Извращённые cердца

Глава 3

Я знала, что Савио думает, будто я откажусь от нашей сделки, но я не позволю ему так легко сорваться с крючка. Я хотела тренироваться с ним, хотела показать ему, что больше не маленькая девочка и не ребенок, чьи волосы он может взъерошить.

И все же, глядя на Римо Фальконе, мне захотелось убежать. Все эти шрамы и мышцы, а также его репутация заставили мой пульс участиться. То, что он прикрыл их футболкой, не делало его менее внушительным. Я видела несколько боев на ноутбуке Тони. Все Фальконе были страшны в клетке, но Капо…он был самым жестоким из этого мира. Диего всегда говорил о нем так, словно он даже не был человеком.

— Как давно ты тренируешься? — спросил он, заставив меня подпрыгнуть. Он заметил, дернув рот, как и Савио, готовый рассмеяться.

Я покраснела.

— Три года. — мой взгляд задержался на его носу, потому что его глаза слишком пугали меня.

— То, что ты не встречаешься взглядом со своим противником, говорит о твоем отступлении. Ты сдаешься еще до того, как начнется бой, Джемма? — спросил он, понизив голос.

Я резко подняла на него глаза.

— Нет.

Это была борьба удерживать его взгляд. Я поняла почему папа, Диего и другие мужчины всегда говорили с таким уважением о своем Капо.

— Хорошо, — сказал он. Он поманил меня к себе. — Атакуй.

Я сделала несколько шагов вперед, подняла кулаки, защищая лицо. Он был слишком высок. Нанести удар Диего уже было довольно трудно, но Капо оказался еще выше. Он повторил мои движения, подняв кулаки к лицу. Мой желудок скрутило узлом, когда я попыталась собраться с духом, чтобы ударить его.

— Ну же, Китти, покажи когти, — крикнул Савио.

Рот Римо дернулся, и я сделала выпад, пытаясь ударить его в низ живота. Его рука блокировала меня, и это движение уже причиняло безумную боль. Его другая рука прошла мимо моей защиты и попала в живот. Это был не удар, а толчок, заставивший меня отшатнуться назад и почти потерять равновесие.

Толчок? Это был не боевой удар в клетке. Я сердито сверкнула глазами и снова бросилась к нему. Я должна была воспользоваться своей скоростью и маленьким телом, если хотела получить хоть какой-то шанс. Улыбка Римо стала еще шире. Он попытался схватить меня, но я упала на колени и сделала рывок вперед. Я планировала использовать его широкую стойку, чтобы пройти через ноги, но он схватил меня за одну из лодыжек и потянул. Я со стоном приземлилась на спину, а затем он оседлал мои ноги и сжал запястья вместе над моей головой.

— Сдайся, — сказал он. Я боролась, пытаясь вырваться из его хватки. — Сдайся, — приказал он.

Я не хотела этого делать. Я злилась на Савио за то, что он заставил меня биться с его братом, зная, что я унижу себя. Но еще больше я злилась на себя — за такое огромное желание внимания от Савио, что согласилась на эту сделку. Римо даже не сопротивлялся мне. Он играл со мной, как и его брат. Все закончилось так быстро, что это даже боем нельзя было назвать. Я попыталась выгнуться дугой от пола или освободить руки, но его хватка была как сталь. Его пальцы сжались, что ощущалось некомфортно.

— Ты должна знать, когда необходимо сдаться.

— Сдайся, Джемма, — крикнул Диего.

Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы гнева.

— Нет! Никто из вас не станет!

Хватка Римо на моих запястьях стала болезненной.

— Верно, но мы живем с последствиями. Ты можешь отказаться от капитуляции, потому что знаешь, что в безопасности от боли. Ты разыгрываешь девичью карту.

— Нет! Вы все решили нянчиться со мной, потому что я девочка. Я ничего не имею против боли! Я хочу, чтобы меня воспринимали всерьез! — я укусила его, стараясь изо всех сил, устав от того, что на меня смотрят как на милую маленькую кошечку.

— Римо, — предостерегающе произнес Нино Фальконе.

Я поморщилась под силой хватки Римо.

— Если я еще сожму еще сильнее, то переломаю твои тонкие запястья пополам. Гордость — благородная вещь, но не позволяй ей встать на пути мудрого выбора. Твои бои никогда не будут нашими, поэтому ты не можешь сражаться так же, как мы.

Я отвела взгляд.

— Я сдаюсь.

Он отпустил меня и поднялся на ноги. Савио и Диего присоединились к нам в клетке. Брат бросил на меня укоризненный взгляд, но Савио кивнул, будто был впечатлен.

— Я проиграла. Тебе не нужно притворяться, что я все сделала правильно.

Слезы смущения и гнева грозили вырваться наружу, но до сих пор мне удавалось не заплакать перед Савио, и я не собиралась ничего менять. Некоторые девушки плакали только тогда, когда их сердце было разбито или им было грустно, но мне так не везло. Я также ревела, когда была зла или чрезвычайно счастлива, что приводило ко многим неловким сценам. Эмоциональность была проклятием в нашей семье — по крайней мере, с женской стороны. У Диего был эмоциональный диапазон кирпича.

