22

Я подтягиваю колени к шезлонгу и упираюсь в них головой, глядя на Филиппа. Он читает на моем телефоне. Между его бровями пролегает хмурый взгляд.

У меня такое чувство, будто я прыгнула в глубокий угол.

Он что-то напевает, а его большой палец щелкает, когда он пролистывает контракт. Его зонтик в патио отбрасывает тень на нас обоих, и это хорошо, потому что полуденное солнце палит нещадно.

— Хорошо, — говорит он. — Итак, пункт о гонораре кажется довольно стандартным, но я не эксперт в издательском деле.

— Верно.

— А вот пункт о правах… Права принадлежат им бессрочно. Нет никаких временных рамок для пересмотра договора.

Я вздохнула.

— Да, так и есть. Это довольно герметично, верно?

Он кивает, и последняя надежда на то, что я покажу ему контракт на "Один роковой шаг", тает.

Филипп поднимает на меня глаза.

— Но, и это не юридический совет, ты, вероятно, могла бы выкупить авторские права.

— Могу?

— Да. Ты знаешь, за сколько сейчас продается книга?

Мне требуется секунда, чтобы ответить.

— Практически ничего. Она не окупила свой аванс.

— Хорошо, — говорит он. — Ну, тогда ты можешь сделать им предложение. Такое, от которого они не смогут отказаться. Скажем, ты предлагаешь вернуть половину аванса в обмен на возвращение прав.

— Половину аванса?

— В качестве вступительного предложения, — говорит он. Борода на его лице стала гуще, а волосы не зачесаны назад, как это было в первый день нашего знакомства.

Он выглядит так, будто находится в отпуске.

— Ты всегда можешь сделать предложение позже, — продолжает он. — Если ты захочешь вернуть права, я уверен, что ты сможешь что-нибудь сделать. Только не создавай у них впечатление, что ты жаждешь их получить. Это даст им преимущество.

— Верно. — Я впиваюсь зубами в нижнюю губу и обдумываю свои следующие слова. Это не то, что я произнесла вслух. — Возможно, я решу попробовать еще раз… в какой-то момент.

— Опубликоваться?

— Вроде того. — Калеб никогда не понимал этого, а Бекки хотела, но она советовала всегда делать то, что делает тебя счастливой, а я не уверена, что так будет. Я могу снова потерпеть неудачу. — Не через издательство. Я немного читала о самоиздании. И… ты знаешь, я продолжаю писать.

— Сколько книг ты уже закончила?

— Две, но их нужно отредактировать.

Его брови поднимаются.

— Правда?

— Да. То есть они просто лежат у меня на жестком диске, потому что издательство больше не заинтересовано в них. А последняя книга, ну, она не продалась, так что я не совсем уверена, что остальные будут продаваться.

— Возможно, — говорит он. — Как я уже сказал, у издателей разные предпочтения. Но самопубликация может быть и другим путем. Если ты уже написала книги, ты ничего не теряешь.

Я вздыхаю. Просто моя самоуверенность, думаю я.

— Да, наверное, ты прав.

Он кладет мой телефон на место.

— В любом случае, я хочу, чтобы ты попросила юриста прочитать любой будущий контракт, прежде чем подписывать его. Тебе помогли с этим?

— Его прочитал друг, который учился на юридическом факультете, — говорю я. — Это не подойдет?

Он пожимает плечами, но это выглядит осторожно.

Неплохо, но могло быть и лучше. Определенно есть пункты, которые я бы включил, чтобы защитить тебя. Может быть, издатель отклонил бы их, но я бы хотя бы попытался.

Я улыбаюсь.

— Если бы только я могла позволить себе твою почасовую оплату.

Он фыркает.

— Я сделаю тебе большую скидку.

— О?

— Конечно. Я также рассчитываю прочитать книгу.

Я застонала.

— Почему люди всегда хотят это сделать?

— Потому что им интересно, — говорит он. — Потому что я никогда раньше не встречал писателей. Знаешь, я собираюсь найти "Один роковой шаг" в своем местном книжном магазине.

— О Боже!

Он откидывается в своем шезлонге и смотрит на меня. Сегодня в его взгляде что-то изменилось. Что-то, чего не было вчера, когда мы ехали по острову. Это говорит о прошлой ночи.

Я не стала ночевать в бунгало. После секса и еды он проводил меня в лобби. Он сказал, что я, конечно, могу остаться, но в этой идее было что-то такое интимное. Я не была готова к тому, что придется просыпаться вместе и не иметь ничего из своих вещей. Мне нужна была свобода: собственная кровать в отеле, чистое белье и зубная щетка.

