Камигава: Рассказы

Оковы Льда и Пламени Jay Moldenhauer-Salazar

Сейтаро Ямазаки наблюдал за девушкой, вошедшей в его комнату. Она была бледной, худой и неловкой. Ее глаза были широко распахнуты, отчасти потому, что свет здесь был тусклый, но в основном оттого, что это было ее естественное выражение лица. Девушка прижимала к груди, словно ребенка, несколько потертых футляров со свитками.

- Дядя? – обратилась она в темноту, все еще не привыкнув к ней. Комната была просторной – скромной, но достойной – с двумя одинокими свечами, горевшими по обе стороны от деревянного кресла Сейтаро. Дерево было бесценным так глубоко в горах Сокензан, подтверждающим влиятельность старика. И впрямь, жилище было огромным, способным вместить в себя целую деревню, в тяжкие времена. На расстоянии оно выглядело скорее горной крепостью, чем домом старика и его брата.

Сейтаро пошевелился в кресле, разминая суставы, измученные возрастом и сражениями. Кресло отозвалось со скрипом. Услышав звук, девушка резко поклонилась, случайно выронив несколько свитков на пол.

- Приветствую тебя, Марико, - произнес он тонким голосом. Он ненавидел то, во что превратился его голос в старости. – Мне сказали, ты искала меня.

- Да, дядя, - сказала Марико, поднимая футляры со свитками, выронив еще больше на пол. – У меня так много вопросов.

- Спрашивай, Марико, но сначала, у меня есть вопрос к тебе.

Девушка замерла, прекратив собирать свитки. – Да, дядя? – Ее глаза были невероятно огромными в свете свечей.

- Ничего серьезного, дитя. Я лишь хочу знать, как проходит твое обучение в Минамо. – Он улыбнулся редкозубой улыбкой.

- Ах, отчасти, поэтому я пришла, дядя. Учеба идет хорошо. Настоятели говорят, однажды я стану великой йюши.

- Хорошо. Мы все должны дружить с магией в этой жизни. И все же, полагаю, было бы чрезмерным, надеяться, что однажды, ты забудешь дорогу в великую школу, и примешь жизнь воительницы, а не ученой?

Марико поклонилась с уважением. На этот раз она крепко сжала свитки. – Я вполне согласна с этим, Дядя.

- Да, да, - Сейтаро нетерпеливо отмахнулся от угодничества девушки. – Конечно. Просто я никогда не встречал великого мага, любившего что-нибудь, кроме слов. Воины, тем временем, обладают любовью ко всему в жизни. Всему, - засмеялся он, - кроме, возможно, слов и магов! Ах, славная жизнь, жизнь воина. Я когда-нибудь рассказывал тебе о наших с Шуджиро самурайских тренировках под началом этого пса, Конды?

- Рассказывали, дядя.

Сейтаро нахмурился. – Ах, жаль. Мне нравится об этом рассказывать.

- Как раз Вашу жизнь, как воина, я бы и хотела обсудить, дядя, и Вашу службу на войне.

Сейтаро поднял седую бровь. – Правда? Задавай тогда свои вопросы, дитя.

Марико сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями. – Просто все в деревне почитают вас с дядей Шуджиро. Они называют вас героями Войны Ками. – Ее голос замолк, словно, не зная, как продолжить.

- Так и должно быть, - надменно произнес Сейтаро, выпрямляя сгорбленную спину. – Мы с Шуджиро сражались во многих битвах на войне, всегда плечом к плечу. Мы повергли бессчетное количество ками.

- Как Вы часто и говорили мне, дядя. Просто… - Она снова запнулась.

- Говори, дитя! Задавай свои вопросы, или дай старику поспать!

Марико поклонилась, избегая его хмурого взгляда. – Просто я прочла все о Войне Ками в больших библиотеках, дядя. Я почти четыре года прочесывала свитки, глотая каждое слово в Описаниях Войны Ками, равно как и менее ясных текстов. И, и…

- …и не смогла найти ни единого упоминания, ни о твоем двоюродном дяде Шуджиро, ни обо мне, да? – Спросил он с неожиданным смущением.