Савио усмехнулся и переглянулся со старшим братом. Диего закатил глаза. Это было уже слишком. Я вскочила на ноги и оттолкнула их, затем выбралась из клетки и бросилась к одной из дверей, надеясь, что она приведет меня в туалет. Мне необходимо было плеснуть немного воды в лицо, прежде чем я сорвусь… и потеряю остатки достоинства.

Я хотела произвести впечатление на Савио своими навыками, чтобы он наконец обратил на меня внимание, но теперь они все смеялись надо мной, как многие в школе, из-за моей одежды и убеждений.

— Джемма, возьми себя в руки! — крикнул Диего.

Я не обратила на него внимания. В половине случаев именно из-за него я плакала. Я толкнула дверь и вошла в раздевалку, где направилась прямиком к раковине. Плеснув водой себе в лицо, я резко втянула воздух от холода. Однако это помогло справиться с чувством слез.

Я опустилась на одну из скамеек и уставилась на свои потертые, белые кроссовки. Диего носил их, когда ему было одиннадцать. Теперь настала моя очередь. Дверь скрипнула, и послышались шаги.

— Оставь меня в покое. Я больше с тобой не разговариваю. Ты все время ставишь меня в неловкое положение перед Савио.

Появилась совершенно новая, стильная черно-золотая пара кроссовок от Найк — лимитированная серия, которая стоила больше, чем наш с Диего гардероб вместе взятый. Мне хотелось, чтобы земля поглотила меня.

— Для этого и существуют братья и сестры, Китти.

Я хотела, чтобы он ушел и избавил меня от унижения, но даже сейчас я жаждала его близости. Я подняла глаза, его губы дрогнули.

— Почему ты здесь?

Резкость, к которой я стремилась, превратилась в, полный надежды, шепот.

Рот Савио снова дернулся, заставив меня смутиться.

— Ты билась против Римо. Черт, Китти, большинство парней обосрались бы на твоем месте, а ты надрала задницу.

Я моргнула, пытаясь понять, не разыгрывает ли он меня. Он протянул мне руку, которую я взяла, и поднял меня на ноги.

— Диего устраивает истерику с шипением. Давай вернемся, чтобы я мог надрать ему задницу.

— Когда ты потренируешься со мной?

— Как насчет завтрашнего дня?

Завтра было воскресенье, а это означало церковь и семейный обед, но, может, мне удастся втиснуть туда еще один сеанс. Но Диего должен был помочь папе починить нашу плиту в ресторане.

— Диего не может взять меня с собой. Он должен помочь папе в Капри.

Савио пожал плечами.

— Я могу забрать тебя из церкви и отвезти домой. Мне все равно завтра нужно потренироваться.

Я ухмыльнулась.

— Великолепно.

Его рот снова дернулся.

— Возможно, тебе стоит рискнуть взглянуть в зеркало, прежде чем вернуться? — с этими словами он повернулся и вышел за дверь.

Мой желудок сжался, когда я повернулась лицом к зеркалу над раковиной. Перед походом сюда я нанесла немного туши, и теперь она была размазана по всему лицу. Я была похожа на енота.

Диего был зол, но мне было все равно.

— Папа не согласится, просто чтобы ты знала.

— Что тут такого особенного?

Он бросил на меня свирепый взгляд, останавливая свой ржавый Форд Рейнджер перед нашим домом. Запах сигар, которые курил дедушка, все еще держался на коже и потолке, поэтому Нонна отказалась ехать в машине — слишком много горя.

— Серьезно? — пробормотал он. — Дело в том, что ты согласилась на то, что Савио заберёт тебя и проведёт тренировку вместе с тобой.

— И что? Он твой друг.

— Да, друг. Я знаю его.

— И что это должно означать?

— Ты все равно не поймешь.

Я нахмурилась. Прежде чем Диего успел выключить замок зажигания, я выскочила из машины, схватила ключи от дома, рванула к входной двери и заперла ее. Мне нужно было сначала поговорить с папой, если я хочу получить хоть какой-то шанс на его одобрение. Диего только все испортит. Я пробежала мимо мамы, которая пылесосила гостиную, и вошла на кухню, откуда до меня донесся запах знаменитого кроличьего рагу Нонны. Спотыкаясь, я вошла вовнутрь.

Папа сидел за столом, склонившись над счетами, судя по тому, как сильно нахмурился его лоб. Нонна помешивала тушеное мясо деревянной ложкой и пела одну из старых итальянских любовных песен, от которых у мамы всегда слезились глаза.

Я поспешила к папе, заработав неодобрительное кудахтанье от Нонны, потому что, обычно, здоровалась с ней первой, но это не могло ждать.

Папа поднял глаза, и я одарила его своей самой сладкой улыбкой, а затем сбоку обняла за шею. В дверь позвонили.

Он откинулся назад с глубоким смехом.

— Я знаю эту улыбку, ангел мой.