Но вот я снова здесь, в его бунгало. Мы оказались здесь после того, как провели большую часть дня на пляже. Я опускаю взгляд на подол своего покрывала и дергаю за обрывок нитки.

Если я буду слишком много думать о прошлой ночи, то не смогу нормально с ним разговаривать.

— Иден?

Я поднимаю глаза.

— Прости?

Он улыбается.

— Значит, ты пишешь что-то под впечатлением от этого отпуска.

— О, да. Правда, я все еще на стадии задумки, но начну писать, когда вернусь домой.

— Ты черпаешь вдохновение в реальной жизни?

— Да, определенно. Курорт потрясающий, пляж, природа, все это. Я собираюсь использовать все, что смогу.

Он приподнимает бровь.

— А для персонажей?

Это заставляет меня улыбнуться.

— Ты хочешь знать, будет ли в нем твоя версия?

— Может быть, — говорит он. — Есть ли там надоедливый придурок, ворующий столики?

— Этого пока нет, — говорю я, выглядя очень серьезной. — Но у меня есть изможденный персонаж, который взял с собой в отпуск ноутбук. Он будет загадочным фоновым персонажем и главным подозреваемым в расследовании убийства.

Главным подозреваемым?

— Да.

Филипп покачал головой.

— Я бы никогда не стал главным подозреваемым.

— Да ладно, ты и так довольно загадочен.

— Но я же адвокат, — протестует он. — Я бы знал, как себя вести, чтобы не попасть под подозрение.

— Я думала, ты никогда не занимался уголовными делами.

Сейчас я адвокат по слияниям и поглощениям. Но часть своей стажировки я проходил в суде, а на юридическом факультете прочитал сотни и сотни страниц уголовных дел.

— Правда?

— Я знал, что это тебя взволнует.

— Ты как абсолютный фанат настоящих преступлений. Вот что такое адвокат, знаешь ли.

Он качает головой, но смеется.

— Ты невероятна.

Я сажусь ровнее.

— Но это правда! Вы, ребята, были первыми фанатами. В некоторых делах, за которыми я следила, ты, должно быть, эксперт.

— Я эксперт во всем, — говорит он.

— Да, конечно, но как настоящий эксперт. — Мои глаза расширяются. — Эй, если подумать, не читай мои книги. Никогда.

— Почему?

— Потому что я уверена, что сделала все ошибки в книге, когда дело дошло до юридического языка.

— Разве ты не хочешь, чтобы тебе указали на это?

— Не после того, как книга будет закончена!

Он стоит, потягиваясь. После вчерашнего его тело должно быть мне знакомо, но длинные плоскости его рамы, мышцы живота и груди так и манят меня исследовать.

— Тогда тебе придется использовать меня до того, как все закончится, — говорит он.

— Ты выкроишь для этого время из своего драгоценного расписания?

Филипп пересекает расстояние до меня. Он опирается рукой на каждый подлокотник.

— Думаю, я бы нашел время, — говорит он. — Особенно если это будет означать чтение о версии самого себя.

— Твой вымышленный отдыхающий "я", — говорю я.

— Именно.

Я разворачиваю ноги и ложусь в шезлонг.

— Какова твоя почасовая ставка?

Он наклоняется.

— Почему ты хочешь это знать?

Я пожимаю плечами, стараясь выглядеть бесстрастной.

— Может быть, мне просто интересно узнать, во сколько мне обошлась бы прошлая ночь.

Его глаза расширяются, а затем он хихикает. Звук темный.

— Детка, я бы никогда не взял с тебя денег.

— М-м-м… — Я слегка раздвигаю ноги и выгибаю спину. — Но ты и не давал юридических советов.

— Ни капли, — пробормотал он и поцеловал меня.

Поцелуй медленный и глубокий. Кожа теплая от солнца, я провожу руками по его рукам. Его колено оказывается между моими бедрами, и я потягиваюсь, чтобы он подошел ближе. Он опускается, упираясь в шезлонг.

Он скрипит.

— Стоит рискнуть, — говорю я.

Его рот касается моей ключицы.

— Что рискнуть?

— Неважно, — бормочу я и подтягиваю колени, чтобы обхватить его бедра. Хорошо, что мы не на общественном пляже.

Его поцелуи ленивы. Он прокладывает живописный маршрут по моей коже, а я провожу руками по широким мышцам его спины, также не торопясь.

Этот мужчина создан для того, чтобы им наслаждались.

