Измена. Незаменимых нет

28

Я ударяюсь бедром о край стола. А Герман уже хватает меня ладонями за лицо. Разворачивает к себе и впивается в мои губы поцелуем.

Я не отвечаю, пытаюсь вывернуться, но Воецкий крепко держит мою голову руками, а бедрами прижимает мои бедра к столу.

Все, что я чувствую – это ледяной холод. Словно у меня в сердце льдинка, как в той дурацкой сказке. А вместе с душой колдовство заморозило и тело.

- Что? – пьяно шепчет бывший муж в мои губы – С кем угодно, только не со мной?

- Герман, отпусти меня… - дрожащим голосом прошу я.

Я не смотрю на него. Стою с опущенными в пол глазами. Потому что еще немного и точно разрыдаюсь.

Воецкий тянет меня за подбородок и все-таки заставляет поднять лицо выше. Вглядывается сам в мои глаза, будто ищет там что-то.

- А я вот помню, какой ты была нежной и сладкой… - большой палец Германа медленно проводит по моей нижней губе, – офигительно страстной… жаль, что не только со мной…

Бывший муж хватает меня за талию, легко поднимает вверх и усаживает на край стола.

Какие-то бумаги летят на пол вместе с одним из стаканов.

- Герман…

- Ты живешь с Давидом в разных комнатах, - Герман как будто отчитывает меня. – Очевидно, что ты вышла за него не по любви. Твой адвокатишка нашел себе другую. Почему бы тебе не вспомнить о бывшем муже?

Герман тянет подол моей юбки вверх, но я хватаюсь за ткань, мешая ему.

- Прекрати немедленно! – я хочу требовать, но мой голос звучит слишком испуганно.

- Почему? – упрямо спрашивает Герман. – Я могу доставить тебе удовольствие, ты знаешь это.

- Да какое в этом может быть удовольствие? – искренне не понимаю я.

Мы тянем мою юбку в разные стороны, и в конце концов я слышу треск рвущейся ткани.

Кажется, Герман не ожидал этого, и его пальцы на секунду разжимаются. Я тут же выворачиваюсь, пытаясь отодвинуться от его тела.

И мне почти удается. Я успеваю слезть со стола, но Воецкий снова хватает меня и толкает к столу уже лицом.

Я подставляю руки, но Герман давит с силой на спину, заставляя коснуться грудью поверхности стола.

- Вот так даже удобнее… - хрипло голосом сообщает он.

Чувствую, как подол моей юбки ползет вверх.

- Герман, ну прекрати же! – уже не на шутку испугавшись, прошу я. – Я не хочу, слышишь? Не хочу!

- Сейчас мы это исправим, - глухо обещает бывший муж.

Его пальцы касаются обнаженной кожи моих бедер и меня просто выносит.

Внутри поднимается дикая волна паники. Меня буквально трясет от страха. И глаза тут же наполняются слезами.

Слышу чьи-то испуганные всхлипы и понимаю, что они мои.

Пальцы Германа замирают на месте.

- Что за черт… - ругается он.

Затем хватает меня за плечи и резко переворачивает к себе лицом.

А я практически ничего не вижу перед собой от слез, и тело будто деревенеет, переставая слушаться.

- Аня? - зовет Герман.

Но я не реагирую. Меня словно закрыло в коконе страха. Мозг предпочел отключиться от пугающей реальности. Я просто дрожу, не в силах по своей воле пошевелить рукой или ногой.

Герман снова хватает меня за талию и сажает на стол.

Я зажмуриваюсь. Не хочу видеть того, что он собирается делать.

- Аня? – снова зовет Воецкий. – Черт, ну ты чего? Испугалась?

Я могу ответить на это только новыми всхлипами.

Тогда Воецкий поднимает меня на руки, идет к своему креслу и садится в него.

А я оказываюсь у него на коленях.

Меня словно парализует страхом. И я только и могу, что плакать и мычать что-то нечленораздельное.

- Ну всё – всё, - неожиданно нежно шепчет на ухо Герман. – Прости, я думал, ты ломаешься. Я ничего не буду делать, хорошо?

Его руки обнимают меня и притягивают к мужской груди.

- Тише, девочка моя, - Воецкий успокаивающе гладит меня по волосам. – Не бойся, Анют, не надо…

Но от этой нежности меня кроет только сильнее. И я рыдаю уже навзрыд на его груди.

- Черт… - доносится до моего сознания растерянный голос Германа, - Анют, я ничего тебе не сделаю, если ты не хочешь.

А меня продолжает трясти от рыданий.

- Все хорошо, малышка, - Герман качает меня в своих руках, как ребенка. – Все хорошо…

Мне так плохо. Сердце буквально рвет на части.

Герман Воецкий – это мой личный ад. В его власти карать и утешать. А потом снова карать, если ему захочется…

Я насквозь промочила его рубашку слезами. И сейчас очень остро чувствую его запах. Запах мужчины, которого я когда-то любила.

А теперь он ассоциируется у меня исключительно с болью.

- Анюта, - чувствую, как Герман целует меня в макушку, - успокойся, ничего не будет простив твоей воли… я тебя не заставляю…

- Хочу домой, - все, что удается мне выговорить связно.

- Да, конечно, - послушно соглашается Герман. – Я отвезу тебя… нет, лучше вызвать водителя.

Герман достает телефон, и у него почему-то прекрасно проходит звонок. Он вызывает машину с водителем и кладет трубку.

- Давай умоем тебя, - предлагает Герман.

Я киваю, и Герман снова хватает меня за талию, но на этот раз чтобы поставить на ноги.

Меня все еще трясет, и я боюсь сделать шаг. Собственные ноги кажутся мне сейчас совсем не надежной опорой.

Герман отпирает дверь кабинета и ведет меня в уборную, придерживая за плечи.

Там я ополаскиваю лицо холодной водой, а когда выхожу, Герман уже ждет меня в коридоре с моей сумочкой и пальто.

Разум немного проясняется, и я больше не чувствую себя парализованной.

Воецкий ведет меня по коридору к лифтам, по дороге продолжая говорить какие-то успокаивающие слова.

Но я его не слушаю. И по-прежнему не смотрю на мужчину. Изучаю узор на плитке под ногами. Так спокойнее и безопаснее.

Мы спускаемся вниз и выходим из здания, где нас уже ждет машина.

Герман открывает передо мной заднюю дверь. И в этот момент из его рук падает на асфальт моя сумочка.

Он наклоняется за ней вниз, а у меня внутри происходит какой-то щелчок.

Внутренний голос кричит «беги!», и я срываюсь с места.

Без сумочки и плаща бегу прочь по улице.

Вокруг полно народу, ведь еще совсем не поздно. Так что я несусь со всех ног, понимая, что Герман не сможет позволить себе хватать меня у всех на глазах.