Измена. Незаменимых нет

12

- Не нужно строить такие обиженные глазки, детка, - Герман бьёт словами сильнее ударов. – Твои женские штучки не помогут. Здесь никто не купится на твои продажные прелести.

А я просто отчаянно пытаюсь придумать какой-нибудь новый аргумент. Не могу поверить, что позволю этому человеку снова разрушить мою жизнь.

- Не понимаю, на что ты надеялась? – продолжает смаковать мое поражение Воецкий. – Это ведь бизнес, а не детский сад. Здесь не место глупым пустоголовым куклам.

Мое сердце ёкает, когда я вспоминаю, что нужно успеть вовремя забрать дочь из детского сада. И желательно к этому времени вернуть себе душевное равновесие. Ребенок не должен знать, что у взрослых что-то не так.

- Давай найдем другой выход, Герман, - я очень надеюсь, что мой голос звучит не умоляюще. – Зачем тебе фирма Давида?

Бывший муж пожимает плечами.

- Затем, что монополия лучше, чем конкуренция, если ты хозяин монополии.

Я не знаю, что сказать. Мои аргументы кончились, и нужно признать проигрыш. Начать торговаться о сумме продажи компании и условиях передачи прав. Но я не в состоянии сделать это.

- Я вижу, что ты не готова к взрослым переговорам, - говорит Герман. – Нужно попросить подъехать владельца фирмы, Давида. Он деловой человек и умеет реально смотреть на вещи.

Я пугаюсь до дрожи в пальцах. Воецкий матерый делец, и у него настоящая чуйка на слабые места противника.

- Не надо, - слишком нервно и поспешно отказываюсь я, выдавая тем самым с головой свои страхи.

- Почему? Он все равно узнает, Аня. Он же владелец.

- У него слабое сердце, ему нельзя волноваться.

Я не прощу себя, если у Давида снова случится инфаркт из-за нас с Германом.

- И что ты предлагаешь? – Герман поднимает одну бровь.

Как-будто ему правда интересно.

- У меня есть генеральная доверенность, - выкладываю я все карты на стол. – Если придется, я могу оформить продажу компании без присутствия мужа.

Воецкий смеется так, словно услышал самый смешной анекдот в своей жизни.

- Ань, это просто феерично, - он утирает выступившую от смеха слезу. – Ты лишишь своего нового мужа бизнеса, а он, бедняга, даже не узнает об этом. Ты просто жена года. Всем своим мужьям ты приносишь счастье, солнышко.

Это уже слишком. Я не выдерживаю и вскакиваю на ноги.

- Ты просто жалкое злобное ничтожество, - шиплю я в лицо этому гаду.

Германа мои оскорбления не трогают.

- Села! – рявкает он, обрывая дальнейший поток ругательств, готовый сорваться с моих губ. – Еще одно слово в таком тоне, и мы прямо сейчас едем к господину Гаспаряну, чтобы он лично одобрил необходимую сделку. Тебе ясно?

Бывший муж сверлит меня злобным надменным взглядом. А я не в силах что-либо сделать с тем, что он снова пытается разрушить мою жизнь.

Герман Воецкий уничтожает все, до чего может дотянуться руками.

Сегодня он дотянулся до нас.

Я медленно опускаюсь на стул.

Похоже пора признать очевидное. У нас больше нет фирмы.

- Я поняла тебя, Герман, - бесцветным голосом говорю я.

- Отлично, - гневные морщинки на лице Воецкого разглаживаются, но не до конца. – Карим, передай Анне Сергеевне договор. Не будем заставлять ее подписывать прямо сейчас. Пусть обсудит с юристами, если хочет. Мы же не звери какие-нибудь.

Герман обнажает зубы в улыбке, больше похожей на оскал. Да уж, не звери. Лично я считаю бывшего мужа чудовищем.

Карим достает из дипломата папку и толкает ее через стол ко мне.

- Когда же ты уже исчезнешь из моей жизни окончательно? – я все-таки не справляюсь с ролью послушной жертвы и задаю глупый риторический вопрос.

- Не скоро, зайка, - Герман издевательски подмигивает. – Ведь тебе еще нужно передать мне дела.

- Зачем? – в ужасе спрашиваю я.

От перспектив общения с этим человеком я испытываю острые приступы отвращения.

- Герман, - подает голос Карим, - мы же договорились, что фирмой Давида буду управлять я. Это не твой уровень. Не волнуйся, я во всем разберусь.

Они уже все поделили. Гады.

- Я передумал, - с ухмылкой сообщает Воецкий другу. – Я хочу заняться этим сам. Давид хороший человек. Просто ему не повезло с женой. Нельзя дать его делу пропасть. Так что я лично обо всем позабочусь. А Аня мне поможет. Это мое условие, если ты еще не поняла.

- Это плохая идея, Герман, - взываю я к его благоразумию.

- Это отличная идея. Ты ведь все знаешь о делах фирмы. Вот и передашь их мне. Цени мою щедрость, золотце. Я не выгоняю бывшую жену сразу на улицу. Я благородно предлагаю тебе работу.

В шоке смотрю на Воецкого. Зачем он продолжает нас мучить? Ни в коем случае нельзя соглашаться на его условия. Нужно продать фирму и искать новые способы организовать свое дело. Чтобы не довести до инфаркта Давида.

И чтобы Герман не узнал о дочери.

Я не представляю, чего ожидать от этого жесткого человека. Что он сделает, если узнает? Проигнорирует? Посмеется?

А если нет?

Что если он захочет ее отобрать? Я не смогу ему помешать. Силенок не хватит.

Нельзя рисковать будущим дочери.

- Давай подведем итог, Аня. – Герман окидывает меня пристальным взглядом. – Ты передаешь мне права на фирму и еще месяц ездишь в офис каждый день, и с готовностью делаешь то, что я скажу. Или сейчас мы едем к Давиду, и вы все равно теряете фирму. А еще в таком случае я подам на вас в суд, чтобы взыскать недостающие деньги. Так как оценочная стоимость вашей компании меньше долга. Представляешь? Что там у вас еще есть? Милый домик и пара квартир, которые Давид сдает? Этого почти хватит.

Мне становится нечем дышать. И я снова дергаю в сторону ворот блузки. Как беспомощно и жалко я, должно быть, сейчас выгляжу.

Герман лениво ждет ответа. Опускает взгляд ниже, задерживаясь на моей груди.

- Я передумал, - говорит он. - Месяца недостаточно. Думаю, контракт с тобой мы заключим на полгода.