Марико не отводила глаз от пола. – Как такое возможно, дядя? Если вы истинные герои, как история смогла забыть о вас?

Сейтаро усмехнулся. – Эх! Не все герои увековечили свои имена на Тропе Ганзан, или при Битве Шёлка, дитя, лишь несколько истинных героев войны освещены в твоих свитках. Но я расскажу тебе короткую историю, чтобы облегчить твой разум. Сядь, дитя, сядь и послушай. Я объясню, почему история позабыла твоих двоюродных дядюшек, в то время как эта деревня, все еще о них помнит.

Девушка подняла взгляд своих распахнутых глаз. Она села, скрестив ноги, на пол, аккуратно сложив рядком футляры со свитками между своими коленями и креслом Сейтаро.

Старик прокашлялся. – Ну что ж, с чего начать? Как я сказал, мы с Шуджиро состояли на службе у Лорда Конды, когда началась Война Ками. Тогда мы получили весть о том, что Конда оттягивает силы от Гряды Сокензан для усиления своей армии в Эйгандзё. Мы с Шуджиро не были дома с тех пор, как покинули его детьми, уйдя на службу, но мы знали, что этот ход Конды означал разрушение нашей деревни, как и всех окрестных деревень, от нападений ками.

- Воспротивившись, мы оставили службу у Конды и вернулись в Сокензан. Там мы встретили повелителя варваров, по имени Годо. Ах, вижу, твои свитки его не забыли, да? Хорошо. Да, Годо был лютым воином, противостоявшим Конде каждой жилой своего тела. Мы с Шуджиро стали его наиболее уважаемыми лейтенантами.

Сейтаро замолчал, погружаясь в воспоминания. Его голос стал задумчивым.

- После неудачной осады Эйгандзё мы с братом оставили и службу у Годо. Прибыл гонец с вестью от нашего отца, призывавшего нас, срочно вернуться домой. Он писал, что использовал собственную магию, чтобы защитить деревню от ками, но ему нужна была наша помощь. Мы с Шуджиро обстоятельно все обсудили, и после поражения при Эйгандзё стало ясно, что Отец нуждался в нас больше, чем Конда или Годо. Я верю, что Годо понимал наше чувство долга, ибо он не преследовал нас, как мы того ожидали.

- И все же, когда мы с Шуджиро прибыли в деревню, мы поняли что опоздали…

Сейтаро хмуро ехал вперед. Его горный конь шел по скалистой тропе, слишком узкой, чтобы называться дорогой, обступая кустарник, сугробы, лед и булыжники.

Разбойничий доспех Сейтаро, хоть и обитый мехом, плотный и тяжелый, не сильно защищал его от холода. Его дыхание вылетало облаками, коротко задерживаясь на его обмороженных усах, прежде чем исчезнуть за спиной воина. Осень в остальной Камигаве лишь начинала окрашивать листву, но высоко в горах Сокензан давно уже наступила зима.

И все же в Сейтаро пылал огонь. Он был зол, очень зол. Если бы он заглянул в собственное сердце, он бы признал, что его внутренний огонь также исходил из страха. За последние дни Сейтаро видел бессчетные деревни, разоренные ками, не оставившими никого в живых. В каждой деревне, слова его отца звенели у него в ушах. Я слабею, писал он, и наша деревня падет под ударами ками без вашей помощи.

Он бросил взгляд за спину. За ним, на гнедом жеребце, столь же хмуро ехал его брат Шуджиро. Шуджиро был близнецом Сейтаро, внешне неотличимым от брата. Они даже носили одинаковые усы и бороды, одинаковые красные доспехи. Единственным внешним отличием были их боевые шлемы. Декоративные бараньи рога на кабуто Сейтаро заворачивались назад, словно рассчитанные для ударов по голове, у Шуджиро они были повернуты вперед, подобно нижним клыкам какого-то жуткого чудовища.