— Папа, — тихо сказала я. — Ты же знаешь, как много для меня значит боевые искусства. И Савио наконец согласился помочь мне. Он собирается попрактиковаться со мной завтра после церкви. Пожалуйста, отпусти меня.

Снова прозвенел звонок, и пылесос выключился.

— Диего мне завтра необходим в Капри…

— Я знаю, но Савио был так добр, что согласился забрать меня из церкви и привезти домой после тренировки.

Папа отрицательно покачал головой. Я крепче обняла его и поцеловала в щеку.

— Пожалуйста, папа. Ты знаешь Савио. Я сделаю все, что угодно. Пожа-а-а-а-алуйста.

Раздался голос Диего.

Я повернулась к Нонне, что было признаком моего отчаяния.

— Нонна, пожалуйста.

Она поджала губы.

— Наедине с мальчиком, — она прищелкнула языком.

— Я даже вернусь в церковный хор, как ты того хочешь.

Нонна склонила голову набок, затем удовлетворенно кивнула и снова занялась тушеным мясом.

Дверь распахнулась, и Диего, кипя от злости, шагнул внутрь.

— Не говори «да», папа.

Папа поднял палец.

— Только не в таком тоне.

Я показала брату язык.

Диего стиснул зубы.

— Ты не можешь позволить ей остаться наедине с Савио.

— Диего всегда проводит время с Савио. Ты же знаешь, как ответственен Диего. Он не стал бы дружить с Савио, если бы тот не заслуживал доверия.

Диего бросил на меня взгляд, который обещал возмездие, но он вряд ли мог спорить с моими доводами, иначе ему пришлось бы точно сказать, почему Савио плохо влияет на меня, и это означало бы, что ему также не разрешалось бы проводить время со своим лучшим другом.

— Он — твой друг, — сказал папа Диего, прежде чем схватить меня за подбородок. — А ты, мой ангел, не будешь вести себя так, чтобы разочаровать свою маму или меня, верно?

— Я просто хочу стать хорошим бойцом.

Ну, и я хотела, чтобы Савио заметил меня…только один раз.

Диего покачал головой и подошел к Нонне, чтобы поцеловать ее в щеку.

— Что скажешь, Нонна?

— Джемма хочет вернуться в церковный хор.

Я улыбнулась ему, и он прищурился, глядя на меня. Мы оба знали, что Нонна отчаянно хочет, чтобы я снова запела. Ее старые подруги всегда спрашивали, когда же ангельский голосок вернется в хор.

— Почему ты так против того, чтобы Джемма проводила время с этим мальчиком Фальконе? — спросила Нонна.

Кончики ушей Диего покраснели. Я действительно хотела знать, как он сумел предотвратить, чтобы его лицо не стало таким красным. Трюк, которому я отчаянно хотела научиться.

— Он просто не хочет делиться своим другом, — сказала я.

Папа осторожно высвободился из моих объятий и встал.

— Я поговорю с Савио, прежде чем он заберет тебя.

— Папа…

— Нет, — твердо сказал папа, и я захлопнула рот, зная, когда надо отступить.

Я решила быстро сменить тему разговора, чтобы папа не передумал.

— Тони может прийти сегодня вечером? Я так по ней соскучилась.

— Она вернулась домой? — спросила мама, входя на кухню.

Я молча кивнула.

— Вернулась вчера вечером.

Нонна прищелкнула языком.

— Ничего хорошего из этого не выйдет, если вырастишь такой же, как она.

Папа усмехнулся:

— Антония — хорошая девочка. Она не может ничего поделать со своим воспитанием.

Меня обдало жаром.

— Отец Тони старается воспитывать ее как можно лучше.

— Он позволяет ей проводить слишком много времени на Арене. Ничего из того, что девушка должна видеть.

— Так она может приехать?

— Конечно, — сказал папа.

Нонна нахмурилась, но спорить с папой не стала…по крайней мере, не перед нами — детьми. Он был хозяином этого дома. Мама подошла к Диего и поправила ему футболку. Он с гримасой отстранился.

— Мама, я уже достаточно взрослый, чтобы одеваться самому.

— Перестань нянчиться с ним. Он солдат Каморры, Клаудия.

Мама вздохнула.

— Они слишком быстро растут.

Папа подошел к ней и поцеловал в висок, а затем прошептал что-то на ухо, отчего она шлепнула его по груди.

Диего застонал и вышел из кухни. Я тоже быстро ушла и побежала в свою комнату. Достав из стола свой секретный мобильный телефон, отправила Тони сообщение.

— У тебя не должно быть телефона, — возмутился Диего.

Я перевернулась на своей кровати. Он прислонился к стене в дверной проеме, скрещивая руки на груди.

— Не вздумай доносить на меня.

У Диего было достаточно собственных секретов, и, хоть я не знала их всех, но кое-что всё-таки слышала. Не то чтобы я когда-нибудь говорила ему об этом; как бы он ни бесил меня, а приводить меня в бешенство было его любимым занятием. Он вошел и закрыл за собой дверь, прежде чем подойти ко мне. Он взгромоздился на мою кровать.

