Измена. Ты будешь моей (СИ)

Глава 36 Проклятие Диких

Земляника. И у него в руке земляника! Совсем запуталась: что явь, а что вымысел. Голова идет кругом, а кажется, будто беседка начинает вращаться. Становится душно даже тут, у пруда.

И в то же время меня пробирает дрожь, я обхватываю себя руками, словно пытаюсь согреться, но не помогает.

— На самом деле нужно решить один вопрос с тобой, Николас, — переведя, наконец, взгляд с меня на брата, глухо отзывается Рэгвальд. Он старается это скрыть, но пульсирующая жилка на его виске выдает его раздражение.

Ник наклоняет немного голову набок, когда мой муж подходит ближе. Меня обдает знакомым запахом черного перца и сандала, и я чувствую, как постепенно становится чуть легче дышать. Рэгвальд останавливается около меня и, сняв свой камзол, накидывает его мне на плечи.

— Прошу прощение, леди Селена, — он поднимает бровь и указывает взглядом на выход из беседки. — Но некоторые разговоры совсем не для женских прелестных ушек. Я, если вы захотите, готов развлечь вас чуть позже. Кстати, я слышал, что женщины очень любят землянику. Это вам.

Он берет мою руку, разжимает пальцы и вкладывает в раскрытую ладонь несколько тонких мохнатых веточек с яркими и сочными мелкими ягодками. Я сначала их пристально рассматриваю, а поднимаю взгляд на мужа, сталкиваясь с его яркими глазами. В них проблескивает какое-то чувство, которое я не успеваю заметить, затем он будто теряет ко мне интерес.

Но касания пальцев Рэгвальда на моей руке продолжают жечь, будто огнем. И в то же время хочется, чтобы он снова коснулся, снова обжег. Тепло разливается по руке до самой груди.

Сильнее закутываюсь в камзол, борясь с желанием уткнуться носом в воротник и всеми легкими вдохнуть мужской аромат мужа. Но сейчас о другом. Обеспокоенно смотрю на Ника, но он с легкой улыбкой кивает мне.

— Что ж, я тогда покину вас, тем более что не хочу задерживаться на завтрак. Не думаю, что Его Величеству это придется по душе. — Я разворачиваюсь и, пользуясь тем, что мне стало легче, спешу покинуть беседку.

Перекатываю между пальцев стебельки земляники, наслаждаюсь ее уникальным ароматом, который уносит меня в воспоминания о том самом побеге с Рэгвальдом из замка Ника. Что это было? Желание удивить именно меня, сделать мне приятно? Или, как он только что сказал, знание, что «женщины любят землянику»?

Все же не могу удержаться и кладу в рот одну из ягод. Даже закрываю глаза от удовольствия, а на душе будто тучи рассеиваются. Остальные решаю оставить на потом и прячу в карман.

Часть, возможно, вообще засушу и потом, когда уже все случится, когда я освобожу себя и Рэгвальда от этой связи, которая не приносит ему счастья, буду заваривать зимними вечерами себе и малышу. И, может быть, тихо плакать.

Дорога обратно кажется длиннее, чем в беседку. Может, потому что сомнений и страхов не только не стало меньше, но и прибавилось.

Но что же случилось с амулетом Делирии? Почему он сегодня не отозвался на Рэгвальда? Я же точно видела сияние в галерее! Оно было не тусклее, чем у меня перед свадьбой. Но, с другой стороны, у меня же тоже угас. Возможно… Кто-то не хочет, чтобы у Рэгвальда была нормальная семья?

В холле уже никого нет, потому что все переместились в столовую. Было бы идеально проигнорировать общий завтрак и попросить принести мне еду в спальню, но понимаю, что не хочу злоупотреблять гостеприимством Керни.

И хотя все еще не расселись по местам, взоры практически мгновенно обращаются ко мне. А я не сразу понимаю почему. Камзол! Точно. Личная гостья короля, вдова оборотня, приходит на завтрак в камзоле дракона, с которым, как он сам утверждал, провела накануне весь день.

Нехотя снимаю его с себя, потому что кажется, что именно он дает мне хотя бы временное ощущение спокойствия и защиты. А без него я как будто уязвима для всех и каждого.

