Джемме 15, Савио 19
В голове у меня пульсировало, а перед глазами все чернело, но я боролся с бессознательностью. Мне нужно быть готовым к бою. Фабиано бросил на меня испытующий взгляд.
Я слегка кивнул, хотя это и пронзило мой мозг насквозь. Я видел, что Фабиано пытается ослабить веревку, привязывающую его руки к спине. Взглянул на дверь, когда Римо и Нино вошли в комнату, ведомые предателями, которых моя мать наняла для выполнения своей грязной работы.
Мать подошла к Киаре и Алессио, жене Нино и приемному сыну, угрожая им зажигалкой. На меня напало сразу несколько придурков, и я не смог остановить ее, чтобы она не облила их бензином.
— Вы должны сложить все свое оружие или они оба сгорят.
— Мы забрали их оружие, — сказал Кармайн.
Если бы у меня была такая возможность, я бы всадил свой нож в его предательское горло.
— Нет-нет, я знаю сыновей Бенедетто, — сказала мама с улыбкой, от которой у меня на затылке зашевелились волоски.
Трудно было поверить, что его сумасшедшая жена — наша собственная плоть и кровь, если не считать ужасного напоминания о том, что у нее такие же серые глаза, как у Нино.
— Мы тоже твои сыновья, — сказал я, потому что она, казалось, забыла об этом маленьком факте.
Возможно, мы и облажались, но в значительной степени это было из-за нее. Протянув руку, я легонько коснулся своей головы. Мои пальцы стали красными. Дерьмо. Эти придурки здорово ударили меня.
Мама даже не взглянула на меня. Она смотрела только на Римо и Нино.
— Выстрел тоже может поджечь Киару и ее мальчика. Немного искры и все вспыхнет пламенем, вы действительно хотите рискнуть? Слышать их мучительные крики?
Кармайн забрал оружие у моих братьев, и впервые меня охватило беспокойство. Я верил, что Римо и Нино найдут выход из этой передряги. Они всегда находили. Они вырвали Лас-Вегас из рук недостойных людей. Сражались за наше первородство, за нашу территорию, наследие, когда никто не верил в фамилию Фальконе. Какое-то время я был уверен, что они непобедимы. Многие члены Каморры до сих пор так думали. Но была одна вещь, которая обладала силой уничтожить их, и она стояла посреди комнаты, как мученица.
— Что ты обещала им, когда они исполнят твой приказ? — спросил Нино.
Мать улыбнулась:
— Деньги. Власть. Месть.
— Власть, — усмехнулся Римо. — Вы действительно думаете, что мои люди последуют за вами? Нет. Они будут смеяться в ваши жалкие лица, а затем разобьют их. И даже если вам удастся захватить власть по какому-то счастливому стечению обстоятельств — это не продлится долго. Лука будет вытирать пол такими придурками, как вы, и просто заберет Каморру себе.
— Посмотрим, — сказал Кармайн.
— Помоги ему встать, — сказала мама, кивая мне, но все еще не встречаясь со мной взглядом.
В основном это касалось ее и Римо. Мы все это знали. Римо был сыном нашего отца больше, чем каждый из нас. Мать была слишком слаба, чтобы убить нашего отца, человека мучившего ее, и поэтому она попыталась убить еще одну лучшую вещь: его сыновей.
Один из предателей схватил меня за руку и попытался поднять на ноги. Я ударил его головой, несмотря на последующую агонию, и был вознагражден удовлетворительным звуком его сломанного носа.
— Иди нахуй, ублюдок, — я ухмыльнулся, когда этот чертов мудак направил на меня свой пистолет.
Наша мать помахала зажигалкой.
— Я же вам говорила. Они сгорят.
Я встал. Киара и Алессио. Я не хотел быть ответственным за их смерть. Боль пронзила мою лодыжку, когда я перенес на нее свой вес. Должно быть, в какой-то момент я ее подвернул.
— Где Адамо? — спросила мать, щелчком открывая зажигалку, отчего Киара вздрогнула.
Мать маниакально улыбнулась.
