Измена. Найти свое счастье (СИ)

Глава 17

POV Лиза Суворова.

Мои губы непроизвольно дрожат, когда я вижу в опасной близости лицо Герасименко.

Синяки и ссадины, успевшие припухнуть, выглядят устрашающе. Особенно для меня, непривыкшей к виду жестоких побоев.

Не давая мне рта раскрыть, Валентин Григорьевич суживает глаза, которые и так видно плохо под рассечённой бровью, и цедит:

— Отзови своего утырка, Суворова, иначе я вас с мамашей сгною. Думаешь, нашла себе сильного покровителя?

Я даже не понимаю, о чём он!

Из глаз непрекращающимся потоком начинают течь слёзы, а громкий мат с места водителя побуждает максимально отодвинуться от злого преподавателя.

— Валентин Григорьич, это ещё что за…?

Дверь, в которую я вжимаюсь спиной, открывается и я почти выпадаю на улицу, но оказываюсь подхвачена чужими руками. Очередной мужчина в чёрном с непроницаемым лицом-маской заботливо одёргивает мою новую куртку и вежливо советует идти по своим делам:

— Не о чем переживать, мы со всем разберемся.

Мы?

Да, «мы». С другой стороны автомобиля ещё двое таких же… в чёрном… И они о чём-то переговариваются с Герасименко.

— Всё в порядке? — всё ещё вежливо, но уже нетерпеливо интересуется тот, кто мне помог.

— Д-да, — тяну испуганно, косясь на раскиданный мусор.

— Мы всё уберём, — «успокаивают» меня, настойчиво подталкивая в спину. — Вы, наверное, спешите?

— Оч-чень сп… спешу, — глотая слёзы вместе с буквами и действительно передвигаю ноги к остановочному комплексу, теряясь в догадках: а что это было⁈

С преподавателем понятно — он обозлён, что попал в поле зрения руководства, наверное. Или кто решает такие вопросы? Мне в голову не пришло уточнить, кем работаю люди, прибежавшие после драки.

Но почему Валентин Григорьевич решил, что я кого-то просила? Разве я могла попросить? Да и кого…

Наверное, это мамины звонки. Да, точно!

Она ведь несколько часов разговаривала, и я сама слышала, как она почти умоляла собеседника. Ещё же подумала, что несвойственно ей такое поведение.

Только как преподаватель так быстро вычислил?

Голова кругом просто от смены событий. И надо же мне было прогулять те пары! Чем я только руководствовалась?

«Хорошими чаевыми», — пробивается внутренний голос, а я понуро вздыхаю.

Ими самыми. Так загорелась желанием быстрее накопить определенную сумму, что забыла обо всём на свете. Теперь расплачиваюсь за неосмотрительность.

Пока бреду до транспорта, упускаю нужный рейс.

Чтобы не задержаться, приходится бежать вперёд, огибая лужи. В новых сапожках ногам тепло и сухо, и это, наверное, единственное, что сейчас радует.

Куртка тоже тёплая, но шуршит при каждом движении, особенно в районе карманов. Я из-за этого стараюсь руками поменьше двигать, но не очень получается.

В итоге от лишнего шума одежды начинает неприятно стучать в голове. Сказывается и пережитое, и слёзы, и усталость… и куртка…

Я на неё злюсь, словно она в чём-то виновата.

Но она правда какая-то несчастливая.

Первый же заказ, который мне выдают, клиентка возвращает обратно со словами, что ей долго везли. В наших правилах у меня есть тридцать минут, и я в них уложилась бы, если бы она не заставила меня торчать под дверью домофона целых десять минут.

Есть такие люди, которые специально так поступают. В этом случае компания доставляет бесплатно. То есть я отрабатываю за свой счёт, ведь курьерам эти деньги никто не возмещает.

Расстроившись, плетусь назад, чтобы забрать следующую доставку. Она у чёрта на куличиках — в самом конце района, а путь к дому лежит через гаражи. Я снова опаздываю, потому что дожидаюсь прохожего, опасаясь идти в одиночестве.

Но клиент хотя бы не отказывается.

Третий и четвертый адрес отвожу спокойно, плюнув на везение или невезение. Я так устала, что совершаю привычные действия на автомате: забираю, сверяюсь, отмечаюсь, отдаю, еду, иду и далее по кругу.

Цепляю приветливую улыбку, пряча плохое настроение. Если кто-то пожалуется на мрачную физиономию, могут и наказать. А наказание одно: штраф. Иногда ещё могут специально давать неудобные доставки, но я не сталкивалась, потому что за свою работу держусь.

Шестой адрес находится в соседнем доме с пятым. И он последний.

Так делать не положено, но администратор идёт навстречу и разрешает забрать два пакета за один раз. Они нетяжёлые и прекрасно помещаются в messenger bag (так их называют в ресторане), а я экономлю кучу времени.

Уже представляю, как вернусь домой и лягу на спину, давая отдых позвоночнику. Возьму телефон и посмотрю свою папку с фотографиями Италии. Может быть, даже добавлю новые изображения, если найду что-то особенное.

Мама точно не станет проверять сегодня. Я знаю, как она выдохлась, и еще знаю, что у неё на проверку лежит две стопки тетрадей десятого класса с контрольными работами.

А это — надолго!

Поэтому целый вечер в личном распоряжении. Порядок наведен, еда приготовлена, стирки нет…

Если бы такой вечер выдался летом, я обязательно бы погуляла, но осень темно, мокро и холодно.

И страшно. После происшествия днём по-настоящему страшно. Маме как-то надо рассказать ещё, чтобы перестала активничать. Но она меня слушать точно не будет.

— Эх… — скидываю пустую сумку и сдаю её, закрыв рабочий день в приложении.

— Чего грустишь, Лизок? — менеджер весело подмигивает, пробегаясь наманикюренным ногтем по графику. — Завтра ты у нас опять не выходишь?

— Выхожу, — поправляю её. Я же специально смен набирала максимальное количество.

— Не выходишь, Мария завтра у нас работает. А тебя, кстати, ждут. Не задерживай красавчика.

Вот это точно ошибка, как и выход Маши вместо моей очереди. Мне бы возразить, но сзади чёткие шаги отвлекают, как и вкрадчивый голос, произносящий будто бы на выдохе:

— Привет, Лиза.