— Не буду, отдай его мне.

— Зачем?

Он протянул мне руку.

— Отдай. Его. Мне.

Я прижала мобильник к груди. Иногда он забывал, что я не его солдат, который должен подчиняться его приказам.

— Нет.

Диего схватил меня за руки и вырвал телефон из моих рук, а затем включил экран. Мне не следовало использовать день рождения Савио в качестве пароля.

Я снова попыталась выхватить его у него из рук. Если он увидит последнее сообщение от Тони, она умрет от смущения. К сожалению, Диего был слишком силен для меня. Его глаза пробежали по экрану, по сообщению Тони. Его глаза расширились, а губы скривились.

Я ущипнула его за руку.

— Это мой сотовый. Я заслуживаю некоторого уединения.

Он проверил мои контакты — только девочки из хора и школы, а затем вернул мне телефон.

— Ты просто идиот.

— Тони так не думает, — сказал он с самодовольной улыбкой.

Мои глаза расширились.

— Ничего не говори ей!

— О ее желании увидеть меня без футболки, или о визите от тети Фло?

— Диего! Заткнись, — прошипела я. — Не ставь ее в неловкое положение.

Диего встал, закатив глаза.

— Не переживай. Достаточно того, что я вижу, как ты сохнешь по Савио.

Он вышел с раздражающей неторопливостью. Схватив подушку, я бросила ею в него, но промахнулась, и она упала на пол в коридоре.

— Ты что-то уронила!

В дверь позвонили. Я бросила все и выскочила из кухни. Диего уже спускался по лестнице, чтобы открыть дверь, но я опередила его. Увидев Тони перед дверью, мое лицо расплылось в улыбке. Она была одета в конверсы, джинсы и футболку. Ее длинные каштановые волосы были совершенно взъерошены от езды на велосипеде.

Она сильно загорела, проведя последние две недели в Корсе со своей тетей. Я обняла ее и крепко прижала к себе.

— Я скучала по тебе.

— Я тоже по тебе скучала.

— Только не говори мне, что приехала сюда одна на велосипеде, — сказал Диего, оглядывая наш передний двор.

Тони пожала плечами.

— Папа работает. Много дел, для подготовки к следующему бою.

— Девушка не должна ездить одна в этом городе, — сказала мама, подходя сзади. Она коротко обняла Тони.

Мы все направились на кухню, где уже был накрыт стол. Папа поставил на стол огромную сковороду с тушеным мясом и улыбнулся Тони. Только реакция Нонны была довольно сдержанной. Она не только не одобряла то, что отец Тони воспитывал ее в одиночку, но и не одобряла факт того, что Тони не была полноценной итальянкой. Ее бабушка была родом из Корса, а в глазах Нонны это было почти преступлением.

— Добрый вечер, Миссис Баззоли, — Тони поприветствовала Нонну, как обычно, сияющей улыбкой и села рядом со мной. Тони хорошо умела игнорировать неприятие других людей и, возможно, именно поэтому мы так хорошо ладили. На самом деле мы не были частью IT-толпы в школе.

После ужина мы с Тони поднялись ко мне в комнату и легли на кровать с девичьими журналами, которые она тайком пронесла в наш дом в своей сумке для ночевки.

— Ты принесла одежду?

Она кивнула с заговорщицкой улыбкой.

— Но ты же знаешь, что я не занимаюсь спортом вне школы, так что выбирать мне было не из чего.

— Все лучше, чем старая мешковатая одежда моего брата.

— Что с ним? Сегодня он вел себя со мной как-то странно.

Я отвлеклась на один из журналов и пожала плечами, не имея мужества сказать Тони, что Диего узнал об ее увлечении и ее месячных, из-за того, что он был любопытным идиотом.

— Ох, он просто злится, потому что завтра я буду тренироваться с Савио. Ты же знаешь, какой он. Если бы он мог, то посадил бы меня на поводок.

Тони кивнула:

— Он немного властный, но это значит, что ему не все равно.

В ее голосе прозвучала нотка грусти.

— Твой отец любит тебя, Тони. Он просто очень занят, пытаясь сделать Арену успешной. Не так-то просто заслужить уважение членов Каморры, учитывая все обстоятельства…

— Учитывая, что мы не совсем итальянцы.

— Да, — сказала я, затем толкнула ее локтем и указала на статью, которую только что открыла. — Как понять, что ты нравишься мальчику?

Тони усмехнулась:

— Ты собираешься использовать это на Савио завтра?

Я хихикнула.

— Возможно.

— Ты должна рассказать мне все в мельчайших подробностях.

— Ты же знаешь, что не будет ничего интересного для рассказа.

Она закатила глаза.

— Ты действительно уверена, что не хочешь дать поцелуям шанс до свадьбы?

Я толкнула ее.

— Нет!

Она хихикнула.

— Я бы поцеловала Диего, если бы он сделал первый шаг.

— Фуууу! Тони, пожалуйста, я только что поела. Не хочу даже думать, как ты целуешь моего брата.

Она изобразила мечтательное выражение лица.

