Измена. Незаменимых нет

31

- Я все время не успеваю… - с усмешкой говорит Карим.

Мужчина улыбается какой-то больной безумной улыбкой. И страх пробегает по моему позвоночнику. Нормальные люди так не смотрят.

- Что ты хотел успеть, Карим? – спрашивает Герман спокойно, хотя я буквально чувствую его напряжение.

Воецкий медленно делает небольшой шаг к Кариму и Даше.

- Не подходи! – кричит Карим и подхватывает ребенка на руки.

Даша не слишком довольна этим. Она не любит чужих, поэтому начинает выворачиваться в руках мужчины.

- Не дергайся! – грубо рычит на нее Карим. – Ты же хотела запустить в плавание свой кораблик? Сейчас мы это устроим. Не позволим твоим глупым папе и маме помешать нам, верно?

Мы с Германом замираем на месте, потому что Карим подносит ребенка прямо к воде.

- Карим, что ты делаешь? – срывающимся голосом спрашиваю я.

- Пытаюсь сделать этот мир лучше, Аня, - Карим снова мне улыбается безумной улыбкой.

И я понимаю, что он действительно не в себе. Глаза мужчины бегают, а взгляд горит пугающим огнем.

- Отдай нам Дашу, Карим! – требует Герман, делая еще один небольшой шаг к берегу.

- Стой! – рычит на него Карим. – Иначе кораблик отправится в плавание…

- Чего ты хочешь? – спрашивает Герман?

Лицо Карима аж передергивается от нервной кривой ухмылки.

- Справедливости, конечно! – говорит он. – Я так давно пытаюсь ее добиться, Герман. И все время чуть – чуть не успеваю…

- И что же по-твоему будет справедливо, Карим? – спрашивает Герман.

Даша хнычет, и мое сердце щемит от удушающей паники.

Я вижу, как взгляд бывшего мужа бегает по поляне и Кариму. Он пытается сообразить, как нам быть. Как вытащить дочь из лап поехавшего психа.

- Ты такое ничтожество, Герман! – с призрением выплевывает Карим. – Ты не заслуживаешь ничего из того, что имеешь!

- И что ты собрался делать? – Герман не спорит с братом. Просто тянет время, забалтывая его.

- Я решил все исправить! – гордо заявляет Карим, покрепче перехватывая извивающегося ребенка. – Ты в восторге от себя, верно, Герман? Но на самом деле, ты такой дурак… большим удовольствием было водить тебя за нос. Ты и твой отец считаете себя лучше других. Кто-то должен был указать вам на ваше место.

- С чего ты взял, что я считаю себя лучше тебя, брат?

- Брат?! – Карим грубо хохочет. – Не смеши меня, Герман. Ты никогда не считал меня братом. Не признавал наше родство в обществе, помыкал мной, будто прислугой. Да ты даже от родной матери отказался.

- Что за бред? – перебивает Герман. – О чем ты Карим? Скрывать, что мы братья, было твоей идеей. Разве нет? Ты сказал, что хочешь сделать свое имя сам. И что это будет наш козырь. На что ты обижаешься, я не понимаю? Я взял тебя в свой бизнес. Ты сам говорил, что я многому научил тебя. Я доверял тебе. Какого еще принятия ты ждал? Я не слишком сентиментальный человек, прости меня за это. А что касается мамы, то это она бросила меня. Ради тебя, между прочим. Именно тебя она растила. Не понимаю твоих претензий!

- Каждый день она сожалела о том, что ей приходится растить меня, а не тебя! – кричит Карим. – Каждый день она говорила о том, как скучает по тебе. Она никогда не любила моего отца и ту жизнь, которую вынуждена была вести. Она даже сбежала. Ты знал? Бросила нас, чтобы вернуться в город и попытаться забрать тебя у отца. Но у нее не вышло, разумеется. И ей пришлось вернуться. А я все детство вынужден был слушать о том, как мама гордится тобой и твоими успехами. «Герман поступил в лучший институт… Герман поехал учится в Англию… проект Германа получил грант…» не знаю откуда она это узнавала, ведь ни твой отец, ни ты не звонили ей никогда…

- Интересно, что я мог сделать, Карим? Я был ребенком, и отец запрещал мне общаться с матерью. Как я мог позвонить ей? Куда?

- Ты давно вырос, разве нет? Ты мог найти ее. Но тебе это было не интересно. Она сама искала встречи с тобой. Унижалась на пороге твоей приемной, чтобы познакомить нас.

- А тебе не приходило в голову, Карим, - Герман медлит, подбирая слова, - что мне действительно не хотелось видеться с ней и даже знакомится с тобой? Ведь ее не было рядом, когда я в ней нуждался. Ты украл ее у меня. С тобой она уехала жить новую жизнь. А я остался один в мрачном доме с безразличным ко всему отцом. И именно ты ездишь на праздники в семью, где тебе рады, а не я. Почему я должен любить тебя, а? Но ты прав - я давно вырос. Поэтому я принял свою жизнь такой, какая она есть. Я заново познакомился с матерью. Я смирился и с тобой. Показал младшему брату, что такое бизнес. Еще раз повторяю, я доверял тебе больше, чем другим!

