в которой собаки и свиньи лежат день и ночь… Но Я и Мои ученики, о ком ты сказал, что они нечисты, мы омылись в живой воде, которая нисходит с (небес)…». В каноне нет эпизодов, связанных с очищением при входе в Храм, да и сам этот ритуал не подтверждается (но и не опровергается) другими источниками. Так, Иосиф Флавий в «Иудейской войне» говорит о необходимости очищения перед входом в Храм, но не конкретизирует этот обряд. В Евангелиях от Марка и от Матфея есть смысловые, хотя и не столь резко выраженные, параллели к этому отрывку: фарисеи упрекали учеников Иисуса, что не умывают рук своих, когда едят хлеб (Мф. 15: 1–2; Мк. 7: 1–5; это было основано не на Священном Писании, а на обычае); в ответ Иисус, в свою очередь, упрекает фарисеев в лицемерии. Таково же было и Его отношение к посту, который соблюдали фарисеи и ученики Иоанна Крестителя: «…Ничто, входящее в человека извне, не может осквернить его; но что исходит из него, то оскверняет человека» (это речение отражает если не подлинные слова, то дух проповеди Иисуса — Мк. 7: 15; вариант приведен — Мф. 9: 14; 15: 11). Правда, в Нагорной проповеди говорится о посте, но не о требовании его, а о соблюдении втайне, чтобы явиться постящимся не перед людьми, а «перед Отцом твоим» (Мф. 6: 16). Который из этих подходов свидетельствует об истинном отношении Иисуса, сказать трудно, поскольку в каждом Евангелии отразилось восприятие тех групп христиан, в среде которых они создавались.

Неоднозначно было отношение Иисуса и его первых последователей к запрещению делать что бы то ни было в субботу; евангелисты, по всей вероятности, вслед за Иисусом, считали, что в субботу можно совершать добрые дела: «Кто из вас, имея одну овцу, если она в субботу упадет в яму, не возьмет ее и не вытащит? Сколько же лучше человек овцы!» (Мф. 12: 11–12; характерно, что пример взят из жизни бедняков). Но, по-видимому, отрицание субботы не было столь решительным, как впоследствии у апостола Павла. Представляется, что первоначальное отношение последователей Иисуса (а может быть, и Его самого?) выражено в одном отрывке из Евангелия от Луки, не вошедшем в канонический текст: «В тот же день Он увидел человека, работавшего в субботу, и сказал ему: Человек! Если ты знаешь, что делаешь, ты благословен, но если не знаешь, ты проклят как преступивший закон» (Лк. 6: 4, Codex D). Смысл этого отрывка сводится к тому, что если человек сознательно во имя благих целей или по необходимости (опять бедняк!) нарушает запрет работать в субботу, он благословен, но если он не знает или не желает знать Закон, бездумно нарушает его, он проклят. Другими словами, важно не само исполнение требований иудаизма, а цели, с которыми это делается. Отрывок из рукописи представляется достаточно ранним — при канонизации его исключили, поскольку суббота большинством христиан уже не соблюдалась.

Важнейшим ядром моральных норм, проповедовавшихся Иисусом, были максималистские требования, объединенные в Нагорной проповеди: «…не противься злому… любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас» (Мф. 5: 39, 44). Эти, по существу, мало исполнимые требования выделили учеников Иисуса из всех остальных групп иудейского общества того времени.

Проповедь милосердия и неприятия ряда традиций отразились в знаменитом эпизоде с грешницей, описанном в Евангелии от Иоанна (8: 3–11): к Нему привели женщину, уличенную в прелюбодеянии, которую по Закону полагалось забить камнями. Когда Иисуса настойчиво спрашивали, как с ней поступить, Он ответил фразой, ставшей впоследствии крылатой: «Кто из вас без греха, первый брось на нее камень». Обвинители разошлись, а Иисус призвал женщину больше не грешить. Эпизод этот не производит впечатления подлинного, вряд ли толпа, побуждаемая судьями и законоучителями, послушалась бы Иисуса, тем более что у Иоанна много эпизодов носят символический и литургический характер, но смысл рассказа не только в том, что судьи должны быть сами безгрешны, но и в скрытом выступлении против жестокости принятой обычаем казни. Мы не знаем, совершал ли сам Иисус какие-либо обряды, никаких сведений о крещении апостолов нет. В Евангелии от Иоанна в одном месте сообщается, что Иисус жил с учениками и крестил (3: 22), а в другом — что Он сам не крестил, но это делали Его ученики (4: 2). Возможно, здесь отражена поздняя традиция, в которой автор четвертого Евангелия не был уверен.