— Уверена, он чудесный мастер поцелуев.

Я попыталась спихнуть ее с кровати, но она схватилась за покрывало и с громким визгом мы обе приземлились на пол.

Раздался стук в дверь.

— Что здесь происходит? Некоторые пытаются уснуть, — пробормотал Диего, одетый в спортивные штаны и футболку, но его волосы были свежо уложены, а намек на черные джинсы выглядывал из штанины.

— Сомневаюсь, что ты сегодня хорошо выспишься, — сказала я, кивнув на его лодыжку. Он проследил за моим взглядом, затем поморщился и быстро спрятал черную ткань.

— А ты не суй свой нос в мои дела.

— Почему? Ты все время суешь свой нос в мои.

— Вот почему я должен донести на тебя, — сказал он, кивнув в сторону журналов.

— Спокойной ночи, Диего, и передай привет Савио.

Мы с Тони переглянулись и разразились новой волной хихиканья. Он медленно покачал головой и вышел, но дверь не закрыл.

Я чуть не закатила глаза. Властный брат, как всегда. Вероятно, он снова проведет ночь на вечеринке. Неужели он действительно думает, что я ничего не заметила? Наши комнаты были совсем рядом, а стены — тонкие, как бумага.

Был уже полдень, когда я подъехал к церкви. Я уже много лет не бывал ни в одном из этих зданий и не испытывал особого желания что-то менять. Я, наверное, сгорю в огне, как только переступлю порог. С такой фамилией, у нас с братьями все равно были ВИП-билеты на огненное шоу ублюдков.

Перед церковью уже собралась толпа и были расставлены столы с чашами.

Рев моего мотора привлек множество взглядов, и выйдя, большинство мужчин приветственно закивали. Эта коммуна состояла в основном из семей Каморры, так что я знал всех мужчин и ни одной женщины, что было достаточно необычно. Независимо от того, где я появлялся, риск встречи с бывшей по сексу всегда был высок, но не здесь. Римо совершенно ясно высказал свою точку зрения относительно моих шагов в сторону девушек из традиционных семей, и поэтому я держался подальше. Я предпочитал, чтобы мои яйца были прикреплены к моему телу.

Диего сразу же направился ко мне, выглядя как чертова свекровь: в футболке поло и брюках из ткани, как у платья. Остальные члены его семьи, все еще, были погружены в беседу со священником.

Под глазами Диего залегли темные синяки.

— Выглядишь дерьмово. Долгая ночка? — я одарил его улыбкой.

Мы тусовались до шести утра, так что он не мог поспать больше часа, прежде чем ему необходимо было отправиться в церковь.

— Мне нужно с тобой поговорить.

Я прислонился к своему Бугатти и приподнял бровь.

— У меня неприятности? — насмешливо спросил я.

— Я не в настроении для шуток. Мне нужно поговорить с тобой, прежде чем я разрешу тебе провести время с моей сестрой.

Я выпрямился, прищурившись.

— Разрешишь мне?

В этом городе я не нуждался ни в чьем разрешении, кроме разрешения Римо.

— Я ожидаю, что ты будешь уважать наши ценности и не будешь действовать неуместно по отношению к Джемме.

Он что, блядь, серьезно?

— Хорошо, Диего, почему бы тебе не пойти нахер? Ты действительно думаешь, что я буду приставать к твоей тринадцатилетней сестре?

Я собирался врезать его в чёртову челюсть. Он вздохнул.

— Нет. Но это моя работа — защищать ее и быть уверенным, что она в безопасности. Ты все время смеешься над нашими ценностями.

— Главным образом потому, что ты очень избирателен, решая жить в соответствии со своими ценностями, или я должен напомнить тебе о вчерашней встрече с Дакотой? Она читала долбаную молитву «Аве Мария» или почему она стояла на коленях перед тобой с твоим членом во рту?

Диего с беспокойством огляделся по сторонам.

— Тссс. Я не хочу, чтобы Нонна или моя мать узнали об этом.

— Что ты иногда наслаждаешься хорошим минетом?

Диего снова огляделся.

Я усмехнулся.

— Как хочешь. Будь уверен, я буду держать свои руки при себе с Джеммой. Черт, она для меня как младшая сестра.

Диего засунул руки в карманы и кивнул. Его лицемерие иногда доводило меня до белого каления. Его отец подошел ко мне, сопровождаемый Джеммой, которая почти полностью скрывалась за его массивной и высокой фигурой — той самой, которую унаследовал Диего.

Даниэле протянул мне руку, и я пожал ее. Он определенно сжал мою руку сильнее, чем обычно.

— Слышал, ты собираешься сегодня забрать Джемму на тренировку.

— Я продемонстрирую ей несколько приемов, как и обещал, — сказал я, стараясь свести свой сарказм к минимуму.

Диего бросил на меня предупреждающий взгляд.

Даниэле натянуто улыбнулся мне. Это первый раз, когда он был совсем не дружелюбен ко мне. Джемма все еще маячила позади него в своем длинном платье в горошек до колен, с гребаным бантом на талии и белым воротничком. У нее даже был прикреплён бантик к хвостику.

