Измена. Во власти лжи (СИ)

Глава 12

Глава 12

Я не могла спать.

Наверное, именно из-за бессонной ночи я раньше всех встала и вместо того, чтобы по привычке приготовить завтрак, я налила себе большую кружку чая, накинула на плечи длинный вязанный кардиган, вступилась в мягкие угги и вышла на улицу.

Да ночью было очень влажно, на траве слезами застыли хрустальные капельки росы.

Я уговаривала себя успокоиться, но не могла.

Спустя час я увидела мельтешение в кухонном окне, и Тимур, распахнув его, прокричал:

— Идём завтракать, я яичницу сделал, мам.

Я не знала, как вести себя с Тимуром, потому что не понимала…

Точнее, я понимала, что у него переходной возраст,, что сейчас у него гормоны и желание отстаивать свою позицию, но его слова ранили.

Подняв пустую кружку, я пошла в сторону дома.

Рус уже сидел за столом. Листал что-то в планшете. А Тимур поставил на моё место тарелку с глазуньей и томатами.

— Видишь, как ты учила с овощами.

— Спасибо, — сказала я хрипло.

— И слушай… Я сегодня хотел уехать к Диме Новикову, у него родители уехали на выходные и мы думали порезаться по сетке.

Я прикрыла глаза и гулко сглотнула.

С одной стороны, да, можно было бы отпустить Тимура в гости, потому что находиться с ним мне было тяжело. Я не имела права обижаться на сына, на детей обижаться это лелеять обиду к себе. Ведь я его воспитала, значит, плохо воспитала.

— Тим, ты не поедешь к Диме… — произнесла я ковыряя глазунью.

— Почему? — резко спросил Тимур, сев за стол.

— Потому что в прошлый раз, когда был скандал в школе, этот скандал был из-за Димы, потому что тогда несколько одноклассников были у него, и был алкоголь, были сигареты, и неизвестно ещё, что было. Я не хочу, чтобы мой ребёнок общался в таком окружении.

Тим тихо задышал, насупился, сдавил пальцами вилку, а потом со звоном бросил её в тарелку, резко выдвинул стул и вышел.

Рус, наблюдавший за этой картиной, перевёл на меня взгляд, нахмурился.

И саданул ударом под дых.

— Ты не имеешь права с ним так разговаривать… — произнес растягивая слова муж.

— Имею… — в противовес сказала я, замирая в ожидании еще одного больного тычка в область сердца.

— Ты ему не мать, Есения…

Я уговаривала себя не плакать, молилась, чтобы противные слезы не заблестели на глазах…

— Тебе не кажется… — начал медленно Рустам и я по примеру Тимура швырнула вилкой в тарелку и зарычала:

— Мне не кажется, Рус! — рявкнула я. — Мне не кажется, что я на что-то в отношении Тимура не имею прав! Когда мы познакомились, ты сразу поставил меня перед фактом, что у тебя сын, и я приняла этого сына как своего. Поэтому мне не кажется, что я не имею прав запрещать и что-то еще в отношении своего ребенка делать!

Я резко оттолкнулась от стола и стул проскрежетал ножками по плитке.

— Есения, ты сейчас перегибаешь… — раздалось мне вслед, и я остановившись возле острова, оперлась о него рукой.

— Это ты перегибаешь смея мне говорить, что ребенку, которому я задницу подтирала я не мать. Это ты перегибаешь, потому что не ты бегал с ним по больницам со всеми инфекциями, не ты купал его и не ты рассказывал сказки на ночь! — меня понесло так сильно, что я вообще не тормозила на поворотах. Меня выбешивало, меня оскорбляло поведение мужа, который считал, что имеет право таким мне тыкать.

Под пальцами оказалась сахарница, и я сдавила ее крышку до хруста.

— Есения, у него есть мать… — заметил тихо Рустам и встал из-за стола.

— А где была эта мать, когда он пошел в первый класс. Где была эта мать, когда я из одной больницы в другую с ним ездила из-за того, что он в садике съел кусочек отварной рыбы и ему косточка где-то на корне языка застряла? А где была его мать, когда он отказывался есть и пить во время ангины? Где? Не знаешь? — я резко развернулась и в упор посмотрела на мужа. — Так вот, раз на этом месте всегда была я, значит я имею полное на то право решать пойдет мой ребенок к Диме с ночевкой или нет! И не надо на меня бровями осуждающе косить, Рустам! Я не та двадцатилетняя дуреха, которая делала все лишь бы вы оба с сыном были довольны! Мне почти тридцать и теперь вы с Тимуром постарайтесь, чтобы я была довольна!

Я не выдержала и со злости, а еще от лютой беспомощности сдавила сахарницу и швырнула ее на пол.

Звон и треск раздался на всю кухню.

— Есения… — произнес низким рокочущим голосом Рустам, и я вдруг замерла.

Никогда Рус не делал акцента на том, что Тим не мой сын.

Никогда он не говорил про свою бывшую жену.

Пальцы свело судорогой и я, подняв взгляд, медленно протянула:

— Ты к бывшей решил вернуться, да? Это с ней ты будешь у Алика?