— Он исчез после того, как ты обманом заставила его помочь вам, — сказал Нино.
Адамо мог быть таким гребаным дураком. Я несколько раз говорил ему, чтобы он держался подальше от нашей матери, но он не слушал. Он верил в хорошее в людях. Может, теперь он наконец поймет, что большинство людей придурки. Римо и Нино всегда оправдывали его глупость тем, что он молод, но, когда мне было шестнадцать, я не был таким уж наивным.
— Бедный мальчик, — сказала мама, будто ей действительно было не все равно, словно она была способна на сочувствие. — Он слаб, потерян… Он не такой, как вы или Бенедетто! — она посмотрела на Римо. — Что насчет твоих детей и жены, Римо? Где они?
Ноздри Римо раздулись.
— Все знают о похищенной девушки и о близнецах, которые похожи на тебя, — продолжала она. — Особенно мальчик. Вылитый ты. Испорченный твоей кровью.
Все знали о Невио. Он был точной копией Римо, и на этом их сходство не заканчивалось. Мать не знала этого, но мальчик, который, скорее всего, продолжит наследие нашего отца — был Невио. Если она хочет, чтобы наша испорченная кровь закончилась, ей придется убить его.
Римо одарил ее широкой улыбкой, полной маниакальной темноты.
— Ты ведь меня знаешь, не так ли? Ты действительно думаешь, что у меня могла бы быть девушка, и я бы не убил ее?
Мать наклонила голову и закрыла крышку зажигалки.
— Ты убил ее?
— Ее и этих бесполезных детей.
Мама никого из нас не знала. Она жила только ради себя. Мы жили друг для друга. Каждый из нас готов умереть за другого. Римо скорее разрежет себя на мелкие кусочки, чем причинит вред Серафине или своим близнецам.
— Почему бы тебе не облить нас бензином? Таким образом, ты сможешь гарантировать, что мы не будем действовать вне очереди; и ты можешь отпустить Киару и Алессио, — предложил Нино.
От ответного смеха матери у меня мурашки побежали по коже. Я даже не помню, когда такое было в последний раз.
— О нет, нет. Я не позволю прошлому повториться. Она останется. И ты тоже, так же долго, как и она. Ты же не хочешь, чтобы она пострадала, правда?
— Нам нужно поторопиться, — сказал Кармайн, глядя на Римо. — Мы не знаем, предупредили ли они своих солдат. Пока они еще живы, каждый гребаный член мафии в городе будет следовать за ними.
— Ладно…вот как это будет, мальчики. Я хочу, чтобы вы перерезали себе вены, хорошо? — сказала мама таким тоном, словно говорила о наших планах на чертовы рождественские каникулы.
Я усмехнулся. Неужели она действительно думает, что мы сдадимся без чертового боя?
— Мне следовало убить тебя сразу после того, как они вырезали из тебя Адамо. Отец не стал бы меня останавливать. Он нашел бы себе другую женщину, чтобы теперь терроризировать ее, — прорычал Римо.
Мать посмотрела на Римо с печальной улыбкой.
— И я должна была сначала убить тебя первым, пока ты спал, но я не знала, насколько ты силен. Теперь знаю, сынок.
— Не называй меня так! — взревел он, заставив ее вздрогнуть.
— Это могло закончиться много лет назад. Это должно закончиться вот так, разве вы не видите? — прошептала мать. Она открыла крышку зажигалки. — Сейчас вы, все трое, перережете себе вены. Я дождусь, пока вы отключитесь, прежде чем сжечь особняк и ваши тела в нем. Если вы этого не сделаете, то я сожгу ее и ребенка прямо у вас на глазах, и прикажу своим людям застрелить вас в любом случае.
— Ты все равно их сожжешь. Как только мы потеряем сознание, ты сразу убьешь их, — сказал Нино, и на этот раз его бесстрастная маска исчезла.
Было все еще странно видеть страх на лице моего брата, когда он не был способен на какие-либо эмоции с тех пор, как я себя помню. До его жены Киары.
Наша мать с мягкой улыбкой покачала головой.