— Я хочу оставить тебя здесь на все время нашего пребывания, — бормочет он, его рука поднимается, чтобы погладить мою грудь через верх бикини. — Знаешь, если ты не хочешь, чтобы у тебя появились линии загара…

— О, это так мило с твоей стороны.

Его улыбка кривовата.

— Это чистое бескорыстие.

Я сцепляю руки за его шеей и притягиваю его к себе, чтобы поцеловать. Не думаю, что мне хватит этого до того, как эта поездка подойдет к концу. Я и забыла, как это здорово — просто целовать мужчину и получать поцелуи в ответ. Я могла бы делать это часами.

На своем бедре я чувствую его — уже твердого, и от предвкушения у меня сводит живот.

Он оттягивает верхнюю часть бикини в сторону.

— Упс, — шепчу я.

Он по-волчьи улыбается и наклоняется, чтобы взять мой сосок в рот. Я вздыхаю, зарываясь пальцами в его волосы.

Лучшее решение за всю историю, я думаю. Поехать в этот отпуск.

В этот момент раздается звонок его телефона. Я хихикаю, прижимаясь к нему. Сейчас я не могу пошевелиться, мои руки и ноги обхватывают его.

Звонок не умолкает.

— Филипп, — бормочу я.

Он качает головой, пальцы все еще дразнят мой сосок.

— Пусть звонит, — бормочет он. — Я с привлекательной двадцатилетней девушкой.

Я снова смеюсь.

— Я не это имела в виду в тот день.

Я представляла себе женщин в красивых платьях и на каблуках, которые потягивали с ним напитки в барах отелей в Чикаго. Молодые профессионалы с похожей жизненной траекторией.

Телефон перестал звонить.

— Да, конечно, нет, — говорит он. Это звучит как сарказм. Осознание того, что он имел в виду то, что сказал, просачивается сквозь меня, как теплый мед. Жажда комплиментов. Может, я такая и есть.

Его рот смыкается вокруг моего правого соска, и я вздыхаю от этого ощущения. Его зубы и язык, и твердый, плотный вес его тела на моем.

— Моя отдыхающая "я", — бормочу я, — сейчас очень довольна собой.

Он мрачно усмехается и проводит поцелуями по изгибу моей второй груди, срывая с нее верхнюю часть бикини. В моем животе разливается тепло, которое распространяется по всем конечностям.

Его телефон снова начинает звонить.

Филипп не реагирует, не меняет ни крепкой хватки своих рук, ни прижатия своего тела к моему.

— Еще один из твоих коллег? — пробормотала я, вплетая пальцы в его волосы. — Мне снова нужно отчитывать Бриггса?

Филипп хихикает. На его лице появился румянец, окрашивающий его кожу под загаром, а в моих глазах — одни зрачки.

— Я бы не хотел оказаться на его месте.

Я ухмыляюсь и прижимаюсь к его груди. Он издает слабый стон разочарования, и я смеюсь, выворачиваясь из-под него.

— Иден, — говорит он.

Я отступаю назад к его телефону, улыбаясь. Адреналин переполняет меня.

— Ты в отпуске! — говорю я. — Они должны это понять.

Я достаю его телефон и нажимаю "ответить".

— Телефон Филлипа Мейера, — говорю я ласково. — Это срочно?

На другом конце молчат. Я жду ответа и смотрю, как Филипп садится. На его лице старательно сохраняется нейтральное выражение.

В трубке раздается женский голос.

— Кто это?

— Друг Филиппа, — говорю я. — Он в отпуске.

— Да, я знаю, — говорит она. Ее голос теперь твердый. — Скажи ему, чтобы он мне перезвонил, ладно? Кем бы ты ни была. Это важно.

— Его офис уведомили, что он будет в отпуске, — говорю я, — но я все равно дам ему знать. А кто, интересно, звонит?

— Его невеста, — говорит она. И кладет трубку.

Я на мгновение замираю, прежде чем опустить трубку. Филипп уже рядом со мной и берет трубку.

— Иден.

Я скрещиваю руки на голой груди.

— Я не должна была отвечать на это.

— Все в порядке, — говорит он. — Ты в порядке?

Я киваю.

— Да. Может, мне стоит найти свой бикини-топ…

Он останавливает меня, положив руку мне на плечо. Между его бровями снова пролегла борозда, сведя их в сердитую линию.

— Что она сказала? Иден?

— Ты знал, кто это был?

— Я подозревал, — говорит он и проводит рукой по волосам.

Глядя на уничтожающе серьезное выражение его лица, я слышу, как слово "невеста" эхом отдается в моем сознании.