Сейтаро грустно улыбнулся. Возможно, их шлемы говорили о реальных отличиях между братьями. Сейтаро слыл лидером среди них из-за своей страсти и импульсивности, действительно пробивая рогами все на своем пути. Шуджиро, после раны в шею от стрелы кицунэ, едва не лишившей его жизни, стал угрюмым и безрассудным чудовищем, удерживаемым лишь упрямой волей его брата.

- Что? – огрызнулся Шуджиро, и Сейтаро встряхнулся от задумчивости. Должно быть, он в своих мыслях уже неоднократно оглядывался на брата.

- Эти лошади быстрее ходить не могут? – рявкнул Сейтаро в ответ. Объяснять собственные размышления Шуджиро, было равносильно объяснению óни смысла милосердия, поэтому он никогда не пытался этого делать.

- Мы почти на месте, - сказал Шуджиро.

Сейтаро повернулся вперед, сосредоточившись на тропе. Это была правда. Знакомые места проникали в его разум, словно сон. Тропа вышла в узкую долину, слегка загороженную от воющего ветра, не утихавшего в горах Сокензан. Летом здесь протекал ручей. Когда из-под снега пробивалась трава, сюда приходило множество яков, на которых легко было охотиться. Дед Сейтаро рассказывал, как, в то время, когда его предки обнаружили это место в горах, они благодарили ками за подаренную удачу. Теперь, казалось, ками решили отобрать свой дар.

- Дым, - прохрипел Шуджиро за спиной.

Тонкие струйки поднимались из-за следующего поворота, оттуда, где незримо пролегала их деревня. Сейтаро страстно надеялся, что дым шел от костров, но предыдущие деревни, повстречавшиеся им на пути, говорили о другом. Он видел слишком много разрушений на протяжении войны, чтобы теперь лелеять надежду.

И все же сердце Сейтаро оборвалось, когда он увидел фигуру, стоявшую у них на пути. Они опоздали спасти свою деревню от ками.

Фигура была ростом с человека, словно закованная в доспех самурая, выточенный изо льда. Там, где у нее должно было быть лицо, пылал огонь. Пламя трещало вокруг ледяного доспеха. Когда братья приблизились, существо подняло огненную катану, явно приказывая им остановиться.

Ярость вскипала в жилах Сейтаро, сжигая любые признаки страха. С боевым кличем он спрыгнул со спины напуганной лошади и бросился к существу. В руках он сжимал алебарду нагината с широким лезвием и древком черным, как сама смерть.

Самурай из люда и пламени вздрогнул от неожиданности, но все же вовремя пришел в себя, чтобы выставить свое оружие, отразив первый дикий удар Сейтаро. Разбойник развернулся и провернул свою алебарду, прорезав щель в ледяном доспехе на уровне живота.

Существо сделало жест, и лед скользнул с его пальцев, сковав тело Сейтаро, прижав его руки к бокам. Близнец рухнул на землю, неуклюже выронив оружие, рыча от злости.

Острый звон эхом разнесся по долине – Шуджиро присоединился к битве. Два зазубренных, грубых клинка сверкнули в его руках, один намного крупнее другого. Прежде чем существо смогло защититься своим пламенным мечом, Шуджиро уже нанес ему несколько стремительных ударов.

Сейтаро рычал, разбивая свои ледяные оковы, и дотягиваясь к своей нагината. Одним отточенным движением он воткнул рукоять алебарды в каменистую почву и подтянулся на ноги. Как только его ступни коснулись земли, он уже замахивался оружием над противником. Алебарда отскочила от ледяного плеча, и существо рухнуло.

- Это все, что угрожает нашей деревне? – усмехнулся Шуджиро, - да оно даже не способно драться!