Блядь, от одной мысли о том, что я ее ударю, мои яйца съежились до размеров изюма.

— Я верю, что ты сохранишь ее в безопасности, как это сделал бы Диего. Мы ценим то, что ты и твои братья проявляете уважение к нашим традициям, — сказал Даниэле.

Намек на предупреждение прозвучало в его голосе, заставив меня вздрогнуть. Мне потребовалось все мое скудное самообладание, чтобы не дать ему кусочек моего разума. Никто не угрожал ни моим братьям, ни мне.

— Не переживайте, Даниэле. Джемма будет в большой безопасности в Вегасе, когда будет со мной. Я буду защищать ее, как младшую сестру.

Джемма поджала губы.

Даниэле удовлетворенно кивнул. Затем повел Джемму к моей машине, положив руку ей на спину. Ее глаза расширились, увидев мой медный Бугатти. Любимый у дам. Я забрал у Даниэле спортивную сумку Джеммы, бросил в свой маленький багажник и направился к водительскому месту.

Даниэле послал мне еще один многозначительный взгляд, прежде чем закрыть дверь. Я с трудом подавил желание выжать газ и рвануть с места на крутящихся шинах. Вместо этого я медленно отъехал от тротуара. Джемма помахала своей семье, сияя, как ребенок, которым она и была.

Диего был гребаным идиотом.

Джемма сложила руки на коленях, затем бросила взгляд на меня. Она медленно покраснела. Заерзала на сидении с таким видом, словно ей предстоял сложный тест по математике.

— Ты в порядке?

Она вздрогнула.

— Ох да, прости. Просто…

— Просто? — я повернулся к ней, когда мы остановились на красный свет.

— Это первый раз, когда я остаюсь наедине с парнем, не являющимся членом семьи.

Светофор загорелся зеленым, и я нажал на газ, заставляя себя остановиться. Джемма широко раскрывает глаза.

— Ты знаешь меня уже много лет. Я практически член семьи.

Она не выглядела счастливой из-за этого.

— Я тебе не сестра, понимаешь?

Я усмехнулся.

— Да, мне это известно.

На нас опустилась тишина. Я включил музыку: свой любимый плейлист. Грохочущий бас песни 5 °Cent’а «Candy Shop» заполнил салон. Я барабанил пальцами в такт звуку.

Джемма нахмурилась.

— Эта песня не имеет никакого смысла. Почему рэпер поет о леденцах и родео?

— Это эвфемизм для минета.

Я закрыл свой рот. Черт, наверное, это не то, что я должен был говорить.

Джемма уставилась на меня широко раскрытыми и любопытными глазами.

— Что такое минет?

Я сосредоточился на дороге, пытаясь придумать подходящий ответ, но целомудрие не было моей сильной стороной.

— Забудь.

Если она спросит Диего об этом, он надерет мне задницу. Может, мне следует послать ее к Дакоте? В конце концов, она объяснила Диего, что такое минет.

Остальная часть поездки прошла в тишине, потому что мой плейлист не был создан для ушей девочки из хора, но я видел, что Джемма, все еще, размышляет над песней.

Я повел ее в наш спортзал и кивнул в сторону двери раздевалки.

— Почему бы тебе не пойти переодеться?

Джемма нетерпеливо кивнула и умчалась прочь.

Я покачал головой, видя ее энтузиазм. Я уже был в спортивной одежде, так что у меня было время подготовить боксерские перчатки. Обычно я предпочитал драться с забинтованными руками, потому что так удары были тяжелее. И все же, имея дело с девушкой, я должен быть уверен, что не причиню ей вреда. Я все равно забинтовал кулаки для нашей тренировки на боксерском ринге, когда Джемма вышла из раздевалки.

Я сделал паузу. Джемма была одета не так, как обычно — не слишком широкие спортивные штаны и мешковатая футболка. На этот раз она надела один из тех тренировочных костюмов, от которых сходили с ума все фитнес-клубы. Обтягивающая фиолетовая майка и обтягивающие леггинсы того же цвета. Только девушки из фицпо надевали эту одежду. Джемме удалось лишь подчеркнуть свои несуществующие изгибы.

Блядь. Я знал, почему она выбрала этот наряд, и знал, что ни Диего, ни ее отец не одобрили бы его.

Она остановилась прямо передо мной, ее щеки уже были ярко-красными. Было очевидно, почему. Конечно, я и раньше видел, как она смотрит на меня, но это всегда казалось забавным. Теперь, оставшись с ней наедине и зная, как безумно Диего относится к своей сестре, это превратилось в катастрофу.

Сокрушение девичьих сердец было практически моим особым навыком, но знание того, что я должен был разбить невинное детское сердечко Китти, на самом деле, вызвало у меня мимолетные сомнения.

Она смотрела на меня снизу вверх, как влюбленный щенок. Мне было интересно, как она представляла себе этот день в своих фантазиях «девочки из хора». Если судить по сказанным словам Диего, Джемма еще даже не была погружена в это, и ее вопросы в машине подтвердили это. Наверное, она думала, что все девочки и мальчики, оставаясь наедине, просто гуляют по нарциссовым лугам.