— Нет, нет, она такая же жертва, как и я. И мальчик не твой, так что, он тоже может жить. Мы должны уйти, но вы, мальчики, разве вы не видите?
Она действительно думала, что делает миру одолжение. Она думала, что это ее жизненная задача, тогда как это была всего лишь ее больная версия мести нашему отцу.
— Черт возьми, если бы я знал, какая ты сумасшедшая, я бы сам тебя убил, — сказал я.
Я мог бы навестить ее в психиатрической лечебнице, где Римо держал ее последние несколько лет, и всадить пулю ей в голову. По какой-то причине я предпочел притвориться, что ее не существует.
— Видишь? — сказала она. — Это в тебе, в них и в твоем отце, — она посмотрела на нас. Она указала на Кармайна, и тот протянул Нино нож. — Либо вы сейчас же перерезаете себе вены, либо я сожгу их. Я считаю до трех.
Киара тихо заплакала, укачивая Алессио. Она ничего из этого не заслужила, да и ребенок тоже. Они оба прошли через ад в своем прошлом, подверглись жестокому обращению со стороны людей, призванных защищать их.
Нино перерезал себе вены, не сводя глаз с жены и сына.
— Нет! — закричала Киара, глядя так, словно нож разрезал ее плоть, а не его.
— Два, — сосчитала мама. — Савио, Римо.
Римо с рычанием схватил нож и перерезал себе вены.
Конечно, он так и сделал. Римо и раньше горел за нас. Он умрет тысячью смертями, если это будет означать защиту его семьи. Взгляд Нино встретился с моим, и я понял, что сейчас произойдет. Теперь настала моя очередь. Диего и я планировали посетить домашнюю вечеринку в эти выходные. Я присматривал себе новую машину. Сегодня все это не имело никакого значения.
— Блядь, — я на мгновение закрыл глаза. Римо и Нино не боялись смерти. Это был их гребаный настрой давным-давно — примириться с неизбежным концом. Я предпочел бы проигнорировать возможность смерти. Это далекое понятие, которое меня не касалось, даже если бы я сам убил огромное количество людей.
— Один, — предупредила мать.
По какой-то причине смех Китти в последний раз, когда мы бились в клетке, промелькнул у меня в голове.
Я открыл глаза, вырвал нож из рук Римо и перерезал себе вены, прежде чем успел потерять самообладание и возненавидеть себя навсегда. На лице Нино отразилось облегчение.
Я посмотрел на свои запястья, на красные ручейки, стекающие по моим ладоням и пальцам. Вид крови никогда не беспокоил меня — ни ее запах, ни липкое ощущение — и сегодня это не тревожило меня. Возможно, мне следовало бы испугаться неведомой темноты впереди, но я чувствовал странное спокойствие. Это могла быть моя рана на голове и вызванное ею головокружение, но что бы это ни было, смерть не беспокоила меня так сильно, как я думал. А потом все случилось очень быстро. Внезапно в комнату ворвался Адамо и вонзил нож в спину нашей матери. Мы тут же все бросились в бой, подавляя предателей.
Когда наша мать испустила последний вздох, убитая нашим ножом, я увидел, как на лица Римо и Нино снизошло умиротворение.
Сгорбив плечи, я присел на краешек дивана, глядя на гневные красные отметины на моих предплечьях от порезов на запястьях. Док Каморры наложил мне швы, и вскоре бинты скроют раны, но не воспоминания. Тугое ощущение охватило мою грудь, смесь жгучей ярости и оцепеневшего мрака. С первым я мог справиться, а вот второе раздражало меня до чертиков.
Я посмотрел на труп нашей матери, лежащий в центре гостиной. Она вторглась в наш дом, в наши гребаные жизни, чтобы убить нас. У некоторых людей были проблемы с матерями. Этот термин даже не начинал описывать тот вид ужаса, с которым нам приходилось иметь дело. Это уже второй раз, когда она пыталась убить меня и моих братьев. Наша собственная чертова мать. Теперь, глядя на ее мертвое тело, я не чувствовал ничего, кроме гнева. Когда другие люди испытывали теплое чувство, думая о женщине, родившей их, я же испытывал только тьму и боль. В последний раз, когда она пыталась покончить с нами, я был слишком мал, чтобы понимать или помнить, но Римо и Нино несли на себе весь багаж того дня.