Сейтаро прищурился, наблюдая, как существо пыталось встать на ноги. Его доспех свисал обломками, где оружие близнецов вонзилось в него. Пламя задрожало вокруг его тела, затухая на ветру. Огонь, служивший ему лицом, взглянул на них с напряжением, и как показалось Сейтаро, с мольбой.

- Погоди…! – Заорал Сейтаро, но было уже слишком поздно. Злобно усмехаясь, Шуджиро уже занес оружие над ками. Одним ударом обеими клинками, он обезглавил существо. Пламя угасло в дыму. Лед моментально превратился в жижу, затем в воду. То, что только что было их противником, превратилось в дымящуюся лужу.

- В деревню! – Прокричал Сейтаро. Они повергли ками, но победа принесла с собой необъяснимый, неописуемый ужас. Он бросился бежать, и снег заскрипел под его сапогами.

Шуджиро пожал плечами, затем побежал за братом. Сейтаро понимал, что его брат следовал за ним не из-за того же чувства страха, но в надежде найти еще одного ками. Его страсть к войне была неутолимой.

Сейтаро несся вперед, завернув за скалистый выступ. К его удивлению, деревня казалась нетронутой. Небольшие, круглые хижины из глиняных кирпичей и шкур яков заполняли долину. Дым от горстки костров поднимался к вершинам Сокензан. Картина выглядела так, как ее помнил Сейтаро – чуть меньше и, возможно, не столь величественно, как в детских воспоминаниях, но очень знакомо. Лишь одной части его воспоминаний не хватало.

- Где люди? – спросил он у Шуджиро, остановившегося рассмотреть открывшуюся перед ними панораму. Его брат фыркнул. Оба они осторожно прошли в деревню. Сейтаро держал перед собой свою алебарду, пока Шуджиро в нетерпении вращал своими клинками.

Когда они подошли к ограде деревни, из-за хижины вышел человек. Он был средних лет, и очевидно тощий, как камыш под шерстяной накидкой и шляпой. Человек, похоже, заметил боевые стойки братьев, расширив глаза при виде оружия. Он низко поклонился перед ними.

- Приветствую, Сейтаро и Шуджиро Ямазаки, - спешно сказал он. – Добро пожаловать в деревню вашего рождения. Я Хидеаки Минемацу, ученик вашего отца, я послан встретить вас. Только, - он поднял растерянный взгляд, - где же Страж?

- Страж? – спросил Сейтаро, - Мы не встретили ни одной живой души в горах, кроме небольшой банды акки два дня назад, и одного ками только что.

- Все они теперь мертвы, - добавил Шуджиро.

- Понимаю, - сказал мужчина, почесывая подбородок, - Но это очень странно. Ваш отец ожидал вашего прихода, и поэтому выслал Стража, чтобы проводить вас… Вы сказали, ками?

- Ками изо льда и пламени, да.

Мужчина побледнел, словно от внезапной пощечины.

- Где мой отец? – рявкнул Сейтаро. – Он должен был встречать нас, если знал о нашем прибытии. Он, в конце концов, сам обратился к нам за помощью.

- Ваш отец! – воскликнул мужчина, едва не паникуя. – Если вы повергли Стража… Ох! Нам нужно спешить к Учителю Ямазаки! – Не говоря больше ни слова, он развернулся и бросился в деревню. Сейтаро лишь обменялся раздраженными взглядами с братом, прежде чем броситься за ним следом.

Углубившись в деревню, Сейтаро заметил нескольких жителей, возвращавшихся к своей повседневной жизни. Он решил, что они, должно быть, поспешно спрятались, услыхав звуки сражения, а голос Хидеаки вновь возвестил им о безопасности. Или, возможно, вид двух людей в доспехах разбойников их уже не тревожил. Неподалеку, мужчина начал чинить крышу, пока под ним его жена растирала коренья в порошок. Небольшие группы детей играли в разные игры. В считанные минуты деревня вновь ожила. Более половины людей открыто наблюдали за братьями, на их лицах была смесь улыбки и оценивающих взглядов.