- Показал, что такое бизнес? – Карим злобно ухмыляется, и делает шаг к берегу с Дашей на руках. – Да ты просто в песочнице куличи лепишь, по сравнению с тем масштабом, которого мог бы добиться я с твоими ресурсами. И добился бы…

- Судя по тому, что я раскопал в фирме Давида, твой масштаб предполагает мошенничество в крупном объеме. Это ведь ты устроил, верно? Пытался развалить их фирму?

- Конечно! – Карим очень доволен собой. – Безупречная схема. Офшоры, фирмы-прослойки. Еще бы пару месяцев протянуть без подозрений с твоей стороны и можно было бы оставить тебя с голой жопой. Если бы ты не докопался, все прошло бы успешно. Может, ты и неплох в бизнесе, Герман. Но до меня тебе далеко. Я могу отжать любую фирму, если захочу. Это мой талант. И я не раз проворачивал это на благо твоего холдинга, братишка. Я бы и твою отжал… мне буквально пару месяцев не хватило… Ты бы ничего не понял, если бы не раскрутил схему по фирме Давида, верно? Я все время чуть – чуть не успеваю… если бы ты не полез в сделку с Гаспаряном… моя ошибка: надо было предвидеть, что ты не устоишь перед тем, чтобы потыкать палкой в бывшую жену.

- Верно, - соглашается Герман, – после того, как я вычислил схемы, которые были использованы в сделке с фирмой Давида, я начал тебя подозревать. И проверил другие твои проекты…

- И нашел деньги, которые я успел вывести.

- Которые ты успел у меня украсть, ты хотел сказать. Да, нашел и вернул себе. Все справедливо, Карим. Я даже не хотел сажать тебя…

- А вот я хотел! – огрызается Карим. – Я никак не мог решить – достаточно ли будет отнять у тебя твое состояние или нужно еще посадить тебя… правда, в последние года, я все чаще думал о том, что ты не достоин жить…

- А что насчет, Ани? – Герман бросает на меня быстрый напряженный взгляд. – То видео твоих рук дело? Как же долго я был слепым… Вы вместе с начальником охраны уверяли меня, что оно настоящее… что вы все проверили… несколько человек из охраны клялись мне, что видели мою жену в тот день… И я поверил! До последнего верил вам, а не ей…

- И хорошо! Ты сделал бы ей одолжение, если бы забыл о ней. Я же не зверь какой-нибудь. Я хотел отобрать твой холдинг, лишние наследники в виде жены были ни к чему. Я хотел, чтобы у тебя не осталось ни семьи, ни денег для начала… Такие, как ты, незаслуженно получают все в этой жизни. Но не умеют ценить то, что имеют. От жены ты отказался также легко, как и от матери. Я знал, что ты поверишь, когда снимал это видео. Слишком легко. Отец с детства твердил тебе, что женщинам нельзя доверять. Кому же поверит Герман? Своей красивой юной жене или брату с начальником охраны? Ты не сомневался ни секунды. А я просто хотел, чтобы ты испытал боль потери… Люблю, когда все изящно. Сама судьба подкинула мне ту шлюху, похожую на Аню. Немного подготовки, и спектакль готов! Дешевенькую копию вашего обручального кольца на видео не отличишь от оригинала. Арендованная тачка с налепленными номерами. Немного наблюдательности, чтобы одеть подставную куклу, как твою жену. Ах да! Еще немного денег, чтобы купить твою охрану. Большой куш для начальника охраны и небольшое вознаграждение тому удальцу, что поработал героем - любовником.

- Он смылся в тот же день… вы сказали, что не смогли его найти…

- Да мы и не искали, - Карим смакует свою победу. – Это было условием сделки. Он якобы имеет жену босса, получает бабки, и исчезает со скоростью света. Я хотел сделать доброе дело, Аня.

Карим переводит взгляд на меня.

- Я не хотел причинять тебе вред, не хотел, чтобы ты страдала с этим чудовищем. От тебя требовалось просто уйти с дороги. Почему ты не оценила добро, которое я тебе сделал? Зачем ты родила от него? Герман недостоин того, чтобы иметь наследников. Поганый род Воецких закончится на нем. Я позабочусь об этом.

- Карим, послушай, - Герман говорит взволнованно, потому что мужчина с ребенком на руках подошел уже к самому краю утеса. – Даша с Аней здесь не при чем. Давай дадим им уйти и разберемся сами.

Карим качает головой.