Слава богу, сегодня я решил надеть футболку.

— Давай начнем с разминки, — сказал я.

Она сбросила свои розовые боксерские перчатки, выжидая.

— Двойные прыжки. Когда-нибудь делала их?

— Я не могу сделать больше одного или двух, — призналась она.

— Мы это изменим, — я протянул ей скакалку, а потом взял одну для себя. — Смотри, как я делаю.

Я сделал несколько шагов назад и начал прыгать. Сначала я просто прыгал на скакалке, пока не ускорился и не переключился на двойные прыжки. Просто для развлечения я сделал пару тройных, но их было трудно поддерживать, поэтому снова переключился на двойные. Джемма смотрела на меня с отвисшей челюстью.

Я остановился.

— Твоя очередь.

Она выглядела так, словно вот-вот упадет в обморок от волнения, так что не было ничего удивительного в том, что она запуталась в скакалке всего после двух прыжков. Покраснев, она быстро попыталась снова, но ее ноги снова запутались.

— Мне очень жаль!

— Тебе не нужно извиняться.

Она собиралась попробовать еще раз, но, судя по тому, как тряслись ее руки, все должно было закончиться точно так же. Я легонько коснулся ее руки, останавливая. Она ошеломленно подняла на меня глаза. Я видел, как по ее коже расползаются мурашки.

Я отдернул руку.

— Не смотри в пол, когда прыгаешь. Смотри прямо перед собой и отталкивайся от пола только ногами, а не икрами, это отнимает слишком много энергии.

— Х-хорошо, — пробормотала она.

Джемма никогда так не нервничала рядом со мной. То, что она осталась со мной наедине, действительно выбило ее из колеи. Это почти заставило меня пожалеть ее, но больше мне пришлось сдерживаться, чтобы не рассмеяться.

— Попробуй и сосредоточься.

Она кивнула, и на ее лице появилась решимость. На этот раз ей удалось установить хороший ритм.

— А теперь попробуй сделать двойной прыжок.

Она сделала это, но не прыгнула достаточно высоко и не закрутила скакалку достаточно быстро. Я объяснил ей, что она должна изменить, и в конце концов ей удалось сделать три двойных раза подряд.

— Это то, что тебе нужно практиковать снова и снова. Это не дается легко.

Она послушно кивнула.

— Теперь мы можем биться?

Я усмехнулся.

— Конечно.

Я махнул рукой в сторону боксерского ринга и повел ее туда. Схватив боксерские перчатки, она перелезла через веревки, которые я раздвинул для нее. Я перелез через них и с глухим стуком приземлился внутри ринга.

И снова восхищение. Мне действительно нужно было успокоить это вокруг Китти.

Я помог ей надеть перчатки, не обращая внимания на то, как она покраснела от нашей близости. Затем надел свои собственные перчатки и повернулся к ней лицом. Я позволил ей совершать высокие удары по моим ладоням некоторое время, прежде чем начать спарринговаться, но довольно быстро стало очевидно, что Джемма не была сосредоточена на борьбе, слишком отвлеченная моей близостью. Я отступил назад, покачав головой.

— Это не работает.

Она застыла на месте.

Вот и приехали. Мне нужно было установить основные правила, если это должно было сработать в ближайшие несколько месяцев. Я дал Диего и его отцу слово защищать Джемму, даже если для этого придется разбить ей сердце.

— Послушай, Джемма, я согласился тренироваться с тобой, но сейчас ты не занимаешься, а мечтаешь.

— Я…нет, — неуверенно прошептала она.

— Так и есть, — твердо сказал я. — Знаю, ты влюблена в меня, но если хочешь продолжать тренироваться со мной, тебе придется прекратить это. Либо ты сосредоточишься на борьбе, либо мы больше не будем работать вместе.

Ее лицо стало ярко-красным, и черт, ее глаза заблестели от непролитых слез. Если бы я привел ее в дом Баззоли с красными глазами, было бы чертовски хорошо. И все же, мне нужно было вбить это послание ей в голову.

— Но ты обещал…

— Да, я обещал тренироваться с тобой. Прямо сейчас это не похоже на тренировку. Тебе необходимо взять себя в руки. Ты еще совсем ребенок, не говоря уже о сестре Диего. Мне нравятся взрослые девушки, а не маленькие девочки.

Последнее, возможно, было немного жестким, но, может, это наконец заставит ее перестать испытывать симпатию.

Она резко развернулась и выбралась с боксерского ринга, а затем попыталась броситься в раздевалку. К несчастью, в спешке она споткнулась и упала на колени, но не двинулась с места.

Дерьмо. Я спрыгнул с ринга и направился к ней, затем присел перед ней на корточки.

— Ты не ушиблась?

Она резко тряхнула головой, ее лицо опустилось, а крошечные плечи затряслись.

Плачущие девушки обычно заставляли меня взлетать так быстро, как могли, но это была младшая сестра Диего.

— Только не плачь.