Хидеаки подбежал к крупной хижине в центре деревни. Без лишних церемоний он распахнул дверную завесу из шкуры и исчез внутри.

- Что происходит? – выкрикнул Сейтаро всем, кто его мог услышать. Резким движением он отбросил завесу и проследовал внутрь, Шуджиро не отставал ни на шаг.

Запахи ладана и целебных трав ударили в нос Сейтаро. Внутри хижины было темно и пусто, без декораций, мебели, кроме небольшого деревянного сундука у дальней стены. Свитки и книги были свалены в кучу, вместе со свечами, фонарями, и перьями. В центре комнаты были навалены меха, в которых лежал человек.

Хидеаки упал на колени рядом с лежащим человеком, прижимая его слабую руку к губам. Слезы текли по его щекам. Когда глаза Сейтаро привыкли к свету свечей, из горла Хидеаки вырвался всхлип.

- Отец? – спросил Сейтаро, подходя к меховому настилу. Было непросто узнать в тощем черепе перед ним лицо его отца из воспоминаний детства. Человек, которого помнил Сейтаро, был широк в плечах, красив лицом, с пронзительными черными глазами и гордой, седеющей косой из волос. Здесь же лежал не более чем мешок из кожи, натянутый на кости, с тонкими седыми волосами и раскрытым беззубым ртом. Словно что-то высосало все жизненные силы из его отца, оставив лишь дряхлую оболочку.

- Он мертв! – Взвыл Хидеаки. – Мертв! Страж был его проекцией, призванной из его собственного сердца. Когда вы убили Стража, вы убили… - Хидеаки не закончил мысль, задыхаясь от кома в горле. – О! Что же мы будем делать? Наша деревня стоит лишь благодаря магии вашего отца!

Мертв. Сейтаро услышал, как снаружи какая-то женщина, услышала стенания Хидеаки. – Ямазаки мертв! – Услышал он ее крик, затем кто-то еще вскричал от ужаса. К хору присоединялось все больше голосов, быстро распространяясь по деревне.

За его спиной молча стоял Шуджиро.

Сейтаро погрузился в мысли. Его внутренний огонь угас, оставив за собой холодный котлован. Бесчестие и стыд затмевали его взор. Сейтаро не слышал ничего, кроме этого ненавистного слова, повторявшегося десятками различных голосов снаружи. Мертв. Мертв. Мертв. Его отец призвал Стража, нечто, созданное из его собственной души, для защиты деревни от ками. И все же, даже великий маг опасался поражения, и обратился к своим сыновьям-воинам. Я слабею, писал он, и наша деревня падет под ударами ками без вашей помощи. Призвав к помощи, отец Сейтаро лишь обрек на смерть себя и свою деревню.

Сейтаро видел несметное число смертей на Войне Ками, был свидетелем всевозможных зверств. И все же, лишь однажды прежде он сталкивался со смертью в семье, при ранении от стрелы, которая должна была убить Шуджиро. Медленное восстановление брата от этой раны, восстановило веру Сейтаро в той, что хотя смерть приходила ко многим за время Войны Ками, она не касалась клана Ямазаки.

Теперь его отец был убит его собственными сыновьями. Убит руками Сейтаро и Шуджиро Ямазаки.

Прошло несколько мгновений. Сейтаро вдруг понял, что крики снаружи переросли от шока в истерию. Они окружали хижину, многие голоса исходили от пробегавших мимо людей. Сейтаро взглянул на Хидеаки, но тот с головой ушел в свою скорбь, все еще сжимая руку их отца и рыдая. Фыркнув, Сейтаро раздраженно вышел из хижины.

Хаос. Плетеные корзины валялись разбросанные на земле, их содержимое забыто жителями, метавшимися во все стороны. Одну женщину кто-то толкнул в спину, и она, споткнувшись, упала к ногам Сейтаро. Ее широко распахнутые глаза остановились на его красном доспехе и черной алебарде, которую он все еще сжимал в руке.