Останавливаю эти глупые мысли. В последнее время Рэгвальд не баловал меня защитой, более того, сам готов был сделать совсем бесправной. Чуть задержав в руках камзол, передаю его одному из слуг под пренебрежительными, подозревающими, раздраженными и порой просто любопытными взглядами иду к своему месту.

Кажется, что когда я прохожу мимо, оборотни специально повышают голос.

— Кто бы ни пытался испортить портал, это к добру не приведет… — говорит высокая седовласая оборотница с выступающими скулами.

— Это точно! Боги никогда не оставляют такие вмешательства безнаказанными! — вторит ей плотная соседка с носом с горбинкой.

— Говорю вам, за такое и проклятье Диких схлопотать можно, — слышится с другого конца стола.

— Чур тебя! Нам еще этих безумцев в замке не хватало, — доносится в ответ старушечий недовольный голос. — И так праздник теперь под угрозой.

Слуга пододвигает мне стул, и я присаживаюсь за стол. Солнечные лучи из огромных окон пронизывают столовую насквозь и сверкают в столовом серебре и на ободках на фарфоре.

Дикие… Где-то я про них уже слышала. В памяти всплывает картинка ночной степи, предупреждения от солдат песца о том, что Дикие вышли на охоту, и леденящий вой где-то далеко. Кожа покрывается мурашками от этого воспоминания, и я старательно переключаюсь на мысли о другом.

Благо, мне помогают это сделать Рэгвальд с Ником. Ник вытирает губу, и я замечаю на ней небольшую рану. Они оба несколько помяты, растрепаны, хотя заметно, что пытались привести себя в порядок. На них никто особо внимания не обращает, а своих членов делегаций мужчины оставляют без объяснений. Что у них там произошло?

Задумчиво начинаю накручивать на палец прядь волос. Настолько глубоко ухожу в нервные размышления, что выныриваю оттуда только из-за того, что меня буквально опаляет взглядом. Рэгвальд смотрит прямо на меня. Точнее, на мой палец, на котором в несколько оборотов намотаны волосы.

Горгулья задница! Не может же он догадаться, кто я, только из-за этого неловкого привычного движения?

Срочно убираю палец и делаю вид, что сосредоточена на салфетке. Сколько мне еще отведено на то, чтобы я могла скрыться? День? Два? Или, возможно, до конца недели, когда будет открыт портал в пещеру? А ведь я же уже даже смирилась с тем, что меня вот-вот раскроют.

По залу бежит шепот, а потом через распахнутые двери в столовую влетает окровавленный слуга:

— Дикий! В замке Дикий! — обезумев, кричит он. — Его Величество преследует его! Мы все будем прокляты!

Столовая буквально взрывается негодующими и испуганными голосами. Все резко вскакивают со своих мест, слуги провожают нас к разным выходам, меня тоже увлекает живым потоком к одной из дверей.

Я почти сразу теряю из вида Рэгвальда и Ника, которые поспешили следом за слугой, туда, где нужна их помощь. Меня накрывает волнением. Я понятия не имею, как выглядит этот Дикий, но вид слуги, испачканного кровью, впечатлил, и теперь, помимо бешеного сердцебиения, я еще борюсь с комом тошноты, подкатывающим к самому горлу.

Толпа врывается в темный извилистый коридор, которым, по всей видимости, пользуются слуги, а потом быстро и взволнованно растекается по его ответвлениям. В итоге я не замечаю, как, свернув в какой-то маленький проход, остаюсь совсем одна.

Хотя страх и беспокойство гонят меня вперед, я останавливаюсь, чтобы перевести дух и понять, куда мне идти. Как я умудрилась отделиться ото всех? Я же совсем не знаю замок!

Но хуже становится тогда, когда, отражаясь от стен коридора, буквально отовсюду, усиливаясь и перекатываясь по каменной кладке, раздается знакомый по окраинным степям вой. Гаргулья задница! Что теперь делать?

Стою в растерянности, оглядываясь и не решаясь куда-то двигаться. Потому что от ужаса ноги просто приросли к полу. Сзади раздается шорох. И, наверное, я бы рада была ошибиться, подумать, что мне показалось. Но нет… Сквозь гулкое биение сердца в ушах я слышу звериный рык.