Неясен вопрос об отношении Иисуса и его первых последователей к проповеди среди неиудеев. На первый взгляд, создается впечатление, что проповедь была рассчитана только на иудеев. «Я послан только к погибшим овцам дома Израилева», — говорит Иисус в Евангелии от Матфея (15: 24). Но при этом, по евангельской традиции, он излечивал и привлекал к себе людей разной этнической принадлежности: слугу римского центуриона (младшего командира) из Капернаума (Лк. 7: 2), дочь женщины сирофиникийского происхождения, названную в Евангелии от Марка эллинкой (в синодальном переводе — язычницей, Мк. 7; 26); общался, согласно Евангелию от Иоанна, с с одной из самаритянок, которых правоверные иудеи сторонились (Ин. 4: 9). В этих деяниях можно видеть отказ от соблюдения жестких традиций во имя благих целей и стремления к открытости своего учения всем, кто уверовал в Него. Поскольку появление подобных людей соответствует тем землям, где проповедовал Иисус, т. е. местности со смешанным населением (в частности, округам финикийских городов, имевших греческое право), можно думать, что эти эпизоды восходят к реальным событиям, которые память апостолов, проповедовавших христианство впоследствии вне Палестины, сохранила особенно бережно.

Проповеди Иисуса сопровождались чудесными исцелениями: согласно евангельской традиции, Он исцелял бесноватых, слепых, прокаженных, оживил двенадцатилетнюю девочку, про которую сказал: «Девица не умерла, но спит» (Мк. 5: 39–42). Именно исцеления подчеркивает в Деяниях апостолов Петр, говоря об Иисусе: «…как Бог Духом Святым и Силою помазал Иисуса из Назарета, и Он ходил, благотворя и исцеляя всех, обладаемых диаволом, потому что Бог был с Ним» (Деян. 10: 38). Медицина подтверждает примеры исцелений, основанных на вере и внушении. Существует разница между заболеванием, вызванным серьезным физическим нарушением, и ощущением болезни, страхом перед ней: именно такие заболевания излечиваются психологически; для древности подобные исцеления в обстановке суеверий, готовности к вере в чудо были характерны, особенно, когда речь шла о так называемых бесноватых, находившихся в состоянии транса. Необходимость веры для успешного исцеления видна из самих Евангелий: когда Иисус пришел в свой родной город Назарет, где все его знали с детства, Он, по свидетельству автора Евангелия от Марка, «не мог совершить там никакого чуда, только на немногих больных возложив руки, исцелил их. И дивился неверию их…» (Мк. 6: 5–6).

Кем осознавал себя сам Иисус? Вот вопрос, на который не дают ответ письменные источники. В Евангелиях трудно отделить восприятие Его верующими последователями, сложившееся уже после Его распятия, от реальных высказываний Иисуса. Ученики называли Его рабби, Учителем; как явствует из приведенных выше слов Петра — признавали помазанником Божиим, т. е. Мессией; следовавшая за ним толпа также видела в Нем Мессию, поскольку напряженное ожидание Спасителя было характерно для социальной психологии, хотя Иисус прямо так себя не называл. Он, безусловно, ощущал свою связь с Богом — Отцом Небесным, но — во всяком случае, в представлении Его учеников, — не отождествлял себя с Ним. Когда сыновья Зеведеевы просили Его посадить их в Его Царстве одного по правую руку, а другого — по левую — Иисус отвечал: «…Дать сесть у Меня по правую сторону и по левую — не от Меня зависит, но кому уготовано Отцем Моим» (Мф. 20: 23; ср. Мк. 10: 37–44). Сложна проблема понимания словосочетания «Сын Человеческий», которое употребляется только в словах самого Иисуса, неоднократно приводимых в канонических Евангелиях — и только в них. Образ этот восходит к Книге пророка Даниила, где предсказывается конец мира и явление Сына Человеческого: «Видел я в ночных видениях, вот с облаками небесными шел как бы Сын Человеческий…» (Дан, 7: 13)[43]. В новозаветных Евангелиях «Сын Человеческий» употребляется, как правило, в третьем лице — и не всегда ясно, говорит ли Иисус о себе или это кто-то другой, кто придет во время грядущего Страшного суда и наступления Царства Божия, например: «Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Сына Человеческого, грядущего в Царствии Своем» (Мф. 16: 28). Евангелия дают возможность и той и другой интерпретации, но какие высказывания восходят к самому Иисусу, а какие привнесены авторами писаний, созданных несколько десятилетий спустя, — определить невозможно[44]. Во всяком случае, враждебность фарисеев и жречества могла быть связана прежде всего с верой в Его мессианизм.