Мои братья были для меня всем, но даже я знал, что они оба балансировали на грани безумия. Ничего удивительного, когда твоя мать перерезала тебе вены и пыталась сжечь тебя заживо. Это было много лет назад и сегодня она попыталась снова, и почти преуспела. Мои братья искали близости со своими женами и детьми. Фабиано уехал за своей девушкой Леоной. Только Адамо и я были в нашем собственном пузыре. Наши взгляды встретились, на его лице промелькнули вина и стыд. Возможно, он надеялся на отпущение грехов; на то, что я подойду к нему и скажу, что все прощено.
После того как доктор перевязал меня, я с трудом поднялся на ноги, не обращая внимания на пляшущие перед глазами звезды, и направился к лестнице.
Я потащился в свою комнату и рухнул в постель. Потянувшись к мобильнику, я подумал написать Диего сообщение, но потом понял, что не имел понятия, что писать. Я не хотел, чтобы он думал, что случившееся беспокоит меня; не хотел показаться слабым перед кем-то, даже перед лучшим другом.
Бросив телефон, уставился в потолок. Тишина беспокоила меня сегодня, хотя раньше этого не было. Обычно, я бы пошел и нашел девушку, чтобы трахнуть ее, но даже для этого я не был в настроении. С перерезанными запястьями и раной на голове я не смог бы предоставить удовлетворительное шоу. Я бы, наверное, потерял сознание в середине траха и похоронил девушку под своим бессознательным телом.
Впервые в жизни мне захотелось, чтобы кто-то был рядом…хотя бы на несколько часов.
Когда я спустилась к завтраку, то услышала мамино сопение.
— Бедные мальчики, — хрипло произнесла она.
— Эти мальчики — те самые люди, которые правят Западным побережьем с беспощадной жестокостью, Клаудия, — сказал Папа. — Они пережили Бенедетто, они переживут это, и, вероятно, выйдут из этого более сильными, чем раньше.
— Что происходит? — спросила я, входя.
Нонна сидела за столом, крепко зажмурившись и читая святые четки.
Диего ходил по комнате, глубоко нахмурившись. Папа обнимал за плечи плачущую маму, но это вовсе не означало, что произошло что-то ужасное.
Папа и Диего обменялись взглядами, решая, стоит ли мне об этом знать. Тони все равно позже расскажет мне все грязные подробности, но в последнее время меня раздражало, что моя семья все еще относится ко мне так, будто я не в состоянии ничего вынести.
— Каморра находится в боевой тревоге из-за инцидента в особняке Фальконе, — сказал Папа.
— Что за инцидент?
Диего достал свой телефон, проверяя сообщения, прежде чем засунуть его обратно в джинсы.
— Нера Фальконе пыталась убить своих сыновей.
— Опять? — ахнула я. — Что случилось потом? Кто-нибудь пострадал?
Истории о безумной матушке Фальконе все еще ходили по кругу. Когда Бенедетто еще находился у власти, люди не осмеливались обсуждать происходящее; но с тех пор, как Римо пришел к власти, все изменилось.
— Она воспользовалась поддержкой нескольких предателей, — осторожно сказал Папа. — Мы пока не знаем подробностей, но Римо созвал всех членов Каморры в Вегасе. Нам с Диего скоро придется уехать.
Диего кивнул.
— Я возьму куртку.
Я быстро последовала за ним, когда он вышел из кухни.
— Как Савио?
— Я не знаю. Он еще ничего не написал.
Я схватила его за руку.
— Диего, ты что, совсем дурак? Ты должен спросить у него, все ли с ним в порядке. Он же твой друг.
Диего стряхнул меня с себя.