- Помоги нам! – Вскричала она. – Ками пришли!

Шуджиро вышел из хижины, указывая пальцем на восток. Взгляд Сейтаро проследовал за рукой брата.

Фигура, вдвое выше человеческого роста, текла по воздуху, словно шелк, приближаясь к ним. Его тело представляло собой сплетение полупрозрачной кожи, оранжевого и зеленого цветов, и багровой чешуи. Тьма окутывала существо, словно рваный плащ, от чего невозможно было отличить его конечности от массы тела. Его голова была наиболее пугающей частью образа – гладкая белая театральная маска, изображавшая улыбающееся женское лицо. Вокруг ками кружили другие театральные маски, бестелесные и охваченные огнем.

- Деремся? – спросил Шуджиро, пылая скрытыми в тени шлема глазами.

- Деремся, - согласился Сейтаро, сжимая оружие. В нем вновь вспыхнул огонь. – Теперь мы должны стать стражами. Отец призвал нас сюда за помощью, и мы подвели его, подвели его прискорбным и позорным убийством. Мы давно подвели Конду, также как и Годо. Больше я никого не подведу, брат. Я клянусь здесь и сейчас, что ками не коснутся ни единой хижины и не причинят вреда ни единому ребенку!

Шуджиро улыбнулся, вращая своими клинками.

Они бросились в бой.

- Вы победили ками? – затаив дыхание, спросила Марико.

- Победили, - сухим голосом сказал Сейтаро. Он не ожидал горечи, которую принесла ему эта история. – И каждого ками после него. Эта деревня никогда не страдала от нападений ками на протяжении войны и после нее, благодаря нам с Шуджиро. Мёдзин прошептал мне, что ками теперь опасаются нашей деревни. – Он встряхнулся и улыбнулся Марико. – Поэтому, как видишь, для этой деревни мы достойны называться героями, даже если твои свитки не знают наших имен.

- Почему вы не рассказывали об этом никому за пределами деревни?

- А! Кому мне рассказать? Мы не вернулись ни в армию Конды, ни в орду Годо, и наверняка считаемся там мертвыми или дезертирами. После возвращения домой прошло столько лет, мы с твоим дядей Шуджиро никогда больше отсюда не уходили.

- Теперь прости меня, дитя, я должен просить тебя уйти. Мне давно уже пора спать и ждать, когда смерть заберет меня. Желаю тебе безопасно добраться до школы.

Марико поклонилась медленно, с глубоким уважением. – Как скажете, дядя. Благодарю Вас за то, что поговорили со мной. Только… я бы желала прийти еще раз, прежде чем я вернусь в школу, может быть, Вы сможете рассказать мне еще о Ваших сражениях?

Сейтаро поднял глаза, и ему показалось, он заметил проблеск улыбки на губах девушки. В ее глазах ярко горел огонь свеч. – Уж не соблазнилась ли ты жизнью воина, дитя? Хммм. Да, приходи еще.

Она широко улыбнулась его словам и принялась собирать футляры со свитками. Когда она дошла до двери из комнаты, Сейтаро окликнул ее, - Правда, есть один вопрос, который ты никогда не должна задавать мне.

Марико остановилась, взглянув на него своими широко раскрытыми глазами.

- Никогда не спрашивай меня, почему мы с Шуджиро больше не говорим друг с другом. Если решишь, что должна это знать, отыщи Шуджиро в другой части этого дома и спроси его, хотя я сомневаюсь, что он станет говорить с тобой больше, чем другими. Если спросишь его об этом, я вышлю тебя отсюда, и мы никогда больше не увидимся. Я буду отказывать в аудиенции любому, кто скажет, что знаком с тобой, до тех пор, пока буду дышать. Ты поняла меня?

- Поняла, дядя. Я не стану спрашивать.

- Хорошо. Теперь ступай.

Деревянная дверь захлопнулась, оставив его в тишине. Окруженный темнотой, Сейтаро Ямазаки сидел один, слушая биение своего сердца.