Измена. Незаменимых нет

21

Пощечина отрезвляет Воецкого. Он хватается за щеку, отходя на шаг назад.

Смотрит на меня, тяжело дыша.

- Ты просто… ты жалкое ничтожество, Герман! – ору я на бывшего мужа. – Умоляю, исчезни уже из моей жизни!

Сейчас мне плевать на все. На то, что может мне сделать Герман. На документы, спокойно лежащие на моем столе.

- Я… черт, извини, - как-то растерянно произносит Герман. - Этого больше не повторится…

Но на его извинения мне тоже плевать.

Одергиваю вниз задранную Воецким юбку, когда раздается стук в дверь, и в кабинет заглядывает Карим.

- Что у вас тут… что происходит? – спрашивает он, переводя хмурый взгляд с меня на брата и обратно. – Аня, Герман тебя обидел?

- Тебя это не касается, Карим, - рычит на него Воецкий. – Я ведь уже предупреждал тебя, что к ней нельзя подходить?

- Засунь себе свое предупреждение знаешь куда? – ратсерянность Карима быстро сменяется злостью.

-Как же вы все мне надоели… - стону я. – Оставьте меня в покое!

Хватаю свою сумочку со стула и просто ухожу, оставляя этих двоих разбираться друг с другом.

Пусть только попробуют меня остановить!

Почему? Ну почему, если женщина с кем-то заговорила, то это уже повод обвинить ее в распутности? Почему, если юбка короче пяток, то это расценивается как прямое приглашение залезть под нее?

Меня колотит от злости и отвращения.

Воецкий точно сошел с ума! Что он собирался делать? Меня передергивает от отторжения. Мне просто физически неприятно ощущать на своем теле его прикосновения.

Впрочем, как и прикосновения любого другого мужчины. Это я уже успела понять за четыре года.

Лучше уж жить без этого, чем всегда быть перед кем-то виноватой.

Мне удается почти успокоится, когда я подъезжаю к дому. Дашу из садика сегодня забирает Давид. И это отлично, иначе я бы за ней опоздала из-за этих оленей, сцепившихся рогами.

Открывая дверь в квартиру, думаю о том, что, наверно, пора рассказать все Давиду. Теперь, когда у нас вроде есть шанс все вернуть, можно рассчитывать на то, что муж не станет слишком сильно переживать из-за этих проблем.

Пусть лучше Давид подписывает документы с Германом. Возможно, тогда Воецкий хотя бы вспомнит, что я замужем.

Разуваюсь и кидаю на полочку рядом со входом ключи, когда из кухни выглядывает Глеб.

- Привет, Анют, - он широко мне улыбается.

А я совсем не готова общаться сейчас еще и с этим мужчиной. Хватит с меня на сегодня.

Злость, накопленная после стычки с бывшим мужем, готова выплеснуться на друга. Если он, конечно, мне все еще друг.

- Я видела тебя в ресторане с Олей, - с наездом вместо приветствия говорю я.

Никогда не поверю, что он не в курсе, кто она такая.

Вижу по лицу, что в курсе, и завожусь еще больше.

- Это даже хорошо, - все с той же улыбкой говорит Глеб. – Тогда ты не так удивишься, увидев ее на своей кухне.

Из-за спины Глеба выглядывает смущенная Оля.

А я просто не могу поверить своим глазам.

- Зачем ты привел ее в мой дом? – в ужасе спрашиваю я. – Где Давид? Почему он впустил вас?

- Пойдем, - зовет Глеб. – Давид с Дашей пьют чай на кухне. Проходи, пожалуйста.

Меньше всего на свете мне хотелось бы пить чай с кем-то из бывших подруг.

Иду на кухню со сжатыми кулаками. Я готова пустить их в ход, если потребуется.

Хватит.

Я больше не позволю, ни Герману, ни кому-то еще втаптывать меня в грязь.

Даша сидит за столом, выстраивая из печенья башню. А Давид хозяйничает у плиты, разливая по кружкам с заваркой кипяток.

- Добрый вечер, Анюта, - здоровается муж.

На его лице спокойная улыбка. Мне это совершенно не понятно, и я отвечаю хмурым неприветливым взглядом.

- Такого паршивого вечера у меня давно не было – не собираюсь скрывать свое раздражение.

На Олю даже не смотрю. Мне не интересно, зачем она сюда заявилась с Глебом под ручку.

Совет им да любовь, если что. Но где-нибудь подальше от меня и моей семьи.

Сажусь за стол, и Дашуля тут же перебирается ко мне на колени.

Обнимаю малышку, вдыхая ее нежный запах.

Это помогает справиться со злостью. Проверенное средство. Стоит только посмотреть на мою сладкую булочку, и все невзгоды отходят на второй план.

- Понимаю, ты удивлена, но не воспринимай все в штыки, пожалуйста, - просит Глеб.

Поднимаю на него тяжелый взгляд.

- Этот дом тоже теперь превратиться в бордель? – сухо спрашиваю я у Глеба.

Я по-прежнему не смотрю на Олю, но краем глаза замечаю, как она опускает голову.

Какая прелесть.

- Больдель – повторяет Даша, и я стону от досады.

- Так, пожалуй, мы с Дашей почитаем книжку в другой комнате, - говорит Давид.

Он подходит и забирает малышку с моих колен.

- Не хочу книжку! – протестует Даша. – Хочу в больдель!

- Только через мой труп, - Давид целует ребенка в лоб и уходит с ней на руках из кухни.

Глеб хозяйничает без стеснения. Отодвигает для Оли стул, чтобы она села. А прежде чем сесть самому, берет со столешницы кружки с готовым чаем и ставит их перед нами на стол.

Бывшая подруга тоже старается не смотреть на меня.

Сидит с опущенной головой и бросает взгляды на Глеба.

- Ань, помнишь, ты запретила мне собирать доказательства того, что на том видео была не ты? – спрашивает Глеб.

- Конечно, - все еще не понимаю, к чему он клонит.

- Я тебя не послушал, - широко улыбаясь, заявляет Глеб.

- Какое это все теперь имеет значение? – не вижу смысла заводить эту старую шарманку.

Особенно после того, как сегодня фактически призналась Герману, что не изменяла ему. Как я и думала, это ничего не изменило.

Почему Глеб не понимает, что зря тратит время?

- Тогда, четыре года назад, я раздобыл видео с камер видеонаблюдения в кафе и институте. А еще данные из системы электронной регистрации входов и выходов на проходной. Я не стал посылать их адвокатом Воецкого, как ты и хотела. Я, между прочим, согласен с тобой в том, что нет смысла доказывать что-то твоему бывшему мужу. Но для себя, Ань. Для себя нужно во всем разобраться!

Скрещиваю руки на груди.

- И в чем же таком ты разобрался, Глеб, что имело бы смысл спустя четыре года?

Глеб бросает взгляд на проглотившую язык Олю.

- Во время бракоразводного процесса, - говорит он, - я нашел контакты твоих одногруппниц. Тех, которых ты застала с Германом…

Смотрю на Глеба очень выразительно. Прямо сейчас утекают последние капли моего терпения.

- Но тогда они не захотели со мной говорить, - продолжает Глеб, не обращая внимания на мою усмешку. – И вот пару дней назад мне позвонила Ольга. У нее остался мой номер. Я привел ее сюда, чтобы она и тебе рассказала о том же, о чем и мне.