— Если так, то это будет означать, что я считаю его слабым. Джемма, он мой друг, но он еще и Фальконе. Он и его братья правят Каморрой. Он не скажет мне, даже если с ним не все в порядке. И я все равно увижу их на собрании на Арене Роджера.
Я ничего не поняла. Если мать Савио пыталась убить его и его братьев, это должно было потрясти его, Фальконе он или нет.
— Держись подальше от дел Савио, Джемма. Я предупреждаю тебя.
Как только папа и Диего ушли на встречу, я бросилась в свою комнату и схватила телефон из ящика для носков. Даже несмотря на то, что мы с Савио больше не тренировались вместе, если я не сопровождала Диего на его тренировку — что все еще случалось время от времени — у меня все еще имелся его номер. Может, Диего и не мог написать своему другу по какой-то причине глупого кодекса тестостерона, но я была девушкой.
Прежде чем сомнения смогли одолеть меня, я быстро набрала сообщение и отослала его.
⠀⠀⠀⠀Привет Савио,
⠀⠀⠀⠀Надеюсь, с тобой все в порядке. Я так сожалею о произошедшем. Если тебе что-то нужно или хочешь с кем-то поговорить, то я здесь.
Поначалу его прозвище беспокоило меня, но оно выросло со мной, потому что Савио был единственным, кто называл меня этим именем. Когда через несколько минут я не получила ответа, меня охватило беспокойство. Может я перешла черту? Мы с Савио не были настоящими друзьями. Мы были… я даже не была уверена кем.
Мой телефон запищал, и у меня чуть не случился сердечный приступ. Желудок сжался, и я проверила ответ Савио.
⠀⠀⠀⠀Спасибо, Китти. Единственное, что мне необходимо, это вкусный миндальный торт, который печет твоя Нонна.;-)
Я понимала, что он шутит, но, ощущая головокружение от его ответа, направилась вниз. Мама ушла в магазин за продуктами. Всякий раз, когда случалось что-то ужасное, она готовила бурю всего, будто вкусная еда могла уничтожить всю тьму в мире. Нонна спала на диване, все еще сжимая в руке четки. Я подошла к ней и накрыла одеялом. Она, должно быть, восприняла эту новость тяжелее всех, ведь ее сын, брат отца, был убит предателями вскоре после прихода Римо к власти.
Я проскользнула на кухню и схватила все необходимое для торта. Я пекла его бессчетное количество раз вместе с Нонной, так что знала наизусть, что нужно делать. Тони прислала мне сообщение, пока я ждала, когда испечется торт.
⠀⠀⠀⠀Пожалуйста, будь у своего телефона! Ты слышала, что произошло с Фальконе?
Я позвонила ей. Вероятно, она знала подробности, которые никто не потрудился мне сообщить.
— Рассказывай.
— Адамо помог своей матери сбежать из психиатрической больницы, в которой она находилась, а потом она сбежала и заставила Савио, Нино и Римо перерезать себе вены!
Я судорожно сглотнула.
— Что?
— Тоже не могу в это поверить. Но папа мне это рассказал. У них всех повязки на запястьях прикрывающие порезы. Ты можешь в это поверить? Если я еще раз пожалуюсь на свою мать, напомни мне о Нере Фальконе.
Официальная версия заключалась в том, что мама Тони погибла в автомобильной катастрофе, хотя на самом деле она сбежала с французом.
Я попыталась представить себе, как сейчас чувствует себя Савио. Его собственная мать заставила его перерезать себе запястье. Это было варварство и жестокость.
— Ты на Арене?
— Ты знаешь о собрании?
— Мхмм.
— Папа не разрешил мне приехать. Он сказал, что Римо Фальконе собирается показать на одном из предателей пример перед другими людьми. Папа сказал, что, зная Капо, там будет кровь, рвота и моча, которое необходимо будет очистить позже.
Я вздрогнула. Я слышала о жестокости Фальконе, но никогда не была свидетелем этого.
— Я пеку торт для Савио, чтобы он почувствовал себя лучше. Я хотела взять его с собой на Арену.
Тони на мгновение замолчала.
— Не входи внутрь. Просто поставь его на его машину, хорошо?