Сколько времени длилась проповедническая деятельность Иисуса, неясно — согласно трем первым каноническим Евангелиям — год; согласно Евангелию от Иоанна — три года (большинство историков для реконструкции реальных событий придерживаются данных первых трех Евангелий, столь сходных по материалу, что их принято называть синоптическими, т. е. имеющими «общий взгляд»). Переломным моментом в этой деятельности был приход Иисуса в Иерусалим. Что вызвало особое недовольство и опасения верхушки иудейского жречества и старейшин? Это, по всей вероятности, одно Его высказывание и одно действие. Все четыре канонических Евангелия повествуют о приходе Иисуса в Храм и об изгнании из Храма (точнее, из колоннады Храма, где обычно они находились) торговцев и менял (Мф. 21: 12; Мк. 11: 11; Лк. 19: 45; Ин. 2: 14). Этот эпизод большинство исследователей считают подлинным: некоторые (например, вышеупомянутый Кармайкл) даже предполагают, что это был вооруженный захват Храма, что маловероятно, так как тут же бы вмешались римляне. Вероятнее всего, это был символический жест, длившийся очень короткое время, но тем не менее он должен был произвести большое впечатление: ведь торговцы продавали птиц для жертвоприношений. Иисус не только выступил против торговли, оскверняющей Дом молитвы, но, по существу, против ритуала жертвоприношений, если прибавить к этому слова, которые приписывали Ему обвинители, что Он может разрушить Храм и воздвигнуть его за три дня (Мф. 26: 61; в Евангелии от Марка — храм нерукотворный — 14: 58), хотя Он-то имел в виду храм истинной веры. Реакция толпы, собравшейся в Иерусалиме перед Пасхой на поучения и исцеления Иисуса, также не могла понравиться руководителям иудеев, боявшихся народных выступлений и прежде всего реакции на них римлян, а в Иерусалим перед Пасхой стекались бы массы людей из самых разных мест и социальных слоев, людей экзальтированных, жаждущих чуда и явления Мессии. Перед Пасхой Иисус был схвачен по наущению одного из Его учеников — Иуды Искариота, который хранил общие деньги (милостыню). Фигура Иуды Искариота довольно загадочна. Не инолне ясен и смысл его прозвища, греческое написание которого имеет небольшие варианты и которому существуют ряд объяснений: Искариот — из Кириафа (Кариата); искаженное «сикарий» — т. е. принадлежащий к крайнему крылу зелотов. Обстоятельства ареста и суда над Иисусом неясны и запутанны в христианской традиции. Согласно Евангелиям (и неканоническим также), Иисус устроил трапезу вместе со своими учениками, однако, если это была пасхальная трапеза, то она не совпадала с иудейским календарем. Некоторые ученые полагают, что Иисус и Его ученики пользовались кумранским календарем; другие — что это была обычная общая трапеза, и только последующая традиция, сакрализовав Тайную Вечерю, связала ее с Пасхой. Зачем первосвященникам нужно было подкупать Иуду, непонятно (интересный символ в евангельской традиции: ему заплатили римскими деньгами — серебряными денариями с изображением императора — это был явный жест презрения). Возможно, это легенда, созданная учениками уже после казни Иисуса, но о предательстве говорит не только христианская, но и иудейская версия, переданная Цельсом. Существует множество версий причин предательства. В Евангелии от Луки, который сам не мог найти логического объяснения (Лк. 22: 3), — это внушение Сатаны. Версия теологическая — дабы исполнилось реченное через пророков; светская — честолюбие, алчность, стремление подтолкнуть Иисуса к действию. Кармайкл предполагает, что Иуда выдал убежище, где скрывался Иисус и т. п., но все эти версии не имеют опоры в фактах. Может быть, поскольку арест должен был произойти ночью, задачей Иуды было именно указать Иисуса, чтобы не спутать Его с учениками.

Иерусалим времен Иисуса Христа. Макет

Надпись Понтия Пилата из Кесарии: «Тибериум поставил для кесарийцев Понтий Пилат»

