Измена. Сбежать от любви

Глава 28

Глеб

Если б не Миша Кренц, сегодня мне пришёл бы пиздец! Я теперь перед ним в долгу. Как минимум накрыть поляну обязан.

Когда Яна упала в обморок, я первым сорвался к ней. Подбежал и нёс какую-то бессвязную пургу, сам блять, не помню, что, но Мишаня сказал: вроде ничего критичного. Белов же, как истеричка, бегал вокруг неё и вопил в панике, пока я одной рукой проверял её пульс, а во второй держал телефон и вызвал скорую. В какой-то момент мои нервы просто не выдержали. В мозгах долбило, что всё произошло из-за этого утырка, который орал на неё в доме, как потерпевший, и потащил в злоебучий ресторан. В итоге отшвырнул телефон в сторону и подорвался, чтобы собственноручно придушить эту падаль. И вот тут уже, спасибо Мише, за его быструю реакцию. Техничным захватом шеи он оттащил меня в сторону.

— Мирон, Мирон, т-ш-ш-ш! Тихо, тихо братан, — дёргаюсь, но он только усиливает давление, отчего вздохнуть практически не представляется возможным. — Григорьевич, успокойся! Возьми себя в руки! Ты помнишь, кто ты? Ты водитель, охранник! Белов — её муж! Белов! Всё на этом, всё! — тихо шипит в самое ухо.

Только после этих слов, мои мозги включаются, и я, словно ватная кукла, обмякаю в его руках, хватая воздух, словно рыба, выброшенная на берег.

— Вот и молодец! — хлопает по спине и медленно отстраняется. — Мы с тобой позже сходим в бар, и ты мне всё расскажешь. Окей?

— Ага, спасибо Крен. С меня пиво, — рвано говорю и параллельно пытаюсь отдышаться. — Ну ты и монстр, никогда не думал борьбой по-серьезке заняться?

— Я уже старый, — с ухмылкой отбивает Мишаня. — Ну и мозги берегу. — тычет пальцем себе в макушку.

Белов же, настолько тупой, что ни черта не понял, что вообще сейчас произошло. Этот полудурок подумал, что у меня с Мишей личный замес.

Через пару минут приехала скорая, медики погрузили Яну в машину и повезли в больницу. Мы всем составом отправились следом за ними.

Как позже оказалось, у Яны целый комплект: там и простудные дела, и анемия, и переутомление, и сотрясение мозга, которое она получила, приложившись головой о дорожку.

Белов носился по кабинетам, выбивал для неё всё самое лучшее. Я же, в который раз еле сдерживал порыв, чтобы не втащить ему. Потому что главная причина её нахождения в этом заведении — это ОН.

Видя моё расшатанное состояние, Миша снова приходит на помощь.

— Покурим? — предлагает, демонстрируя пачку сигарет.

— Идём.

Молча выходим из здания больницы, огибаем её по кругу и встаём в закутке. Также, не произнося ни слова, выкуриваем по сигарете.

Я стою и пинаю мелкие камушки с таким видом, будто это самое интересное и важное занятие в жизни.

— Глеб, что у тебя с ней? — Миша нарушает молчанку первым.

— Я думаю, ты и так всё понял, — пожимаю плечами и снова тянусь за сигаретой. — Трахнул я её. Вот и всё.

Крен присвистывает и качает головой, затем подходит и забирает из моих рук и сам её подкуривает.

— Что будешь делать дальше? — смотрит на меня с сомнением в моей адекватности. — С шефом поговори, может, тебе уйти от Беловых?

— Хрен знает. Подумаю позже.

— Глеб, ты понимаешь, что в текущей ситуации тебе опасно оставаться рядом с Беловым? Сегодня я был рядом, а что будешь делать, если тебя перекроет, когда ни меня, ни Дамира не будет около тебя? — давит по самым болевым точкам прямо в цель.

— Блять! — сажусь на корточки и обхватываю голову руками. — У меня просто всё к чертям летит.

— Мирон, ты сам виноват, нехрен было с ней в койку прыгать.

— Иди ты… — бросаю, но никаких аргументов у меня нет.

Крен, конечно же, прав.

Понимаю, что он обязательно сообщит об этой ситуации шефу — Николаю Антоновичу. Так что завтра меня ждёт вызов “на ковёр”. Но это все мелочи, на самом деле всё, что меня сейчас заботит, это то, как себя чувствует Яна. Перед глазами до сих пор стоит её взгляд перед тем, как она упала в обморок. В нём было столько боли и безысходности. Я понимаю её мотивы оставаться с мужем, но стоит ли рисковать ради этого собой или своим здоровьем? Ведь, по сути, это путь в никуда.

Примерно через час нас выпроваживают из больницы. Миша увозит Белова домой, а я сваливаю к себе.

Дома хватает сил лишь на душ.

“Завтра сорвусь к Яне, чтобы побыть с ней без посторонних свидетелей”, — последнее, о чём я думаю и проваливаюсь в беспокойный сон.