- Они не уйдут… - холодно и отстраненно отвечает мужчина. – Я ничего не успел! Ни отнять твою фирму, ни засадить тебя в тюрьму. Может, я еще успею прикончить тебя… но сначала ты увидишь, как умрет твой ребенок…

Карим с Дашей на руках разворачивается к крутому берегу, и мы с Германом срываемся с места. Бежим что есть сил, но, конечно, не успеваем.

Карим разжимает руки, и Даша с раздирающим мою душу криком летит вниз прямо в ледяную воду.

В следующий миг Герман налетает на Карима и сталкивает брата в реку. А затем прыгает в воду и сам.

Я вижу, как он старательно гребет, пытаясь нагнать ребенка в яркой курточке, уносимого быстрым течением прямо на камни.

Я добираюсь до края утеса и, не раздумывая, тоже спрыгиваю в воду. У берега вода достает мне до пояса. Тысячи ледяных иголок вонзаются в мое тело. Одежда тут же намокает и тяжелеет. Я понимаю, что утонула бы тут же, если бы не могла стоять на ногах. Упрямо делаю шаг вперед и чувствую сильное течение, утягивающее на глубину.

- Стой там! – кричит Герман.

Сердце пускается вскачь от радости, когда я вижу, что Герману удалось нагнать Дашу. Он поддерживает ее над водой и пытается грести к берегу.

Но сейчас течение мешает ему, а не помогает.

Я пытаюсь сделать шаг к ним на встречу, но тут же понимаю, что Герман прав. Меня унесет, если попробую добраться до них.

Оглядываюсь по сторонам и вижу Карима. Похоже, он неудачно упал или не справился с течением. Он не гребет и не поднимает головы из воды. Его уже ударило о большой камень и продолжает нести дальше.

Отбрасываю жестокое злорадство и сосредотачиваюсь на Германе с Дашей.

Воецкий выбился из сил, я вижу это. Он почти не приближается ко мне. И страх снова поднимается удушливой волной.

Что, если у него не получится? Сколько времени Даша уже находится в ледяной воде?

Герман с Дашей пропадают на секунду с поверхности, скрываясь под водой.

- Герман! – ору я, как будто он может меня услышать.

Но они почти сразу выныривают, и я выдыхаю.

Нас разделяет шагов десять, и я все-таки решаюсь.

Медленно иду им навстречу. Шаг. И еще один.

Я уже не чувствую ничего ниже пояса.

Еще один шаг. Я обязана справится.

Герман уже не спорит. Все его силы уходят на то, чтобы доплыть. Он толкает перед собой Дашу и пытается приблизиться к берегу хоть на немного.

Кажется, что проходит вечность, когда Герман оказывается достаточно близко, чтобы толкнуть ко мне нашу малышку. Я зашла в воду уже по грудь и двигаюсь с огромным трудом. Ловлю в воде тяжелое тело ребенка и что есть сил притягиваю к себе. Прижимаю к груди так, чтобы ее личико оказалось над водой. Глаза моей девочки закрыты, и я пугаюсь на одну страшную секунду, что мы не успели. Но затем замечаю, как дрожат ее губы и немного успокаиваюсь.

- Герман, - кричу я охрипшим от холода голосом. – Давай же скорее, нужно выбираться из воды.

Я тяну руку бывшему мужу, и он хватается за мои пальцы своими. Самыми кончиками.

Под его тяжестью я не удерживаюсь и делаю шаг обратно на глубину. Напрягаюсь изо всех сил, но опять шагаю вместе с Германом дальше от берега.

Герман прекращает грести, и я ловлю его обреченный взгляд.

- Прости, - шепчет он из последних сил.

- Нет! – успеваю выкрикнуть я, прежде чем Воецкий разжимает свои пальцы.

Течение моментально уносит его.

В ужасе смотрю, как Германа с силой ударяет о камни.

- Нет, - шепчу я. – Герман, ты не можешь сдаться…

Не знаю, что бы я сделала, если бы у меня на руках не было дочери. Бросилась бы спасать Германа? Скорее всего…

Но я должна спасти сначала ребенка.

Разворачиваюсь к берегу и преодолевая сильное течение выбираюсь шаг за шагом из воды.

Еще немного. И еще.

Слабость такая, что только чувство долга перед дочерью не дает мне потерять сознание.

На поляне появляются голоса.

- Аня! – узнаю голос Давида.

-Аня! – присоединяется к нему голос Глеба.

- Мы тут, - хочу крикнуть, а у меня выходит только слабый хрип.

Но они слышат.

Мужчины бегут ко мне.

Я вижу и других людей. Целая толпа спешит к берегу.

Глеб и еще двое мужчин спрыгиваю в воду.

Отдаю Дашу другу и чувствую, как меня подхватывают подмышки и тянут к берегу.

- Там Герман и Карим, - из последних сил, преодолевая дрожь, говорю я, и оборачиваюсь назад на камни.

- Мы не сможем им помочь, - отвечают мужчины. – Ни у кого не хватит сил, чтобы вытащить их из такой холодной воды. Это самоубийство.