— Чувствую себя так глупо, — сказала она заплетающимся языком. — Я знаю, что у тебя есть все эти красивые девушки…

— Ты тоже красивая, но слишком юна, Джемма. Твой отец и брат убьют меня, как и должны. Как насчет того, чтобы забыть сегодняшний день, и я обещаю продолжать тренироваться с тобой, если поклянешься забыть о своей влюбленности в меня, пока не станешь старше.

Она вытерла глаза тыльной стороной ладони и с надеждой посмотрела вверх.

— Так мы договорились?

Она молча кивнула.

— Договорились, — затем она задумчиво склонила голову набок. — Насколько старше?

Я усмехнулся и покачал головой.

— Более старше.

— Например, четырнадцать?

Я снова покачал головой.

— Старше.

— Пятнадцать?

— Определенно старше.

Она поджала губы.

— Шестнадцать?

Я выпрямился и протянул ей руку. Она взяла ее, чтобы я мог поднять ее на ноги.

— Еще старше.

— Но к тому времени ты уже женишься на другой девушке!

Я разразился смехом. Ох, Китти была слишком веселой.

— Не переживай, я никогда не женюсь.

— Никогда? — прошептала она.

— Никогда.

— Ох.

Нино снова покачал головой.

— Ты уверен в этом?

Его рука с иглой от тату-машинки зависла, примерно, в сантиметре над моим тазом.

Я закатил глаза и посмотрел на брата.

— Если ты еще раз спросишь, я отправлюсь в один из тату-салонов на Стрип и набью ее там.

На лице Нино промелькнуло неодобрение — по его мнению, салоны работали недостаточно хорошо. Именно поэтому он сам набивал большинство своих татуировок, и мой выбор татуировки.

Голова быка или, скорее, минотавра прямо над моим членом. Это была скорее шутка, чем провокация. Моя репутация парня-шлюхи уже была неоспорима, так что можно было и повеселиться.

Игла пронзила мою кожу, и Нино наконец приступил к своей работе.

— Надеюсь, ты не пожалеешь об этом.

— Судя по тому, что мы делаем каждый день: пытки, убийства, проституция, смертельные бои, ты действительно думаешь, что я пожалею о татуировке быка? — я одарил его улыбкой и заработал непонимающий взгляд.

Из всех моих братьев я действительно был самым здравомыслящим, что мало о чем говорило.

— Я не вижу, какое отношение одно имеет к другому, — протянул Нино, продолжая набивать быка. — И ты можешь прекратить любое из упомянутых действий. Эта татуировка будет постоянной, если ты не сведёшь ее, что будет довольно трудно, учитывая глубину чернил, чтобы обеспечить глубокий чёрный цвет, и сам размер татуировки.

— Если я перестану делать все это, как я смогу быть полезен Каморре? Адамо уже довольно бесполезен. Вы с Римо не можете допустить, чтобы еще один из нас страдал от чрезмерных угрызений совести.

Нино быстро поднял голову.

— Возможно, ты предпочитаешь не вмешиваться в неприятную часть нашего бизнеса? До сих пор ты не подавал никаких признаков того, что тебя беспокоят пытки или убийства.

Это беспокоило меня с самого начала. В отличие от Римо и Нино, я с самого начала был способен к сочувствию и жалости, и должен был учиться смягчать их. Это не заняло много времени. Наша борьба за власть в Лас-Вегасе быстро стерла большую часть моей невинности. Мне нравилось многое из того, что мы делали, но я никогда не был так хорош в пытках, как Нино и Римо.

— Это не так, — просто ответил я.

Нино смотрел на меня еще мгновение, но со временем я научился скрывать свои эмоции и мысли, даже если редко утруждал себя этим.

Нино почти закончил с татуировкой, когда дверь открылась и вошел Римо.

— Если не хочешь увидеть член Савио, то тебе лучше остаться в коридоре, — сказал он.

— Сколько времени это займет? Ужин почти готов, — крикнула Киара издалека.

Я ухмыльнулся.

— Твой муж наслаждается видом моих коронных драгоценностей. Он просто не торопится.

Нино вздохнул, но Римо слегка улыбнулся, рассматривая мою татуировку. Никого из нас не беспокоила нагота друг друга. Мы трахались рядом друг с другом в течение многих лет, прежде чем присутствие Киары привело к запрету секса в общих помещениях дома.

— Хорошо. Я возвращаюсь обратно на кухню, — крикнула Киара.

— Не показывай свой член моей жене, — предупредил Нино.

Я усмехнулся.

— Только если она сама не попросит посмотреть.

— Ты действительно думаешь, что это произведет впечатление на женщин? — спросил Римо, резко кивнув в сторону моей татуировки.

— Это не для того, чтобы произвести впечатление. Это предупреждение, — сказал я. Реакция моих братьев сделала эту татуировку уже хорошим выбором. — И с каких это пор ты знаешь, как произвести впечатление на женщин?

— Это пустая трата времени.

Я пожал плечами.

— Я не трачу свое время на женщин. Либо девушка легка, либо я не запариваюсь.