Глава 31

POV Лиза Суворова.

Спохватываюсь и хватаюсь за стирательную резинку, но фломастер никак не поддаётся.

— Елизавета, что ты трёшь? — мама подходит ко мне, отложив проверку тетрадей.

Я лихорадочно соображаю, что делать. Кусаю губы и вновь чувствую как будто не свой вкус. Как будто бы его.

Бросаю быстрый взгляд на рисунок и шумно выдыхаю, прикрыв веки. «Захар Новиков, 4 Б класс».

— Случайно съехало, я уже всё поправила.

Радуюсь, что не успела размазать буквы и не пришлось переделывать начатую работу.

Мама смотрит на то, что уже нанесено на ватман, и остаётся довольна. Вижу, как заостряются её губы в улыбке, но она тут же возвращает себе строгий и сердитый вид.

— Не считай ворон, Лиза. У нас ограничение по времени.

Для наглядности ещё и стучит пальцем по часам, чтобы я уж точно поняла.

Молча продолжаю рисовать, прогоняя все посторонние мысли. Если один раз повезло, не значит, что повезет и второй. А для собственной же безопасности лучше всего выполнить работу безукоризненно сразу.

Результатом я остаюсь готова. Доклеиваю последние украшения по углам и расправляю получившийся плакат-газету, приложив её к стене, чтобы мама оценила издалека.

Она, склонив голову набок, изучает, ровно ли начерчены рамки, сочетаются ли подобранные цвета и всё ли я выполнила так, как было задумано.

— Очень красиво, — густой мужской голос заставляет вздрогнуть от неожиданности.

Мама, переключившись на вошедшего, поправляет безупречную прическу и одергивает свой идеальный костюм. Я же продолжаю стоять и прижимать ватман к стене, в непонимании переводя взгляд от одного к другой и наоборот.

— Елена, представишь нас?

Мама моргает как человек, побывавший под гипнозом. Из своего конца класса я вижу растерянность, промелькнувшую на её лице.

— Да, конечно. Елизавета, познакомься это твой…

— Подожди, Елена, — мужчина перебивает. — Начнём просто с имени. Меня зовут Рудольф Валентинович Зернов. А ты, как я понимаю, и есть та самая Елизавета, красавица и гордость семьи Суворовых?

— Мам?

— Лиза! Что ты должна сказать⁈

— Извините, — тушуюсь. — Приятно познакомиться?

И пусть это больше звучит как вопрос, потому что мне совсем не приятно. Глаза странного Рудольфа прокатываются по мне от макушки до коленей, обдавая холодом и каким-то ощущением… Словно липкой паутиной меня измазал.

— Вы готовы, Елена? Мы можем ехать?

— Мам, — зову маму ещё раз, — куда?

— Это сюрприз, Елизавета. Разве можно быть такой невнимательной? Не знаю, что делать с ней, — обращается к мужчине, полностью сосредоточившись на нём. — На работу устроилась, дерзит.

— Самостоятельная девочка, Лена. Разве это плохо? А что дерзит… С этим можно работать.

Ватман выскальзывает из ослабевших рук, и я присаживаюсь, чтобы поднять. Дышу в свои колени, борясь с паникой. Не могу назвать причины, но сердце от страха готово проломить грудную клетку.

И страх этот иррациональный просто оттого, что незнакомый Рудольф внушает мне страх одной своей фигурой. А его голос, взгляд и «можно работать»…

— Собирайся, Лиза, — командует этот страшный голос. И я похолодевшими пальцами расправляю стенгазету на парте, а сама тянусь к куртке.

Интуиция кричит, что появился этот Валентинович неспроста. И маму перебил тоже. Шальная догадка парализует на миг. А если…

Если это мой отец?

Если он нашёл нас или мама нашла его?

Ведь я чётко помню, как она произнесла слово «твой»…

Загрузка...