— Хорошо. С каких это пор ты стала самой разумной?
— Когда Савио обеспокоен, я должна быть такой. Ты теряешь голову рядом с ним.
Печь издала звуковой сигнал.
— Я вовсе не теряю голову. А теперь мне пора идти. Торт готов.
— Я серьезно, Джемма, будь сегодня осторожна, хорошо? Ты считаешь Савио симпатичным парнем, потому что знаешь его с этой стороны, но он Фальконе, и папа уже давно с ним общается. После того, что случилось вчера, Савио, вероятно, все еще на грани и ищет выход. Не будь той отдушиной.
Тони казалась обеспокоенной, но у нее действительно не было причин для переживаний.
— Все будет хорошо. Я сообщу тебе, когда представится такая возможность.
Я повесила трубку и достала торт из духовки, пока он окончательно не сгорел.
Как только торт немного остыл, я положила кусочки в самый большой контейнер, который у нас был, и направилась на задний двор. Я схватила старый велосипед Диего и поехала к Арене. Если повезет, то никто из моей семьи не заметит моего путешествия.
На стоянке перед Ареной Роджера было полно машин. Вокруг стояло несколько роскошных моделей, но я не видела медного Бугатти. У Савио, наверное, уже появилась новая машина. Я припарковала свой велосипед перед входом, а затем замялась. Я не могла оставить контейнер перед баром.
Я достала телефон и отправила Савио еще одно сообщение, сообщив ему, что нахожусь на парковке.
Внутри раздался крик, заставивший меня отступить на несколько шагов и вздрогнуть.
— Это не место для тебя, Китти.
Я подпрыгнула и резко обернулась.
— Ты чуть не довел меня до сердечного приступа! — сказала я, прижимая ладонь к груди.
Должно быть, он воспользовался черным ходом. Глядя на Савио, я почувствовала, как сжалась моя грудь. На макушке у него красовался кровоподтёк, а предплечья были забинтованы, но эти очевидные повреждения меня не очень беспокоили. Это был взгляд его глаз: выключенный, скрывая темноту, которую я никогда не видела раньше. Он не улыбался и не ухмылялся, только смотрел на меня с легким любопытством.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он.
Заправив прядь за ухо, я протянула контейнер.
Брови Савио поползли вверх.
— Миндальный торт, — сказала я.
Он открыл крышку, глубоко вздохнул и слегка улыбнулся.
— Только не говори мне, что заставила свою бедную Нонну испечь его для меня.
Я покраснела.
— Я сама испекла.
Савио взял кусочек и откусил, затем кивнул.
— Очень хорошо. Выпекаешь и сражаешься, в один прекрасный день ты сделаешь парня очень счастливым.
— Я хочу только тебя.
Я ведь не просто так это сказала, правда? Судя по мимолетной вспышке удивления на лице Савио, так оно и было. Жар ударил мне в голову. Тони была права. Я теряла голову, находясь рядом с Савио. В любом случае, мое сердце принадлежало ему уже много лет.
Савио закрыл контейнер, глядя на меня каким-то непонятным мне взглядом. Он наклонился ко мне, и я затаила дыхание.
— Нет, не хочешь. Поверь мне. Ты слишком юна, чтобы понять, что я за человек.
— Я уже не так юна, — мрачно сказала я. — Мне пятнадцать с половиной.
— Пятнадцать с половиной, — повторил он со странной улыбкой. Он выпрямился и поднял контейнер. — Спасибо за это.
Мои глаза были прикованы к повязкам на его запястьях. Кровь окрасила их в красный цвет.
— У тебя идет кровь.
Савио опустил взгляд на свою руку и его лицо потемнело.
— Ничего особенного, — его голос был резким, несмотря на знакомую ухмылку, которую он мне подарил. — А теперь возвращайся домой.
Я кивнула, отступая назад. Было очевидно, что он страдает (да и как он мог не страдать), но он не хотел говорить со мной. Я сделала все, что могла. Может Диего и смог бы достучаться до него, но учитывая отсутствие сочувствия у моего брата, это маловероятно.