Канонические Евангелия повествуют, что Иисус был осужден сначала судом синедриона, а затем приговорен прокуратором Понтием Пилатом к позорной казни — распятию на кресте. Этой казни подвергались рабы, разбойники, мятежники и вообще люди, поставленные вне закона. Синедрион мог приговорить к традиционной казни за религиозное преступление — побиванию камнями, но Иисус был передан Пилату для официального суда и самой позорной казни — распятию на кресте. Описание суда Пилата над Иисусом малодостоверно, а образ прокуратора не соответствует реальному, историческому лицу. Понтий Пилат был известен своей исключительной жестокостью. Когда в Самарии толпа собралась вокруг одного из проповедников на горе Гаризим, Пилат приказал своей коннице растоптать эту толпу. В конце концов Тиберий, в ответ на жалобу жителей Иудеи, отозвал Пилата с должности. И Иосиф Флавий, согласно версии, приведенной у Агапия, и Тацит говорят о том, что Иисуса казнил именно Понтий Пилат. Между тем в канонических Евангелиях дается совсем другая картина. Первосвященники и старейшины требуют казни Иисуса, Пилат пытается спасти Его, а толпа кричит: «Кровь Его на нас и потомках наших». Эта фраза, по мнению подавляющего большинства исследователей, вставлена каким-то благочестивым переписчиком в разгар споров с иудеями, уже после разрушения Иерусалима в конце I века; впоследствии она питала религиозный фанатизм христиан, что привело, как известно, к бесчисленным жертвам[45].

Дальше рассказывается, что когда Пилат предлагает освободить Иисуса по обычаю на Пасху, толпа выбирает мятежника Варраву (возможный смысл этого эпизода, созданного во время или сразу после Иудейской войны, в которой главную роль играли воинствующие зелоты, — подчеркнуть сочувствие толпы к повстанцам, а не к пророкам). Пилат не любил идти на поводу у толпы, тем более публично обсуждать свои решения и вряд ли поддался бы ее на требования. Иисус же не был для него опасен, но возможные претензии на мессианизм, т. е. на создание независимого Иудейского царства (с точки зрения римлян), стремление восстановить порядок и страх перед центральной властью побудили прокуратора приговорить Иисуса к казни (по Евангелиям — вымыв руки, очищая себя от Его крови). Не исключено, что казнь Иисуса была результатом сговора первосвященника Каиафы и Понтия Пилата; если судить по несколько более поздним данным, приведенным у Иосифа Флавия, синедрион не мог собираться без согласия прокуратора. Представляется более близким к действительности описание суда над Иисусом в неканоническом Евангелии от Петра, отрывок из которого был найден в Египте: Иисуса судит синедрион и Ирод Антипа (что соответствовало галилейскому происхождению Иисуса), причем суд происходит в претории — резиденции римского наместника. Пилат и здесь умывает руки, предоставляя — не толпе! — а особому судилищу решать этот вопрос. Именно Ирод, уже казнивший Иоанна, предлагает распять Иисуса, что Пилат равнодушно исполняет[46] — без его санкции распятие было невозможно. После казни Иисуса, по свидетельству этого евангелия, «народ ропщет и ударяет себя в грудь», а иудейские старейшины бегут к Пилату и просят Его приставить стражу к гробнице, «чтобы как-нибудь ученики, пришедши, не украли Его, и народ не поверил бы, что Он воскрес из мертвых, и не сделал нам зла». В Евангелии от Матфея есть похожее место, только там отсутствуют слова о страхе перед народом (Мф. 27: 64). Версия о краже тела появилась уже после рассказов христиан о воскресении и преображении Иисуса — для многих верующих иудеев воскресение из мертвых было возможно, но в отдаленном будущем, после конца света, а не одного человека здесь и сейчас, так что вряд ли иудейские старейшины выдвинули эту версию до того, как обнаружили гробницу пустой. В Евангелии от Луки (Лк. 23: 6–11) Пилат также пытался передать дело Ироду (вполне вероятно, что ему не хотелось ввязываться в религиозные споры), но Ирод Антипа, поиздевавшись над Иисусом, отослал Его обратно Пилату. Ирод упомянут в числе судей на первом месте и в Деяниях апостолов (Деян. 4: 27): против Иисуса выступили «Ирод и Понтий Пилат с язычниками (в греческом тексте — „народами“, обычное название для неиудеев) и народом Израильским». Участие неиудеев не зафиксировано в других источниках, вероятно, здесь подразумеваются римские служители и воины. Таким образом, можно думать о существовании версии об участии Ирода Антипы в процессе над Иисусом, что кажется более вероятным, чем прямое давление толпы на Пилата. Распятие, как и издевательства над Иисусом перед казнью, осуществляли римские солдаты. При распятии на кресте по приказанию Пилата было написано определение Его вины — «Царь Иудейский» (Мк. 15: 26). Таким образом, Пилат придал казни политический характер.