Я проталкиваюсь мимо него к своему креслу. На одном из подлокотников лежит мой бикини-топ, и я поднимаю его.

— Иден, — снова говорит он. — Прости, что позволил тебе ответить.

— Нет, нет, это я настояла, — говорю я, вставая к нему спиной и завязывая бикини. Стыд и что-то еще, что-то болезненное, пылает в моем животе.

Я знала, что он собирался жениться всего за несколько недель до приезда сюда. В этом не было ничего нового. Так почему же мне так больно напоминать об этом факте?

— Всю неделю она досаждала мне, — говорит он. — Звонит с тонкими отговорками о логистике, а потом начинает извиняться или затевать ссоры. Я начал ее игнорировать.

— Ага, — говорю я, кивая так быстро, что у меня мутнеет в глазах. Я поворачиваюсь и достаю свой плащ. Быстро натянув его на бикини, я сую ноги в сандалии.

Невеста. Это слово кажется тяжелым. Может, они решили пожить отдельно, а не расстаться окончательно? Может, они все еще планируют все выяснить? Но он же сказал, что не любит ее… Мой мозг разрывается на части, разлетаясь в десяти разных направлениях одновременно.

Кроме того, все должно быть в порядке. Ведь он всего лишь отвлекает меня от моей собственной боли, не так ли?

— Иден, — бормочет он, снова кладя руку мне на плечо.

— Она сказала, что она твоя невеста. — Я переминаюсь с ноги на ногу.

— Ну, это не так.

— Ни капельки?

— Ни в коем случае, — говорит он, голос жесткий. — Ноль процентов.

— Что между вами произошло?

Он долго смотрит на меня. Под бородой его челюсть напряжена.

Я вздыхаю.

— Слушай, мне жаль. Я не должна была отвечать. Я не должна была… спасибо за сегодняшний день.

— Она бросила меня у алтаря.

У меня перехватывает дыхание.

— О. Ты никогда не говорил мне.

— Да, потому что это чертовски унизительно.

Я хихикаю. Это наполовину изумление, наполовину шок.

— Филипп, мой жених изменял мне несколько месяцев с одной из моих лучших подруг. Это тоже чертовски унизительно.

— Нет, — говорит он. — Это только доказывает, что он кретин.

— Мне жаль, — говорю я. — Это… мне жаль. Должно быть, это было отстойно.

Потому что, несмотря ни на что, я рада, что узнала об этом до того, как мне пришлось надеть свадебное платье, и до того, как место проведения свадьбы заполнилось всеми нашими родственниками.

Он не получил такой любезности.

Филипп смотрит через мое плечо на какую-то точку вдалеке.

— Это то, что есть. Честно говоря, я… испытываю облегчение.

— Облегчение?

— Да. Сначала я злился, но теперь я уверен, что это к лучшему. Нам с ней лучше жить отдельно.

— Почему она назвалась твоей невестой?

— Наверное, потому что ты взяла трубку, и она захотела поднять шум, — говорит он с раздражением в голосе. — В своем последнем звонке она намекнула, что мы можем продолжить жить как прежде.

— О.

— Это значит, что она, вероятно, поняла, насколько дорогая аренда в том районе, где она хочет жить. Иден, все это не имеет никакого отношения к тебе. Или к тому, что только что произошло. — Он наклоняет голову к шезлонгу, как будто это место преступления.

— Нет, я знаю.

— Знаешь? Тогда почему ты выглядишь так, будто собираешься бежать отсюда, как будто только что узнала, что я осужденный убийца?

Я смеюсь, но немного натянуто.

— Это просто слишком. Все это. Твое прошлое, и мое собственное, и то, что только что произошло…

Когда я смотрю на него, до меня доходит, что мы друг для друга — отголоски. Что все закончится через несколько дней, и я больше никогда его не увижу, а его это, скорее всего, нисколько не волнует. Для него это действительно отпускная интрижка, но для меня это начинает казаться чем-то другим, а я не могу этого допустить. Больше не могу.

— Хорошо, — говорит он. — Я понял.

Я опускаюсь на пятки и делаю шаг к воротам.

— Спасибо за сегодня. Еще раз извини за… ну. Ничего, если я возьму отсрочку на сегодняшний ужин? Мне просто нужно время подумать.

Он кивает, но его голубые глаза обеспокоены.

— Тебе не за что извиняться.

Когда я тихонько закрываю за собой ворота, я слышу только шум разбивающихся волн и учащенное биение своего сердца.

Загрузка...