Копия проткнутой гвоздем лодыжки

Как происходил сам акт распятия, не вполне ясно: в Евангелии от Иоанна упоминаются гвозди; в Деяниях апостолов говорится, что Он был повешен на древе. В последние десятилетия в результате археологических изысканий были обнаружены кости молодого человека[47], в лодыжке которого застрял гвоздь (кости относятся примерно к I в. до н. э.): т. е. ноги действительно прибивали, но пригвождали ли руки, неизвестно, предположительно, что их привязывали (отсюда — повешен на древе). Последние слова Иисуса передаются в разных писаниях по-разному: наиболее достоверными представляются слова, переданные Марком и Матфеем: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мк. 15: 34; Мф. 27: 46), приведенные евангелистами на арамейском языке и переведенные ими на греческий. Вероятно, это подлинные слова, и будучи последними, они передавались из уст в уста учениками Иисуса. Это были слова из библейского Псалма, но сказанные не на древнееврейском, а на родном для Иисуса языке, да к тому же, по-видимому, с галилейским акцентом: стоявшие рядом даже решили, что Он зовет пророка Илию… Интересно, что в минуту физических страданий Иисус употребил не выражение Отец Мой, а традиционное для иудеев — Боже Мой (в Молении о чаше в Гефсиманском саду Иисус — по Евангелию от Марка, обращается к Богу: Авва — Отче — Мк. 14: 36).

Обычно казненных разбойников и повстанцев хоронили в общих могилах — вероятно, поэтому археологи нашли в оссуариях пока что только одно свидетельство распятия. Поэтому некоторые наиболее радикальные ученые считают, что история с гробницей Иисуса — благочестивая фантазия Его учеников, которые уверовали, будто Иисус был по-настоящему погребен, а затем воскрес. Однако, мы знаем по свидетельству Филона Александрийского, что некоторые наместники разрешали семьям казненного совершить его погребение. Согласно христианской традиции, с просьбой к Пилату о таком разрешении обратился один из членов синедриона Иосиф из Аримафеи. В Новом Завете Иосиф просит об этом после распятия, но в 1972 г. были опубликованы небольшие евангельские фрагменты (Oxyrinchus Papyrus 2949), где описано обращение Иосифа из Аримафеи к Пилату с просьбой выдать ему тело Иисуса — причем, в отличие от новозаветных Евангелий, эта просьба была сделана до, а не после казни Иисуса, что совпадает с соответствующим местом Евангелия от Петра (2: 3). Такая последовательность кажется более логичной: Пилат должен был заранее распорядиться о выдаче тела. Итак, Иисус был погребен по иудейскому обряду в гробнице (не в гробу — как в синодальном переводе), вырытой в скале, приготовленной Иосифом для себя.

После распятия Иисуса только вера в воскресение Учителя могла поддержать Его растерявшихся учеников. Об их растерянности и страхе может свидетельствовать предание об отречении Петра: во дворе у первосвященника после ареста Иисуса одна из служанок опознала в нем ученика Иисуса, а окружающие поняли по его произношению, что Петр — галилеянин. Тогда Петр трижды отрекся от своего Учителя. Если судить по синоптическим Евангелиям, никто из учеников не присутствовал при распятии, только женщины, пришедшие за Иисусом из Галилеи, которых Марк называет поименно, издали наблюдали за казнью (правда, в Евангелии от Иоанна говорится, что возле креста стоял любимый ученик Иисуса, кого потом традиция назвала евангелистом Иоанном, но вряд ли римская стража подпустила бы его непосредственно к кресту).

В обстановке растерянности и горя начинаются явления Иисуса ученикам: это было единственное, что могло их спасти; в канонических Евангелиях рассказывается о различных Его явлениях. В Евангелии от Луки двое учеников встречают Его на дороге, но не узнают, пока Он не подает им хлеба, но потом Он исчезает. Возвратившись, они узнают из рассказов апостолов, что Иисус явился Петру; затем Он является одиннадцати апостолам и ужинает вместе с ними (Лк. 24: 13–43). В Евангелии от Марка Христос является Марии Магдалине первой (Мк. 16: 9); в Евангелии от Иоанна это явление описано подробнее, и Иисус говорит Марии — «…не прикасайся ко Мне…»; но там же приводится рассказ о Фоме, который поверил в воскресение Иисуса, только вложив пальцы в раны Его (Ин. 20: 16–29). В Евангелии евреев Иисус первому является своему брату Иакову Праведному.

Вера в воскресение, экзальтированные видения явлений Иисуса разными Его последователями, как и возникшая вера и скорое Второе пришествие Христа не было чем-то исключительным, это соответствовало вере кумранитов в грядущее появление воскресшего Учителя праведности. Но именно вера в воскресшего Христа, восприятие позорного распятия как искупительной жертвы, убеждение в том, что истинно верующие избегнут смерти, и стали основой будущей проповеди христианства по всей империи.